превращение

Шш проснулся. Что было странно. Раньше он никогда не просыпался потому что не спал. Как только возникал свет, он убегал в укрытие и затаивался до наступления темноты. Когда опасность уходила вместе со светом, можно было снова выходить на поиски еды и влаги. А так как темно здесь было почти всегда, и едой, вкусно пахнущей, спрессованной в толстые пласты, хоть и весьма твердой, было полно все пространство, их, тараканов колонии шр, становилось все больше. Большую часть времени они отдыхали в сырых углах, и под полками. Проголодавшись, жевали мощными мандибулами кожи, или подгрызали подгнивающие снизу ножки полок

Самое страшное что могло случиться – быть замеченными людьми, приносящими и уносящими кожи. Кто не успевал метнуться под полки, рисковал быть раздавленным. В лепешку. Конечно, чтобы убить таракана насмерть, требуется значительное усилие: необходимо убедиться, что он полностью расплющен. Придавленный таракан добирался до источника влаги, пил, и через некоторое время восстанавливался полностью. Тех, кто не показывал признаков жизни, съедали. Они были мягче чем кожи. А то, что человек, увидев таракана, никогда его не пощадит, было известно всей колонии. Люди были – большие пятна, движущиеся на, возникающем ниоткуда, свету. Свет, равно люди, равно опасность. Все это знали. Равно, как и то, что с людьми появлялась новая еда. Хотя, если бы люди не уносили ее, если бы они вообще пропали, этой еды хватило бы на много сотен поколений.

Но вчера случилось несчастье. Шш попал под человека. Единственное, что он смог сделать – это ползти, загребая двумя целыми лапками, до угла, где всегда была вода. Проглотив две капли, он потерял мир.

Потом мир возвратился. И он был тяжелым. Шш лежал на боку и не мог пошевелиться. Не от того что он был разбит. Прошло достаточно времени для того чтобы расплющенные органы пришли в порядок. Он лежал на боку, и был тяжелым и огромным. Его тело определенно изменилось. Оно стало мягким. Большим и мягким. Неимоверная тяжесть прижимала его к полу. Как будто человек всей своей массой продолжал стоять на нем. Но человек был внутри. Это его масса прижимала шш к холодному полу и не позволяла двинуть ничем.

Холод. Шш не знал про холод. Если таракан замерзал, он не понимал что с ним происходит. Сначала впадал в анабиоз, который переходил в смертельную отключку. Сейчас же он определенно чувствовал холод – той частью тела, что была прижата к полу. И еще он ощущал поверхность пола, твердую и шероховатую. Он попробовал пошевелиться еще раз. Получилось. Голова немного повернулась, и он увидел свет. Точнее не свет, а то, что его окружали не привычные размазанные пятна, а предметы. Там, где он лежал, была вода. Но воды было мало. Вчера, добравшись до нее он мог скрыться в воде наполовину. Сейчас осталось только ощущение, что здесь есть влага. И ее было недостаточно. Чтобы напиться. Он лежал на сырой холодной поверхности.

Шш попробовал пошевелиться еще раз. Теперь поддалась голова и передняя лапка. Непослушное тело с трудом выполняло приказы хозяина. Он поднял лапку и поднес к глазу. Это была не лапка. Она была покрыта чем-то, похожим на еду, но мягким. Она сгибалась и разгибалась. Она чувствовала холод и сырость. Но можно ли было на ней бежать, так же резво как он всегда бегал, скрываясь от человека?

Удалось повернуться. С того боку, на котором он лежал, было то же самое. Такое же нечто, что вчера еще было твердой, пробивающей еду, лапкой. Твердое оставалось только на кончиках этой бывшей лапки. Этим можно шевелить. На это можно опереться. Шш еще не понял, что он следит за каждым своим движением, и отмечает все, что творится внутри него. Стало меньше лапок, на них невозможно было опереться так, как он всегда это делал. Надо было повернуть их совсем в другую сторону, и тогда переднюю часть тела удавалось слегка приподнять. Задние лапки тоже стали совершенно неуклюжими. Мало того, что они болели, они были слишком длинны. Быстро передвигаться стало невозможно. Он стал медленным как вчера, когда полз до воды. Но сейчас он был целым. И это целое было другим.

Но оно так же хотело есть. Шш пополз к месту где всегда была еда. Здесь ему пришлось пережить еще один сюрприз. Мандибул не было, появились твердые, сверху и снизу, которые сжимались. Ими можно было прихватить еду. Но еда стала вдруг жесткой и не поддавалась этим твердым. Но он почувствовал вкус. Солоноватый, определенно это не то, что ему было нужно. Но, по привычке, он продолжал перемалывать твердыми еду. Появлялась жидкость, которую он проглатывал, и есть хотелось еще больше.

Внезапно он увидел свет. Повинуясь древнему инстинкту он рванулся к убежищу. Но убежища не было. Кругом была только очень маленькая еда. Он успел заметить место где света меньше. К этому месту он и рванулся, опрокидывая еду на себя. Забившись в угол он увидел, что к нему приближается пятно, в котором шш без сомнений опознал человека.