Гремлин

Так получилось, что Таня вышла из школы одна. Обычно домой она возвращалась вместе с подружками, но сегодня освободилась раньше всех и не смогла просто так сидеть и дожидаться.

Двадцать девятого декабря расписание никто не соблюдал: учителя перед Новым Годом точно так же разленились, как и школьники, и устроили день дополнительных занятий для тех, кому нужно исправить оценки. Настроение в школе царило приподнятое и совершенно несерьезное. Таня освободилась сразу после геометрии. Математичка Александра Даниловна совсем молоденькая, ее никто не слушает, даже контрольную она не смогла нормально провести. Но оценки нужны, вот Таня и потащилась сегодня на занятия. Могла бы дома сидеть, чай пить, смотреть мультики, лазить по форумам.

Ну, теперь все – можно забыть о школе. Новый Год, ура! Таня натянула разноцветные перчатки, встряхнула на спине рюкзак и радостно потопала в направлении дома. Завернула за угол школы – сняла вязаную шапочку и запихнула ее в мешок со сменкой. Дело в том, что их классная руководительница, Жанна Яковлевна, слишком заботливая: обязательно заметит, если кто-то ходит зимой "с непокрытой головой" и будет долго ворчать. Это не страшно, но лучше делать вид, что ходишь в шапке… там, где она может тебя увидеть. А вообще, Таня «головные уборы» терпеть не может. Тем более, что сегодня она с двумя хвостами. Это год назад никто из девчонок не рискнул бы прийти с «детскими» хвостиками. Сейчас в этом, кажется, есть какой-то особый прикол. Но под шапкой они топорщатся так, что Таня становится похожей на чебурашку.

...Сегодня, похоже, весь город замер перед праздниками. И летят, парят сверху огромные хлопья, оседают на хвостах, на макушке, на ресницах, на рюкзаке и даже на перчатках. И тихо-тихо. Таня осторожно остановилась перед нетронутым снегом - неловко оставлять первые следы - и ее захватило какое-то странное очарование момента. Весь мир сжался до размера школьного стадиона, и снега на нем, и одинокой Таниной фигурки, застывшей на непротоптанной тропинке. Казалось, что она попала внутрь шарика-сувенира, в котором «идет снег», если его встряхнуть. И это совсем не страшно, скорее наоборот – очень приятно, как будто в ее, Таниной, жизни откуда-то возник кусочек неизвестной сказки. И совершенно неважно, что на самом деле обычный день и ничего особенного не произойдет.

Таня зачем-то присела на зарытую до половину в землю шину и подняла лицо вверх, подставляя его прикосновениям снега. Странное чувство не проходило. Вспомнился сегодняшний день. В классе пахло деревом и еще чем-то вкусным, может быть, печеньем. Алдан рисовала на доске всевозможные треугольники и трапеции, - и в этом тоже было какое-то волшебство. Таня никак не могла вспомнить, что же ей напоминает геометрия – и поняла только сейчас. В детстве у нее была магнитная мозаика: фигурки разных форм и размеров, из которых Таня составляла картинки. И что-то в этом было еще. Сейчас уже трудно вспомнить… Кажется, эти фигурки РАЗГОВАРИВАЛИ. Белый прямоугольник говорил Тане, что завтра приедет бабушка, зеленый круг обозначал, что на обед будет нелюбимая печенка, если в глаза бросался красный треугольник, папа обязательно приносил какой-то подарок… Таня совсем забыла об этом, а сейчас вспомнила. И это воспоминание было настолько естественным, что вовсе не показалось ей странным.

И тут ее "придавило". Мигнул где-то желтый тревожный квадрат окна, взгляд упал на унылый белесый круг баскетбольного кольца – И Таня поняла, что «ничего не случится» - это неправда. На самом деле – случится, а лучше бы не надо. Точно, случится что-то плохое.

Она растерянно встала и, сжав кулачки, двинулась вперед – навстречу неведомой опасности. Было не очень-то и страшно, скорее… противно, что ли? Когда она вышла на пустырь перед домом, чувство тревоги усилилось. Но на пустыре никого не было, только стояла заброшенная еще в прошлом году ржавая машина.

Понятно. В машине притаился Вася Калашников.
- Привет, Алексеева! – как-то на редкость нахально заявил Калаш. Номинально он считается Таниным одноклассником. На самом деле в 8-м «Г» он уже третий или четвертый год, надежда на то, что он когда-нибудь закончит школу, у всех умерла, поэтому в школу он ходит исключительно поиздеваться над учителями.
- Ну, привет, - буркнула Таня, не останавливаясь.
- Стой!
- Чего тебе надо, Калаш?
- В гости хочу пригласить! Познакомиться хочу с тобой поближе, - Калаш улыбнулся, но какой-то такой улыбкой… явно не из песенки про голубой ручеек.
- Извини, но я сегодня не могу.
- Ага. И вчера не могла. И уже два месяца отмазываешься. Это как понимать?
- Ну так и понимай, Калаш. Как тебе угодно. У меня нет времени ходить к тебе в гости.
- А если я ОЧЕНЬ попрошу?
- Слушай, отвали от меня, придурок, слов не понимаешь, что ли?
- Ах, вот ты как заговорила… Ну смотри…

Калашников достал из «машины» какой-то мешок. Вытащил из мешка черного котенка.
- Видишь… вот животное…
- Ну.
- Если ты со мной не пойдешь, я его сейчас… - он поднял котенка за шкирку и слегка стукнул о капот.
- Отдай!!! Псих!!! Придурок!!! При чем тут кот!
Таня бросилась отнимать кота. Кот хрипло орал. Калашников почему-то боялся саму Таню. Всегда как-то так… робел. Но вот кота может угробить запросто. Вася поднял руку повыше и глумливо пританцовывал:
- А вот и не допрыгнешь, а вот и не допрыгнешь!

Таня остановилась.
- Слушай, ты, козел, в мире полно котов, хомячков и еще есть белки и слоны. Если ты готов перебить всю фауну ради моего общества – ради бога! Я-то тут при чем? Я все равно никуда не пойду! Но я нажалуюсь на тебя родителям, учителям и в милицию. Понял, урод?
- Ах, так!!! Ну, 3,14…ц тебе! – Калаш двинулся по направлению к Тане, расправляя плечи, Таня отбежала в сторонку. Тут Калаш заметил, что до сих пор держит в руке орущего кота и опять нехорошо улыбнулся:
- Ну так смотри! Это ты виновата! – шваркнул кота о плиты и наступил сверху ногой, явно старая посильнее вдавить.
- Урод!!! – Таня поняла, что плачет.

Опомнилась, когда открыла дверь своего подъезда. Прыгая через три ступеньки, взлетела на третий этаж. Вдавила кнопочку звонка.
- Будь дома! Будь дома!!! – горячий шепот смешался со слезами.
Дверь открылась.
- О! Мелкая, а ты…
- Саша, одевайся срочно, побежали, очень надо, не спрашивай, пожалуйста, дело жизни и смерти! Пожалуйста, побыстрее!!!
- Да что…
- Быстрее!
Саша безропотно накинул куртку и влез в ботинки.
- Куда идти-то? Кого убивать?
- Пошли!
Таня ухватила соседа за руку и потащила вниз. Со стороны это наверное, смотрелось, как если бы мартышка насильно вела куда-то за собой слона. За хобот. Слон такой… Из мультика про 38 попугаев. Интеллигентный, но слон. Большой и добрый. Саша уже студент. С Таней они в дружеских отношениях с тех самых пор, как … В общем, всю жизнь. Еще с тех пор, как Сашина мама гуляла с Сашей около песочницы, а Танина мама с Таней – в коляске.

В общем-то, это оказалось совсем недалеко. Калашникова нигде не было видно. Труп черного котенка остался там же - на бетонных плитах, уже слегка припорошенный снегом. Таня, всхлипывая, взяла тельце на руки – котенок дернулся и хрипло вякнул. ЖИВ!

- Пойдем домой… - мрачно сказал Таня.
- Да что с тобой, Алексеева? Зачем ты меня сюда притащила? Что случилось?
- Ничего. Спасибо, я … испугалась просто.
- Что это за котенок?
- А ты разве не видишь?
- Слушай, как-то ему хреново.
Таня захлюпала носом.
- Да ты не реви! Может, еще выздоровеет! У кошек… много жизней.
- Ага…

Дома Таня уложила кота на старый плед и оставила в покое. Чем ему можно помочь? Ничем. Если только сам справится. Двигаться он не мог, в носу хлюпала кровь. Один глаз распух, вылез из глазницы и налился кровью. Вид у кота был устрашающий.
Таня присела рядом, прикоснулась к его голове и пообещала:
- Если ты выживешь, я буду тебя любить всю жизнь. Я… назову тебя Гремлин.

Черному худому котенку с огромными ушами такое имя, действительно, очень подошло бы.

Вечером пришли родители. Папа покрутил пальцем у виска и спросил, зачем Таня притащила домой «дохлого кота», и не лучше ли его усыпить, «чтоб не мучился, он же не выживет, у него позвоночник перебит!»

Мама же, наоборот, принялась хлопотать, промывать кисунделю нос и вливать ему в рот молоко и какие-то лекарства из пипетки. Кот все так и лежал, время от времени начиная ужасно орать и сучить передними лапами от боли. Задние лапы не двигались.

Вечером Тане позвонили друзья, с которыми она собиралась встречать Новый Год, чтобы обсудить, кто что приносит и готовит. Таня подумала – и сказала, что не придет.
- Алексеева, ты что? Как же так??? – обескуражено вопрошала телефонная трубка голосом лучшей подруги Лены Беловой. А Таня не могла никуда пойти, оставив кота одного, рядом с папой, который не верит, что Гремлин выживет.

Естественно, под бой курантов Таня загадала, чтобы кот выздоровел.

И он выжил! Сначала зажил глаз и очистился нос. Гремлин смог даже глотать молоко, все из той же пипетки. Потом начал более осмысленно двигать передними лапами, цепляясь за одеяло и подтягиваясь в разных направлениях.

В последний день новогодних каникул Гремлин ВСТАЛ! Встал на ноги и принялся несмело топать по дому, с любопытством тыкаясь во все углы. Сказать, что его заносило на поворотах, будет явным преуменьшением. Заносило его на всех траекториях. А еще он был тощий, с огромными глазами и ушами – и когти от долгого лежания отросли мама не горюй! Ну типичный Гремлин!

Таня смеялась сквозь слезы и гладила Гремлина по костлявому телу, а он влюбленно таращился на нее преданными по-собачьи глазами и пытался топтать и запускать когти. От большой любви, конечно же.

Мигала огоньками елочка, сестренка за диваном тайком грызла мандарины и шуршала фантиками шоколадных конфет (вообще-то, маленьким детям много шоколада и мандаринов нельзя). Таня была дома, в своей семье, в своей крепости. Здесь все хорошо, здесь никто не может умереть, здесь всегда есть надежда на лучшее. И только мысль о том, что завтра ей придется выйти из дома и отправиться в школу, слегка портила настроение.

Но нельзя же всю жизнь просидеть дома. Поэтому утром мрачная и не выспавшаяся Таня понуро побрела в школу. Там как-то постепенно отошла, разговорилась, развеселилась, даже получила пятерку по литературе. Ленка Белова уже обо всем знала (конечно же, она не раз забегала к Тане во время каникул, и однажды даже принесла Гремлину рыбку). Домой они пошли вместе, у Таниного подъезда распрощались.

- Я вечером к тебе еще зайду! – пообещала Белова.
- Угу, давай, пока!

Таня помахала рукой и зашла в подъезд, доставая ключи на ходу. В очередной раз пообещала себе завтра отцепить два нужных ключа от домашней двери, чтобы не таскать с собой всю связку, включая ключи от дачи и гаража. Нажала кнопку лифта. Вздрогнула, почувствовав, что кто-то сопит за спиной. Повернулась.

- Не ждала?

Таня молчала, никак не могла придумать, что же сделать. Дома сейчас никого нет. Саша, наверное, в институте. Бежать на улицу, за Ленкой? Бежать?! Неожиданно ей в голову ударила слепая ярость. В глазах явственно потемнело от злости, и дыхание перехватило. Совершенно не задумываясь, Таня четким резким движением врезала Калашникову между ног. Теперь даже не надо было спешить. Пока он разогнется – времени сколько угодно. Хотелось добавить еще, но ярость немного схлынула и слегка приподнял голову слюнявый гуманизм. Это Саша так говорит: «слюнявый гуманизм». Он так шутит.

Калашников некоторое время помолчал, а теперь, не разгибаясь, издавал стоны и рычание вперемешку с матом. Таня поднялась на один лестничный проем и посмотрела оттуда. Свысока. Подумала, что надо как-то поставить точку, отпугнуть его раз и навсегда. Иначе рано или поздно он все же застанет ее врасплох. А теперь он ни перед чем не остановится. Эта мысль повергла ее в глубокое уныние. Безвыходная ситуация. Абсолютно безвыходная. С этой мыслью она зашла домой. С этой мыслью провела остаток дня, рассказала все Ленке, но та почему-то восприняла все не слишком всерьез. Всю ночь Таню мучили кошмары.

... В школу шли вместе с Леной и Вероникой. Договорились всегда ходить вместе и провожать до самой двери.

А в школу неожиданно явился герой ее ужасных снов – монстр, маньяк и почти убийца котов Василий Калашников собственной персоной. Можно было считать, что занятия на сегодня сорваны. В прошлый раз, когда Калаш почтил своим вниманием храм знаний, первый урок он мирно проспал, игнорируя попытки математички удалить из класса Васино проспиртованное тело, а на втором уроке его настигло жестокое и скоропостижное похмелье. Настолько жестокое, что половина класса оказалась облита вонючей неоднородной массой, а Вася с удивлением пощупал собственные штаны, ставшие подозрительно мокрыми и отяжелевшими – и побрел домой. Класс отмывала техничка баба Валя, после чего Таня выучила много новых цветастых фразеологизмов и метафор.

Но сегодня Калаш был трезв, даже пытался что-то писать на уроках. Правда, на всех уроках в одну и ту же тетрадь – но все равно это было неслыханно. И к Тане он подошел только в раздевалке, когда она уже надела куртку.
- Я на две минуты, - он бесцеремонно отодвинул Лену и Веронику, и навис над Таней.
- Послушай меня. Я больше не буду тебе ничего говорить. Завтра ты сама придешь ко мне. Я буду ждать возле елки в сквере. Это мое последнее слово. Если нет… Говорят, ты кота вылечила? Ну так, у тебя сеструха есть? Я видел. У них в садике воспиталка такая курица, ну ваще… Ты поняла меня? Ну все, до завтра, малышка, буду ждать.

Таня поняла все с первого слова и лихорадочно думала. Что делать? Рассказать родителям? А толку? Если воспитательница, и правда, не может уследить за всеми. Гуляют за заборчиком – и ладно. А увести кого-то потихоньку действительно, вполне возможно. Особенно Алиску. Ей только покажи конфету… Шоколадную… Надеяться на лучшее? Чушь. Запугать? Как его пугать-то? Он же дебил…

Качнулись перед глазами крючки вешалок. Гулко хлопнула дверь, низкий звук прокатился волнами по вестибюлю. Таня опять почувствовала бешенство. А ощущение того, что она поступает ПРАВИЛЬНО, сделало движения четкими и предельно выверенными. Медленно-медленно уходящий Калашников заносил ногу для очередного шага. Таня вцепилась ему в затылок, как мартышка, выдирая клочки волос. Калашников пытался ее стряхнуть, пытался упасть на спину, ударить, но двигался слишком медленно. Их разнял охранник, он же и выпроводил Калашникова за дверь. Тане что-то говорили, спрашивали. Она аккуратно стряхнула выдернутые волосы на листок бумаги, завернула, засунула в рюкзак. Равнодушно улыбнулась подругам:
- Ну идемте?
- Слышишь, ты дикая какая-то…
- Что он сказал?
- Девочки, с сегодняшнего дня это только мое дело.

До самого дома они молчали.
А Таня вспоминала все свои озарения, детские игры с мозаикой и предчувствиями, мамины рассказы о том, что ее, Танин, дедушка был «настоящим колдуном». И ясно понимала теперь, как становятся колдунами. Не по книгам, не по правилам. Просто приходит время...

Под ногами путался бесконечно нежный Гремлин. Гремуша, Гримошка…
- Мошкин, ты тут? Ну конечно! У каждой ведьмы обязательно должен быть черный кот.

Таня вытащила волосы Калашникова и задумалась, что бы такого сотворить. В голову лезли только глупые сцены из фильмов – куклы Вуду, вишневые косточки… Гремлин тыкался ласковым мокрым носом и урчал, как холодильник.
Холодильник… Таня нашла на верхней полке рыбный фарш – мама перекрутила для Гремлина. Слепила фигурку, прилепила на голову трофейные волоски. Обжарила. Отдала коту. Сожрал, покашлял, недовольно сплевывая волоски. ВСЕ??? Неужели это все? Будничность происходящего пугала гораздо больше, чем ожидаемый результат…

Новости подоспели к третьему уроку.
Таню попросили отнести журнал в учительскую. Она поставила журнал и остановилась, слушая разговор Жанны Яковлевны и Ирины Петровны. Учителя Таню не видели, учительская перегорожена большим книжным шкафом – и они находились с другой стороны.

- Да что ты говоришь?!
- Да, только что позвонили, говорят – пришлют СЭС или кого там еще, с облавой… Шутка ли! Совсем близко от школы! Дети идут домой, а тут такой ужас!
- Ну, знаешь, Жанночка, нормальных людей они как-то до сих пор и не трогали. Да и не было там никаких стай! Это на гаражах бегает, действительно, стая, голов двадцать… волков неизвестных пород, да здоровущие такие… А на пустыре их отродясь не бывало! Что им там делать?
- Ну, уж не знаю, что там обычно, а Васю они… разорвали…
- Я тебе так скажу: уверена, что он сам первый начал камнями кидаться или еще что.
- Говорят, он пьяный был. Спал, может, и не понял, что его … едят… Ой, Ирочка, не могу больше, что-то дурно мне и голова болит…


Таня вышла из учительской. У нее тоже болела голова. И тоже было дурно. Взяла рюкзак, вышла из школы. На улице стало полегче. Таня шла к гаражам – надо попытаться увести собак на безопасное расстояние. Они же не виноваты! Или не надо? Встретила «всехнюю» Найду – они с Беловой таскали ее, когда та была еще щеночком. Улыбчивая и наглая рыжая морда, кисточки на ушах, брехливо-оптимистичный и восторженный характер. Отвела ее к папиному гаражу, купив по дороге килограмм сосисок. Заперла внутри. Вместе с сосисками. Папа счастлив не будет, но чисто по-человечески поймет.

Остальных «волков» не было видно.
Домой пришла совершенно вымотанная. Мама жарила котлеты. Алиска увлеченно играла на полу фантиками от конфет. Серьезно посмотрела на вошедшую Таню и спросила:
- Ты спасала собачку?
- Да, Лиска, я спасала собачку.
Алиса держала в пухлом кулачке фантик от «Тузика» - и заговорщически улыбалась.

Радостно мявчал прибежавший «встречать» Гремлин. Таня была дома. В своей крепости…


PS Ту же героиню спустя 6 лет и от первого лица можно встретить в рассказе "Спокойной ночи, Земля!"
http://www.proza.ru/2007/03/20-234