Так и живу

Человеческий взгляд чрезвычайно узок, мы видим и понимаем только то, что попадает в сектор нашего внимания. Для расширения же сознания требуется огромная информативная база, которую в свою очередь нельзя взять в займы, одолжить у соседа, переспросить у старших. Все сам, все своими руками…

Санаторий «Белые Ночи». Двухместный номер. Мой сосед - руководитель крупного предприятия, видный мужчина сорока пяти лет. Ему и в голову не приходит, кто я, какова и в чем моя профессия. Познакомились, поделились бедами руководителей. Он совершенно не пьет, но курит безо всякой меры, что удивительно даже мне, заядлому курильщику. В связях с женщинами не замечен. В течение двух недель перед сном совершает длительные прогулки. Днем каждый из нас бегает по своим процедурам, и мы видимся только перед сном, так что я мало что о нем знаю и не испытываю особого желания что-либо узнать, все же отдых у меня.
В один из дней он останавливает меня со смущенным, но требовательным видом:
- Послушай, услуга за услугу.
- Слушаю.
- Сегодня ко мне приезжает жена, не мог бы ты не оставлять нас одних в номере?
- ?!?!?!
- Очень прошу, окажи услугу, за мной не заржавеет, - он все-таки сильно смущен, оттого и термины юношеские. И я соглашаюсь.
Днем впархивает женщина лет тридцати пяти. Приятная дама, одета великолепно, сложена замечательно для своих лет. Улыбка на лице, бодрость, радость встречи. Нас знакомят, на столе деликатесы и сигареты, хотя в кафе в санатории все что угодно, хоть из самой Англии.

Далее начинается невообразимое. Она с нетерпением поглядывает на меня, взглядом давая понять, что я здесь лишний. Но я мужчина и привык держать слово. Что мне остается? Элементарно: выражение лица инфантильно-идиотское, выражение глаз соответствует роли в этом, чужом для меня, спектакле жизни. Она уже начала громко говорить, подчеркивая неуместность постороннего, и, не выдержав, прямо в одежде повалила мужа на кровать, и они лежат в одежде обнявшись. Он ко мне лицом, и я показываю пальцами, что я пошел. Он за ее спиной сложил в молитвенном жесте руки. Я сел на кровать, потом отвернулся к стене, начал ворочаться, что происходит, зачем я ввязался в эту авантюру, что за дела?.. Они шепчутся, слышен ее приглушенный любовный шепот, я не выдержал, встал и пошел в ванную комнату. Принял душ, почистил зубы, посидел на унитазе, еще раз побрился и с тем же самым выражением лица ввалился в комнату. Надо вам было видеть ее испепеляющий взгляд. Он постарался мне помочь:
- Пойдем, дорогая, погуляем, - виновато покосился на меня, мол, родная, и такие люди бывают, что с этим кретином поделаешь. - И я провожу тебя до машины.
И они ушли.

Что у них происходит в семье? Кому и как объяснишь внутреннюю историю двух человек? Кто слушать-то будет и чем может помочь? Сколько вопросов и ни одного ответа. Я ощущал себя изможденным. Никогда, на самых серьезных консультациях, мне не приходилось так напрягаться. Я побежал к своему массажисту, посмотрев на спину, он спросил с укоризной: "И где же тебя носило? Нельзя, Михаил Николаевич, так себя не беречь, ладно, ложись, сейчас все исправим".

С соседом мы встретились в фойе после ужина. Он молча, крепко, с благодарностью в глазах пожал мне руку. Больше мы на эту тему и не разговаривали, а через неделю он уехал. На прощание он вновь посмотрел мне в глаза, в них было столько признательности, и так же молча пожал руку.

А я вспомнил, ведь жизненные ситуации повторяются, студенческие годы и Сережин «вечерний чай». Ну и профессия у меня!
Спросите у этих жен мнение о Щелконогове. Чего только вы не наслушаетесь. А если вы хотя бы намекнете, что, мол, девочки, у вас в семье непорядок, что вы в чем-то ведете себя совершенно неразумно, что вы виноваты как женщины и т.д., то вас уничтожат, сотрут в порошок, используя деньги и связи собственного мужа. Очередной парадокс! Щелконогов виноват и только он! И никакой Конституционный суд не примет его жалобу. Так и живу…