Музейная история

       Как-то пригласила меня одна моя любимая девушка в палеонтологический музеум.
       Я, конечно, поначалу удивился: дома, что ли, нельзя? Но она мне объяснила со свойственной ей ко мне любовью, что музей не простой, а приезжий из-за большого черного камня. И находится он сейчас у нас, в помещении какого-то бывшего дома. Все эти артефакты сразу настолько меня сразили, что я согласился.
       Приходим по адресу. Находим дом. Дом не сказать, чтобы очень маленький, но для такого музея как палеонтологический мог бы быть несколько покрупнее, так я подумал. Но вслух, боясь всех обидеть, этого не сказал.
       Купили у негра в окошке билет. А к билету он на ломаном негритянском нам объясняет, что и как, где дверь внутрь и все такое. Что-то показал написанным на билете, какие-то темные цифры. Мы с любимой все это быстренько понимаем и подходим к большим таким, двустворчатым дверям, на которых на ломаном русском написано "Вход". И у дверей стоит еще один иностранный деятель палеонтологии и просит билет. Посмотрев его на свет и прокомпостировав, он опять показывает нам какие-то цифры и с любезной улыбкой на черных устах пропускает нас, наконец, внутрь.
       Когда двери закрылись, я сначала не понял, куда это мы попали. Я подумал, что это – фильм ужасов или рецидив вчерашнего пива. На нас в упор смотрела огромная, отвратительная морда динозавра, вероятно не настоящего, но сделанного очень натурально.
       Оглядевшись и посоветовавшись с любимой, я понял, что все помещение бывшего дома до самой трубы занято этой хреновиной, так что идти в прямом направлении представлялось совершенно невозможным. Но тут нам на помощь пришла стрелочка, нарисованная на ломаном русском языке. Она объяснила нам, что идти нужно направо.
       Мы, тесно прижимаясь к стене, бочком-бочком и пошли, все же дотрагиваясь животами и грудями до омерзительного экспоната.
       Смотреть можно было куда угодно – налево, направо, вверх до потолка: картина была одна и та же – кругом эта поганая туша. Видимо для пущей натуральности ее чем-то намазали, так как наши одежды от соприкосновения с ней пачкались, и вообще воняло так, что дышать не хотелось.
       Так, в этой палеонтологической вони, бочком-бочком мы движемся в направлении, любезно подсказанном нам стрелочкой, и попутно объясняемся с любимой по поводу окружающих нас восторгов на чистом русском народном языке.
       Шли, наверное, минуты три. И вдруг выходим на более свободное пространство. А впереди – стенка. И динозавр тоже кончился.
       Смотрим: места действительно побольше, и там стоят несколько лиц грузино-азербайджанской национальности и на ломаном армянском что-то бурно обсуждают, показывая при этом куда-то вверх.
       Мы с любимой тоже туда смотрим и прямо-таки поражаемся колоссальностью открывшейся перед нами картины.
       Динозавр действительно кончился. И не просто так, а явно ввиду того, что не хватило помещения, ибо хвоста у него не было. Кстати, как я заметил ранее, лапы у этого бывшего зверя, тоже наверняка вследствие скудности объемов кубатуры, в представлении участия не принимали. Ну лапы – черт с ними. Но так как отсутствовал и хвостовой плавник этой древней барракуды, то нам, зрителям и посетителям, открывалась такая могучая панорама, что я не удивился такой бурной реакции со стороны армянцев и азербайджанов.
       Там, в вышине, подобно путеводной звезде зияла огромная, совершенно немыслимая жопа. Посмотрев на нее минут десять, я обратил внимание, что остальные зрители вдруг засуетились и начали понемногу исчезать, яростно показывая друг другу на свои билеты. Остались мы вдвоем. Я имею в виду себя и свою любимую. Стоим. Созерцаем таинство палеонтологии.
       Тут слышим, где-то звоночек звенит, и шум какой-то происходит. Мы, ничего не понимая, стоим, где стояли, и смотрим на эту доисторическую задницу. И вдруг она разверзлась, и оттуда такое началось!.. И где они столько этого добра-то насобирали? Короче, натурально вышло.
       Когда мы вышли наружу, то встретили у входа этих грузинов – они снова стояли у кассы. Поговорив с ними на ломаном азербайджанском, мы поняли, о чем нам говорили иностранные блюстители палеонтологии при продаже и компостировании билетов. Оказывается, там эти буржуйские сволочи указывали нам, милым посетителям ихнего вонючего музеишки, что во столько-то во столько-то происходит имитация процесса поглощения пищи. На это представление, как выяснилось, мы опоздали. Но зато мы успешно поспели ко второму акту этого палеонтологического цирка – а именно к акту дефекации, с чем нас все сердечно и поздравили.
       Мы, конечно, порадовались за себя и за такую удачную прогулку в мир науки и прекрасного, но больше я в музеи не хожу. И с той моей любимой тоже расстался. Теперь гуляю с другой. В пивные, на рыбалку и в планетарий, покуда туда еще не завезли настоящих звезд.

1994