Межсезонная хандра или Серая кошка

 Южный ветер и мартовское солнце за пару дней подсушили тротуары. Среди весенней грязи и хаоса первых луж на маленьком островке пешеходной дорожки сидела кошка. Обычная серая кошка, из числа тех, которые обитают возле Дома престарелых и питаются подачками от жильцов и персонала. Полудикая кошка выглядела сытой. И никто не знал, зачем она каждый вечер поджидала прохожих возле тропинки, по диагонали пересекающей пустырь. Может, она просто совершала свой кошачий ритуал после захода солнца? Или ей наскучило общество больных старых людей, и она ждала подзагулявшегося кота? В сгущающихся сумерках кошка уже издали заметила движущийся в ее направлении бесцветный объект.
 Мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не поскользнуться на остатках, не растаявшего под солнечными лучами льда и пузырчатого, в темную крапинку грязного талого снега. В отличие от кошки я не отличалась превосходным зрением, да и серая кошка удачно сливалась с окружающим ее невыразительным пейзажем. Вечерами прохожие редко попадались на этой тропинке, по возможности обходя незастроенную жилыми массивами местность. Я никогда не думала о бездушных шакалах-наркоманах, вырывающих здесь из рук дамские сумочки. Мне почему-то лезли в голову мысли о китайцах и пустырях, где они могли бы строить жилища и плодиться, повышая уровень рождаемости своего китайского населения и нашей республики. Стояли бы на этом бесконечном пустыре их маленькие домики, во дворах играли бы с кошками узкоглазые дети, а у меня не было бы нужды прислушиваться к подозрительным шагам за спиной. Я гнала от себя мысли о том, что короткий путь часто бывает от жизни к смерти. Просто, однажды полюбив жизнь, привыкаешь прятать внезапно возникающие тревожные мысли в тайниках сознания.
 Мужской голос позади меня чертыхнулся. Я сжала в одной руке связку ключей, в другой – ремень сумочки и напряглась. Меня обогнал человек в черной куртке и заляпанных грязью ботинках, вскоре слившись с сумерками.
- Мяу, - пропела скрипучим голосом серая кошка, когда я попала в поле ее зрения.- Подайте, Христа ради, проявите сострадание! – услышала кошачий приказ.
И неожиданно я почувствовала, что кошка при этих словах с удовольствием пнула бы меня ногой, будь она человеком.
- Мяу - мяу – мяу! Могла бы и домой взять к себе, обогреть животное! - отрывисто и раздраженно добавила кошка, и наши взгляды пересеклись в прохладе вечернего сырого воздуха.
В ее желто-зеленых глазах не светилась надежда, а зрачки становились все острее и холоднее, словно маленькие льдинки в первых лужах.
Вероятно, кошка проворонила остатки ужина, уничтоженного своими сородичами под балконом Дома престарелых и просила есть. Или просто устала за вечер произносить притворно-жалобное «мяу» в ожидании своей судьбы, видя, как люди проходят мимо. Недовольство и раздражение легко читалось на широкой мордочке полудикой кошки.
Странно, но у кошек тоже есть свое «лицо». У этой кошки оно оказалось выразительным, но малосимпатичным.
- Мяу, я лучше проявлю благоразумие, - молча ответила кошке, не меняя траектории пути и не сбавляя средней скорости.
Серая кошка все поняла и замолкла. Она не стала семенить за мной следом, брезгливо отряхивая на ходу мокрые лапки. Как когда-то это сделала моя любимица, позже пропавшая без вести по вине любимого мной человека. Нет, виновата была я сама, предав серую кошку по имени Муська. Горечь фразы «мы в ответе за тех, кого приручаем» навсегда сохранили мои губы, но не губы моего любимого. Рано или поздно, но любовь покидает дом, в котором царит бездушие. Да, на этот раз я лучше проявлю благоразумие и пройду мимо откормленной гладкошерстной кошки. Она не нуждается во мне. Кошка мечтает о теплом крове и коровьем молоке, которое у меня есть в доме, как у человека. Она разрешит себя любить, но не будет платить взаимностью. Можно попытаться обмануть себя, назвавшись ее хозяйкой, но серая кошка любит хозяйничать в доме сама.
 Я поняла это, когда потребность в хозяине у меня отпала, словно туго перетянутая и отсохшая пуповина. Осознание того, что период новорожденной слепоты давно закончился, подтолкнул меня к самостоятельным действиям.
 Вешая в прихожей на плечики куртку, я неожиданно по - кошачьи потянулась.
- Мяу, - серьезно сказала своему отражению, встретившись с ним острым взглядом на зеркальной поверхности стекла.
Я добровольно подписалась под собственным одиночеством, как Кошка, гуляющая сама по себе.