Забери меня отсюда

 Глава I

Поезд подъезжал к перрону родного города. Сердце сладко ныло. Вот уже знакомый мост, вот переход... это радовало, но и вместе с тем огорчало. Прошло лето, каникулы, послезавтра в школу! Мама отпустила меня к двоюродной сестре Нонне в Калининградскую область, в деревню "Перышкино". Обещая пробыть там две недели, я пробыла все лето. Какая красота, деревня, природа. А главное - гулять можно чуть ли не до утра. Кино в клубе начинается только в 11 вечера, а потом танцы, а потом кавалеры провожают. И никто тебя в 9 часов домой не загоняет. Да и тетя Валя (так звали Ноннину маму, а значит мою тетку по маме) не знала, во сколько мы приходили домой. Мы с сестрой так сдружились. У нас была "своя береза", куда мы частенько уходили, залезали на нее, орали песни там или мечтали. А мечтали мы о дальних странах, о раскопках. В общем, как и все наверное, в 16 лет, хотели вместе после 10 класса поступать в институт геологии. Вот только бы моя мама разрешила поехать опять в Перышкино и вместе заканчивать 10 кл., а потом поступать. Вот было бы здорово! за все лето, что я пробыла у родных, я не написала домой ни одной строчки. Спустя месяц, а то и больше, мама прислала грозную телеграмму: " Сообщите, что со Светой?", - то есть со мной.
А поезд приближался к перрону... утро. Настроение непонятное и радостное, и вместе с тем грустное. Кончилась вольная жизнь. Но есть еще надежда, может мама отпустит...
Поезд остановился, я пошла к выходу. Вижу на перроне маму, ищет меня глазами, увидела. Обнимаемся, она сразу с упреками, - "как можно, так долго пробыла в гостях, послезавтра в школу, надо приготовиться и т.д.". но кто это рядом с ней стоит, с цветами? да, знакомая фигура. Сергей. Господи, я даже забыла о его существовании. Бывший мой парень. Это я так решила, что бывший, а он, видимо, думал не так. Я киваю маме, - мол, зачем еще это?.. она тихонько шепчет: "Каждый день ходил и все спрашивал, когда ты приедешь? идем все втроем. Я Сергея как будто не замечаю. Болтаем с мамой, как там тетя Валя и вообще, как они все, как жизнь у них. Сергей плетется с нами. Чувствую, злится.
Дома разговора с ним не избежать. Остались вдвоем. Он начал с упреков, мол, забыла, не писала, уехала на 2 недели, пробыла 3 месяца... я и не думаю оправдываться, ну и что? твое какое дело? в общем, ты мне не нужен, я действительно тебя забыла, и давай расстанемся. Еще немного мы препирались, тон его немного сбавился, видимо, почувствовал, что я серьезно не намерена больше с ним встречаться. Попробовал еще сцену ревности, мол, кто-то появился у тебя там... я холодно на него посмотрела и не думала отказываться - не твое дело и все! уходи! тем более, что заветный адресок под именем Саша лежал у самого сердца.
 И вообще, мне было сейчас не до Сергея. Предстоял разговор с мамой...
Но разговор конечно не получился. Вечером я начала издалека, мол, хотим поступать с Нонной... На что услышала только упреки. Тебе у тети Вали милее, чем дома. И с ума ты, что ли сошла - поехать туда заканчивать 10 класс - завтра в школу... что бы я ни сказала, я видела только одно - ревность, что мне там лучше, и я хочу ТУДА уехать. На словах же я слышала одно - зачем? зачем?
В общем, разговор был окончен. Я чувствовала себя глупой дурой. Мама занималась своими делами и не пыталась понять меня, выслушать, поговорить, убедить, в конце концов. Она злилась. Со своей сестрой Валей они не знались. Что у них произошло, я не знаю. Но еще когда жили на Украине, и была жива бабушка, тетя Валя приезжала к нам со своей семьей и Нонной (ей тогда было лет шесть) и Виталиком (годика два). Что-то у нее случилось с мужем, то ли его посадили, то ли еще что, я не помню, поскольку маленькая была. Мы с Нонной ровесницы (с одного года). Но что-то тетя Валя срочно уехала восвояси. И больше о них не было слухов. Явно, что-то маме не понравилось, видимо, они разругались. Отсюда и ревность, - ах, тебе там нравится?
Грустно, очень грустно и как-то тяжело на душе. Утреннее томление сердца, когда подъезжала к родному городу, улетучилось. Все стало, как и прежде... сама по себе, никому до тебя нет дела. И эта квартира, и эта школа, и злая мама - все стало ненавистным.
Написала Нонне письмо, что не отпускает мама... Получила ответ, где Нонна со слезами пишет, что так надеялась, а как же наши планы, наши мечты? может быть моя мама (т.е. тетя Валя) сможет уговорить твою маму отпустить тебя к нам? ведь не к чужим же?
На что я ответила - не надо. Не уговорить ее. Да я и не затевала больше этот разговор. По отношению мамы, видела, что это бесполезно. А настоять, закатить истерику или слезно просить я не умела. И смирилась.
Школа. Учиться взялась сразу. Надо хорошо закончить школу, что бы аттестат был без троек, все-таки мечта, что будем поступать вместе в Калининградский геологоразведочный институт с Нонкой вместе, осталась.
Серега! господи, когда же он от меня отстанет? и ходит, и ходит, свистит под окнами. Это он так меня вызывает. Дома у нас напротив, через дорогу, оба живем на первом этаже. Свистит...
Ну, выгляни. Надоело уже, целый час свистит", - говорит мама. Терпение мое тоже лопается, открываю окно, - "Ну что тебе нужно? Сказала - не выйду, уходи, ты мне не нужен!". После этого идут уговоры, давит на жалость, мол, не могу без тебя и т.д. Когда выйду, когда не выйду, захлопну окно. Но заканчивалось всегда одинаково - не хочу больше с тобой встречаться! забыла? да, забыла! нашла? да, нашла! затем следовали угрозы - не дам ни с кем встречаться. Или слезы - пожалей, люблю, не могу без тебя. Из жалости? да хоть из жалости, но не бросай меня.
Угрозы он свои выполнял. Идем с подружками на танцы. Господи, как это здорово идти с подружками на танцы, ждать, кто тебя пригласит, кто тебе приглянется, подойдет ли? раньше я этого была лишена. Всегда при кавалере. Да и что тогда особо делать на танцах. С ним весь вечер танцевать? вот радость.
Но и сейчас почувствовать вкус выбора на танцах Сережа мне не дал. Вот пригласил меня мальчик, я давно его заметила. Видимо и он меня, как здорово. Свидание назначает, в кино приглашает. Сердечко радостно бьется. Но на следующий танец он не подходит ко мне. Почему? ведь видно было, что я ему понравилась, и я уже почти согласилась проводить себя до дома. Еще танец, еще. "Быстрый" - подергались с девчонками, хохочем, перешептываемся. Но где же тот парнишка? не вижу. Люська отзывает меня в сторонку, - "Видишь, кучка ребят? там твой Серега. Я видела, ребята подошли к твоему, что приглашал тебя, и что-то с ним говорили". Я все поняла, дружить или завести с кем-то знакомство (как было в Перышкино), он мне не даст. Никто меня не провожает домой. Возле подъезда моего дома сидит Серега. Начинается все с начала. Угрозы, просьбы. Но я ухожу домой.
Вот и осень. На улице дождь, тоскливо, уныло. Сегодня получила письмо от Нонны. она все продолжает жалеть, что мы не вместе. Пишет, что тоскует по мне, ходит на нашу березу. Да, кстати, мне привет от... и еще масса новостей от общих знакомых. Кто с кем расстался, а кто подружился. Я читаю, и слезы текут у меня по щекам. Так хочется туда. Туда, где тебе рады, где тоскуют без тебя. Где тебя понимают и ни за что не ругают. Тетка, хоть и любила выпить, а иногда, просто запивала, но во хмелю становилась еще добрее, разговорчивее. Начинала нам рассказывает какие-нибудь истории, мы хохотали. Дядя Коля (ее муж) в таких случаях (когда тетя Валя запивала) не скандалил, не пил сам. А просто брал все хозяйство в свои руки. Ждал, когда тетя Валя придет в себя. Хоть я и не жила никогда рядом с пьяными, но отвращения к тете Вале в эти дни у меня не было. Я видела, что Нонка злится, стесняется меня за мать. А мне было хорошо. Ведь она не понимала, глупая, что мама ее общается с ней, разговаривает, дает советы и никогда не читает нотации или как моя мама - просто не обращает внимания.
Моя мама никогда не интересуется, что у меня на душе, какое настроение, чего мне хочется, а чего не хочется. Даже, как я учусь, спрашивает только тогда, когда надо идти на собрание.
И о письме, и о своей грусти я, конечно, ничего маме не говорю. Так живу и все.
В тот вечер дождя не было, но холод напоминал о приближающейся зиме. Вечер, темнело на улице. Грустно на душе, мамы нет дома. Ушла куда-то по делам. Мы живем в коммунальной квартире. Через коридор соседи - семья художника дяди Васи - жена и двое детей. Все в одной комнате. Но с соседями, несмотря на тесноту, мы живем дружно. Можно сказать, как одна семья. У нас две комнаты и нас трое: мама, сестра Таня (на 5 лет моложе меня) и я. Была бабушка, когда мы переехали в этот город, но она умерла 2 года назад. Когда мы въехали в эту квартиру, соседи маму пугали: - "Как вы сживетесь? С прежними соседями они не ладили...". Но мы сжились почему-то очень хорошо, и взрослые, и мы, ребятишки. У дяди Васи, мы его звали "Птица", потому, что он рассказывал о какой-то птице, всегда, когда выпьет, забывая, что уже который раз рассказывает нам о ней, вот мы и прозвали дядю Васю "Птицей". У него, помимо своих двоих детей вечно кто-то жил из родственников тети Нины (его жены) из деревни. Это были ее младшие братья и сестры, которые чуть старше меня. И все мы дружили и не сетовали, что на кухне всегда полно народа, вечно занята ванна и туалет. Все это мы не замечали. И никогда никаких разговоров или скандалов не было. Все праздники взрослые, да и дети отмечали вместе.
И так, вечер осенний... сижу около телевизора. Тогда фигурное катание было в моде. Все чемпионаты смотрели, не отрываясь от телевизора. Свист на улице. Господи, опять он свистит, вызывает. Как он мне надоел. Долго не отзываюсь, может, уйдет. Было и такое. Нет, настойчив. Со злобой открываю окно - ну что надо? разговор один и тот же. Но вижу, что Серега пьян слегка. Хочу закрыть окно, не желаю больше говорить и слушать мольбы. Но он достает нож и показывает мне его: - "Видишь, если дружить со мной не будешь, я зарежусь".
- режься на здоровье, - отвечаю я.
И тут он ударяет себя этим ножом прямо перед моим окном, куда-то в район живота. Я онемела от этого действия, не знаю, что сказать. Он корчится от боли, или делает вид, что больно. Я в ужасе бросаюсь от окна и выбегаю на улицу. Но пока я оббежала дом, что б попасть под окно, где случилось, как мне тогда казалось ужасное, его уже не стало.
 Холодно, я раскрытая и раздетая, бегаю его ищу. но его и след простыл. Я звала его, искала во всех дворах. И ничего не осталось, как идти к нему домой. Может, он сразу домой побежал. О, Господи, раненый, кровь хлещет, может, умирает. И во всем я виновата, не могла пожалеть, бог с ним, буду встречаться, только бы он остался жить. Такие картины я себе рисовала. Но главное, он умрет из-за меня. Я жестокая, я человека не смогла понять...
Боюсь идти к ним домой, но мне ничего не остается. Не пойду же я сейчас домой, в теплую квартиру, смотреть фигурное катание, в то время как он умирает где-нибудь из-за меня. Звоню. Дверь открыла его мать Алла Антоновна. Меня они знали хорошо, в доме я у них бывала. У Сереги был магнитофон (в то время редкость - не все ребята могли иметь такую роскошь), а главное - подпольные записи "Битлов".
Видимо, на мне не было лица, да и полураздетая в такую погоду, что мать сразу догадалась - что-то случилось. Дома его нет. Я хотела сразу уйти, не зная, что сказать. Но Алла Антоновна затащила меня в дом и просто насела на меня с расспросами, где и что, и как? я заплакала от бессилия и от чувства вины, что-то сквозь слезы пролепетала - нож... ударил себя... не могу найти... тут отец его, Федя, кличка у него "Не пролей капельку" (но это я узнала много позднее) с матом (так вашу.. сами не знаете, что вам нужно. Ишь, что удумали... Начал быстро одеваться. Бабка старая, баба Клава, запричитала. Выскочила в коридор, глаза злющие, даже через очки-кругляшки видно. Прихромал на культяпке (без одной ноги) дед Фаня, Афанасий значит, тоже встревожен. Но ничего не говорит. Мать, отец и я выбежали из дома. Отец крикнул - где он стоял? куда пошел?
Я показала. Дальше они меня по-моему не замечали, убежали, не обращая на меня никакого внимания. Я побрела домой. Мамы дома не было, я замерзла, как собака, слезы льются. А, главное, я не знаю, что мне делать. То ли дома сидеть, то ли искать идти. Но, похоже, меня они (т.е. родители его) в тот момент ненавидели. Да, всему виной я! на их месте я бы тоже так подумала. Посидев дома, не находя себе места (не телевизор же смотреть) где-то час, я решаюсь, хоть и очень стыдно и страшно (что я узнаю?) пойти снова к ним. Ну не ложиться же мне спать, как ни в чем ни бывало. Иду. Дверь открыл отец - Федя. Я спросила - нашелся ли Сергей. Он зло на меня глянул, буркнул - нашелся. Я уже почти при закрывающейся двери спросила, что с ним. В ответ услышала: - "Хорошо все".
И это "хорошо все" сказано тоном, мол, хорошо - дальше некуда. Но дверь захлопнулась, и я побрела домой.
Дома ни спала всю ночь. Проклинала себя за бесчувственность, и что теперь его родители ненавидят меня. Рисуя себе всевозможные картины - скорая, больница и еще хуже, что с ним теперь есть.
В школе я его увидеть не могла, он после 8 класса ушел учиться в училище. Несколько дней я его не видела и не знала, что с ним. Но очень мучилась. Естественно, маме я ничего рассказывать не могла. Почему? не знаю. Наверное, знала, что она этим не заинтересуется. Да еще мучилась чувством вины, а за это наказывают. Значит, я заслуживаю наказания. Вот только за что? не пойму...

 
II глава

Итак, все вернулось в привычное русло. Обрести свободу и избавиться от человека, который мне не нужен, я не смогла. Не смогла и изменить что-то в своей жизни - то есть, уехать к сестре. Все потерпело крах. Я как-то смирилась, казалось случившееся неизбежным. С Сергеем ничего страшного не произошло. Уже позднее отец его по-пьяне сказал: "да ничего там не было, куртку только порезал, дурак!".
Я опять с ним встречалась. Никаких танцев и гуляний с подружками - я все время при кавалере.
Конец зимы, февраль, мне исполнилось 17 лет. Учусь, как-то не очень, не так, как в сентябре, без энтузиазма. Да и мечта поблекла. Пишем письма с Нонной друг другу все реже. И она не сообщает уже о знакомых и о всякой любовной ерунде. Все больше в письмах проскакивают слова обиды, упреки, что, хоть мы и договорились поступать вместе, но я, наверное, передумала...
Как-то встретила случайно (а может и не случайно) друга Сережи, Виктора. Разговор какой-то непонятный получился. Он все выспрашивал, как у меня с Серегой, какие отношения? не пойму к чему это? что-то он лепетал, что мне надо найти другого парня, и что я ему мешаю. В чем мешаю, не говорит, но одно я поняла, хоть он вокруг да около ходил - оставь Серегу, он из-за тебя что-то там не может сделать. Я, по своей вспыльчивой натуре не допыталась, не разобралась, нагрубила, сказала, что его я не держу, пусть делает, что там ему надо. И ушла.
При встрече с Серегой, конечно, так ему все и выкладываю, мол, видела Витьку, он что-то темнит и хочет, что бы я тебя оставила в покое. Серега выслушал, разозлился. Понял в чем дело. Сначала тоже не говорил мне, но я не отступала, и он рассказал:
Семья его родом с Украины, город Жданов, бывший Мариуполь. На море, кстати. Ну и сколько они тут живут, все время хотят уехать на родину. То с квартирами неувязки были. Теперь же все квартиры (а их было 3 в разных районах) обменяли на одну трехкомнатную и стали подумывать о переезде, т.е. об обмене на город Жданов. Видимо, появились варианты, и дома разговоры на эту тему велись, мол, к лету переедем. Но их единственное чадо, Сережа (он один сын и внук), резко возразил. Ни куда не поеду. На вопрос "почему?" ответа толкового не давал. Но родные смекнули. Скорее всего, бабка Клава. Позднее я уже узнала, что главой (настоящей главой) семьи была бабка Клава в очках-кругляшках. Небольшого роста, сухая старушка. Всегда чисто одетая, в юбке и обязательно в фартуке. Потому что под фартуком много чего пряталось. Но об этом потом.
Так вот, родные смекнули, что он сильно привязан ко мне. И из-за меня не двинется с места. Парню 18 лет. Его не так просто посадить в поезд и увезти. Угрозы и уговоры, что таких Свет у него будет еще миллион, ни к чему не приводили. Серега злился еще больше, даже на то, что секрет его отказа был раскрыт. Сказал не поеду и все! вам нужно - вы и езжайте. Я останусь тут!
Тогда родители, видимо, попросили друга Витю поговорить со мной. Мол, пусть сама оставит его в покое. Но Витя сделал это очень неумело и только подлил масло в огонь. После разговора со мной, дома Сережа устроил скандальчик с капризом. Ах, вы так?! на меня не рассчитывайте, я никуда не поеду и точка!
Собрался семейный совет. Что делать с мальчиком?
Алла Антоновна сказала: "наверное, он ее и вправду сильно любит". Федя (скорее всего поддатой) сказал: " Да хватит, любит, таких у него будет еще куча. Какая там любовь!". Пошли пересуды. Бабка молчала, изучала обстановку. Выслушала всех. Все только рассуждали, но никто конкретно не знал, что делать. Правда, Федя предложил: "Я пойду, и сам ей скажу, чтобы оставила его в покое". На что Алла возразила, что дело не в ней, а в нем. Он ее любит. Дед Фаня молчал, иногда кое-что вставляя. Дело в том, что это не бабки Клавы муж. А муж ее покойной сестры. Инвалид войны. Сестра бабкина, умирая, просила: "Клава, не оставь Фаню". Детей у них не было. Ну и Клава не оставила его. А прибрала коммуналку вдовца Фани к рукам. Вот теперь у них трехкомнатная квартира, и Фаня пристроен. Но Фаня совсем не родом с Мариуполя и ехать ему туда на старости лет с культяпкой, какая все время болит, не очень то и хотелось. Поэтому для него не стоял так остро вопрос: "Что делать с непокорным мальчиком?".
Тогда бабка, по праву старшей и главы семьи делает предложение - мальчика надо женить! и тогда эта Света поедет вместе с ним.
Как-то все притихли. Такого поворота никто не ожидал. Ей 17, ему 18. какая семья? Федя еще раз предложил свои услуги по отлучению меня от него. Но бабка уже решение приняла. И все знали, что спорить бесполезно. Но ей ведь 17? кто зарегистрирует? а без регистрации мать не отпустит. И тут бабка вынесла опять решение: "Это я беру на себя!". Дело в том, что она еще работала. И работала в Доме Советов. Правда уборщицей, но убирала у самого Павлова (в то время главы области). Так и остальные две коммуналки ей достались. И вопрос с регистрацией 17-летней дурочки ей не составит никакого труда. Поговорю с кем надо, и все сделают.
 Так и решили. А что? пусть женятся. Деньги, слава Богу, есть, свадьбу сыграем и уедем в милый сердцу (бабкиному сердцу) Мариуполь. Там море, там фрукты, там родная речь (ридна мова), там все родное, там столько знакомых (она каждое лето туда ездит). И они ждут, когда же Клава с семьей вернется в родные места. Где даже стены помогают. Ну а жизнь этих двоих, глупых ребят? а, разве им не все равно, где жить и как? ну был один мальчик, станут мальчик и девочка. Не прокормим что ли? вон все в подвале заготовлено и деньги припасены немалые. Все по зернышку, все по зернышку. А дай волю - все промотают, пропьют. Господи, ведь когда сюда приехала, что увидела? Вспоминать не хочется. Алла худая, в доме (комнате, которую снимали) ничего нет. Денег нет. Федька пьет. Алла кондуктором на автобусе работает. Тогда бабка, увидев такую нищету, сразу вопрос ребром поставила - такой муж (Федя значит) не нужен! ты глянь, что он с тобой сделал? на кого ты похожа? Алла в слезы. Федя, бывший моряк во хмелю сказал: "Задушу, старая карга, если с Алкой нас будешь разлучать!". Федькины слова, хоть он росточком и не вышел, а всё же бабку напугали - пьяному что стоит…? да и Алла плачет - не брошу, люблю его. Бабка отступила, но дела взяла в свои руки. Стала быт налаживать, и вот теперь, когда все так хорошо складывается... Сережа, ее любимый, единственный внучок ("нуця" - так ласково она его называла, чисто по-хохляцски) портит всё дело. Но разве она, Клава, когда-нибудь не могла найти выход? разве, не из всех ситуаций она выходила? и всегда ее решение было верным!?
И только Фаня слушая это все на семейном совете, сказал: "если хотите сломать малому жизнь - жените!", - и ушел с совета. На него никто не обратил внимания. Стали обсуждать детали и этого мероприятия, и обмена.
Может, что и думала по этому поводу Алла Антоновна, но вслух сказать не смогла. Возразить матери? да, скорее всего, своего мнения она не имела. Федю устраивал любой вариант - все же лишний повод выпить на свадьбе, погулять. Свадьбу решили играть летом - надо же ей закончить 10 класс.
------------------------

Это решение незамедлительно сказали Сергею. Он сначала опешил, 18 лет только, а ей и вовсе 17? но, когда сказали, что и этот вопрос решится, то мысль ему эта явно понравилась.
Когда первый раз Сергей сообщил мне эту "радостную" новость, я не помню точно своих чувств. Но как-то все грустно, обреченно было. Я ничего поделать не могу. Да и до лета есть еще время, может как-то само собой все изменится... уговорам не было конца. И как хорошо будет нам вместе, и как мы поедем на море…, и будем там жить.
Море! я уже видела море. Когда мне было 14 лет, мы с мамой ездили к моему родному отцу в Грузию, а потом в Сочи на море. И вот там я буду жить, на море!
Приходя в дом будущей свекрови, я уже была, как своя. Меня принимали ласково, угощали, привечали. Так прошел март и наступил апрель.
Как-то так получилось, что без моего согласия, они его (согласие) получили. Я и не возражала. Сказать об этом я никому не решалась, ни подругам (я уже говорила, как-то потихоньку они все от меня отошли). Серега все время был рядом со мной, встречал и провожал. Маме? да как же я ей такое скажу? нет, нет, она будет ругать. Да я никогда и не думала о замужестве. Маме было все равно, дружу я с Серегой или нет, куда я хожу, о чем думаю, что у меня на душе?. Немного (и то, только из родительских собраний) знала, как у меня дела в школе. Остальное её не интересовало.
Я молчала, а со стороны жениха подготовка шла полным ходом. При встречах разговоры шли только об этом. Свекровь будущая рассказывала, как будет нам хорошо, какой прекрасный город Мариуполь, при этом ласково гладя меня по голове. Федя (поддатый) сказал - не волнуйся, все будет хорошо.
И в один из таких приходов моих к ним (а ходить мы стали чаще) собралась вся семья, и бабка мне торжественно объявила: "Мы решили, как люди, надо идти свататься, чтобы все было как у людей!". И спросила, знает ли моя мама о предстоящей свадьбе. "Нет", - тихо ответила я. Тут Алла Антоновна вставила: "Ну, как же так, надо сказать обязательно!".
Еще через несколько дней они решили, видимо опять на семейном совете, что посватаются на дне рождения Сережи, 22 апреля. Пригласят мою маму, будет стол, ну вот за столом и поговорят. Сказали это мне. Ну, я что? я согласна, на дне рождения, так на дне рождения. Только еще раз предупредили, что бы я сказала маме заранее.
Как я могла такое сказать? не знаю, почему, но боялась ужасно. Как будто это не моя судьба решалась, а совершалось что-то плохое и меня за это будут осуждать, а мама ругать. И я молчала. Вдруг само собой все как-то уладится?
Замуж конечно я не хотела. Но как теперь скажешь его семье, бабке и такой ласковой Алле Антоновне? они как посмотрят на меня? я их подведу. Они так любят меня, принимают как свою. А если бы я набралась смелости и смогла отказать им, то не пришлось бы тогда и маме говорить. Почему-то я думала, что я обязана им, его родителям, а не Сереже, дать отказ.
В общем, так шли дни, я ходила мрачнее тучи, тоска меня грызла. Но я ничего не могла предпринять, ни в ту сторону, ни в другую.
Подходило 22 апреля. А я так и не сказала ничего маме. Но незадолго до дня рождения опять его родные мне объявляют решение - так не красиво, пригласить на день рождения твою маму, а потом объяснить в чем дело. Так не по-людски. Надо отдельно идти свататься. Мы придем, сами к твоей маме, в любой день, и посватаемся.
Единственное, что я тогда почувствовала, это облегчение, что этот судный день откладывается.
День рождения прошел. Разговоры там все велись об одном и том же. Все будет хорошо! и я посуду мыла, как своя у них. И уж такие они ласковые были, такие желанные. Серега был счастлив. Ему кроме меня ничего не надо было на свете. А тут я скоро буду совсем его, навсегда его! и владеть он мной будет! он уже дано подбирался к близости со мной. То туда руки запустит, то сюда... но я отбрыкивалась тут же. "Ну, что ты? ведь скоро поженимся... давай!" ответ был один - НЕТ!
Серега, конечно, думал, что я такая целомудренная и не знал он, глупый, что мне просто было ПРОТИВНО!
Но почему я сама об этом не думала. Не понимала, что женитьба - это и интимная жизнь? мне противно, а я молчу. Что за обреченность такая? почему не оттолкнула раз и навсегда? почему?



Настал тот день, когда должны были придти сваты. Так ничего и не рассосалось. Само собой ничего не решилось. Сказать маме я так и не смогла Хотела вечером перед этим днем сказать ей, но она куда-то ушла. Хотела утром рано, когда она на работу собиралась, а я в школу, но времени впритык было. а она занята своими делами, разговаривает с соседкой. и не представляет, что творится у меня в душе. как запуганный котенок, даже боюсь с ней встретится взглядом. А вдруг она поймет, что что-то затевается за ее спиной?... но, слава Богу, она не обращает на меня внимания. Даже не замечает, что я сама не своя, что я уже неделю не ем, плохо сплю, о чем-то все думаю и грущу.
Я мучаюсь, все утро ищу момент, чтобы успеть ей сказать. ведь Алла Антоновна предупреждала серьезно уже, чтобы я обязательно сказала маме. Но это выше моих сил. не могу, не могу! язык не поворачивается. о, Господи, исчезнуть бы куда-нибудь, как хотят тут без меня.. но я ни куда не исчезаю и язык мой, как-то смог вытолкнуть одну фразу. Уже перед самым маминым уходом из дома: "Мам, ты сегодня не задерживайся с работы!"
- А что?, - по-моему, она насторожилась.
Но я успокаивающим тоном:
- Да нет, ничего, просто Сафроновы обещали зайти к нам.
- Зачем?, - опять она насторожилась.
- Не знаю, просто сказали, что зайдут.
Еще несколько секунд она оставалась в недоумении. Раньше они никогда не приходили. Знать они конечно друг друга знали. Два года мы уже дружили с Серегой. Но потом, видимо, некогда ей было думать об этом. Так больше ничего, не спросив, не сказав, не заподозрив, не видя моего измученного лица, она ушла на работу.
Как прошел этот день, что я отвечала на уроках, какие задачи я могла решать, я не знаю. День прошел как в тумане.
Вечер. Мама пришла домой вовремя (на удивление). Где-то подспудно я надеялась, что они придут, а ее не будет. Посидят, подождут и уйдут (как будто навсегда). Типичная детская психология. Как будто все заключалось в том, чтобы она узнала, а не в том, что это касалось лично меня! МЕНЯ! моей жизни, моего будущего.
Мама спокойна, утренних слов как будто и не помнит, что Сафроновы зачем-то обещали придти. Удивительно! наверное, правда забыла. Я хожу из угла в угол. И все смотрю в окно. Из окна хорошо видно, как они пойдут. Дома наши напротив.
Идут. Втроем. Как положено. Мать, отец, Серега. Ну, вот и все. Деваться мне некуда. Сейчас раздастся звонок... но нет звонка, 10 минут, 15 минут, 20 минут, полчаса. Идти до нашего дома 5 минут. Я даже стала надеяться, что совсем не придут. Ну, вышли и растворились... и все это сон, ужасный сон, и ничего этого нет, этого сватовства и все станет как прежде. И я буду веселой, и вся жизнь пойдет, как раньше... но это не сон и чуда не бывает. Звонок раздался. И они зашли. И мама ничуть не удивилась, и как будто рада. Заходите-заходите. Оказывается, они, как положено, вышли из дома, и пошли в магазин. Бутылочку взяли, чтобы, значит, пропить невесту. Видимо, Федя настоял. Бабка согласилась. Все по-людски.



Все обошлось не так страшно, как я боялась. Мама согласилась довольно быстро. Наверное, для порядка, сначала стала говорить, что ей еще только 17, что она учится в школе, что не распишут. Когда с этим вопросом уладили - распишут, тогда он стала говорить, что у нее ничего нет, что она не готовила приданного, но быстро успокоилась, потому что Алла Антоновна сказала: "Что ты, Люся, ничего не надо, они будут у нас жить, как дети, и оденем, и обуем"...
И даже то, что после свадьбы я должна буду уехать жить в другой город с чужими людьми, как-то ее тоже не тронуло.
- Люся, пойми, у нас и обмен намечается, а они так любят друг друга, так вместе хотят быть! Ну как их разлучить?
И тут, за все это время разговора, моя мама впервые взглянула на меня, и задала вопрос, который я помню всю свою жизнь.
- Света, ты хочешь замуж?
Вспоминая это сейчас (а мне уже 53 года) я все время задаю себе вопрос, да и маме (которой уже, ох, как давно, нет в живых) - что я могла ответить? или какой ответ ждала мама, задавая мне этот вопрос при всех? конечно, я ответила - да! и это не все. Дальше прозвучал еще один вопрос:
- Ты его любишь?
Видимо, насчет моей любви у нее сомнения все же были. Но при них! при них? что я могла ответить?
- Да, - сказала я, не добавив, - люблю.
Тогда моя мама пустила слезу. Видимо тоже, как по-людски. Но тут же в атаку пошла Алла Антоновна (потому что слезы мамины означали согласие), что-то вроде - не волнуйся, мы ее не обидим и все будет хорошо... Федя, уставший от ожидания, поторопил: "Ну, время позднее, надо это дело обмыть!". Слезы у мамы пропали, потому что надо было на стол что-то подать. Засуетилась...
Все были рады. И даже я. Ведь все закончилось - мои ожидания судного дня. Дальше все банально. Взрослые остались выпивать и обсуждать детали, а мы ушли гулять с Серегой. Он был безумно рад - целовал и что-то все говорил, говорил, почему-то по поводу ребеночка, маленького такого... а я так устала, так хотела спать и больше ничего.

III глава

Я теперь жена. Перешла жить к мужу. У нас своя комната. Там стоит кровать, нам ее купили его родители. Бабка отдала свой старый шифоньер. Ничего, потом купим. Диван. Тоже их. Старый. Все, что на постель - бабка вынула из своих запасов - это вам. Правда, мама кое-что купила из постельного белья. В общем, маме моей повезло. Сплавила очень удачно. Я этого тогда не понимала, кто, и что должен был покупать. Мне казалось, сказанное свекровью: "Что ты, что ты, Люся, ничего не надо", - это искренне и все, правда. И они меня действительно любят и ничего им не надо, лишь бы я была с их сыном и с ними.
Школу закончила кое-как. Какая уж учеба, да и стимула нет. В аттестате две тройки, по истории и по английскому. О поступлении куда-то и речи не может быть. Я беременна.
Случилось это, наверное, в первый же раз. А было это так. В конце учебного года наш класс поехал в поход. Тогда это было довольно распространено, ездить, ходить классом куда-нибудь. А тут класс выпускной, скоро экзамены, решили поехать, долго к этому событию готовились. Поехали. Ну и Серега, его уже все в моем классе знали, таскался за мной везде. С нами он не поехал. А приехал потом. Но все равно все его видели, и учителя, и одноклассники. У костра, как это полагается в любом походе, он сидел с нами. Потом надо было, расходится по палаткам. Ну и в одной из палаток ЭТО случилось. Не оттолкнула я его, как это делала раньше. Что ж, теперь уже просватали, назад пути нет. Только вот помню, что ждала я, бессознательно ждала, не головой, сердцем, что мама после сватовства, когда мы останемся с ней одни, заведет сама со мной разговор. Погладит по голове, скажет, как ей будет без меня плохо, что я уеду в другой город, буду жить у чужих людей, одна, не кому помочь. Или что-то в этом роде. Потом уже, сколько лет спустя, я раздумывала, почему не отпустила к родной тетке - не может быть и речи - а тут, так легко согласилась к чужим людям.
Хорошо, может, она подумала, что я его (Сережу) так люблю, что на край света... за любимым? но она взрослая женщина, не раз любившая, разве по мне не видно, что я не до такой степени его люблю? могла бы поговорить со мной и о любви, и о том, что он мне не подходит, даже внешне.
Но ни какого разговора не было, ни на следующий день, ни в какой другой, до самой свадьбы. А как бы хотелось, что бы этой свадьбы не было. Но не могла я сама на это решиться. Небольшой такой разговор с мамой – и я бы расплакалась, и тут же попросила маминой помощи - пойди и скажи им, что я не хочу жить, не нужен мне этот Серега. Конечно, она бы пожалела меня и сказала бы - не бойся, я сама им скажу, и тебе не будет стыдно, я тебя защищу.
Палатка, ночь и мы с Серегой вдвоем. Он горит от желания. Я как жертва, не сопротивляюсь.
Шепчет всякие слова... Ты моя!! и вот входит в меня - что-то ужасно твердое, противное...
Я лежу и не пойму - зачем? зачем все это? оно не проходит, он его пихает, мне больно. Я инстинктивно отталкиваю его. Но он настойчив и этой своей похотью еще больше мне противен. Больше я не помню ничего. Я забилась в угол палатки (после всего) и очень долго плакала. Почему плакала? я, и сама не знаю. Плакала и все. Он что-то суетился, думал, наверное, от боли плачу, что-то рассказывал о женской плеве и уговаривал, и успокаивал. Я не обращала на него никакого внимания.
- Тебе больно? и сейчас больно? это пройдет, потом будет хорошо.
Но я молчала... и плакала. Горько плакала.
А потом это бывало каждый раз при всяком удобном случае - и у него дома, и у меня, и у каких-то знакомых. И каждый раз я ложилась как на одр. Думая, что так надо!
Поэтому я беременна. Уже на свадьбе я была беременна, но я этого не знала. Даже мама моя не задала этого вопроса - переспала я с ним? почему замуж за него иду? а ведь тогда, в апреле, еще можно было все исправить... я была целой.
Выпускной свой помню очень смутно. Помню, что все веселились, какие-то лица счастливые, куда-то пошли гулять, я тоже с ними. Шли на речку пешком. Зачем? я не знаю. Просто все шли, смеялись, пели песни. Я шла и все. Но мне ужасно хотелось спать. Я так устала, это было ночью. Встречать рассвет ходили. И когда я, наконец, вернулась домой, сняла выпускной наряд, то рухнула в постель ни о чем не думая.
Кстати, о выпускном наряде. Мама сказала, что два наряда, на выпускной и на свадьбу (в июле) она не осилит. Решили, что лучше на свадьбу. А на выпускной я вязала из белых ниток, точнее из грязно серых, белыми они получились после отбеливания, я вязала себе костюм. И вообще, первое мое платье, заказанное в ателье - это было свадебное. А так я все сама себе шила. Вернее, перешивала из маминых старых. Придумывала разные фасоны, комбинировала, делала разные аппликации. И выглядела не хуже других, у которых платья были покупными.
Не забуду, как однажды меня вывели на линейке перед всей школой (такие линейки были каждую неделю, так в школах 60-тых годов было заведено) за зеленые чулки. Уже в моду вошли эластичные чулки (колготок тогда еще не было). И эти чулки были с рисунком. Доставали девчонки где-то, носили в школу, кончено их за это ругали. А меня перед всей школой опозорили.
- Посмотрите, какие у нее чулки! разве советская школьница может ходить в таких чулках?
И никто из взрослых не сказал: "Посмотрите, ведь она сама связала эти чулки! ну, а почему зеленые? не было других ниток. Зато, какой ажур! из тонких-тонких ниток, чулки ажурные! многие завидовали, даже те, кто носил покупные.
А на собрании родительском классная наша (стерва, старая дева) так и заявила маме моей:
- Вы ее одеваете слишком шикарно. У нее шапка из чернобурки!
Да на голову мне одевать было нечего. А мама из своей горжетки (так называлась тушка чернобурки) срезала лапки и хвостик, сделала себе воротник. Я же из лапок и хвостиков слепила себе сама шапку. А вот Инесса Павловна (классная) позволить себе такого не могла. А какая-то девчонка, соплячка, ходит в чернобурковой шапке!
А шить я умела с детства. Играть в куклы - это для меня означало шить разные наряды из клочков ткани. Так потом и на себя из таких же клочков собирала. Помню мамино старое пальто, она в нем в сарай ходила. Я из него такой костюм себе сделала, да с аппликацией! многие девчонки завидовали. Да, в дальнейшем жизнь моя так складывалась, что шитье стало моим основным заработком. Но я училась и шила людям 10 лет профессионально.
Но вернемся к семейной жизни. На семейном совете, а это было в их семье заведено, решили, что надвигается осень, а у Светы нет пальто. Надо заказать в ателье, а заодно парочку платьев. Какое это было счастье! я выбирала фасон и ткань. Платила за меня моя новая семья. Я носила покупные вещи как взрослая! но это, наверное, единственная радость, которая сопровождала семейную жизнь. Все прелести и сборы в дорогу в город мечты Сафроновых, Мариуполь, я опишу позже.
А сейчас... Свадебное путешествие. Какая же свадьба без свадебного путешествия.
Сама свадьба никакого удовольствия не принесла. Расписали нас в Доме Культуры каком-то, так бабка Клава договорилась. Две подружки у меня были на свадьбе. Разговоры были всякие, кто удивлялся, что сразу после школы вышла замуж, кто съехидничал, мол, залетела... какой позор! кто и жалел - ей бы учиться. Точные науки, такие, как математика, физика, химия у меня были пятерки. Живой ум, сочинения писала одна из лучших в классе... эх, и зачем же ей все это надо, замужество? да еще за кого? лодырь Серега, двоечник, отец у него алкоголик и вообще мутная семья.
Но как бы там ни говорили, свадьба прошла. И вот мы едем в свадебное путешествие. Деньги кое-какие на свадьбе собрали. Опять же родственники жениха, у нас кроме мамы никого нет. Да, вот папе я давала телеграмму в Тбилиси. Но он не приехал. А я так гордилась своим отцом. Он такой умный, такой красивый, достойный.
О существовании своего родного папы я узнала только в 14 лет. Приехал какой-то дядя (тогда еще бабушка была жива). Они долго о чем-то шептались. Его очень хорошо принимали мама и бабушка. Дядя этот все меня рассматривал, и подарки мне дарил. На другой день мне торжественно объявили, что это мой родной папа. Я была уже взрослой девочкой и как вести себя с ним не знала. Надо было кинуться на шею, целовать... но я стеснялась. Он такой представительный и держится достойно, да еще грузин. Настоящий грузин! значит, я грузинка. Хоть и стеснялась я проявлять какие-то чувства к нему, но сильно гордилась, что у меня такой папа. Мы сходили, сфотографировались на память. Потому что все решили, что я на него похожа. Он мне купил туфли и уехал. Потом присылал посылки. Всякие южные фрукты и одежду для меня. Чулки капроновые, первые в моей жизни. Я безумно им радовалась. Хотелось ему подражать, мнила себя грузинкой.
Потом, в следующее лето мы с мамой поехали к нему в гости в Тбилиси. Жили в шикарной гостинице. У него семья была, жена и две дочери, т.е. мои сестры. Но наш приезд был втайне от его семьи, так что сестер я не видела.
И вот на свадьбу папа не приехал. А так хотелось. Потому что среди всей этой шелупони, под названием мужчины, типа свекра по кличке "Не пролей капельку" и таких же родственников его, приехавших на свадьбу из города Орла, мой отец смотрелся бы шикарно. Да и не только поэтому. Просто хотелось, чтобы отец был на свадьбе. Поэтому в свадебное путешествие мы решили поехать в Грузию, к отцу! адрес у нас был. Мы дали телеграмму и покатили. В поезде Москва-Тбилиси познакомились с попутчиками. Два грузина. Мы им рассказали, куда и к кому едем.
- Так, где же вы будете жить в Тбилиси? Раз вы говорите, жена его не знает, что у твоего отца есть дочь?
- Конечно в гостинице. Отец нас встретит, мы дали телеграмму каким поездом приезжаем. Поселит нас в гостиницу.
- В гостиницу не так легко попасть, как вы думаете, - сказали эти грузины, - а вдруг отец вас не встретит?
Но по своей детской наивности я такого предположить не могла, как это так не встретит? Но когда перрон опустел, а папы моего не было видно, я растерялась до такой степени, что стояла как в ступоре и слёзы готовы были политься из глаз. Так вот эти два грузина, всё это время стояли с нами не уходили, хотя, как я уже упомянула, перрон давно опустел. Как чуяли они, что такое может случиться, а может быть просто больше нас понимали в жизни и лучше разбирались в людях. Ведь мы многое успели рассказать, пока ехали, про отношение с отцом и др. Видя такое, можно сказать , безвыходное положение, посовещавшись между собой на своём языке, они нам сказали:
-« Раз так получилось, мы приглашаем вас к себе в гости.
- У нас места много, и платить за проживание ничего не надо. Вы наши гости, у вас свадебное путешествие. Живите сколько хотите.»
Конечно было не удобно ехать к чужим людям, поэтому мы сначала решили попытаться устроиться в гостиницу. Хоть эти добрые люди сразу отговаривали, мол только время потратим, свободных мест в гостинице нет. Но я всё же настояла, и мы на такси объехали несколько гостиниц, пока убедились, что наши новые друзья правы. Они не бросали нас и не уставали говорить, что самым верным будет- ехать к ним. Я опять не решаюсь это сделать и предпринимаю последнюю попытку – поехать по адресу к отцу сейчас. Грузины отговаривали, говорили что это лучше всего сделать завтра, но я была непреклонна, и они согласились.
Поехали... Я звоню в дверь по адресу, какой мне сам отец дал. Сказал, мало ли что, напиши или пришли телеграмму, я тут же приеду. Мне открывает дверь женщина и говорит, что такой здесь не проживает. Я растерялась, не знаю, что говорить. Нет, говорит женщина, и не знаю такого. Вышла на улицу, плачу, говорю - вот такие дела... Грузины сразу поняли, в чем дело.
- Вах, вах, здесь он живет, не хочет его жена, чтобы вы встретились. Телеграмму давала, что приедете?
- Да!
- Или сам не хочет, или жена не показала телеграмму. Поехали к нам. Завтра еще приедете сюда.
Куда деваться нам в чужом городе. Спасибо этим людям гостеприимным. Как уж мы им приглянулись? не бросили нас. Пришлось ехать к ним, хоть и неловко.
Мы чудно провели у них дней 7. Нас принимали, как дорогих гостей (хотя видели впервые). Это два брата, действительно в поселке живут, дом огромный, народу много, жены, дети, старики. В честь нас устроили целый прием. Такой стол, такие гости. И все в нашу честь. Положили на шикарную кровать. Потом водили и возили по всем местам в Тбилиси и другие места. А, расставаясь, желали только доброго и счастливого, да еще и с собой все собрали в дорогу. Я заикнулась о деньгах...
- Ты что, не видишь, мы живем бедно? зачем обижаешь, деньги даешь, разве из-за денег мы в гости приглашаем?
Ну а отец? отца мы так и не видели. На другой день мы опять поехали в Тбилиси, по адресу, но решено было, что я уже не буду заходить. Заходил грузин, но и ему сказали тоже самое - здесь такой не проживает. А может, что и другое ему сказали на своем грузинском языке. Я так и не узнаю этого никогда. Потому что, жалея меня, видя мои слезы, он не мог мне этого сказать.
- Нет здесь твоего отца, не езди больше сюда!
Так прошло наше свадебное путешествие, совершенно с посторонними людьми. А может эти посторонние были ближе, чем самые близкие.
_________________________________________________________

Спустя какое-то время, отец все-таки приехал. Я не очень хорошо помню этот его приезд, видимо, он был день-два. Со мной, кроме извинений, что не приехал на свадьбу и не был в то время дома, когда я приезжала, никаких разговоров не было.
Но с мамой! Там был разговор довольно серьезный. Видимо, упрекам не было конца, как с одной стороны, так и с другой. Но сначала о том, почему мы так и не встретились. Конечно, постаралась его жена. Женщина авторитарного склада, семейное спокойствие блюла. Ни одна телеграмма в руки отца не попала. Смогла эта женщина сделать все, чтобы отец не встретился с какой-то там дочерью. Ведь понятно, раз дочь, значит женщина. Где-то есть женщина. И страх потерять мужа перекрыл все. А страх видимо был не беспочвенный. История любви моей мамы и отца была ей знакома. Знала она, что когда-то он дочь свою трехлетнюю считай, украл у матери, и привез в Грузию. Но, слава Богу, свекровь (не менее авторитарная) смогла выдворить ее назад.
- Кока (это грузинское имя моего отца), зачем ты ее привез? Ты собираешься оставить ее у себя? дочь какой-то там падшей русской женщины. Ты забыл, сколько труда и денег стоило твоим родным похоронить твое прошлое. А это напоминание будет всегда у тебя перед глазами
- Мам, я люблю эту женщину и это моя дочь! - пролепетал отец.
- Не хочу слушать. Ничего не хочу знать об этой женщине. Она ведь, кажется вышла замуж? ты ей, собственно, и не нужен. А этот ребенок, боже, какое убожество, где ты ее подобрал, в какой деревне? Ты что, хочешь, чтоб от нас все родные отвернулись? Ты дяде Гиви по гроб обязан, что вытащил тебя оттуда (имеется в виду тюрьма).
Вот такой разговор состоялся у моего отца со своей матерью, моей бабушкой. Бабушка на бабушку совсем не похожа. Я знала одну бабушку, деревенскую, в платочке, не грамотную. А это разве бабушка? Она выглядит, как строгая дама на картинках, она на высоких каблуках, прическа на голове, губы ярко накрашены. И глаза строго надменные, полное презрение к этой чумазой запуганной девочке, привезенной действительно из глухой русской деревни.
- Немедленно отвези ее назад. И займись, наконец, обустройством своей жизни, я подыскала тебе невесту, девушка из хорошей, а главное, богатой семьи. И у тебя будут свои дети!
Отец какое-то время сопротивлялся, но увидя еще и отношение остальных многочисленных родственников. Того же дяди Гиви, благодаря которому он избежал тюрьмы. Сдался. И повез несчастного, так ничего и не понявшего ребенка обратно в глухую деревню под Москвой. Но встречаться с моей бабушкой в платочке, да и с остальными деревенскими, какие вышли провожать такого красивого стройного, богатого мужчину, увозившего свою дочь в Грузию, не решился. Поэтому на станции, увидев знакомое лицо из той деревни, подошел, опустив глаза, и попросил довести девочку до деревни, отдать бабушке, той бабушке в платочке.
Так повезли меня обратно в деревню. Правда, на прощание отец присел, обнял меня за плечи, заплакал: "Прости меня, дочка, я люблю тебя, но так вышло, так надо, мы не можем быт вместе. Прости.."
Но жизнь его семейная сложилась не скоро. Видимо выбор мамы его не пришелся ему по вкусу. А, может, просто делал ей на зло. Долго еще он не женился. Что уж с ним происходило, любил ли он мою маму, не знаю. Но разыскал ее, когда мы жили на Украине, Татьяна уже была, сестра моя, и отчим, который постоянно уезжал. Но это другая история. Отец уговаривал мою маму вернуться к нему, и что даже Таню возьмет с собой. Но жить только в Грузии. На что мама не согласилась. Не согласилась и сказать, что он родной отец мне.
- Не надо тревожить девочку, она уверена, что Иосиф ее отец. Так он и уехал. Мне тогда было 7 лет
_______________________________________________
 
И вот теперь сидят эти двое, когда-то любящих друг друга людей и упрекам их нет конца. И все из-за меня.
- Как ты могла выпихнуть Свету в 17 лет из дома? Что это за муж, пацан, причем глупый. А семья? Это же алкоголик отец, карга бабка. Как же ты могла отдать ее в такую семью? ей учиться надо, а она беременна от какого-то дебила. Ты посмотри на его рожу! ты что, не видела, не знали их? как ты могла?
Но мама тоже пошла в наступление.
- А ты думаешь, мне одной легко их двоих растить, а они брали её без приданого. А где ты был? ты появляешься, раз в 5 лет, откупишься подарками и домой к своей жене, К СВОИМ ДОЧЕРЯМ!
Так, не найдя общего языка, с тяжелым сердцем и невозможностью что-то изменить, а может с нежеланием что-то сделать, отец уехал к своим дочерям. Правда, перед отъездом еще зашел в мою теперешнюю семью, имел разговор с бабкой Клавой. Видимо, тоже понял, кто глава семьи. Просил не обижать меня и взял обещание с нее, что как только позволит ребенок , я пойду учиться. И дал денег на мое образование. Сколько дал, да и вообще, что давал и что говорил, в то время я этого ничего не знала.
После этого я очень долго его не видела и ничего о нем не знала, целых 10 лет.
Глава IV
Пора вернуться к моей новой семье. Тем более, что семья уникальная. Как живется той, какую так уговаривали, обхаживали, чтоб доставить своему
« Нуце» удовольствие, сделать её собственностью его. Где же море и чудесный город Мариуполь? Из-за которого всё это и заварилось?
 А всё очень банально. После свадьбы действительно приходила какая-то толстая тётка из Мариуполя. Приходила смотреть квартиру и была согласна переехать сюда. Рассказывала, что муж её там в Мариуполе загулял ( не удивительно, сидит такая жирная свинья…) и ей срочно, срочно надо увезти мужа, хоть куда, лишь бы он не бросил этот кусок живого сала. Видимо и мою новую семью обмен устраивал. Дело только за оформлением документов. Вот
тут-то произошла загвоздка. При переезде в другой город на жительство, надо было всем пройти флюорографию. Все члены семьи прошли, но у Аллы Антоновны нашли очаги туберкулёза. Обмен запретили. Дома было море слёз. Надо было лечиться. А свинья из Мариуполя ждать не могла, ей надо срочно, срочно увозить мужа.
 Свекровь лечилась, за это время толкового обмена не попадалось. А потом и вовсе случилось тоже, что со свиньёй из Мариуполя. Федя « Не пролей капельку» нашёл Машу из села Коровино, и ушёл к ней жить. Свекровь запила. Это страшное зрелище. Поэтому никто никуда не уехал. Но об этом обо всём потом .
 А пока вся семья в сборе. Там существует свой уклад, свои правила и уставы, заведённые бабкой Клавой, главой всей семьи, которые не дай тебе Боже, кто-нибудь посмеет нарушить!
 Весь семейный бюджет находился у бабки. Все члены семьи отдавали ей зарплату или пенсию. Себе оставлять на мелкие расходы, не позволено. Хотя все оставляют, и если бабка заметит ( что частенько с Аллой Антоновной случалось)- то скандал грандиозный обеспечен. Всё хозяйство ведёт бабка. Она знает. Что кому надо купить, сколько чего заготовить на зиму и всё остальное. Кому куда и когда пойти ( например в кино) или поехать, надо спрашивать разрешения у бабки. Иначе она не даст денег. Например, мы с Серёгой собрались в кино. Спрашиваем у бабушки разрешения. Она, конечно выговаривает, что совсем недавно мы уже ходили в кино, но рубль даст. Тогда Серёга идёт к маме, и та ему сунет потихоньку ещё три рубля. Свекровь тогда работала в трикотажном ателье вязальщицей, и оплата у неё сдельная. Сколько точно Алла получала бабке трудно было проследить. Поэтому у Аллы Антоновны всегда денежки водились.
 Всё решалось на семейном совете. С утра бабка всех предупреждала, что сегодня семейный совет. Хоть все присутствовали и могли что-то говорить, бабка почти всегда выступала с готовым решением. Сколько капусты заготовить на зиму, и в какой день её рубить. У Фани прохудились трусы- надо купить и всякое такое. От мелочей, до серьёзных решений, последнее слово всегда было за бабкой.
 Обед был строго по часам, и не дай Бог просто открыть холодильник и что-то там взять перекусить. Или купить себе не то что необходимо, а то что хочется. За всем этим бабка строго следила, выговаривала, наказывала, лишая чего-то. В общем все её боялись.
 Садились за стол чинно все вместе. Если кто-то задерживался, все ждали. Но бабка обязательно высказывала опоздавшему. На всю жизнь меня научили, что в общую миску не макают кусочком хлеба, как мы это запросто делали у мамы. Дед Фаня так строго сказал мне, что этого делать нельзя, когда я попыталась кусочком хлеба помакать в такую вкусную жижку в салате, что я запомнила это на всю жизнь.
 Готовила в основном бабка, свекровь только помогала. К тому времени бабка уже не работала. Готовили основательно: первое, второе, закуска. Если праздник, то готовилось и планировалось всё заранее. Тут доставалось всем. Все валились с ног от усталости, но праздник всегда изобиловал. Бабка не была религиозна, поэтому ни постов, ни церковных праздников ( не считая пасхи) не придерживались. Даже за одеждой бабка следила – зачем эту кофточку в каждый след одевать, это на выход , это на работу и в таком духе.
 Конечно при таком ведении хозяйства – всё шло толково. Всегда есть еда, всегда есть что одеть. Не перебивались кое-как от получки до получки, как в мамином доме. Всегда был запас денег, всё планировалось заранее.
 Но это внешняя сторона жизни этой семьи, где бабка смахивает на Кабаниху из драмы Островского «Гроза». Кстати там тоже всё развалилось, как и в дальнейшем в этой семье.
 А внутренняя жизнь была ужасна. Если внешняя сторона такого подхода к жизни, мне даже нравилась: всегда всё есть. Не надо перебиваться, копить, перешивать что б из старого сделать новое, а иногда и просто отказывать себе в чем-то. Да я и не успела быть самостоятельной в финансовом отношении, что бы привыкать к именно такому укладу жизни. Даже когда Серёга приносил зарплату, отдавал её бабке, а потом тихонько мне показывал: « Я оставил себе 10 рублей», я строго говорила: « Ты что, так делать нельзя, это воровство, это обман, пойди и отдай сейчас же!». Довольное лицо Серёги мрачнело, он уговаривал, мол купим себе что-нибудь, сходим куда-нибудь. Я стояла на своём – отдай и всё!
 Что я принять не могла, так это обман. В этой семье, не смотря на кажущиеся благополучие, все друг друга обманывали ( особенно бабку). Тот же самый выход всей семьи к столу ( особенно в выходные), сопровождался крайне не пристойным поступком. Перед обедом , втихаря от бабки , Федя , Алла и Серёга ( дед в этом участия не принимал) выпивали бутылочку. Видимо это у них было заведено раньше. А когда я пришла в их дом, то и меня попытались приобщить к этому делу. Но я так уверенно отказалась, что больше они мне не предлагали. И в дальнейшем делали это потихоньку и от меня. Наверное боясь, что я их заложу. Как ни в чём ни бывало садились за стол, обедали. Мне это казалось так не красиво. Ведь это обман, и деньги прячут. Скандалы возникали очень часто. Все друг друга ненавидели. Бабка Федю, Федя бабку. Каждый из них старался перетянуть меня на свою сторону. С выпивкой не получилось, я не вошла в их компанию. Я и пить-то никогда не пила. Впервые я выпила водки на Новый год и то свалилась сразу спать. Но это было легально, за столом, где ВСЕМ было позволено немножко выпить, праздник всё же. Только к концу праздника почему-то все пьяные, хоть на столе стоит одна бутылка. Неизменно всё кончалось скандалом. Пьяный Федя орал: « Убью, старая карга, зарежу, задушу!». Просто орал и всё. Бабка презрительно удалялась к себе в комнату и больше оттуда не выходила, пока Федя не успокаивался. Расплата была потом. Доставалось конечно свекрови, она терпела всё. Изворачивалась, хитрила, в общем служила громоотводом. Федю лишали каких-то благ, бабка с ним не вступала в разговоры, а вот Алле высказывалось сполна. Всё обрушивалось на неё. Но она терпела и маму ослушаться не могла, и Федю прогнать ( как того хотела бабка ), тоже не могла. Меня они обрабатывали так: Федя, накричавшись « убью, старая карга» начинал рассказывать мне, как она, т. е. бабка, всю жизнь ему поломала. Как они с Аллой « хорошо» жили, пока не приехала эта…! И дальше шли откровения – она такая, сякая… Я слушала, и мне казалось всё это правдой. И Федю было жалко, он даже плакал, пьяными слезами. Но когда мы с бабкой оставались одни, то теперь она рассказывала, как плохо жили Алла с Федей, пока она ( бабка) не приехала к ним. Дальше тоже шли откровения, какой этот Федя. Разница была лишь в том, что Федя пьяный это всё говорил, а бабка трезвая. Я и ей верила, мне и бабку было жалко.
 Алла была хитра. Среди этих двух полюсов лавировала чётко. Такая милая, такая угодливая. В открытый конфликт ни с кем не вступает. С бабкой – держит её сторону, с Федей – его сторону. Мне кажется, ей было тяжелей чем эти двоим.
 Ну а как мне жилось в этой новой семье? Что я ощущала? Счастлива ли я была с мужем? Очень скоро миф о том, что они такие милые, заботливые
( купили мне пальто и два платья) и меня любят, ведь свекровь гладила меня по головке, чего моя мама ни когда не делала. И вообще такая большая и надёжная семья. Вскоре всё это стало разваливаться. Разваливаться, при том , что они меня так любили и хотели.
 Серёга, видимо успокоившись, что я теперь не брыкаюсь, как раньше, на веки его собственность, не очень-то ласков был со мной. Стал частенько с работы выпивший приходить. Стали ссориться. И в ссорах проскакивали слова – а твоя мама ничего тебе не дала! Т. е. не купила… и на свадьбу не очень-то потратилась. Это было так неожиданно, так гадко. Ведь сами же говорили, что ничего не надо, кроме меня…
 Постель с мужем была ужасна. Я просто , как жертва лежала и терпела, когда всё это кончится… Да и это было почти всегда по пьянке, т. е. если он выпивший приходил, то держись… Иногда я брыкалась, тогда он злился и всё переходило в ссору. Тогда спали по разным местам. Он уходил на диван. Комната наша дальняя, но в проходной спали Федя с Аллой. Конечно они всё слышали, хоть мы и старались не говорить, а шипеть. Но пока молчали.
 Первая крупная ссора с бабкой у меня произошла, когда мы с Серёгой собрались поехать в Орёл, в гости. На нашей свадьбе были родственники из Орла ( Федины родственники) ну и приглашали нас к себе. Я то не очень хотела ехать, а Серёга загорелся. Он вообще лодырь и гулёна по натуре. Делать он ни чего не умел, да и не хотел. Закончил училище по приборам кип. и автоматике, работал на заводе. Получал мало, да и не стремился, на всём готовом жил. А стремился побольше погулять. То пойдём в гости куда-нибудь, то в кино, то сам уйдёт к ребятам. Вот теперь придумал эту поездку в Орёл.
 Впервые я узнала сполна, что такое власть и унижение. Холодность и не внимание я уже знала от своей мамы, вернее какое-то фатальное безразличие. Не замечалось не только хорошее, но и плохое проходило сквозь пальцы. Иногда мне казалось, что маме лень или некогда обращать на что-то внимание. Легче не замечать ничего. А вот унижение! При всей моей покорности, характер у меня был вспыльчивый. Да и покорность моя была скорее не человеку, а судьбе. Так надо.
 Бабка на поездку согласилась, денег обещала дать. Серёга ликовал. Но накануне я с бабкой повздорила. Вернее и сама толком не поняла, где я ей что-то не так ответила или посмотрела. Та губки надула и закрылась у себя в комнате. Только после этого я поняла, что что-то не так. Уж коль не выходит весь вечер из своей амбразуры- жди беды! Серёга к ней зашёл, и вышел оттуда мрачнее тучи. – твоя жена меня обидела, в поездку не собирайтесь, денег не дам!- такая резолюция была вынесена главой семьи. Пошли переговоры: то Алла пойдёт туда…, то Серёга с упрашиваниями сменить гнев на милость. Выход из этого положения один, бабка сказала: « пусть ОНА извинится!» Прибежали радостные Алла и Серёга, мол если ты извинишься, разрешит поехать. Я удивляюсь- за что извиняться? Я ей ни чего плохого не сказала. А честно, то и не помню, где и как не угодила бабушке.
 - да ладно тебе- говорят- какая разница за что, подойди и скажи « бабушка, прости…» и всё будет нормально, она простит. Ну, думаю , извините, что это ещё такое? За что просить прощения? Свекровь уговаривает, Серёга злится.
- Как ты не понимаешь, ведь не поедем никуда!...
 - Ну и пусть не поедем, но извиняться не пойду, я ни в чём не виновата.
 Главное и они не спрашивают, что произошло, что случилось, что я сказала такого? А только одно,- чёрт с ним за что, иди извинись и всё. 5 минут унижения, зато мы свободны. Федя сначала поддержал меня –
 - Правильно, не ходи, ишь гадюка старая ДОМОПРАВИТЕЛЬНИЦА!, не ходи… я бы тоже…- махнул рукой и ушёл.
 В этот день они меня не уговорили, но и дружить со мной не стали. Серёга куда-то ушёл. Свекровь со мной не разговаривает. Федя, и тот перешёл на сторону жены. Одна, всеми забытая и виноватая. Теперь я уже виновата не только перед бабкой, но и перед остальными, перед Серёгой, матерью, отцом. В общем , дня через два, путём блокады, меня уговорили, и я пошла.
 Сидит за столом бабка ( эти дни она из своей комнаты не выходила, со мной ни где не пересекалась) В тот момент она мне действительно показалась ведьмой, как Федя частенько её называл. Сидит, губы сжаты, глаз не видно, очки кругляшки их закрывают. Сидит не шевелится и ни чего не произносит. А за дверью стоят Серёга и мать, дыхание затаили, ждут. Отступать мне не куда, я уже в её комнате, перед ней стою, значит говорить что-то надо. Она молчит, ждёт. Выдавливаю из себя- бабушка, извини меня (так и не зная, за что) Но она не шелохнётся, как каменная продолжает молчать. Я не знаю, что ещё говорить. Оглядываюсь на стоящих в дверях свекровь и мужа. Они кивают, мол , подойди, поцелуй. Я опешила, это уже слишком. Целовать, обнимать и вообще проявлять свои чувства, тем более не настоящие – этому я не приучена с детства. Я просто не знаю, как это делать. Пауза затягивается. Но тут свекровь приходит на помощь- « Мамочка, Света так больше не будет, не сердись…» ну и что-то в таком же роде. Меня подталкивает, мол , обними. И чуть ли не насильно нас свела, я её слегка обняла и чмокнула в морщинистую щёку. Свекровь щебетала и вилась вокруг бабки, тут и Серёга засуетился:
- Ба, ну что, отпустишь в поездку?
 Ему только это и надо было, поэтому он даже не заметил, как я вышла из комнаты, пошла к себе, села у окна и заплакала.
 
 ГЛАВА V

Я беременна. Меня тошнит и постоянно мучают запахи. Обоняние обострилось в связи с беременностью. Причём запахи хорошие, т. е. духов и всей парфюмерии, я не выносила. Но в целом беременность я переносила терпимо.
 Но, чем заняться, что делать мне в этой жизни? Кроме того, что я уже сделала- это вышла замуж ,ни чего другого у меня в жизни не было. Я не училась, не работала и вообще не знала чем заниматься. Конечно за меня решали взрослые, моя мама, свекровь. Поступать куда-то учиться, не получится – я беременна. Да я и не знала куда, кем я хочу быть? В общем решили, что надо устроиться на работу, хотя бы для того, что бы получить декретные. Моя мама работала на заводе резиново-пластмассовых изделий, бухгалтером. Сказала, что подыщет, что-нибудь не трудное. Короче с сентября месяца я пошла работать на завод, в должности распреда. Это – отнеси туда, принеси сюда разные бумажки. Потом, в связи с беременностью, меня перевели на лёгкий труд. Я сидела с другими беременными зашивала мешки с готовой продукцией.
 Ни каких новых знакомств на работе я не завела, общалась с такими же беременными женщинами, лишь с той разницей, что я совсем ещё ребёнок.
 Родила я в марте, было очень снежно, не смотря, что весна. Такой снег лежал, что дороги не успевали чистить. Родила богатыря. Мальчик, весом 4кг. 450гр. Роды были тяжёлые, крупный плод. При том, что я худенькая и молоденькая. Могли бы кесарево сделать, если бы не подруга мамы, тётя Аня. Она в этой больнице работала, и во время схваток и родов не отходила от меня. И в родовой с её помощью, ребёнка кое-как выдавили простынями. Тётя Аня потом шутила:- Ну, крестник, ты мне достался… неделю не могла шею повернуть.
 С появлением маленького Валеры, жизнь в моей теперешней семье, осложнилась ещё больше. Тут уж бабка всё взяла в свои руки. Я ведь ничего не умею, не знаю как обращаться с маленькими детьми. –« Ой, не трогай малыша, отойди, дай я сама пеленать буду…» и. т. д. И как купать, и как кормить и когда- всё она знала. Я располагала только грудью. Ночью, чуть заплачет, уже бегут или бабка или свекровь- « что плачет? Дай ему то, не давай ему это. И вообще, дай-ка его сюда.» Конечно меня это злило, иногда даже огрызалась. К этому времени я уже пообвыклась в этой семье и не чувствовала себя такой беспомощной. Но всё же вырваться из лап этой властной старухи не так-то просто. Надо либо рвать все и окончательно, либо подчиняться. Своеволие не принимается. Стычки с бабкой стали всё чаще.
 Иногда ходила к своей маме, но ей , как всегда, некогда и откровенных разговоров по душам не было. Так, насущные вопросы и всё. В общем жаловаться не кому.
 Новый год! Валерочке уже 9 месяцев. Бабка решила , что пора ребёнка крестить. Решено было ( опять же не нами, родителями, а бабкой), что крестить будем 31 декабря днем, а вечером за стол. Тут и крестины и встреча Нового года заодно.
 Готовились к этому событию основательно. Гостей позвали, стол ломился от угощений. Короче, всё как у людей.
 Федя работал шофёром на машине, он должен был заехать за нами и отвезти нас в церковь. Всё уже готово, я одета в новую кофточку в горошек, ребёнок собран. Вот только уставшие, как собаки, с утра жарили , парили, а самим сесть поесть, как-то некогда было. Я что-то схватила со стола в рот и нечаянно капнула жиром на новую кофточку. Бабка тут же вспылила: « Надо было обязательно уделать кофту…» Всё это с раздражением. Понятно, усталость и волнение. Я тоже не сдержалась, что-то ответила, типа- ничего особенного с кофтой не случилось… Оговариваться с главой семьи не позволительно, и она начала поучать- « Пятно жирное, как его теперь выводить? И ничего-то вы не жалеете, всё бы вам промотать, выкинуть…»- завелась. Я тоже не выдержала, вспылила- « Хватит уже указывать и поучать, ни чего с кофтой не случилось». Вижу, губки поджала, обиделась.
 Тут с шумом ввалился Федя – Готовы? Быстрей давайте, едем.
 Мы были готовы, поэтому сразу уехали. Я тут же забыла про эту мимолётную стычку. Ну подумаешь вспылили обе. Уставшие, вымотанные, конечно не сдержались.
 Окрестили мы Валеру, радостные едем домой. Впереди встреча Нового года, гости, стол. Настроение приподнятое. Приезжаем, дверь открыла почему-то моя мама, больше ни кто не встречает. Мы шумно ввалились; кум, кума, я ,Серёжка с малышом, Федя. Моя мама берёт Валерочку на руки, раздевает его, кладёт на овечью шубу- это обряд такой. Мы все разделись. Я начинаю волноваться, нет ни Аллы, ни Фани, ни бабки. Как же так, ни кто не встречает нас после такого события? В зале накрыт стол, моя мама одна в комнате. Федя и тот исчез. Он нырнул в бабкину комнату, и больше не вышел. Я чую неладное. Вспоминаю нашу с бабкой перебранку. Неужели из-за этого? Спросила маму, где все? Она махнула рукой в сторону бабкиной комнаты, мол, там. Там собралась компания единомышленников, во главе с бабкой Клавой, хотя свидетелей нашей ссоры, не было ни кого. Мы забавляемся с Валерой, гости подходят, но ни кто из « штаба» не выходит. Серёжка туда периодически бегает, но возвращается мрачнее тучи. Да он уже изрядно выпил. Рожа противная, злится. Не то на меня, не то на них? Высказывать не высказывает, но раздражён, да ещё пьян. Я волнуюсь всё больше. Гости слоняются вокруг стола, ждут команды – садиться за стол. Уж так всё аппетитно выглядит на столе! Я не хозяйка, дать команду. Моя мама тоже. Серёга ходит пьяный, ему не очень-то и стол нужен. Да и без команды он и сам не знает, что делать. Чувствую слёзы меня душат, у хожу в спальню и давлюсь там слезами. Зашла моя мама, я не выдержала и разрыдалась: - « Не могу больше тут, не могу, забери меня от сюда. Не могу, не могу…»- больше я ничего объяснить не могла, в горле такое удушье, такая боль в душе. Кажется выпорхнула бы птичкой в окошко и полетела бы куда глаза глядят. Только подальше от этого опостылевшего дома, от этого ненавистного мужа, от этой стервы бабки с её добром. Всё, всё бросила бы, да же сына, лишь бы здесь не находиться, в этом тяжёлом доме, где всегда темно и сыро, где один обман, алчность, не искренность, где все друг друга ненавидят. И я их ненавижу, ненавижу!
 А что же мама? Успокаивает- « Ну, что у вас произошло?»
 - « Не знаю, не знаю, ничего не произошло… Забери меня от сюда, забери…»
 - « Ну, ну, успокойся. Ведь это твой дом теперь, у тебя муж, ребёнок. А что это Серёга так набрался? Ещё и за стол не садились. А эти? Почему не выходят к гостям? Ты поругалась с ними? Надо же сколько терпения, не выходят даже внука встретить после крестин.»
 Я чувствую, что она меня не понимает. Не чувствует моей боли, отчаяния…а сказать всего этого я не умею. Не умею сказать, что мужа своего я ни когда не любила, а сейчас он мне просто противен. А эти льстивые родственники,- это не люди , это расчётливые, холодные твари. Зачем я здесь, зачем? Я не хочу тут быть, не хочу! Ну, забери меня от сюда пожалуйста, мама…
 Ни кто меня ни куда не забрал. Ну, подумаешь, обычная семейная неприятность. А как же ты хотела? Замуж вышла, терпи.
 Гости тоже поняли, что что-то не ладно, может по домам надо расходиться? Что-то тут у них произошло. Но тут вышел дед Фаня, Афанасий значит, на одной ноге, злой, но решительный. Не выдержал осадного положения. Громко сказал-« Садитесь все за стол, Новый год скоро!» Гости застеснялись, но за стол стали проходить.
 Вот уж и 12 пробило. Из убежища ни кто из заговорщиков не вышел. Даже на кухню ни кто не выходил. Как же Федя? Ему даже за стол не позволили выйти, а наверное так хотелось. Вот тебе « Задушу! Убью! Зарежу! Старая стерва!» Ни кто не мог ослушаться этой властной старухи.
  Утром мы стали собираться на ёлку к мой маме на работу, на завод. Она пригласительные принесла. Начало в 11 часов. Валерочка уже пытался ходить, ему 9 месяцев. У него красные ботиночки. Кум, кума, мы с Серёгой и сыном, моя мама – все поехали на ёлку. Слава Богу, хоть дали этим «осадникам» выйти из своего добровольного заточения.
 После ёлки, мама всех пригласила к себе в гости. К тому времени мама с моей сестрой Татьяной уже переехали в другую квартиру. Уже не жили в доме напротив в коммуналке. У них была отдельная двухкомнатная квартира. Опять стол, опять выпивка. Серёга набрался порядком. Да я на него и внимания не обращала. Стемнело уже, дни в январе короткие. Гости ушли. Валерочка уснул. Пьяный Серёга командует – домой! И я понимаю, что надо опять ТУДА возвращаться. Со мной делается ступор. Я не плачу, ни чего не прошу, не возмущаюсь. Я просто сижу, и не могу сдвинуться с места. Мама убирает со стола. Серёга командует- « Буди Валеру, собирайтесь, поехали домой.»
 Я сижу у окна и молчу. Я не психую, не плачу, не делаю на зло. Я ни чего не делаю, я не могу сдвинуться с места. Я ни о чём не думаю, я даже ни чего не ощущаю. Они что-то мне говорят, Серёга приказным тоном, мама – уговаривает. Пытаются будить Валеру. Тёща помогает зятю одевать заспанного внука. Думают, что когда они его оденут, я тоже начну одеваться, и мы благополучно уедем домой. Но я не двигаюсь, я смотрю в одну точку и ни чего не слышу. Я отключила все чувства. Серёга не выдерживает, и уходит с Валерочкой домой. Я так и сижу. Мама не подсела ко мне, не спросила ни чего. Только ходит злится, не до вольная, что я осталась. Бормотала что-то вроде: муж и ребёнок…а что дальше?
 А действительно, что дальше? Я не знаю, что делать дальше, как возвращаться в этот ад? Зачем я там? Я не могу так! А главное, я не знаю как?
 Собственно я тогда почти ничего не думала. Такая пустота, такая тоска, что словами не передать. Долго я ещё так сидела, пока мама начала делать вид, что собирается ложиться спать. Я поняла, что меня здесь спать не пригласят. Да и упрёки… ребёнок, муж, бросила…
Я поднялась, быстро оделась, ни слова не сказав, ушла. Приехала домой, дверь открыла свекровь. Ни слова не сказав, вернулась в комнату. Там сплошная идиллия. Сидят на полу Алла и Федя, тут же бабка в кресле. Валерочка мой ходит от бабушки к дедушке:
 -Ну, маленький, иди скорей к бабушке. А теперь к дедушке… Топай, топай ножками. Вот умница, вот молодец! Ха-ха-ха.» Чмок, чмок любимого внука. Бабка в очках строго следит ( как и положено главе семьи)
-« Смотрите, что б дитя не упало. Алла отодвинь стульчик, малыш споткнётся.» Такая забота, такая любовь. Федя тоже сегодня в чести-« Не споткнётся, он у нас богатырь! Давай, иди к деду.»
Сегодня изгой я. Прошла молча к себе в комнату. Дверь закрыла, сижу. Мужа моего дома нет. Где он, я не решаюсь спрашивать. За дверью игра, смех. Бабка пошла кашку готовить ребёнку. Кормят, разговаривают с ним, забавляются. Я сижу у окна. Я не жду мужа, он придёт пьяный, я просто сижу и смотрю в окно. 1 января. Начался ещё один год. Как-то он сложится? Начало совсем не радостное. Понимаю, что все надежды на счастливую семейную жизнь рухнули. За окном темно, снег искрится на свету от фонарей. Слышно, то где-то далеко, то совсем близко, смех , песни ещё гуляющих компаний. Жизнь продолжается.
 Вот уже и Валерочка наигрался, покушал. Бабушка его убаюкала. Песенку ему спела, он уснул. Взрослым тоже надо спать ложиться. Свекровь, с любовью, осторожно, что б не разбудить внука, принесла его в нашу комнату. Положила в кроватку и , не обращая на меня внимания, вышла. Я продолжаю сидеть у окна. Не двигаясь, и не о чём не думая. Час ночи, все давно спят, слышно, как храпит Федя. Пришёл мой муж. Он еле на ногах стоит. Наша кровать не разобрана, -« разбери постель.»- еле выговорил пьяный муж.
Господи сколько ненависти я испытывала в тот момент к нему. Видимо вся досада, вся тоска перешла в злость к этому человеку. Постель я разобрала. Кинула подушку на диван, одеяло и сказала-« Спи здесь, со мной, пьяный не смей ложиться.» Он конечно не обрадовался такому предложению. И вообще считал, что я своенравная, не поехала с ним домой, ослушалась мужа. Живёт на всём готовом, -« Твоя же мать тебя выпихнула ни с чем! Чего тебе не хватает? Ребенка воспитывают мои родители. Не благодарная!» Берёт подушку и лезет ко мне на кровать. Я отпихиваю его, он пытается силой лечь. Вся эта немая сцена . полная дикой злости и ненависти, происходила до тех пор, пока он не свалился с грохотом на пол. Поскольку был сильно пьян, подняться сразу не смог, корячился на полу. Дверь в нашу комнату бесцеремонно распахнулась, на пороге свекровь. Такое впечатление, что они стояли за дверью и ждали именно этого момента.
-« Ах ты дрянь! Ты с кровати его толкнула. Он у себя дома, ты его на диван ложишь, как собаку. Сама на кровати разлеглась, а он пусть валяется!..» и в таком же духе. Кинулась к сыну, который ни как не мог встать, застрял между мебелью. Прибежала бабушка Клава, Федя встал, Валерочка проснулся, стал плакать. «Гадюка, гадюка,- кричала бабка- драться кидается, змея в доме завелась! Сама на пол ложись, ишь мужа с кровати гонит!»
 Короче такой крик поднялся. Я , ни слова им не отвечая, быстро начала одевать плачущего Валеру. Понимая, что их больше и мне с ними не справиться. Свекровь кричит- « Куда это ты его одеваешь?» -видимо смекнула в чём дело. Бабка кричит « Дайте сюда дитя, успокоить надо. Дайте дитя, я отнесу его в свою комнату!» Свекровь стала у меня его вырывать. И здесь я, что было силы толкнула свекровь так, что она ударилась обо что-то ногой. Впоследствии этот синяк служил вещественным доказательством « вот, что твоя жена мне сделала!». Тут Серёга протрезвел, на сколько это было возможно, смекнул, что дела серьёзные, и что я собралась уходить, начал всех выгонять, заорал: « Уйдите все! Мы сами разберёмся.» Бабка кричит:
« Убивают! Дайте мне ребёнка!», поскольку Валера продолжал истошным голосом кричать. Серёга подступает ко мне « Куда ты одеваешь ребёнка?»
 -« Я ухожу, ухожу навсегда. Нет моего терпения!» - слёзы катятся у меня по щекам. Серёга отнимает у меня ребёнка, что-то лопочет, что ночь на улице и др., видимо не на шутку испугался, что я действительно уйду. Тут ещё свекровь орёт, что я её избила, бабка ломится в дверь и кричит, дайте мне ребёнка! Серёга бегает закрывает дверь, выталкивая своих родственников.
- « Уйдите, мы сами разберёмся»
 -« Вы уже разобрались…» и из-за двери доносятся упрёки и оскорбления.
Что змею пригрели, что приютили голую и босую, всё купили, а она не благодарная!
 У Сереги, видимо злость прошла. Он уже не отбирает одежду, а в глаза мне заглядывает: « Света, Светочка, не уходи…» Но меня уже не остановить. Он хватает меня за руки, хочет силой меня остановить, но я как танк
- « Не трогай меня, я ухожу! И больше ноги моей в этом доме не будет!»
 Короче всё закончилось тем, что Серёга не давал мне выйти, держал дверь, а бабка сказала своё последнее слово « Пусть идёт! Откройте ей дверь. Пусть идёт!» Серёга дверь открыл ( послушался ), и я ушла.
Два часа ночи. Зима, ребёнок на руках, одет во сто одёжек. Я его несу на руках, а ему не месяц, 10 месяцев, довольно тяжёлый . В руках пакет с ползунками, одежонкой, бутылочкой для кормления и др. принадлежностями.
 Транспорт уже не ходит. И я иду пешком семь остановок ( до маминого дома) Валера заснул у меня на руках, а я всё шла и шла.
 Когда ночью мне дверь открыла мама, единственное что я могла сказать-
 -« Возьми у меня Валеру.» и потом долго не могла разогнуть руки.




Глава VI
Какое то время я жила у мамы. Серёга опомнился на следующий день. Протрезвел, испугался, что я его брошу совсем. Стал приходить, просить прощения, просить вернуться. Но это не имело успеха. Тогда, всем угождающая свекровь, опять решила « всё уладить». Приходила и уговаривала, даже обещала, что теперь всё будет по- другому.
-« Хотите живите отдельно, деньги себе оставляйте. Если не будет хватать, мы будем помогать.» В общем старая песня, старая песня, как при сватовстве- ни чего не надо, только ради Бога вернись! И даже бабушка не будет лезть в нашу жизнь. В общем всё, что я пожелаю.
 Конечно мне не хотелось туда возвращаться. Но и у мамы не очень-то приём был радушный. Конечно она не выгнала ( куда же деваться, когда среди ночи с ребёнком пришла), но радости тоже мало было. По душам мы ни когда не разговаривали. Но я чувствовала её осуждение, и не довольство. Я не работала. Поэтому жила за её счёт, да ещё с сыном. Работать пойти? Куда? Ребёнка куда девать?
 Короче вернуться мне просто пришлось. Первое время, действительно всё было, как свекровь обещала. Ни кто ни чего не вспоминал, не упрекал, и нас не трогал. Даже с ребёнком, прежде чем покормить его, спрашивали у меня. Серёга стал внимательнее. Испугался. Всё пошло своим чередом.
 Но вскоре налаженная жизнь в этом доме начала рушиться. Да иначе и быть не могло. Каждый человек- это прежде всего личность. Будь то Федя пьяный, всем угождающая и от всех зависящая Алла Антоновна, не разумные и пока ничего не понимающие в жизни дети- я и Серёга. Всяк имеет своё суждение и право, как на опыт , так и на ошибки. Поэтому тот домострой, какой устроила бабка, конечно из лучших побуждений, неизбежно должен был рано или поздно рухнуть.
 Короче, члены столь « слаженной» семьи стали выходить из под контроля. Федя нашёл себе Машу. Где и как он её отыскал, не известно. Здоровенная такая баба из села Коровино. И ушёл к ней жить. Свекровь сильно переживала, даже ходила к этой Маше, но толку не было. Федя к ней больше не вернулся. И тогда свекровь запила. Зрелище это, прямо скажем не для слабонервных. Пила на работе потихоньку в туалете. К концу рабочего дня была уже никакая. Долго её терпели на работе, потом конечно пришлось уволить. Дома она просто растрёпанная, пьяная валялась на полу или на кровати. Федя появлялся в доме, но снова исчезал. Бабка как-то присмирела, не была такой всесильной. Она из главы семьи стала превращаться просто в бабушку.
 Потом и у Аллы появился какой-то Гриша. Вернее соседский муж, которого она имела не осторожность увести у очень скандальной и бесцеремонной бабы. Та приходила скандалила, позорила на весь дом. В общем эта связь продлилась не долго. Да и не об этом рассказ.
 А как же у меня дела? Валерочке уже год, пошёл второй. Три женщины, я бабка и свекровь сидят дома с одним ребёнком. Я стала задумываться и своей жизни.
 
 С детства, а вернее с 9 лет я занималась музыкой, училась играть на фортепиано, ходила в музыкальную школу. Мы тогда жили на Украине, куда привёз нас отчим и бросил. Жили материально не плохо ( пока он нас не бросил), с Севера приехали, с деньгами. Тогда модно было учить своих детей играть на пианино. Поэтому так просто в музыкальную школу было не поступить. Конкурс был большой или по блату. Мама в это время работала заместителем заведующей продовольственного магазина. Не мало сумок было отнесено , прежде чем меня приняли в музыкальную школу. Но, что б учиться, надо было иметь дома инструмент. Купить его было не возможно. В то время ничего нельзя было просто так купить. Всё доставалось, то по блату, то с переплатой…. В общем деньги были, а купить не где. С этой целью все родственники были извещены, что нужно пианино. А пока что, что б выучить заданный урок в музыкальной школе, я ходила за три километра к одной старушке, у которой было пианино. За деньги конечно.
 Но я с таким удовольствием занималась музыкой, что готова была ходить куда угодно. Была лучшей ученицей.
 Наконец и у меня появилось своё новенькое, блестящее пианино. Радости не было конца! Я добивалась не плохих результатов. Но потом нам пришлось переехать в другой город. Развод мамы, другие сопутствующие неприятности…Мне тогда уже было 14 лет. Конечно я продолжала занятия музыкой, но как-то результаты стали хуже. То ли повзрослела и появились другие интересы, то ли должного контроля не было, но интерес к музыке пропал. Стала я поговаривать бросить музыку. Сначала мама не разрешала этого сделать, но потом , махнув рукой, ей надоело моё нытьё, разрешила. Я была свободна! Это на пятом году обучения. Учительница по музыке, Лиля Николаевна очень жалела, уговаривала, даже домой к нам приходила, просила маму, что б я не бросала.
 И вот, пройдя уже изрядную школу жизни, я всё чаще стала тосковать о музыке. Инструмент стоял у мамы, поэтому, когда я у неё бывала, доставала ноты и играла. И так мне захотелось учиться, что и сказать не могу.
 И всё же я решилась на это! Имея сына 1,5 годика я пошла снова учиться в музыкальную школу. Хоть и стыдно было, но всё же я это сделала. Лиля Николаевна обрадовалась такому моему желанию, возобновить занятия. Но сказала, что теперь по возрасту ( да и по положению замужней дамы) я не могу учиться в детской школе, а возьмут меня на вечернее отделение на 4 курс.
 Моей новой учительницей по музыке была Ольга Викторовна Хрусталёва. Молоденькая выпускница училища, но очень грамотный и хороший педагог.( Впоследствии она работала в отделе культуры) Мы с ней нашли хороший контакт, а попросту – я была в неё влюблена. Я с таким вдохновением взялась за учёбу, что за один год смогла пройти два курса. Короче, за один год я закончила школу. Конечно в планах было продолжать обучение, т.е. поступать в музыкальное училище. Мы с Ольгой Викторовной готовили программу для поступления.
 Пианино мы перевезли ко мне. Я день и ночь сидела занималась, поэтому домашние неурядицы, в виде бабки- страшилки, пьяного мужа или пьяной свекрови, меня уже мало волновали. К тому времени Серёгу забрали в армию. У него всё отсрочки были, но в 20 лет его всё же призвали. Я стала относительно свободна ( об этом я напишу позже). Жила только музыкой, гоняла гаммы, упражнения, выполняла всё, что говорила мне учительница.
 Музыка! Это было для меня всё. Я готовилась поступать в училище. Ходила к учительнице домой на дополнительные занятия. Школу я закончила на одни пятёрки. Но в училище я не поступила. Конкурс был огромный. Сказался большой перерыв в занятиях. Одного года для подготовки оказалось не достаточно. Нужна была хорошая наработанная техника. Ольга Викторовна сказала: « Не огорчайся, ты обязательно поступишь на следующий год.» И отвела меня к своей бывшей учительнице, Татьяне Евгеньевне Кранц. Это старая еврейка на пенсии с большими причудами. Но классный педагог. Занятия у неё носили частный характер, т.е. за деньги. 7 месяцев я ходила к ней заниматься. Не каждого она брала себе в ученики. Проверив меня со всех сторон, сказала – беру, но заниматься придётся много. Готовила она меня по всем предметам, даже дирижированию и пению. Говорила, в случае если не проходишь на фортепианное, сразу меняешь документы на хоровое- дирижёрское, туда поступить легче. Она ещё год со мной будет заниматься, что бы я потом перевелась на фортепианное отделение.
 Но всего этого не понадобилось, я блестяще сдала экзамен и в списках о приёме- моя фамилия стояла первой. Сколько было радости!
 Я отлично помню этот день. Все вступительные экзамены были сданы. Но списки поступивших должны были вывесить после выходных ( так совпало).
В воскресенье мы с мамой ходили в магазин, там я случайно увидела преподавателя, который был в приёмной комиссии. Когда я сказала об этом маме, она подошла к нему, в надежде узнать каковы мои шансы? Я же до того боялась, что убежала из магазина, спряталась за угол и оттуда выглядывала маму, ждала какую весть она мне принесёт.
 - « Извините пожалуйста,- сказала мама,- Вы случайно не помните, сдавала экзамены такая-то … девочка, может помните?»
 -« Да я помню её – даже не дав договорить, сказал преподаватель – Вы не волнуйтесь она поступила.»
 Так я раньше чем вывесили списки, знала, что меня приняли на первый курс музыкального училища по классу фортепиано.

Глава VII
 Мужа из армии я ждала год у его родных, год живя у своей мамы.
 Когда его забрали, и я провалилась на первых вступительных экзаменах, надо было чем-то заниматься. Сидеть дома со свекровью и бабкой я уже не могла . Сыну было два годика. И я сама попросила маму устроить меня на завод, ну что б хоть как-то быть при деле, имматериальная сторона не мало значила. К тому времени такой « лафовой» должности, как распред не было, мама просила повременить пока что-нибудь подвернётся подходящее, но я ждать уже не могла и просила хоть кем-нибудь. Пришлось работать мне кладовщицей в инструментальном цехе.
 Цех, где работают почти одни мужчины. Я молоденькая, хорошенькая. Не смотря на то что у меня ребёнок. Мне всего 20 лет. Моей обязанностью было выдавать по накладной инструменты. А в конце рабочего дня опять принимала их на склад. Даже один раз пришлось раздавать зарплату в цеху. Это было чудесное время, мне нравилось работать. Я уже не училась и пока не готовилась поступать, мужа уже не было дома. Мужики, что работали в цеху ходили ко мне за инструментами когда надо, и когда не надо. Как сказал один пожилой дядечка мне потом : « Все ребята ходят что б на тебя посмотреть.»
 Но ни каких вольностей или хамства с приставаниями ни кто из них себе не позволял. Может знали , что я Людмилы Алексеевны дочка и что я замужем. Относились с уважением.
 Дальше не трудно догадаться, что один мужчина чаще других ходил за инструментами… Не буду описывать как, но завязался у нас с ним роман. Роман , а вернее любовь, только без секса. Потому, что до секса просто дело не дошло. Сначала мы всё взглядами обменивались, потом познакомились, стали разговаривать. Затем он меня ждал что бы вместе с работы идти. Потом уже договаривались встречаться, что бы на работу вместе ходить. А как-то вечером, гуляя с сыном , я увидела его возле своего дома. Сердечко моё забилось, но я сразу убежала домой. Было потом у нас несколько встреч наедине, свидание так сказать. Целовались, но только и всего. Я была напугана до смерти, да и условий не было. Затем меня перевели в другой цех. Туда он не мог так часто приходить, как хотелось бы. А потом мне вообще пришлось рассчитаться с завода, поскольку нашлась работа по специальности. Видеться мы с Борисом почти не стали, но всё же виделись иногда.
 Я ведь ещё ни в кого не влюблялась. Это чувство для меня было новым, волнующим, таким прекрасным. Я видела его из далека ,и у меня начиналась какая-то дрожь, но это было так сладко . Ждать хотя бы одного взгляда, и этим быть счастливой. После свидания, на работе от смущения боялась поднять на него глаза. Он улучал моменты, что бы прикоснуться ко мне, словечком одним перемолвиться. Сказать, что думает обо мне, что не спит ночами. Как это всё приятно, сладко, но вместе с тем мучительно. Ведь это всё нельзя, это не хорошо. Он женат, я замужем. Да ещё могли бы это всё заметить, маме моей сказать, стыдно-то как! Вдруг жена его узнает. Я уже и к жене его ревновала. В общем мучалась. Начала при встречах говорить, что это всё надо прекратить, ничего не выйдет у нас… ну, и всякий такой любовный бред. Он конечно не соглашался, говорил, что без меня жить не может и др.
Но когда я ушла с завода, а проработала я там три месяца, встречи почти прекратились. Вечером он приезжал к моему дому, в надежде увидеть меня. Но я так боялась, что кто-нибудь заметит это и догадается, что происходит, поэтому почти ни когда к нему не подходила, хотя так хотелось. И вот однажды, под сильными эмоциями, сгорая от чувств и ревности к его жене, я написала ему письмо. Такое глупое, влюблённое письмо, где признавалась в своих чувствах, и вместе с тем просила, умоляла, что б не искал со мной встреч. Ну и всякое такое. Конечно сейчас это кажется глупым, зачем писать, если можно всё это сказать при встрече. Но кто в молодости не пишет таких чувственных, глупых писем? Тем более я была лишена этого раньше. А чувства рано или поздно должны были придти… Помню, как-то давно, Валерочка был ещё маленький совсем, я постирала пелёнки и пошла их вешать на улицу. Дома все уже спали, я выхожу в подъезд и вижу парочку. Они стоят в уголке подъезда и целуются. Я остолбенела, и несколько секунд не могла двинуться с места, смотрела на них. Они были на столько поглощены поцелуем, что даже не заметили меня. Они так нежно, и в тоже время с такой страстью, любовью это делали, что не замечали ничего вокруг. Я прошла мимо них. Как заныло у меня в груди, как мне завидно стало. Я ни когда такого не ощущала, как будто я сама испытала это чувство, это сладкое, томящее чувство поцелуя. Когда я зашла в дом, глянула на разинутый рот спящего мужа, такое отвращение меня охватило. Очень долго потом у меня перед глазами стоял этот не чаяно увиденный поцелуй. То неизъяснимое ощущение блаженства. Вот приблизительно что-то подобное, томящее чувство было у меня к Борису.
 Ну так вот это письмо. Сейчас оно кажется глупым, но тогда это были настоящие для меня и серьёзные чувства. Письмо это я Борису не отдала, как собиралась. Видимо оно не столько нужно было ему, сколько мне. Ещё раз пережить эти сладкие мгновения, изливая их на бумаге. Сначала не было возможности его отдать, ( или желания) затем, когда я работала уже в детском саду, и встречи прекратились, отпала надобность его отдавать. В не подписанном конверте оно у меня хранилось в шифоньере, где то далеко засунутым под тряпки. Уже и чувства остыли, прошло месяца 2-3, как я вспомнила о нём и решила достать его. Я хорошо помнила, где оно лежит.
 Не большое отступление. Я забыла описать существенную деталь в управлении домом бабкой, тем более что теперь она будет, как нельзя кстати. Обязательным атрибутом в домашней одежде домоправительницы был фартук. Это не просто фартук, который одевают, что б готовить на кухне. Это часть одежды, это постоянный элемент её одежды. Дело в том, что под этим фартуком на пояске висели связки ключей. В доме всё, что имело дверку, всё замыкалось на замок. Закрывались шифоньеры, все дверцы в буфете, а их было очень много, всякие сундуки и комоды, всё имело замочек и, соответственно ключик. Вот все эти ключики у бабушки Клавы и висели под фартуком. Я не знаю, что там ценного хранилось, под всеми этими замочками, поскольку мне было абсолютно безразлично. Но просто так ты ничего не откроешь и не возьмёшь. Меня это не волновало, потому что мне не чего было брать ни в их шифоньерах, комодах и буфетах. Свой шифоньер я не закрывала, мне даже такое в голову не могло придти. Я ни куда не лазила, думая, что и ко мне тоже ни кто не полезет. Короче письма своего я не нашла, оно пропало. Я конечно догадалась, что его просто взяли, или вернее сказать украли, мои родственнички. Меня охватил ужас. Как я могла быть такой беспечной в таком лживом доме. Я представила, что когда меня нет, кто-то заходит в мою комнату, лазит по всем углам, что-то ищет… А главное, когда это произошло? Я месяца 3 не проверяла это письмо. Ужас! Они всё знали, давно всё знали, и молчали… Явно приберегают это доказательство моей не верности для моего мужа. Я даже и в отношении ко мне ничего не заподозрила. Всё было, как всегда. И спросить не спросишь, кто взял моё письмо, написанное моему любовнику? Несколько дней я ходила сама не своя. Проклинала себя за это письмо и вообще за эту порочащую связь. Уж если написала- так отдай! Не отдала- так порви! Зачем оставила? Для кого? Представляю сколько радости я им доставила этим письмом и злорадства. Но как мне гадко осознавать, что они рылись у меня в шифоньере, как в моей душе.
 Конечно я ни чего не могла придумать, что б поправить эту ситуацию. Да и что тут можно придумать. Искать это письмо таким же путём, как оно было изъято у меня, не представлялось возможным, поскольку у них, в отличии от меня, всё закрывалось. Как я мучалась и переживала, я не берусь даже описывать. Поделиться своим ужасным положением , я тоже ни с кем не могла. Сколько длился этот кошмар, я не помню. Только видимо Господь Бог сжалился надо мной. Случилось так, что дома были я и дед Фаня. Я вижу связку ключей у бабки в комнате на столе. Толи она забыла их спрятать, то ли всегда их оставляла, зная что Фаня дома? Не знаю. Но я сообразила молниеносно – надо воспользоваться этой ситуацией. Прошу деда за чем-то сходить в сарай, он у нас во дворе, мол очень нужно. Дед, ни чего не подозревая, поковылял на своей « культяпке», т.е. на одной ноге , в сарай. Я знала, что времени у меня не больше 15 минут. Схватила ключи, сообразила какой от шифоньера, открываю, смотрю секунд несколько, куда запустить руку? Смотрю на верхнюю полку, где лежат какие-то шапки, шляпки. Под первой попавшейся шляпкой – чудо- моё письмо! Я даже не испытывала ни каких эмоций, у меня не тряслись руки, я будто знала, что оно лежит именно под этой шляпкой. Быстро, так же как и открыла, я закрыла шифоньер, ключи положила на место. Прошла к себе в комнату, не выпуская письма из рук. Теперь-то я его здесь не оставлю! Я собираюсь, кладу письмо в сумочку, и ухожу из дома прежде чем Фаня вернулся из сарая. Пошла в парк, села на лавочку… и тут только я поняла, что произошло.
 Сам Господь мне помогал, а иначе разве можно было из огромной связки ключей взять именно тот, какой нужен. Открыть именно ту дверь… полезть именно на ту полку… я ведь ни одного лишнего или не верного движения не сделала. Меня начала бить нервная дрожь. Ведь только у одного шифоньера три двери, комод- там пять ящиков. Письмо могло быть даже не в бабкиной комнате, а допустим у Аллы в шифоньере. Да где угодно, в конце концов оно могло быть и не под замком, а скажем у бабки под перинами. Её кровать возвышалась чуть не под потолок : -перины, матрацы, подушки, подушечки…
 Как могло получиться так, что я нашла его сразу. Я ни чего не могу понять, даже до конца не осознаю, что произошло, знаю одно ( и то не совсем верю), что письмо у меня в сумке. Дрожащей рукой достаю это проклятое письмо. Не читаю, без всяких чувств ( от них не осталось и следа), думаю что с ним делать? Тут же решаю, без промедления, что от него надо избавиться навсегда. Сжечь, чтоб и следа не осталось. Я его сжигаю, сжигаю без всякого сожаления, только дрожь не унимается. Иду домой, дело сделано. И только через два – три дня, я наконец осознаю, что письма больше нет! И я успокаиваюсь.
 
 Муж мой служил в армии. Его давно надо было забрать, да всё какие-то отсрочки были. Видимо бабушка старалась, что б любимый внучек дома был, под присмотром бабушки. Да и служить его отправили ни куда-то далеко, как всех, а рядом с домом, в Подмосковье, город Загорск. Бабушка хоть и работала уборщицей, но в « Белом Доме», связи были. Его служба с одной стороны была частью моей свободы, а с другой стороны- чистым мучением. Уже через два месяца его службы мы со свекровью поехали к нему. Ведь близко, ночь езды и ты в его объятьях. Через каждые 3-4 месяца я моталась к нему в армию. Полные сумки еды, что б мальчик не голодал. И он обнаглел, в каждом письме, не успеешь от него приехать, уже пишет – когда я снова приеду. А писал он письма каждый день! Каждый день одно и тоже- люблю, не могу жить без тебя, когда приедешь? Господи как же меня это тяготило. Ведь я то же должна была отвечать каждый день. А поездки к нему я вспоминаю с отвращением. Я приезжала на двое- трое суток, нам в части выделяли отдельную комнату и там он , в буквальном смысле слова, терзал меня. Я должна была вытерпеть пока мой муж не насытится мной сексуально. Сама же я лежала, как жертва и ждала когда это всё кончится. Еду от него в поезде всегда с одним чувством : слава богу всё кончилось, и можно теперь думать о чём – нибудь другом. А другое – это музыка!
 Я уже поступила у музыкальное училище. Чувствовала себя счастливой, и значимой. Когда ещё готовилась поступать, бывая в здании училища ( старого здания) мне оно казалось каким-то храмом. А люди, какие там учились и работали- были какими-то особенными, избранными, не доступными. А теперь я сама, так же как они буду там учиться. Бегать с этажа на этаж по каким –то делам в порядке вещей. Я студентка первого курса! Как и в случае с письмом- не могу до конца осознать своё счастье.
 Муж мой к этому времени уже год отслужил. Я уже не работаю на заводе. Я работаю по специальности- музыкальным работником в детском саду №74. Устроиться туда мне помогла моя бывшая учительница в муз. Школе – Лиля Николаевна. Работа тоже престижная , новый коллектив, новое окружение, другие люди. Я не буду сейчас описывать эти отношения. Там были свои трудности и радости. Речь пока что ведётся о моей жизни в доме мужа. Конечно я стала более независимой, и уже не робела от бабкиной не милости. Да и обстановка в доме сильно изменилась, я уже писала об этом. Бабка не была такой всемогущей. Да я особо и внимание на неё не обращала, занималась, с утра до вечера играла. Потом была занята своей новой работой. Бабке оставалось только злиться и надеяться, что её любимый внучек вернётся из армии и конечно сможет поставить меня на место. И снова вернётся её утраченная власть, опять она будет главой семьи, лишь бы семья была, было бы чем управлять. Да ещё такой компромат лежит у неё на меня, в виде письма, которое она так ловко у меня украла. И не удосужилась с тех пор проверить на месте ли оно?
 Утром как-то выхожу на работу. Я в детском саду уже работала. Дома отношения нормальные, пожелали мне всего хорошего. Дома оставались бабка и свекровь. Почтовый ящик висит на двери, я увидела в нём письмо. Вынула его и решила прочитать, для этого вернулась в дом. Мои родственники не заметили моего возвращения, потому что были заняты оживлённой беседой, как раз обо мне. Я задержалась в коридоре и много чего услышала о себе оскорбительного и унижающего.Как же так? Думала я, ведь не ругались, не дулись друг на друга, почему же так оскорбляют? Даже о письме вспоминали, что придёт час и Сергей всё узнает…какую змею они держат у себя в доме. Но сейчас этого делать нельзя, пусть любимый внучек служит спокойно. Ведь только что были приветливы со мной, даже ласковы. Сколько же лицемерия, притворства в этих людях. Сколько ненависти и гадости. Я даже не всё дослушала о себе, не смогла. Тихо вышла из дома, письмо читать не стала, не до письма уже было.
 После этого случая я здорово задумалась, зачем я живу у этих людей, какие ждут лишь одного, когда придёт Серёжа рассказать им всё, смотрят мне в глаза, а сами ненавидят. И я решила от них уйти. Поговорила с мамой. Я уже не плакала и не просилась, как в тот раз « мама, забери меня отсюда», а просто можно сказать нахально заявила, что я там жить не могу. Правда я не сказала, что они меня ненавидят, а мотивировала свой уход тем, что мне надо много заниматься т. е. играть на инструменте, а моим родственникам это не по душе. И , что по этому поводу у нас часто ссоры им надоело моё « буханье» по клавишам. В общем не просилась, а аргументировала своё решение. К тому времени и у мамы были проблемы и теперь моя поддержка ей не помешала бы. Не однократно она приходила ко мне с жалобами и с вопросом, что делать? Проблемы у неё были с Татьяной, моей младшей сестрой. Она совсем вышла из под контроля. Не училась, бросила школу, с какой-то подругой пошла в училище на швею – мотористку, но и там занятий не посещала. Гуляла, частенько домой приходила поздно и с винным запахом. А недавно, после очередного скандала с мамой, исчезла из дома на три дня. Как потом оказалось укатила с подругой в Москву. Так что теперь я ей служила поддержкой, мне она жаловалась, советовалась, делилась. На моё решение уйти от свекрови, она спросила: « Ты хочешь уйти от Сергея?»
«Нет» - ответила я .
 « Тогда, как он посмотрит на это?»
 - « Я съезжу к нему, и всё объясню».
Я действительно, как задумала, так и сделала. Не говоря ничего ни свекрови, ни бабке, поддерживая с ними нормальные отношения, я поехала к мужу.
 Помню сидели мы с ним на Ленинских Горах в каком-то сквере прям на травке. Вид великолепный, Москва река с речными трамвайчиками, красивые высотные дома. Красота! Муж восхищается мной, поздравляет с поступлением, у самой на душе хорошо. Я ни чуть не волнуюсь о предстоящем разговоре. О том, что приехала поговорить, что б уйти из его дома, и ждать оставшийся год у своей мамы. Сергей нахмурился, явно ему не очень-то нравилась моя затея, может обижают? Так ты только скажи, я напишу… Ничего я ему рассказывать не стала, и искать защиты. Да и что я ему скажу? Что ненавидят они меня, что не хочу с такими людьми жить, у которых камень за пазухой, и они только и ждут, когда ты споткнёшься или оступишься, что б раздавить тебя. Обижать его не стала, но он видел мой решительный настрой, и что я приехала не разрешения спрашивать, а поставить в известность о факте решенном. Конечно он понял, что не всё у нас гладко в доме, но расспрашивать не стал. Я ещё добавила, что если даже не разрешишь, то я всё равно уйду. Он только робко спросил – « А когда я отслужу, ты вернёшься?» Я сказала, что видно будет. Я не хочу сейчас об этом думать, мне надо работать, учиться, воспитывать сына, а не мотать нервы с его родственниками.
 -« Да конечно, ты молодец, что поступила учиться»- сказал Серёга-«Я очень рад за тебя, учись, береги сына, я напишу своим, что разрешил тебе уйти».
 У него собственно другого выхода не было, он понимал, что я могу легко уйти от него.
 Мой уход из дома для всех был неожиданностью. Видимо и письма ещё не получали от своего любимого чада. Поэтому обалдели, когда подъехала машина и несколько мужиков с маминой работы, что б тащить пианино. Главное моё богатство. Конечно шмотки свои и сына забирала, и то хватали из рук у меня- « это не ты покупала, это не твоё. Я им швыряла – возьмите, мне чужого не надо… ну, не готовы они были к такому повороту, не успели обсудить, подготовиться, заранее подготовиться к какой нибудь гадости. Бабка бесновалась, орала: « Вот Серёжа вернётся…!» Свекровь помалкивала, видимо она догадалась, о чём мы беседовали с Серёгой при последней нашей встрече. Она поняла по моему не возмутимому виду, по моей уверенности и решимости. Видя, как я кидаю им вещи, на какие они претендуют. Когда пианино погрузили в машину, любопытные соседи стояли у подъезда, наблюдая семейные разборки, бабка выбежала во двор и от бессилия стала слать проклятия в мой адрес. Проклятия в буквальном смысле слова, чтоб тебе…, что б у тебя…и вот вернётся Серёжа… Я ничего не говорю, только усмехаюсь, соседи рты разинули, для них это круче всякого бразильского сериала. Только мужики какие тащили пианино обалдели: « Ну и бабка, ну и семейка, как же ты с ними жила?»- много ещё о чем расспрашивали меня, пока ехали, в конце добавили : « Назад не повезём, учти! Никогда такого не доводилось слышать, что б так проклинали».
 Так, прожив там 4года, я покинула этот дом навсегда.

ГЛАВА VIII.

 Мужа из армии я дождалась, как и обещала. Жила у мамы. Работала, училась. С сыном были проблемы, он очень тяжело перенёс разлуку с бабушкой ( с бабушкой Клавой) Он плакал просился к ним, но ни я сними, ни они со мной встреч не искали. Валеру пришлось отдать в детский садик, где я сама работала. Он тяжело привыкал, плакал. Но потом всё наладилось.
 Моя работа в детском саду. Когда заведующая принимала меня на работу, то попросила меня сыграть. Я села за инструмент и сыграла почти всю вступительную программу. Заведующая со старшим воспитателем, еще несколько воспитателей просто заслушались, им понравилось, я была принята на работу, мне объяснили график моего пребывания на работе, который меня очень устраивал, поскольку я должна была находиться на работе только до 12 часов. Значит у меня была возможность учиться. Это радовало, но что последовало потом, просто повергло меня в отчаянность. Заведующая дала мне две тетрадки и сказала, чтоб на одной я написала план работы, на другой – сценарий предстоящего утренника к какому-то празднику, не помню к какому. Тетрадки я взяла и постеснялась сказать, что я ни чего этого не знаю, мало того- слова эти « планы», « сценарий»- я слышу впервые. Села в зале на детский стульчик с этими тетрадками, и стала плакать. Вошла старшая воспитательница, поняла в чём дело: « Ты раньше никогда этого не делала?»- спросила она. Конечно я этого не делала, и тогда она мне посоветовала сходить в детский садик напротив нашего, обратиться к их музыкальному работнику , она женщина хорошая, давно работает, и не откажет в помощи. Я так и сделала. Познакомилась с прекрасным специалистом и просто чудесным человеком, которая постепенно всему меня научила. Я быстро вошла в курс дела. Работа мне нравилась, работа творческая, надо что выдумывать, придумывать необычное, мне это очень нравилось. Вскоре я знала многих муз. Работников. Благодаря секционным занятиям всех муз. Работников города. На этих занятиях делились опытом работы, обменивались сценариями, или просто интересными выдумками. Наиболее опытные работники давали открытые занятия, или открытые утренники. Читались методические пособия по ведению занятий. Да и простое общение на таких секционных встречах друг с другом, давало много пользы. Я жадно впитывала всё, мне всё было интересно. Вскоре я уже сама давала такие открытые занятия и утренники у себя в саду, куда собирались все музыкальные работники всего города. Заведующая мною гордилась, я добросовестно выполняла свою работу, плюс была не заменимым « тапёром» на всех праздниках для взрослых.
 
 Жизнь конечно моя пошла по-другому. Я стала свободнее дышать. На работе все знали, что мой муж в армии, что у меня напряжённые отношения с его родными. Много советов было по этому поводу всяких и разных. Кто советовал вернуться к родным мужа, кто категорически не советовал этого делать, да и у мамы жить тоже негде . А думать приходилось, потому что срок увольнения мужа приближался. Конечно я его ждала, что бы мы вместе нашли правильный выход. Но одно я уже твёрдо знала- назад туда к ним я больше никогда не вернусь.
 Пришёл срок, вернулся мой муж из армии. Конечно встреча, застолье, это всё у них. Конечно Серёга надеялся, что я вернусь к ним, но разговор пока не заводил, боялся наверное. И не напрасно- когда всё же пришлось поговорить об этом- я на отрез отказалась. Ни какие доводы, что мол легче будет в плане материального положения, и других благах, на меня не действовали. Я предлагала ни с какими родителями не жить, а снимать частное жильё и жить уже самостоятельно. Даже предлагала уже готовые варианты, потому что заранее об этом думала и женщины с кем я работала от души старались нам помочь. Этот вариант Серёге явно не понравился, хотя я надеялась на обратное. Стал кучу доводов приводить, что на частной квартире тяжело, надо топить печку, платить за неё деньги, и что если мы не вернёмся к его родным, то нам в помощи откажут. Видимо такой разговор уже у бабушки с внучком был. Я объясняла как могла, что если мы будем жить отдельно, мы будем жить лучше, сохранятся отношения между нами. Не мог Серёга ничего решить, так мол будет, или по – другому. Всё мнётся, всё отлынивает. Самостоятельность, о которой я говорю, его пугает, он привык что за него всё делают, думают и решают. Вроде бы и не отказывается, но и смотреть комнату, какую я договорилась снимать, не пришёл. Я сначала злилась, что-то доказывала, уговаривала, но потом поняла, что это бесполезно, сказала : « К вам в дом я никогда не вернусь, ты самостоятельно жить не хочешь, я от своей мамы ни куда не пойду, а ты как хочешь». Серёга мне приказать не может, потому что на верное чувствует, что одно не верное движение с его стороны – И я, не задумываюсь его брошу! Поэтому он ютится у моей мамы, хоть ему это не по душе. Его родные видимо тоже поняли, что Серёга уговорить меня вернуться к ним , не может, и я из под контроля вышла окончательно, стали его настраивать против меня. Мол родители тебе ни что, её слушаешь, её словами говоришь и т. п. Когда все аргументы в пользу моей « плохости» были исчерпаны, в ход пошла « тяжёлая артиллерия», которая приберегалась на крайний случай ( что б не навредить, пока не время)-это заветное письмо, которое уж точно откроет ему глаза, какая я дрянь! Мол, есть у нас внучек наш дорогой доказательства её не верности, письмецо…
 А письма-то и нету! Интересно, неужели бабка ни разу не проверила наличие этого письма? Так была уверена, что оно там лежит больше года. Мне Серёга потом рассказывал, что бабка злится, что мы не возвращаемся домой, и её любимый внучек ютится у тёщи. Во всём конечно обвиняет меня, и даже про не верность твою рассказывает, говорит что есть доказательства - письмо какое-то, но найти его не может, ищет и не находит. Он им естественно не поверил (доказательств то нет!), да и вообще разве я так смогла бы? Ведь я только его люблю!
 На какое-то время разговоры и решения по поводу, где мы будем жить, прекратились, поскольку мы с мужем укатили на юг, к морю. По туристическим путёвкам, которые постаралась приобрести (за счет профсоюза конечно) моя мама. Отдых всегда прекрасно! А тут тур. Путёвки, -это значит поход в горы, с приключениями, с песнями у костра. А затем недельный отдых на море, в районе г. Сои. Это не забываемые впечатления! Мы молоды, дружная группа. Я с одной молодой женщиной там познакомилась, и потом много лет дружила, как с лучшей подругой.
 Но отпуск всегда кончается, и мы вновь вернулись к старым проблемам. Больше мы этот вопрос не поднимали, просто Серёга жил у моей мамы. Ютились, ведь не надо забывать, что ещё была сестра Таня, не замужняя взрослая девушка. Кроме квартирного вопроса, ещё стал вопрос трудоустройства. Надо же работать, содержать семью. До сих пор то его родные, то моя мама кормили нас, пора и об этом подумать пришла. Стал Серёга искать, где бы ничего не делать и много получать. Вернуться на завод, на прежнее место работы не захотел. Стали ему друзья советы разные давать, мол туда иди, сюда иди… Вот такой друг Миша и посоветовал идти учиться на курсы мастеров по холодильным установкам, какие в магазинах бывают. Идея в общем-то не плохая, специальность не пыльная, не то что на заводе. Но надо учиться 3 месяца. Мало того, надо было ещё заплатить за учёбу, не помню уже сколько. Обсудив это всё, мы решили, что дело стоящее, можно попробовать. Заплатили за учёбу, с помощью родных, и Сережа стал учиться на мастера по холодильным установкам. В надежде, что заработки будут потом хорошие, золотое дно, как сказал его друг Миша, который сам работал часовым мастером.
 Жить мы продолжали у моей мамы. Отношения между нами т.е. между мной и мужем не укреплялись, хоть мы больше не были зависимыми ни от бабушки, ни от кого другого. После того, как Серёга отказался идти на частную квартиру и завис у моей мамы, уважения и любви у меня к нему не прибавилось. Если не сказать хуже. Я вообще стала всё дальше и дальше отдаляться от него. Я занималась учёбой, работой и совсем не уделяла ему внимания. Близкие отношения меня напрягали настолько, что я порой забывала, что он мужчина, потому что просто забывала ложиться с ним спать. Или под разными предлогами, то у меня голова болит, то надо с сыном лечь, отлынивала от этой обязанности. А на самом деле близость с ним на столько мне была противна, что даже простые прикосновения к моему телу, вызывали у меня отвращение. Конечно Серёга всё понимал, но ничего поделать не мог, не мог даже упрекнуть меня хотя бы, потому что предполагал, чем это всё закончится. А именно- я прогоню его к своим родным, без всякого объяснения или сожаления. Поэтому он так часто приходил домой пьяный, чувствовал себя лишним, как для меня, так и в этой семье. Поскольку ещё и жил за чужой счёт, а именно за счёт жены и тёщи. В помощи ему со стороны его родственников, бабушки и мамы, было отказано, поскольку он пошёл у меня на поводу и как подобает мужчине не приволок меня за волосы в дом к мужу. Короче ушёл к тёще – живи как хочешь! Вот и жилось ему прямо скажем не сладко. Правда бойкот, объявленный бабушкой, Алла Антоновна частенько нарушала: и денежек Сереже подбрасывала, ( пил он на какие деньги?) и навещать иногда своего сына она приходила к нам. Первое время, когда шли разговоры о том, где мы будем жить, Алла Антоновна приходила с « дипломатической миссией», уговорить вернуться, всяческие обещания давала и блага «сулила».
 Короче прошло три месяца учёбы моего мужа, и он отработал полный месяц, и уже можно было ожидать первую зарплату мужа в дом. Но увы, этого не случилось, не суждено было мне ни одного раза подержать в руках зарплату мужа, хоть и прожили мы четыре года вместе. Пришёл мой муж в день зарплаты сильно пьяный и без зарплаты. На вопрос, где зарплата? Он ответил, что потерял её. Ответ не мужа, а прямо скажем, провинившегося школьника, который потерял свой дневник, потому что там двойка. Но мне на столько было безразлично всё это- он сам, его зарплата, что я больше ничего не сказала, спокойно пошла спать.
 Вскоре пришла свекровь в гости. Случаен был её приход или она догадывалась о зарплате сына, какую он «потерял, я не знаю. Но дома она его не застала. По причине его отсутствия. Она вечер просидела, не дождавшись сына с работы, и сказала что останется ночевать, что б всё же повидаться с сыночком. Я постелила ей и сама спокойно, в порядке вещей, тоже отправилась спать. Не спалось свекрови, ждала она сына, нервничала, и когда он за полночь явился, как всегда пьяный, она долго шепотом на кухне что-то ему выговаривала. Я не вставала, и мне не было интересно, что там и о чём шла беседа. Я была рада – она увидела то, что должна была увидеть. Утром ничего не сказав, она извинилась и уехала. После этого случая Сергей с пьянкой немного завязал.
 
 Я уже упоминала, что на юге познакомилась с одной женщиной, по имени Рая, мы с ней стали очень дружны. Она мне доверяла все свои секреты, и я так же могла многое ей рассказать. В общем мы всё друг о друге знали. У неё был сей час не лёгкий период, она расходилась с мужем, он нашёл себе другую, и она сильно страдала. Как-то раз она уговорила меня пойти погадать к цыганке, мол, вернётся к ней муж или останется с другой? Я пошла с ней за компанию, уж очень она просила. Ну и самой хотелось узнать, что ждёт впереди. Ничего хорошего меня впереди не ждало. Цыганка так и сказала: « С мужем ты не хочешь жить, ты разойдёшься с ним, но ничего хорошего тебя после этого не ожидает» . Не помню уже, что она Рае нагадала, но моё настроение после этого гадания , резко ухудшилось. Я шла туда, как бы не в серьёз, а задуматься пришлось серьёзно. Иду домой и думаю, слова цыганки в ушах звучат- ничего хорошего тебя не ждёт! Грустно так стало и страшно. Нет, думаю, не буду я расходиться с Серёгой. Хотя такая мысль всё чаще приходила мне в голову, и до этого момента ни сколько не пугала меня. Скорее я была безразлична к этому вопросу, ждала когда моё терпение лопнет и я его выгоню. Но и Серёга предполагал такой поворот событий и не доводил , что называется до края. Вот всё так по инерции и шло. А тут, как бы пришлось задуматься… и ничего хорошего в такой перспективе, как развод не было видно. Нет, думаю, ерунда всё это, цыганки, гадания, вот сейчас приду домой обниму его, приласкаю, и всё у нас будет хорошо. Я ведь понимала, что это я не ласкова с ним, это из-за меня он пьёт. А стоит мне уделить ему внимания, как он готов будет на всё. И тогда всё что я захочу сделает и всё сложится. Всё, решила ! Так и будет, не верю я ни каким гадалкам.
 Пришла домой, Серёга дома, не пьяный, это хорошо. Обняла его. Он очень удивился и обрадовался такому не привычному моему поведению. Решил усилить этот эффект, и сам проявил какие-то ласки по отношению ко мне. Какое-то время я терпела, но Серёга по своей глупости переборщил, то не имел ни какого внимания, а тут решил, что прилетел волшебник и я изменилась, стала любящей и ласковой. А я не могу, не могу переносить даже его прикосновения, не говоря уже о более близких отношениях. От бессилия, что я ничего не могу с собой поделать, я начала тихо плакать. Сижу у окошка и плачу. Серёга засуетился, что случилось?
 - «Отойди от меня, отойди ради Бога, не прикасайся, у меня болит голова.»
Так моя решимость разлетелась в пух и прах. Не могу !
 Ещё несколько дней я собиралась с духом, а потом решилась с ним поговорить. Полумрак в квартире, мы были с ним одни. Я просила свет не включать, так легче мне было говорить. Начала с самого главного, что не люблю его и поэтому дальше продолжать жить вместе не имеет ни какого смысла. Что рада была бы жить, но мне не приятны даже его прикосновения. И что я пыталась, как-то с этим справиться, думала, что пройдёт, но ни чего поделать не могу, это выше моих сил. Ни в чём я его не упрекала, ни в том что его родные не смогли отнестись ко мне с большей душой, ни в том , что он не смог пойти на самостоятельный шаг и уйти на частную квартиру, ни в чём другом, например в пьянстве. Всю ответственность (вину) за этот поступок я взяла на себя. Так я на тот момент ощущала.
 Конечно он сильно огорчился, если не сказать больше. Но мне кажется он был уже готов к этому, он давно уже понял, что это наступит рано или поздно. Конечно стал уговаривать, мол пройдёт это и всё наладится и другую чепуху. Я советовала ему найти другую женщину с которой он будет счастлив, ведь со мной этого не случится никогда, сколько бы мы ещё себя не обманывали, живя вместе. Я просила его уйти прямо сейчас, потому что он уже начал, мол давай поживём, попробуем ещё… Где там ещё, когда я не выносила его присутствия и только ждала, когда за ним закроется дверь, и я смогу вздохнуть свободно. Потом он стал говорить, что видимо мне надо побыть одной какое-то время, он уйдёт, но в любой момент, стоит мне позвать его, он тут же вернётся. Я ответила- не стоит забивать себе голову пустыми надеждами. Перед тем как уйти, он спросил, нет ли у меня кого? Т. е. не влюблена ли я в другого? Ни какого другого у меня не было, не стоит ему на этот счёт забивать себе голову и искать виноватого, причина одна- я не люблю его. Он, как я и просила ушёл в тот же вечер, забрал магнитофон, свои вещи. Ушёл навсегда. Я ни когда к нему не возвращалась.
Правду надо сказать, что слово он своё не сдержал, что будет только ждать, когда я его позову. Он долго мне ещё надоедал своими разговорами, которых я избегала, как могла. Присылал свою маму, с целью уговорить, писал письма с отчаянными призывами вернуться и т. п. Но всё это было бесполезно.
 У меня началась другая жизнь. Цыганка была права, мало чего хорошего я потом видела. Но это уже другая история.
 События происходили в период с 1968г по 1974г. Записано в августе 2004г.