Колодца жизни дно...

 Ночь. Звезды. Безветренна погода. Ни шороха, ни скрипа. Молодая луна полумесяцем висит посредине необъятного купола. Нет ни облака. Деревья. Днем – зеленые. В ночи – угрожающе высятся над землей, отбрасывая огромные тени, переплетающиеся друг с другом завораживающими узорами. В проблеске этой стены из многолетних исполинов – просвет. Там небольшая опушка. При приближении к ней можно обнаружить то здесь, то там поваленный ствол, с остро и аккуратно торчащими струпьями. Во время грозы, недавней, молния постаралась. Опушка отлично обнесена толстыми деревьями, так что добраться до нее может разве что очень сильный ветер. Слева, если остановиться на краю, идя по тропинке, знакомой только своим, ведомой зверям и неизвестной врагам, можно обнаружить идеально отшлифованные пни, представляющие собой нечто вроде стульев, расположенные полукругом. Первым впечатлением от увиденного становится мысль, что здесь частенько собираются…долго сидят, говорят о чем-то своем, периодически подбрасывая поленья в костер, следы которого отслеживаются по кучке золы в центре “зала”, отгороженный обычными булыжниками, но представляющими в совокупности довольно занимательную картину. Отточенные и до идеала сглаженные, как будто их ласкала вода не одну сотню лет. Взгляд на эти вроде бы простые камни ассоциируется с древностью. Еще можно подумать, что для медитаций различного рода они подойдут более чем. Можно подумать. Да. Месяц вполне прилично освещает это как бы зачарованное место. Сойдя с тропы вглубь опушки, мгновенно можно ощутить спокойствие, любовь, вселенскую грусть, не боясь того, что она каким-нибудь образом повлияет на душевное состояние гостя, доброжелательность, уют, хотя, нормальный городской житель усмехнулся бы в глаза рассказчику и съязвил бы что-нибудь типа: “Что за бред. Какой к черту уют в глуши.”

 Нормальный городской житель, нормальный ли? Нормален ли человек, который зависит от всего, от чего только можно зависеть, вплоть до мелочей? Нормальный ли, задвинувший свои скрытые желания, способствующие душевному равновесию, на задний план, едва не стерев их безвозвратно и бесповоротно, уподобляясь рабу суеты сует современного жестокого и неумолимо гнетущего и тянущего к земле мира. Идя на поводу прогресса, создавая себе уют при помощи мебели, к которой со временем привыкает, со временем влюбляется в нее, со временем не может себя представить без какого-либо ее атрибута! Обзаведясь техникой, чтобы коротать свое свободное время, которого не так уж и много на неделе, смотря различные идиотские передачи и сериалы, созданные такими же как и он сам, умными, образованными, абсолютно нормальными людьми, в целях развлекательных. Пользоваться бытовыми приборами, превращающими жизнь просто в рай. Никаких забот. Сиди себе на диване, смотри ящик, жуй что-нибудь ради забавы, спи, вставай, работай, приходи домой, отдыхай, сиди себе на диване, смотри ящик…))) Никаких забот. Зачем же нормальному человеку тогда голова, точнее, мозг? Если он практически ни на что больше не годен. Если все рецепторы, отвечающие за образованность, мыслительность, сообразительность, без пяти минут как мертвы. К чему читать книги, такие толстые, мелким шрифтом отпечатанные, неудобные, неинтересные, когда можно посидеть за компом, в инэте полазить, что нить покачать, полистать какой нить модный журнал, типа “секс, и все об этом”, “10 способов - как познакомиться с девушкой”, “ваш досуг” и т.д. Зачем общаться, собираясь с друзьями, заводя новые знакомства, разговаривать, утруждать свой язык бесполезными словями, напрягать извилину, которая и без того устала, ведь сегодня – пятница, целую неделю бедняга вкалывала, помогая выполнять автоматическую, тупую работу. Ведь можно ж спокойно налить себе поллитровую кружку кофэ, можно пивка бутылочку с чапсами взяти, сесть на мягкое кресло, для удобства подложив предусмотрительно под пятую точку одеялко, а как же, она ведь тоже устала за неделю штаны протирать на рабочем месте, очень, между прочим, ответственная работа, сидеть, пялиться в окно, считать ворон (по пальцам), в то время как руки занимаются всеми необходимыми документами и т.д. Вот, значит, сесть, найти из огромнейшего списка гостей в какой-нибудь комнате несколько абонентов и начать с ними переписку. То есть – общение. Рассылка фото, виртуальные встречи, виртуальная любовь, виртуальная жизнь, секс, покупки, тусовки, дети…(утрирую). И не надо никуда идти. Господи упаси. Двадцать первый век давно уже. “Вот это уют. А ты все – лес, опушка, уют, костер. Тьфу ты. Точно псих. Вечно думаешь о чем-то духовном, высоком, сколько можно?”. Нормальный ли? Потерявший самого себя среди миллиардов таких же как он сам, смотрящий на пытающихся что-то сделать, усмехаясь над ними, видящий как барахтаются в круговороте современности будто жуки, не способные самостоятельно перевернуть свои тела на пузо. Нормальный ли тот, кто презирает, ненавидит, ставит клеймо изгоя на тех, кто перевернулся на пузо, приложив огромные усилия достиг своей цели, поднялся духовно на вершину своего мира, одержал верх в сопротивлении сложившимся устоям, живет своей жизнью, чувствует острее, переживает сильнее, придает значение каждой мелочи случающейся с ним самим или с любимыми и дорогими ему людьми, не ищет спасения в вине при наступлении депрессии, потери чего-то ценного, кого-то дорогого, при наступлении сплина, в конце концов. Первопричину любого процесса начинает откапывать внутри самого себя. А чем могут гордиться нормальные жители современного мира? Чем похвастаться? Что рассказать или что оставить после себя? Эх, да ну вас. Сиди себе на диване, смотри ящик, жуй что-нибудь ради забавы, спи, вставай, работай, приходи домой, отдыхай, сиди себе на диване, смотри ящик…)))

 В эту ночь, Она, терзаемая мыслями о своей неудавшейся, но вселенской и неземной любви, думая о том, что можно все вернуть на круги своя, или хотя бы вернуться к контрольной точке разрыва, возможно, Она и не догадывалась о том, что грубо и жестоко себя обманывала, закрывая глаза на реальность и отвергая всевозможные аспекты своей, ныне одинокой жизни. В Ее окружении были люди, готовые ради Нее пойти на все что угодно, лишь бы добиться Ее расположения и быть рядом с Ней. Пусть хоть на некоторое время, на один кратковременный миг, уловить Ее взгляд, пусть зачастую презрительно-оценивающий, равнодушный, высокомерный взгляд, ведь Ее глаза выдают всю с потрохами. Выдают, что Она верная, любящая и умеющая любить, знающая чего Она достойна и чего хочет, к чему стремится. Но, по воле судьбы, обреченная хранить эту самую верность одному человеку, которого Она не смогла оценить в полную силу. Мир которого не смогла понять окончательно, в силу своей врожденной гордости, которую не смогла в себе перебороть. В мире которого не желая исчезнуть или не подумав сделать его хотя бы граничащим с Ее собственным миром. По глупости своей, и, наверно, неопытности, зная что Его мир будет непременно уничтожен и Она завладеет им полностью, окончательно и безвозвратно. По той наипростейшей причине, что Он был единственным человеком из всех Ее друзей, знакомых, да и просто из всех обращавшихся к ней за какой-либо помощью, кто проявил к Ней самой такое же равнодушие, собранность и холодность характера, в то же время не без доли миролюбия, которое Она не скрывала от всех остальных. Она из понятного только женщинам принципа, решила сделать Его своим, и сделала. К Ее удивлению, Он не оказывал особого сопротивления, и охотно поддался Ей, забыв о своем предназначении, о своих целях, мечтах, желаниях, думая только о том, как же Ему с ней хорошо. Из двоих, Он был, пожалуй, единственным, кто понимал, что рано или поздно им придется расстаться, ибо их внутренние миры являются несопоставимыми друг с другом, но способные существовать некоторое неопределенное время вместе, в одном пространстве и единой для всех миров реальности. Он понимал. Знал. Был уверен. Но Его внутреннему я было все равно - сколько времени проведут Они вместе, также обманывая себя, и, полагаясь неизвестно на что, думая о том что все обойдется, все получится и сбудется. Чем больше они себя обманывали, тем сильнее, поначалу связывали их невидимые цепи видимого и осязаемого счастья, да любви, а после и вовсе начавшие душить. Не испытывая никакого дискомфорта, приближения начала конца, или просто конца, кто-то из них сделал свой неверный единственно возможный в книге их судеб – шаг. Это была Она. Обладавшая более свободным графиком работ, и более большим количеством свободного времени, за неимением новых развлечений, вся жизнь выше описанного нормального человека для Нее проходила на Ее рабочем месте, Она поддавшись влиянию непреодолимой силы в Его отсутствие подалась на поиски нового. Ладно, если б просто на поиски, Она решила непременно все находки испытывать на себе. Многие Ей очень понравились, многие – нет, но факт остается фактом, Он очень четко понял момент похолодания своей собственной, точнее уже давно Ее собственной души.
Она ничего не подозревала, не чувствовала каких-то изменений в их положении и отношениях, была свободной, и продолжала себе на потеху эксперименты с неведомыми доселе ощущениями… Он, подавивший свой мир ради Нее, позволивший Ей господствовать, чувствовать себя как рыба в воде в Его мире, поступившийся со своей чувственной к любого рода изменениям душой, откинувший свой духовно-творческий потенциал на задний план, ради того чтобы сделать Ее жизнь прекрасной во всех отношениях, понятных и доступных Ему, не дураку, кстати, понял истину… ТЫ СО МНОЙ, НО БЕЗ МЕНЯ!!! ПРОСТИ. НАМ НАДО ОТДОХНУТЬ ДРУГ ОТ ДРУГА. ВОЗМОЖНО, МЫ УЖЕ НИКОГДА НЕ УВИДИМСЯ. НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ -
ПРОЩАЙ!!! ЛЮБЛЮ!!! Сила, неведомая Ему доселе, не позволяла уйти. Привык. Очень. Никого больше не надо.
 Она Его опередила, оставив пасмурным вечером, на столе записку с точно таким же содержанием, как - будто прочитав Его мысли. Ведь и правда, они сами того не замечая, часто понимали уже друг друга почти что без слов, обходясь все и обо всем говорящими взглядами… То горящими, то палящими, уничтожаемыми и благословляющими, укоряющими и прощающими… Поддавшись на чьи то уловки, попавшись в чей-то хорошо замаскированный капкан. Позже, Она корила себя и обвиняла в том, что поступила совершенно не обдуманно. Он был мил, на все практически закрывал свои глаза, возносил Ее до звезд… Теперь же, у Нее кроме огромного количества бытовых проблем не осталось абсолютно ничего. Свой духовный довольно-таки насыщенный мир незаметно для Нее стал покрываться темными красками, и, спустя несколько невыносимых без него месяцев, превратился в пустынное, выжженное солнцем и пожарами поле, из многогранного превратившись в обычный, трехмерный или же даже, скорее двумерный, где кроме стандартных фраз и принятых в обществе выражений практически не существует шансов услышать что-то оригинальное и необычное. Она стала совершенно нормальным, нормальным ли?, человеком…Она медленно умирала, растворяясь в жизненном вареве проблем, мирских сует, на подсознательном уровне пытаясь еще что-то вернуть, прибегая к испытанным средствам подавления психики любящего человека: изредка назначая встречи, рассказывая о том, как Ей скучно и нет в Ее окружении людей, способных Ее понять, подбодрить, позволить Ей так же как позволял Он – во всем и везде быть самой собой, быть свободной во всех отношениях от чужих мнений ибо это и есть настоящая свобода, свобода личности и духа, периодически позванивая с практически такими же целями, что, естественно, не могло не отражаться на Его собственном поведении и ощущении мира… Обладая довольно твердым характером, несгибаемой волей, Он по возможности не то чтобы с удовольствием продолжал потакать Ей во всем, а наоборот, избегал Ее. Он сумел немного перебороть в себе чувство этой безнадежной любви путем еще большего обмана, что Она Ему безразлична. Обмана, который терзал Его еще сильнее предыдущего, который при попытке обретения новых знакомств, ставил какие-то немыслимые рамки, которые перестали не только подгонять любого человека под существующий только для Него идеал, но и во много превышая границы этого идеала, сводя на нет все Его усилия. Этот обман был настолько наделен Силой, что Он даже и брался вычислить его причину и сделать какие-то новые выводу дабы начать исправлять все если не в лучшую, то точно не в худшую сторону. Он – жил. Она – умирала. В минуту, когда медленная и мучительная мука сделала из Ее огромного Я – еле заметное, когда Ее имя стало писаться и произноситься шепотом и с маленькой буквы в ее же глазах, она поняла, что в ней кроме этой любви ничего не осталось, и она не знала что же еще можно предпринять, чтобы хоть как то прояснить ситуацию. Его не было слышно и видно уже месяцев пять. По сводкам Его друзей и знакомых, говорили нехотя, но наслушавшись о ее страданиях и муках, зная как Ему хреново, хоть Он и мастерски это скрывает, они выдали тайное месторасположение, где Он всеми известными и неизвестными, но интересными для Него способами, восстанавливал свою душу, развивал свой потенциал – многогранный и повышал уровень своей энергии ЦИ, пользуясь такими великими учениями как: буддизм, даосизм, йога. Она пришла. Она стояла на границе и не знала что ей делать дальше. Она боялась. Боялась ни отказа, ни ругани, ни упреков с Его стороны. Она боялась того, что Его нет и здесь. Его нигде больше нет. Она никогда Его больше не увидит. Осев обессиленным движением на землю, она решила перевести дух, собраться с мыслями, и подумать о том, что же ей делать дальше, или не делать, а просто закончить все прямо здесь…

 Он выстроил себе нечто вроде землянки, примерно в двух-трех километрах от опушки, с мыслями о том, что пока Он будет преодолевать это расстояние, разум освободится от мусора, и до цели Он доберется готовым к осмыслению мироздания своих собственных миров. В добавок к этому, Он будет в состоянии дать конкретные советы, указания, внести предложения свои – трем человекам, которые в эту самую минуту топали не спеша к этой же самой опушке. Этих людей Он спас, когда они, обладая намного меньшим запасом воли нежели Он, при идентичной ситуации готовы были пойти по пути наименьшего сопротивления или же просто никуда и никак не идти, а быстро и до смерти обзавестись койкой в одном из огромного количества “желтом доме”. Видевшие Его пять месяцев назад друзья, ни за чтобы не признали в Нем Его самого. Стройное тело стало еще более рельефным и отливало медным от загара отливом. Движения были по волчьи – грациозны, угрожающи и привлекательны одновременно настолько, что нельзя было отвести взгляда. Довольно длинные черные как ночь волосы свободно развевались на ветру, придавая еще больше угрожающего вида. Отточенные скулы, отбеленные до блеска зубы, недельная щетина – выдавали в нем мужественность, лидерство, склонности к обладанию звания – вожак. До отшельничества вечно хмурые, равнодушные, всегда грустные карие глаза, теперь пылали огнем, спокойствием, уверенностью, бесстрашием. И теперь они были уже не карие, при бликах солнца или луны, у смотрящих возникала твердая уверенность в том, что глаза у Него похожи на звериные, с перпендикулярными маленькими черточками желтого цвета. Глаза волка… Одет Он был в эту осеннюю пору, лето ушло две недели назад, кстати, тоже по-звериному. На плечах – выдубленная кожа медведя, набедренная повязка из волчьей шкуры, сапоги, которые заканчивались сантиметрах в пятнадцати от колен - бобровые. На сгибах ног и рук, включая запястья, туго перевязаны узлом – бычьи жилы, чтобы наибольшие нагрузки казались наименее тяжелыми…

 Увлекся. Жанр у нас не фэнтези. Психоделика с элементами сюрреализма, ну и сказка отчасти. А то так можно и главную мысль упустить. Потом не вернуться. Три пня уже были заняты, на них сидели люди, кивающие молча друг другу и ничего не произносящие и не жестикулирующие. При виде Его они все улыбнулись, привстали, поздоровались за руку, после чего Он занял оставшееся место. Развели небольшой костерок, разлили по деревянным кружкам, достали которые из небольшого погребка на этом же месте, медовухи. Наблюдающий задался бы вопросом: “Почему же они до сих пор молчат. Улыбаются тупо, глядя друг на друга, как гомосеки”. Да куда уж нормальному человеку понять, что совершенству физическому, равно как и душевному, нету границ. Все зависит от того, насколько далеко зайдет определенный индивид. Эти четверо – зашли далеко. За столь короткий срок – это было б не реально, если б не адский труд, кой они проделали над собой. Они общались еще до Его появления, и после него, только это был язык мыслей. Они постигли одну из простых истин, которой в городах, да и вообще, в мало-мальски населенных провинциях обзавестись нельзя, в силу витания в астральных кругах огромного количества негативных эмоций, разного рода чувств, переживаний. Они разговаривали – без слов. Беседа их на этот раз не содержала почти ничего поучительного. Болтали об охоте, хвастались моднявыми шмотками, ржали, шутили, в общем, в этот день они просто собрались пообщаться. Как правило, они сходились раз в неделю для обсуждения дальнейших планов, для того, чтобы поделиться друг с другом новыми обретенными знаниями, показать приемы, результаты, эффекты, да обсудить главную для них тему: “Когда в город вернемся?”. Им всем одинаково хотелось вернуться к людской жизни, ходить по кинотеатрам, бутикам, клубам, по девкам, в конце-то концов, но останавливало одно!!! Боязнь того, что могут потерять то единственное, что у них еще осталось – свобода. Свобода мысли. Свобода слова. Свобода духа. Свобода воли. Боязнь того, что придется жить как все, быть как все, а у них это сто процентов не получится, как бы они ни старались, они стали слишком сильны для того, чтобы их воспринимали как неких повседневных прохожих, которых только на этой станции метро за эти сутки побывало около полутора-миллионов. Нет. На них поставят клеймо. Они конечно смогут постоять за себя, но что сделают четверо против системы, эгиды власти, правящей всеми и вся, устоявшимися устоями и правилами быта…
 “Нет. Еще не время!”
 “Согласен. Не для того мы оттуда бежали, чтобы вернуться!”
 “Ты – сильнее нас. Вряд ли ты сломаешься. А мы? Мы-то?”
 “Не, ребят. Я в психушку не хочу. К тому же я тут присмотрел себе подружку из
 деревеньки, что на хуторе в двадцати километрах от хибары моей! Я вообще
 подумываю – здесь окончательно обосноваться. Я понял, благодаря Тебе, что
 счастье – оно не так как – все. Счастье – оно так, как сам! Конечно без любви
 никак, да и общения, но вы – то на что мне, хо-хо?”
 “Ай, молодца, братуха! Загнул, так загнул. Не зря столько пёхал сюда. Счастье –
 оно не так, как – все. Счастье – оно так, как сам! Молодца.”
 “А город? В город мы всегда успеем. Перекантоваться у нас у всех есть где. На
 недельку как-нибудь смотаемся, посмотрим, главное себя не особо показывать,
 ха, да и назад вернемся. Мне тоже, признаюсь, здесь более по нраву. Там
 пообщаемся, соберем информации, может что случилось за время нашего
 отсутствия, близких навестим, успокоим, отдохнем по-людски ))). А так чтобы
 насовсем, чуют осколки моего каменного сердца – не время еще.”
 “Ну, что, господа отшельники, монахи, бездельники и тунеядцы – по-рукам.”
 Стукнули кружки, и парни, ударившись в воспоминания, не заметили как перешли на негромкую голосовую речь, коей пользовались крайне редко, говорили о грустном, не меняя своего настроения, о любви, ибо никто из них никак и никогда не сможет забыть что же это такое, о жизни, время от времени используя довольно философские взгляды, чтобы оправдать свое мнение, именно оправдать, а не отстаивать его и защищать будучи в корне не правым. Они от этого ушли, и к этому не вернуться, по- крайней каждый их них так думал…

 Он долго и упорно пытался понять, что же произошло. Когда Ее не стало рядом, по утрам руки непроизвольно спросонья шастали по дивану, в надежде дотронуться до любимой, улыбнуться и забыться счастливым сном снова. Ее не было. Он не высыпался, ложился в четыре, в пять часов утра, вставал в семь, восемь, в отвратительнейшем настроении, злой, угрюмый и печальный. Постоянно пытался себя чем-то занять, чтобы не думать о Ней. Но скоро понял – это бесполезно. Это не так просто, как бросив курить, занять руки любой работой, а мозг – осмысливанием того, как он рассасывает очередную конфету… Нет. Здесь совсем другое. Работа – ни к черту. Зачем работать, если через семь часов возвращаться домой, а там – никто не кинется тебе на шею, не поцелует, не начнет скороговоркой рассказывать – что приключилось с Ней за сегодняшний день. Он пытался залить свою утрату алкоголем, да слишком быстро обнаружил, что от этого становится еще дерьмовей на душе. Как только людям это помогает? Не понятно. Бесполезнейшая трата времени и средств. Психологи тоже мне не помогут. Они покопаются, покопаются в моей голове, но, идиоты, не там искать надо, душу надо переворачивать, а не задавать какие-то непонятные, не задевающие сути вопросы:
 - А сколько раз вы занимались сексом в неделю?
 - Четыре раза в день по три дня в будни и шесть в совокупности на выходных.
 - (усмехнулся психовед)…(полиграф показал – true)…(закашлялся что-то, ученый, блин)…
И дальше. Дальше. Чем дальше – тем хуже. Через пару сеансов я понял – еще три четыре приема, и он на законных основаниях сможет определить меня туда, куда мне и будет положено. Нет. Не выход. Выхода нет. Скоро рассвет. Хорошая песня. Только добрая. Ключ поверни и полетели. Раз полетели, значит вдвоем. А я – один. Мне бы подошло – петлю натяни в конце недели. К хирургам что ли сходить, попросить вырезать часть головного мозга, отвечающего за все приятные воспоминания о Ней, а теперь – режущие душу как огромнейший сгусток высоких частот – слух. Не, не сделают. Все дороги ведут туда… Прочь. Прочь – депрессняк. От тебя тоже тошно. Надо успокоиться, обдумать все, посмотреть на это с другой стороны, задать себе вопрос – не что я потерял, а что я нашел?
 Потерял – все что имел! Он отдал Ей абсолютно все, причем самовольно. Понимал, что все что отдал, придется восстанавливать по новой, а это по сумме – неплохие деньги. Но финансовые трудности, затруднения, отсутствие таковых – его никогда не интересовали. Главным для Него всегда было то, что Она испытывает в той или иной ситуации, что чувствует, чего хочет… Она была для Него всем. Не стало Ее, не стало и Его ни для кого, кроме самого себя. Работа, дом, работа, дом, к друзьям на часок, поплакаться бы, легче бы стало наверняка, но – нет, должен перебороть сам, одержать верх над своим собственным я, работа… Потерял – все!!! Дальше – больше и приятней. Выработал для себя несколько заповедей, которые, в принципе, и спасли Его от неминуемой гибели мозга. Все произошло случайно, в те короткие и немногочисленные моменты времени, когда у Него получалось абсолютно ни о чем не думать. Заинтересовало. Похоже – на медитацию. Магазин. Книги. Самоучители. Медитации. Через некоторое время становится значительно легче. Теперь ни о чем не думать можно чаще и практически везде. Постоянно совершенствуя различные техники самосовершенствования, он пришел к выводу, что вспоминает о Ней редко, скорее Она вспоминает о Нем, пытаясь устроить встречу или хотя бы кратковременный телефонный разговор, практически совсем не грустит, появилось желание творческого самовыражения, причем Он знал точно, что все то, что он делал до встречи с Ней и во время их жизни, теперь получит более громкое название, более насытится красками бытия, более глубоко будет рассматривать существующие реально проблемы, которые есть практически у каждого человека. Он писал, читал, учил, таким образом складывая определенную мозаику Его недалекого и возможно – кратковременного будущего, дальнейшее которого превратит его в совершенно другую, более сильную фигуру как человека в целом.

 Заслышав чьи-то голоса, Она вышла из оцепенения, и взглянула в сторону, откуда они доносились. Недалеко Она ушла от предыдущего состояния. Ей показалось, что прошла целая вечность, не одна человеческая жизнь прошмыгнула через Ее тело, прежде, чем услышала бешеный стук своего сердца, ощутив как все Ее существо готово впрыгнуть из тела и устремиться со скоростью света, нет, еще быстрей, навстречу к тому, к кому так терниста и невыносимо горька была дорога.
 Трое забеспокоились, моментально поняв ситуацию, когда их соратник неожиданно замер, глаза остекленели, тело покрылось холодными каплями пота, и Его пробирала едва заметная дрожь. Они ощутили биение Его сердца, как барабанная дробь, абсолютную пустоту в голове, в общем все, что происходило с ним. Они не смогли понять одно, но напряглись, убежденные в том, что без страха столкнутся с любой опасностью и справятся с любой нечистью, а если нет, то погибнуть с честью, что же так озадачило – взволновало – испугало - заступорило их друга. Лишь только посмотрев туда, куда Он как будто в замедленном действии повернул голову, они все мгновенно осознали. Попытались решить, как помочь разрядить ситуацию, не дать Ему потерять рассудок и сломя голову помчаться к Ней, ведь все всё друг про друга знали, и Его горе было по масштабу для человеческой психики куда большее чем их, и он справился без посторонней помощи, дошел своим умом до этой дороги, которая позволяет беспрепятственно решать самостоятельно все проблемы, трезво и рассудительно оценивая потенциалы человека, в отличии от них, нуждавшихся в помощи, помощи просящих и ее получивших от Него, без всяких взяток, присущих нормальным людям, без ответных просьб. Просто. Просто, бескорыстно и безвозмездно. Однако, они все равно готовы были помочь Ему всеми силами в трудную минуту, но не в эту. И не в последующие, которые тянулись как зимние сутки. Здесь они были бессильны, но все-таки решили прочитать еле слышно один из способов медитации, освобождавший дух от негативных эмоций…
 Она Его узнала без всяких проблем. Сердцем. Оно не лжет. Вот Он. Возмужал, свободен, любим, желаем… Что делать? Успокойся, дуреха. Нет, не может. Всегда чувства шли впереди, и на этот раз не исключенье. Ух. Как всегда, Он сейчас сам все скажет и там уже я найду что ответить, выплачу все что хотела, сделаю все, ради чего искала.
 Он не спеша продвигался к окраине опушки, всеми силами восстанавливая дыхание, придавая себе обычный суровый и мужественный вид, а не хвастливого и влюбленного до сих пор по уши мальчишки. Освобождая рассудок, это стало легче, когда он услышал знакомые слова шепотом звучащие за спиной – “Спасибо, друзья!” – мысленно послал им улыбнувшись чуть заметно краем губ. – “Спасибо что не мешаете, не советуете, не рветесь решать за меня. Я должен разобраться сам, чую что без этого жизнь новую не начать, а очень хочется. Все сейчас зависит от меня одного и только. Люблю Ее до безумства и любить буду до смерти, я решил уже что для меня и для Нее лучше…Спасибо!!!”. Он уже вплотную приблизился к Ней, как прежде не отворачивая глаз любуясь Ее красотой, вдыхая Ее так будоражащий Его кровь запах, смотря в эти безобидные, любящие, умоляющие и просящие глаза…
 Смотря на Него с некоторым испугом, Она все-таки переняла толику уверенности, став немного смелее.
 - П-привет…
 - Привет, малыш. Ты – как всегда. Выглядишь – сногсшибательно. Пахнешь – м-
 м-м – дивно. Смотрю тебе все-таки выдали место моей дислокации. Предаторы.
 Ну да ладно, не велика беда. Рад тебя снова видеть. Что тебя привело ко мне.
 Прости, глупый вопрос. Конечно же, Я.
 - Спасибо за комплименты (уже немного смутившись), мне надо с тобой
 поговорить. Хочу много тебе рассказать и если ты не против, то кое о чем
 спросить!!!
 - Я тоже. Замерзла?
 - Нет. Зябко!
 - Пойдем к костру, сейчас тебя с парнями познакомлю, медовушки нальем, да
 выслушаем друг друга. Только, надеюсь, ты не будешь против, если ребята с
 нами послушают, повникают. У нас секретов нет, да и знаем уже друг друга как
 самих себя.
 - Конечно.
 - Не смутят? Все-таки личную жизнь будешь устраивать, свою же?
 - Не смутят.
 - Ну, ладно! Идем.
 
 Он все так же по джентельменски предложил Ей взять Его под руку, в результате чего Она чуть не потеряла сознание, от ощущения настоящего мужчины рядом, коих Она давно не встречала, как будто повымерли все или попрятались от греха подальше. Она заметила, как все проблемы моментально исчезли, стала ощущать маленьким центром их вселенной, Ее Я резко восстановилось в своих правах, как и имя – с большой буквы. Не поддавшись этому пьянящему чувству, (обману, что ничего до этого момента между ними и не произошло), у Нее хватило ума взять себя в руки, и довести дело до логического завершения. Включая Ее, все знали, что этой ночью все закончится. Эти два человека обретут полную независимость друг от друга, или же – наоборот, абсолютную зависимость, оставалось дождаться только Его решения. Она – рассказала о себе все: свои переживания, слезы, поиски новых знакомых, способных заменить Его не во всем, конечно, такого быть просто не могло, но в чем-то, об отсутствии общения… Он – был единственным человеком в мире, кто Ее понимал с полуслова. Слушая Ее рассказ, задавал вопросы, то наводящие, то углубленно пытаясь выяснить Ее состояние в тот или иной момент, периодически подшучивал, что не могло не поднять настроение окружающим и в первую очередь – Ей, больше всех сейчас нуждавшейся в поддержке. Она не ожидала такого приема и реакции с Его стороны. Чем больше Она увлекалась повествованием о Себе и расспросами о Нем - Ей объяснили – чем они тут занимаются, что их вынудило, о Его творческих амбиция, желаниях, мировоззрениях, давали советы как поступать при наступлении возможного случая душевного расстройства – тем больше Она понимала: “Он стал совсем другим. Он изменился. Он не удовлетворит мою просьбу. Он не вернется.” – к удивлению, это Ее абсолютно не расстроило, а наоборот, вселило гордость за Него, что Она любила такого…такого…Нет слов. Просто сплошная массированная атака положительных, восхищенных, радостных чувств и эмоций. Она наконец-то счастлива. Возвращать и возвращаться было бы глупо, как объяснили Ей следующим летом те же люди, когда Она с Ним встретилась в зимнем Питере, и Он пригласил Ее как-нибудь навестить их. То, к чему однажды пришел, что однажды испытал, дважды прочувствовать будет куда больнее. Теперь достаточно опыта для того, чтобы не повторить ошибок, и оставить от пережитого только хорошие воспоминая.
 Она – единожды – Любила.
 Он - единожды знал: что такое – Любовь.

Дальше всех зайдет тот, кто не знает куда идти
Больше всех найдет тот, кто не знает что ищет
Больше всех получит тот, кто не знает - чего хочет…