«ТАНЕЦ ЖИВОТА»
«…Теперь сведения от Синдбада стали приходить все чаще, и самые верные. Он явно стремился искупить вину, и ему это определенно удавалось. Когда требовалось предупредить незначительную опасность, Дим Дим поручал задание защитникам более низкого ранга. Когда же черная магия готовила серьезное нападение, учитель возлагал все надежды на любимую ученицу, ее помощника – не волшебника, но сильного воина, и Брин – женщину, Не-помнящую-себя. Все трое уже состояли в ранге Главных Воинов Света. А точнее, четверо – Синдбад также примкнул к этой коалиции. Они были тайной надеждой на спасение всего Востока.
Не прошло и недели после битвы с призраками и гарпиями, как верный Дермотт принес Дим Диму тревожную весть. Мейв, крепко спавшая в своей комнате после тяжелого и тревожного дня(собственно, все дни ее жизни были тревожными), услышала во сне голос учителя. И распахнула в темноту встревоженные глаза, осознав его слова.
* * *
Дверь в комнату Брин отворилась.
-«Кто там?» - сонно пробормотала молодая женщина.
На пороге стояла Мейв в совершенно неподобающем для ночного отдыха наряде – атласных шальварах, кружевной воздушной юбке, опоясанной кушаком с шелковой кисточкой, короткой кружевной блузе бежевого оттенка с глубоким декольте и золотой цепочке на черных накладных волосах, поддерживающей полупрозрачную накидку, которая закрывала нижнюю часть лица. В ушах красовались длинные золотые серьги, на груди – золотое колье. Это был праздничный наряд танцовщицы.
Брин удивленно приподнялась на локте.
-«Что это за маскарад, Мейв?» - спросила она, окончательно просыпаясь.
-«Плохо дело, Брин. Я только что разговаривала с Учителем. На окраине Багдада собралась община… вампиров. Кровопийц. Они собираются совершить жертвоприношение своим демонам. С помощью Синдбада нам удалось узнать, где именно это произойдет. Они похитили двоих детей и собираются принести их в жертву – то есть выпить их кровь. Это должно произойти сегодня ночью. Поэтому у нас совершенно нет времени, Брин. Я уже мысленно вызвала Измира, он сейчас будет здесь. Немедленно одевайся так же, как я.»
-«Но к чему этот костюм для танца живота?» - Брин торопливо встала с постели.
-«Потому что сегодня никаких драк не будет. Это задание будет посложнее битвы с гарпиями – вампиров силой не одолеешь, их нельзя убить мечом. Здесь нужна хитрость и ловкость. У меня созрел план. Не знаю, насколько он хорош, но у нас нет выбора. Устроим небольшой маскарад.»
Мейв вышла из комнаты. Брин, поспешно одеваясь, перебирала в уме ее фразу:»Я мысленно вызвала Измира»…Она имеет возможность разговаривать с ним, не видя его, передавать ему свои мысли в душе. И Брин поймала себя на желании знать мысли Измира. И не только мысли, но и чувства этого мрачного человека с завораживающим взглядом. Она выбежала в коридор. По лестнице уже спешно поднимался Измир. Его встретила Мейв, они начали переговариваться в полголоса. Брин подошла к ним.
-«Здравствуй, Измир.»
Измир обернулся к ней, обжег долгим и внимательным взглядом.
-«Здравствуй, Брин. Как твоя рука – зажила? Ты чувствуешь себя лучше?»
-«Все в порядке, Измир,» - улыбнулась Брин, ощущая, как что-то начинает оттаивать в ее разочарованном сердце. Брин еще раз улыбнулась, чувствуя, как от его заботы у нее за спиной вырастают крылья, и она становится сильной как никогда.
Мейв скользнула быстрым взглядом по обоим; она понимала, что происходит между ними. По ее губам мелькнула незаметная улыбка.
-«Полезем через окно, как и в прошлый раз.»
-«Словно шайка воров,» - усмехнулся Измир.
-«Что делать, Измир. Добро часто вынуждено действовать окольными путями, в то время как зло шагает с гордо поднятым флагом.»
-«Я достал копья из чистого серебра. Это может убить их.»
-«Отлично, Измир. Что ж, нам пора.»
Спустя минуту они уже крались по спящим улицам Багдада.
* * *
Маленький Касим огляделся по сторонам. Его пятилетняя сестренка лежала на полу, связанная, как и он. Она ничего не понимала, и поэтому просто хныкала от того, что ей было неудобно. Касиму было десять, он все прекрасно понимал и умирал от страха. Эти люди – десять человек, которые молчаливо двигаются вокруг него - настоящие гули, как в сказках, только страшные и настоящие. У них бескровные бледные лица, а из-под капюшонов черных плащей горят красные безумные глаза. А когда один из них подошел к мальчику и скорчил рот в подобии улыбки, и Касим увидел его длинные, ОЧЕНЬ длинные зубы- резцы, он закричал… И кричал до тех пор, пока ему не заткнули рот кляпом. Они ходят как тени, и все возятся с этим странным сооружением посреди мрачной комнаты, вокруг которого горит огонь и стоят бронзовые кубки. Под потолком летают летучие мыши, мерзко шелестя черными крыльями. Касим понимал: их хотят убить. Он кричал бы и вырывался, если б мог, но он был связан и совершенно обездвижен…
Вдруг один из гулей подошел к остальным, указывая на дверь. Вампиры собрались в группу, переговариваясь своими странными, шелестящими голосами. Наконец, один из них направился к двери и открыл ее.
В зал вошли трое людей в черных плащах.
-«Черные – значит, плохие,» - мелькнула уже усвоенная истина в голове мальчика.
-«Я приветствую вас, порождения мрака,» - проговорил мужской голос из-под капюшона.
Вампиры молча прослушали это приветствие, шаря по незваным гостям хищными холодными глазами.
-«Я пришел к вам с хорошими вестями. Я – посланник Скретча…»
-«Откуда нам знать наверняка, что ты посланник Скретча?» - перебил его свистящим шепотом один из вампиров.
-«Как бы иначе я узнал, где и в какой час собирается ваша славная община, как не от великого Скретча? Он велел вам принести жертву в его честь, и приказал отблагодарить вас за верное служение. Его подарок исполнит для вас прекрасный, чувственный танец.»
Спутники говорившего скинули плащи. Вампиры плотоядно осклабились. Перед ними стояли две молодые стройные женщины в роскошных костюмах, обнажающих талии. Их лица нельзя было разглядеть, так как они были полузакрыты накидками.
-«Пусть они станцуют,» - прошелестел один из гулей.
Женщины склонили головы в ответ. Одна из них, та, что была выше, достала бубен и стала бить в него, отбивая четкий восточный ритм. Обе танцовщицы начали медленно двигаться по залу, плавно покачивая бедрами. Та женщина, что била в бубен, воздела руки вверх, не переставая отбивать дробь, и начала приближаться к связанному Касиму. Она прошла мимо, но он встретился взглядом с ее прекрасными настороженными карими глазами и увидел, как она подмигнула ему. В сердце Касима забилась надежда.
Женщины продолжали двигаться под ритм, повторяя ритмический рисунок притопываниями и затейливыми движениями рук. Их спутник в плаще молчаливо стоял у двери, скрестив руки на груди. Вдруг девушка с бубном остановилась и передала бубен своей напарнице.
-«Я вижу, вокруг вашего алтаря стоят кубки, дети мрака. Мы – не единственный дар великого Скретча. Он велел преподнести вам превосходнейшее, изысканное вино,» - произнесла она мягким, мелодичным голосом и подошла к мужчине, который передал ей графин.
-«Не хотите ли вы поднять кубки за повелителя тьмы и за наш танец?»
-«Мы пьем лишь то вино, что течет по человесеским жилам,» - оскалился один из гулей, сверля глазами девушку.
-«Неподобает отвергать дар Повелителя Тьмы,» - настойчиво повторила танцовщица.
Помедлив, вампиры склонили головы в знак согласия.
Молодая женщина разлила вино по кубкам и обнесла всех, звеня браслетами на запястьях, и продолжила танец. Гули пили вино под монотонный стук бубна и мельканье танцующих фигур… Их глаза начали устало закрываться. Одного за другим их усыпляло зелье, подмешанное в вино. Наконец, когда все они безжизненно склонили головы вниз, танцовщицы остановились и переглянулись. Касим задергался, не в силах дождаться освобождения.
-«Пора! Измир, доставай копья,» - решительно произнесла Мейв, отбрасывая бубен.
Измир достал из-под плаща три серебряных копья, и бросил девушкам, оставив себе одно. Вдруг один из вампиров открыл красные, кровавые глаза.
-«Просыпайтесь, братья. Это обман. Обман!!» - прошипел он. Раскинув руки наподобие крыльев, он взлетел как летучая мышь. Мейв начала читать заклятие от вампиров, но он схватил ее, поднял над землей и бросил об стену. От удара Мейв потеряла сознание. Брин кинулась на помощь, но вампир проделал с ней то же самое, отшвырнув к противополжной стене. Измир нацелился и метнул в него копье. Оно попало ему в ногу. Гуль издал пронзительный хрип, напоминающий воронье карканье, но остался на лету. Он вновь метнулся к Мейв, безжизненно прислонившейся к стене, и поднял ее в воздух, схватив за шею.
-«У тебя нежная кожа… Надеюсь, то, что находится под ней, окажется повкуснее того вина, которым ты нас опоила…» - вампир наклонился к горлу девушки, намереваясь вцепиться в него… и страшно захрипел. Второе копье, брошенное Измиром, проткнуло его насквозь. Он упал вниз вместе с Мейв, истекая черной кровью.
Вампиры начали просыпаться, кровожадно скаля клыки.
-«Что делать?» - в отчаянии спросила Брин.
Вдруг за наглухо завешенным окном замаячил слабый свет. Занималось утро.
-«Открой окно, Брин!» - слабо прошептала Мейв, пытаясь освободиться из объятий мертвого вампира с остекленевшими глазами, - «Открой окно – если вампиры не успели превратиться в летучих мышей и спрятаться до первого луча солнца, им конец!»
Брин бросилась к окну и распахнула его. В залу хлынуло утреннее солнце. Начались дикие хрипы и стоны…вампиры превращались в прах один за другим….
Вскоре все было кончено.
Измир поднял на руки Мейв, очень сильно ушибившуюся при падении, а Брин развязала Касима и его сестру. Мальчик обнял сестру, и они оба расплакались. Затем Касим подошел к Мейв, без сил лежавшей на руках у Измира.
-«Ты в порядке, малыш?» - тихо спросила она.
-«Да. Спасибо,» - мальчик восторженно смотрел в глаза Мейв, - «Я понял, что ты добрая, как только посмотрел в твои глаза. Ты такая красивая. Кто ты?»
-«Красота не всегда бывает доброй, малыш, запомни это», - Мейв протянула руку и ласково взъерошила его волосы, - «Но мы действительно хотели спасти вас. Меня зовут Мейв. Бегите домой, вы свободны!.»
Брин смотрела, как бережно Измир поддерживал ученицу волшебника, и не без горечи подумала, что ни один мужчина никогда не держал ее на руках…а может быть, и держал, просто это было в ее…прошлой жизни, из которой она не помнит ничего – ни плохого, ни хорошего. На минуту молодой женщине захотелось оказаться на ее месте.
-«А мы неплохо справляемся втроем,» - Мейв с усталой улыбкой положила голову на плечо Измиру, - «Пойдемте отсюда.»
Друзья вышли из здания, ведя за собой детей. Измир бережно нес Мейв перед собой, а Брин шла сзади и разрывалась между совершенно противоположными чувствами – жалостью и ревностью. Этой страшной ночи пришел конец; а солнечное утро унесло все страхи и неприятные воспоминания.
«ПЛАМЯ СУДЬБЫ.»
(одну неделю спустя в замке Скалы Черепов)
(…Стояла глубокая ночь. Ненастье властвовало в этот поздний час над Персией, косой дождь лил стеной, грозя затопить барханы за стенами Багдада и превратить их в болото. Но в опочивальне госпожи замка было тихо и покойно, а толстые каменные стены не пропускали внутрь ни единого звука бури.
В канделябре догорала одинокая свеча. Синдбад и Румина лежали в постели, отдыхая после близости. Голова Румины покоилась на груди капитана, разметавшись по ней темными волосами. Синдбад рассеянно смотрел на тлеющий огонек свечи, скользил взглядом по сводам потолка. Наконец, колдунья решилась нарушить молчание.
-«О чем ты думаешь?» -она с довольной улыбкой посмотрела в его усталые глаза, в которых уже бродил сон.
-«О том, что сейчас засну. Давай спать, Румина, уже так поздно…»
Румина немного привстала на кровати.
-«Вообще-то я хотела поговорить с тобой, Синдбад.»
Молодой человек устало повернулся к ней.
-«Давай поговорим завтра. Разве это срочно?»
-«Нет, это не срочно. Но я хочу говорить с тобой именно сейчас, а не когда захочешь ты!» - колдунья упрямо дернула подбородком, в ее глазах метнулся властный огонь.
Капитан покорно пожал плечами, зная, что спорить бесполезно.
-«Я тебя слушаю.»
-«Меня удивляют и смущают твои действия как черного защитника.»
-«Какие действия?» - удивился Синдбад.
-«Вот именно – какие действия?» - подхватила молодая женщина, - «Ты ничего не делаешь. Ты до сих пор ни разу не причинил никому зла, не принял участия в разорении деревень, в наших ритуалах, до сих пор не убил ни одного белого защитника! Ты только принимаешь участие в собраниях черной магии, но там одни лишь разговоры. Где же твой вклад в дело нашей победы? Ты черный защитник только на словах – не на деле! Это кажется мне странным. Или ты…»
-«Что «или»? Румина, ты же слышала, Скретч сказал, что все еще относится ко мне с подозрением, и не может допустить моего участия в каких-то нападениях, пока полностью не убедится в моей искренности. Я не хочу самовольничать. Или ты хочешь, чтобы я навлек на себя его гнев?»
-«Нет, я этого не хочу. Но я очень хочу, чтобы ты проявил себя… как-нибудь отвратительно. Как настоящий черный защитник. Соверши какую-нибудь мерзость, в конце концов, я хочу, чтобы мой любимый был подлым и жестоким человеком, а не добренькой размазней! Ну, порадуй же меня!» - воскликнула Румина.
-«Обязательно порадую, милая. Но только не сейчас, хорошо? Разве я мало порадовал тебя этой ночью?.. Я хочу спать. А завтра я обязательно совершу какую-нибудь подлую гадость.»
Синдбад повернулся к стене, полагая, что разговор окончен. Но Румина явно считала иначе. Она вновь приникла к нему.
–«Знаешь, Синдбад… Я много думала о том, почему ты столько времени предпочитал мне Мейв…», - лениво промурлыкала Румина, наматывая себе на пальцы завитки его каштановых волос. Вдруг она страстно вскинулась и скомкала пальцами шелковую простынь, - «Чем она лучше меня? Ведь она же безродная крестьянка, деревенщина из окрестностей Багдада! Может, у нее ноги длиннее, чем у меня? Тебе больше нравится ее фигура? Целуется лучше? Почему она, а не я?» - Румина вся дрожала от возбуждения, она сверлила Синдбада глазами, словно хотела вынуть из него душу и порвать ее в куски.
Синдбад выдавил из себя улыбку, но уголки его губ судорожно скривились от отвращения. При упоминании Мейв его сонливость улетучилась.
-«Гром-баба, дерется как пять самураев, колдует с горем пополам, недоучка… Я ведь знаю ее как облупленную,» - продолжала колдунья, - «Разве можно было предпочесть ее моей красоте, моему богатству, моим талантам, моему аристократизму?.. Или эта несчастная потаскушка лучше меня в постели?!»
Синдбад не выдержал.
-«Да что ты о ней знаешь? Я ни разу не спал с ней!»
Молодая женщина села на кровати.
-«Не лги мне! Это невозможно!»
-«Что ты вообще можешь о ней знать? Она вытерпела и выстрадала за всех нас.» - говоря это капитан поднялся с постели и начал одеваться. Румина по-прежнему сидела, принимая его слова за шутку.
-«Все эти годы она любила меня, так, как ни одна женщина, тем более ты, любить не сможет. Только ее любовь сделала меня прежним человеком и вернула в Междуречье, туда, где я был нужен,» - Синдбад с презрительной усмешкой бросил колдунье ее подарок – кольцо с рубином.
Румина потрясенно ахнула.
-«И я все эти годы думал о ней, вспоминал ее тревожные глаза, ее усталую улыбку, рубец на ее плече от меча черного защитника. И я не знаю, как она справляется со своей миссией, как она несет на себе этот тяжелый гнет. Если бы я мог, я бы снял его с ее плеч, и переложил на свои, » - страстно и увлеченно продолжал капитан, наступая на оцепеневшую молодую женщину, - «Много, много раз я видел во сне ночь семилетней давности, когда однажды, во время боя, я был ранен, команда перенесла меня на койку в каюту, и Мейв сама, не подпуская Фируза, перевязала мои раны. А потом она положила мою голову себе на колени и поила каким-то настоем. Вот тогда-то я и понял, что значит настоящая женщина и ее любовь, каким я буду дураком, если упущу ее.» - Синдбад смотрел куда-то сквозь Румину, его мысли отправились в путешествие по далекому прошлому, -« Она умела быть такой нежной, несмотря на то, что иногда ей приходилось бывать грубой. Раньше я считал, что у нее скверный характер. Теперь я понимаю, что это была всего лишь защита от жестокого мира, от людей вроде тебя. А когда я пошел на поправку, она напустила на себя такой сердитый вид, как будто я ее смертельно обидел, и даже не разговаривала со мной несколько дней… Впрочем, твоему аристократическому уму этого не понять, Румина. Для тебя в жизни главное побогаче одеться и поиметь как можно больше мужчин. Но моя миссия, кажется, окончена, я дал тебе все, что ты от меня хотела. Прощай, желаю себе больше никогда не видеться с тобой.»
-«Стража! Взять его!» - Румина стояла возле кровати, зловещая, встрепанная, едва дыша от злости.
-«Подлый предатель, теперь я все поняла! Ты был подослан Дим Димом! Все мои опасения оправдались!»
-«Да, кроме того, от него и от Мейв мне перепало кое-что в подарок, - «Синдбад быстро достал из кармана изумруд и показал отпрянувшей назад Румине и попятившимся стражникам.
-«Тебе не удастся удержать меня этим камешком!»
Синдбад еще раз замахнулся камнем на стражников. Двое покачнулись и закрылись руками, остальные попятились еще дальше.
-«Что, несладко? Боитесь, чертовы отродья?»
Вдруг Румина, в ярости кусавшая губы, тихо засмеялась.
-«Ты рано торжествуешь, мой милый флюгер. Возомнил себя победителем? Видно, придется посвятить тебя в некоторые тайны колдовства наших предков!..»
Колдунья взмахнула рукой. Дверь за спиной Синдбада захлопнулась, и неведомо откуда взявшийся ключ дважды повернулся в замке. Затем, из старинного бронзового канделябра, стоявшего возле кровати, Румина взяла подсвечник с горящей свечой.
-«Ты думаешь, капитан, что эта свеча горит желтым пламенем?.. Ты ошибаешься. На самом деле оно черно как ночь,» - ведьма погрузила пальцы в огонь и взялась за фитиль. Желтые язычки не обожгли ее кожу, они начали темнеть, точно исходя дымом, а когда Румина убрала руку, свеча горела ровным черным пламенем.
-«Смотри, смотри на свечу, Синдбад, это пламя твоей судьбы. Человеческая жизнь так же хрупка и колеблема как этот огонь. Ты – это свеча,» - Румина твердым, неподвижным взглядом смотрела в глаза молодого человека. Это гипноз, подумал Синдбад, это гипноз, но было уже поздно. Он неотрывно смотрел на свечу.
-«Эта свеча – твоя жизнь, ты ничем не отличаешься от нее. Она – твой господин, а ты ее раб,» - монотонно повторяла ведьма.
Синдбад почувствовал смертельную слабость, он не мог пошевельнуть ни ногой, ни рукой, не мог повернуть даже голову.
- «ЧЕРНОЕ ПЛАМЯ ВОЛШЕБНОЙ СВЕЧИ…
ВИДИШЬ ЕЕ ЛЕДЯНЫЕ ЛУЧИ?
ЕСЛИ СВЕЧА ВЫПАДАЕТ ИЗ РУК –
СТОНЕТ ПРЕДАТЕЛЬ ОТ БОЛИ И МУК.
ЕСЛИ ЖЕ ПЛАМЯ ПОГАСНЕТ ЕЕ –
ВМИГ ОСТАНОВИТСЯ СЕРДЦЕ ТВОЕ.» - нараспев прочла Румина и начала быстро вращать свечу по кругу. Синдбад тяжело прислонился к стене – невыносимо кружилась голова.
Бормоча тихие, странные слова на древнем шумерском языке, давно вымершем в разговорной речи, колдунья разжала пальцы, и свеча упала на пол.
Страшная, непонятная сила откинула капитана на несколько шагов назад. Он ударился спиной о дверь и упал. Подсвечник с грохотом покатился по полу , но пламя свечи не угасло. Румина подняла ее и с тихим смехом сказала Синдбаду, начинающему терять сознание.
-«Пришла пора умереть, любимый.»
Синдбад устало закрыл глаза, не в силах бороться.
Ведьма приготовилась задуть свечу.
* * *
Мейв и Брин возвращались с очередного задания, усталые, но довольные. На этот раз Измира с ними не было. Им удалось пробраться в ряды ведьм, собиравшимся этой ночью на свой колдовской шабаш, и отобрать у них похищенные талисманы белой магии. Под прикрытием сумерек, они подошли к заднему двору гостиницы, где было совершенно безлюдно, забрались на балкон и открыли окно в комнату Мейв. Такой неожиданный способ попадания в гостиницу пришлось изобрести для того, чтобы постояльцы не заметили постоянных исчезновений хозяйки гостиницы и ее гостьи.
-«Кстати, Мейв, я забыла тебе сказать – смотри, что я нашла в этом вертепе.»
Брин вытащила из-под плаща портрет Румины. Художник явно любовался своей натурщицей – она была изображена в роскошном наряде, убранном рубинами, и задрапирована складками алой туники. Глаза смотрели гордо и надменно, а губы и ногти были вызывающе намазаны красным, словно кровью.
Мейв взглянула и брезгливо наморщилась.
-«Немедленно сожги.»
-«У меня такое предчувствие, будто этот портрет нам еще пригодится…»
-«Немедленно сожги,» - упрямо повторила Мейв, - «Этой гнусности не место в обители белой магии.»
Кельтка сняла с себя длинную чадру, ножны с кинжалом, вытащила из-за пояса мешочки со снадобьями, распустила волосы и умыла уставшее лицо.
-«Если все пройдет нормально, Синдбад должен добраться до Багдада завтрашним вечером. Учитель Дим Дим предупредил меня о том, что его миссия окончена. У реки его будет ждать лодка с Измиром…» - вдруг Мейв покачнулась и тяжело упала на стул, от толчка он с грохотом откатился в сторону.
-«Что случилось? В чем дело?!» - Брин в тревоге подбежала к ней.
Мейв бессильно опустила руки и застонала от боли.
-«Синдбад… Он умирает… Румина пытается убить его… Что делать?»
Брин схватилась руками за голову, злясь на свою беспомощность.
Мейв обвела комнату воспаленным взглядом и остановилась на портрете Румины, прислоненном к стене.
-«Брин… Дай кинжал…» - слабо попросила она.
Брин в спешке протянула ей кинжал.
Мейв с трудом поднялась со стула, сжимая рукоять.
-«Будь проклята, ведьма!»
Кинжал со свистом рассек воздух и впился прямо в сердце Румины, скрытое на картине под алыми шелками.
Мейв вновь опустилась на стул, тяжело дыша, и вытерла испарину со лба.
-«Ну, что теперь?» - с тревогой спросила Брин.
«Мне легче, значит, должно было подействовать… Но я не знаю наверняка. Я ничего не знаю! Синдбад…»
Мейв закрыла лицо дрожащими руками.
* * *
Синдбад обвел тускнеющим взглядом своды потолка, затененного отсветами черного потолка. Он чувствовал, как кровь холодеет в жилах.
Вот и все. Конец всему. А смерть, оказывается, совсем не страшна, мелькнуло в его путающихся мыслях.
Вдруг Румина, приготовившаяся задуть свечу, побледнела и схватилась за сердце. Ее лицо скорчилось от боли, свеча выпала из рук, вновь запылав обыкновенным желтым пламенем. Румина пошатнулась и ничком упала на постель, прижимая руки к груди и глотая воздух ртом.
Капитан внезапно почувствовал, как смертельный холод отступает от его тела, и боль уходит из сердца прямо на глазах. Он еще немного полежал, пока жизнь окончательно вернулась в него. Напрягши все свои силы, он поднялся, держась за стены. В голове прояснялось, все становилось ясным и четким. Он вышел из комнаты, пошатываясь.
-«Стража… за ним! За ним, увальни!» - прохрипела задыхающаяся ведьма.
Черные защитники, словно выйдя из оцепенения, рванулись в погоню. За ними ринулись любопытные служанки, гномы, карлики, и вся прочая прислуга.
В спальне остался лишь негр Айша. Он в отчаянье упал на колени возле ложа, поднес чашку воды к губам своей госпожи, достал откуда-то нюхательную соль, начал целовать ее руки, пытаясь вернуть к жизни. Румина жадно выпила воду и сделала глубокий вдох: дыхание вернулось к ней, исчезла эта адская боль в сердце.
-«Прекрати меня лапать, раб!» - она выдернула свою белую холеную руку, усеянную перстнями, из черных дрожащих пальцев.
-«Тебе лучше, госпожа?» - с трепетом осведомился Айша, помогая ей встать на ноги.
-«Конечно лучше, дурак – не видишь, я смогла подняться.»
Румина закуталась в свой длинный парчовый халат. Она выбежала из спальни и ринулась вверх по узкой винтовой лестнице, ведущей на самый верх, на террасу замка.
-«Как же ты напугала меня, госпожа…», - прошептал Айша, обращаясь к пустой комнате. –«Когда-нибудь твое колдовство сведет тебя в могилу. Как мне вынести это?..»- Айша опустился на колени, едва сдерживая свое отчаяние.
* * *
Синдбад бежал со всех ног по темным коридорам Скалы Черепов. Несколько раз он спотыкался о камни и падал, но тут же поднимался и бежал дальше. Где найти выход среди этих бесконечных переходов и катакомб? В прошлый раз Синдбад попал сюда ,провалившись в глазницу черепа, но сейчас… Сзади слышался гулкий топот десятка ног стражников и перекличка блеющих голосов гномов. Здесь, в темноте, можно было наткнуться на кого угодно: на гнома-привратника, который тут же поднимет тревогу, на одно из чудищ, в которых Румина превращала своих любовников, или того хуже – на спящего ДЭВА. Синдбад свернул за угол и оказался на узкой, извилистой тропинке между нависающими каменными валунами. Роскошные залы и коридоры закончились, начались пещеры. Опершись рукой о камень, чтобы прощупать себе путь, капитан наткнулся рукой на нечто шуршащее. Послышался тонкий визг, и ему в лицо полетел ворох твердых, перепончатых крыльев – он спугнул стаю летучих мышей. Синдбад начал отмахиваться от них, чертыхаясь, - он до смерти ненавидел этих летучих тварей. А мыши все летели и летели из какой-то скважины. Вдруг молодой человек почувствовал, как его схватила чья-то рука. Его догнал один из стражников!
-«Стой! Далеко не убежишь!» - просипел хриплый голос.
Синдбад выхватил меч и со всей силы приложился рукоятью о его голову. Хватка тут же ослабла, капитан вырвался и побежал дальше. Меч он уже не прятал в ножны, готовый к нападению в любую секунду. Вдруг вдали он увидел еле брезжущий свет. Каменный свод опускался все ниже и ниже над головой, в конце концов Синдбаду пришлось встать на четвереньки и ползти, из последних сил пробираться к тусклому лучу. Наконец, каменный лаз кончился, и он очутился в огромной, до боли ему знакомой зале, залитой прозрачным лунным светом. Вот она, та самая зала, куда Румина завлекла колдовством его и команду после убийства Тюрока. Она была великолепна, застланная персидскими коврами, с хрустальными чашами для омовений, статуэтками черных идолов, портретом Скретча на троне и лампами с курящимися благовониями. Высоко вверху зияла огромная дыра; в нее тихо струился лунный свет, мягко заливавший залу. Вот она, одна из глазниц черепа скалы, единственный выход из замка. Но как добраться до нее, она так высоко! Вдруг на фоне звездного неба показалась голова.
-«Эй! Ты случайно не капитан Синдбад?»
-«Ну, допустим. А ты кто такой?» - крикнул Синдбад, задрав голову вверх и пытаясь рассмотреть лицо.
-«А я тебя везде ищу! Мне велено помочь тебе выбраться отсюда,» - он потряс в воздухе веревочной лестницей, - «Я Измир, белый защитник, помощник Мейв! Будем знакомы!»
-«Слава Аллаху! Я думал, ты один из этих…»
-«Вот он! Держите его!» - в залу вбежало с десяток стражников.
-«Погоди, Измир, у меня тут неприятности,» - Синдбад повернулся к черным защитникам, выставляя меч вперед.
Измир быстро перекинул вниз веревочную лестницу, так же быстро, по солдатски, спустился по ней, и выхватил меч.
Синдбад мельком взглянул на него.
-«Значит, помощник Мейв..? Интересно, насколько близкий помощник,» - ревниво подумал он.
Началась драка. Тут же на синие пушистые ковры полилась кровь, начали падать от ударов фарфоровые статуэтки, разбиваясь вдребезги, опрокидывались лампы с благовониями, масло мешалось с кровью… И только Скретч взирал с портрета на происходящее лукаво, словно посмеиваясь…
-«Ты славный воин, Синдбад,» - заметил Измир, ловко укладывая одного из стражников пустой чашей, словно щитом. Бронза гулко зазвенела под ударом.
-«Да и тебе в ловкости не откажешь,» - отвечал Синдбад, орудуя мечом направо и налево.
-«Интересно, кем он приходится Мейв, что она так просила меня помочь ему?» - думал Измир.
-«И все же: насколько она близки?» - ревновал Синдбад, добивая последнего стражника. Капитан шумно вздохнул, Измир вытер пот со лба – 8 защитников были мертвы, двое раненых валялись на полу.
-«Ну что, пора в путь? Твое рабство кончилось,» - Измир схватился за веревку.
* * *
Румина все неслась и неслась вверх по бесконечной лестнице. Полы ее длинного, ядовито-зеленого пеньюара зловеще стелились по ступеням, словно шлейф. Она задыхалась от ярости, ревности и ненависти. Наконец, она добралась до террасы.
Наверху бушевала непогода. Дикие, бродячие ветры пустыни разметали черные волосы, косые струи ливня обрушились с неба, промочив пеньюар до нитки ,так, что он облепил тело, словно чешуя. Ночной холод приятно остудил жар, пылавший в ней. Румина жаждала мести!
Колдунья стояла на самом верху скалы, на террасе, где она погубила стольких обожавших ее мужчин, брошенная впервые, с развевающимися волосами, а вокруг адские молнии прорезали черные небеса.
Внезапно, в одном из таких отблесков она увидела Синдбада и какого-то мужчину в бедуинском балахоне – они карабкались вниз по стене.
-«Значит, они все-таки упустили его…» - Румина вытерла вспотевшее лицо дрожащими руками, - «Придется справляться самой. О, клянусь, Синдбад, ты заплатишь мне за все – и за то, что, я сейчас мокну под дождем, и за убийство отца, но больше всего – за твой обман! Никто и никогда еще так не унижал меня!.. Я столько раз верила тебе и прощала, любя… Куда же ты бежишь теперь? Неужто к своей драгоценной ведьме Мейв? О…» - Румина покачнулась от бешенства. Она сорвала с себя пеньюар, оставшись в одной сорочке, облепившей тело. Вернувшись к лестнице, она сняла со стены горящий факел и подожгла пенюар. Затем она лихорадочно подбежала к краю террасы и сбросила его вниз.
-«Прими же мое благословение, Синдбад – драгоценный индийский халат, который ты столько раз обнимал, прижимая меня к себе!» - молодая женщина простерла руки, произнося заклятия. И не успела ткань долететь до земли, как огонь, которым она пылала, разросся, заискрился фосфорически-зелеными искрами и начал лизать камни.
-«Измир, осторожней!» - крикнул Синдбад, карабкавшийся вниз по скале – пламя мелькнуло прямо около руки Измира.
-«Что это? Зеленый огонь?» - пораженно воскликнул помощник Мейв.
-«Это благодарность Румины за месяц счастья .Давай-ка поспешим – нам нужно спуститься прежде, чем огонь доберется до подножия скалы,» - ответил Синдбад, хмурясь.
А огонь все множился и множился, несмотря на ливень. Вскоре вся Скала Черепов полыхала изумрудным пламенем. Синдбад и Измир изо всех сил цеплялись за горячие выступы, задыхаясь от дыма. Кругом ничего не было видно – ни земли, ни камней, ни дождя – только зеленые всполохи да кусок черного неба над головой. Один раз нога капитана скользнула, не нащупав устойчивой поверхности, и он чудом удержался, схватившись за острый выступ. А когда до земли оставалось всего несколько метров, Измир сорвался и упал вниз, ударившись о валун.
-«Измир!» - Синдбад почти что скатился со скалы и подбежал к упавшему, - «Как ты?»
-«Все в порядке, не беспокойся,» - ответил молодой человек, потирая ушибленное место, Синдбад помог ему подняться. Наконец-то спуск был закончен. Они побежали по направлению к реке, туда, где их ждала лодка; капитан поддерживал хромавшего Измира под руку.
Отбежав вперед на некоторое расстояние, они обернулись и замерли в немом восхищении. Зеленый пожар опоясывал Скалу Черепов словно огромное кольцо, клубясь магическим туманом.
-«Прощай, Румина, что-то я загостился. Как я рад, что этому времени пришел конец,» - пробормотал Синдбад, окидывая взглядом скалу.
Вдруг послышался ястребиный клекот. Дермотт подлетел к капитану, шумно хлопая крыльями. Умная птица заранее почувствовала колдовство и скрылась в барханах.
-«Дермотт!.. Ну, слава Богу! Ты случайно не превратился в жаркое?» - Синдбад ласково погладил ястреба по перьям, - «Измир, познакомься – это наш верный помощник Дермотт. Именно он доставлял вам мои письма. Раньше он принадлежал Мейв.»
Измир пытливо взглянул на Синдбада и увидел, как тот напрягся, произнеся имя кельтки. Затем он внимательно заглянул в глаза ястребу и поднял брови.
-«Удивительная птица. Непростая. В его глазах словно душа Мейв.»
-«Душа Мейв..?» - Синдбад удивленно рассмеялся, - «Ладно, Измир, пойдем отсюда. А то отравимся этим проклятым дымом.»
И беглецы побежали дальше. Дермотт полетел вслед за ними.
* * *
Румина стояла на террасе и напряженно вглядывалась в огонь. От дождя ее постоянно бросало в холод, от огня – в жар. Вначале она наслаждалась местью и собственным могуществом, но затем ее вдруг кольнуло странное, неведомое доселе чувство – жалость. Предательская слабость закралась в каменное сердце, что-то человеческое заныло в груди. Она вспомнила золотистые от загара руки капитана, волосы, которые она так любила теребить, мягкие волоски на груди, горячие губы и этот ускользающий, словно что-то скрывающий взгляд… Теперь она знала, что. Румина подумала о своем потерянном счастье. Она рванулась к парапету, она хотела остановить пожар, она хотела…
И вдруг она увидела Синдбада и его спутника, идущими по песку далеко от Скалы. Колдунья в ужасе схватилась за голову.
-«Нет, только не это! Нет!..» - она заметалась по террасе.
Что делать?! Как его остановить?!..
Внезапно Румина остановилась, уронила голову на руки и заплакала, может быть, первый раз в своей жизни, искренно. Она умела убивать людей без помощи яда и оружия, она знала страшные древние заклинания шумерских волхвов, разбила сотни сердец, но она не смогла добиться любви простого, незнатного мужчины.
Дождь все лил и лил. Капля за каплей он погасил зеленый пожар.
«РАСПУТЬЕ.»
Через час Синдбад и Измир уже сидели в лодке, быстро скользящей по реке. По-прежнему дул сильный ветер, и лодка плыла сама, повинуясь быстрому течению, ненужные весла лежали на деревянном дне. Дождь припустил опять, правда уже не такой сильный. Измир мог бы надеть на голову капюшон, но у Синдбада не было с собой никакого покрывала, и поэтому Измир по-товарищески мок вместе с ним. Капитан сидел напротив Измира; мокрые волосы облепили худощавое, правильное лицо, тонкими прядями покрыв высокие, по-восточному крутые скулы. Глядя на Синдбада, помощник Мейв не мог не признать, что он очень красивый мужчина. Мейв тоже красива; они вместе, возможно, составляли прекрасную пару, подумал он.
-«Измир, ты избранный?» - нарушил молчание капитан Номада.
Немногословный Измир ответил кивком головы.
-«Ты не знаешь, как там мои моряки в Басре? Они справляются с войском?» - взволнованно спросил Синдбад.
-«Да, пока все идет хорошо. Правда, один раз на них напал небольшой отряд черных защитников, и 6 воинов погибло, но зато они уничтожили весь отряд.
-«Вот молодцы! А в моей команде никто не пострадал?»
-«Нет, они в порядке.»
На минуту они замолчали. Лодка бесшумно неслась по пузырящейся водной глади, оставляя позади себя болотистые берега. Постепенно русло Тигра расширялось, и берега отдалялись от лодки.
Измир, хорошо понимавший человеческую природу, видел, что капитан очень хочет задать ему какой-то вопрос, но что-то ему мешает.
-«Измир,» - решился он наконец, - «значит, ты – помощник Мейв?»
Измир кивнул.
-«Ну и как Мейв… приняла Брин?»
-«Очень хорошо. Можно сказать, что теперь, когда они вместе преодолели некоторые разногласия и многие трудности, они стали неплохими товарищами. Они вместе отправляются на задания, и у них отлично получается. Они уже оповестили халифа о том, что войско белой магии формируется в Басре; теперь приближенные халифа занимаются набором солдат в Багдаде и окрестных городах.
-«Я знал, что наши девушки не подведут!» - обрадовался Синдбад.
-«Брин… очень хорошая девушка,» - по лицу Измира скользнула потаенная улыбка, - «У вас с ней что-нибудь было?»
-«Да, было. Она и вправду очень хорошая девушка, и мне жаль, что в последний год я вел себя недостойно по отношению к ней. Но все это в прошлом. Я не смог сделать ее счастливой. Наверное, потому что хотел счастья с другой женщиной. Может быть, это сделает кто-нибудь другой, например…ты. Я вижу, она тебе нравится. Мы с Брин не сумели полюбить друг друга. Я как-то сказал ей, что она заслуживает того, чтобы любящий мужчина носил ее на руках. Если любишь ее, Измир – носи ее на руках. Относись к ней бережно, и не играй с ее чувствами – она достойна самой лучшей участи в мире,» - Синдбад улыбнулся, но его улыбка показалась Измиру серьезной и предостерегающей.
-«Измир, как там Мейв ?.. Расскажи мне что-нибудь о ней. Она изменилась? Она еще помнит… нас… меня?»
Измир видел, что слова даются капитану с трудом.
-«Мейв, точнее, хозяйка гостиницы госпожа Сирен, по праву считается первой красавицей Багдада. Она вспоминает вас. Она говорила об этом и со мной, и с Брин… Вообще-то, она говорит мало и редко, но я вижу, как ее мучает тоска по прошлому. Я восхищаюсь Мейв – такая отвага, решительность, сила духа… Но в то же время она скрытная, замкнутая женщина. Ее жизнь сплетена из толстой паутины загадок. А в последнее время она стала раздражительной, печальной и очень усталой. Она всегда была такой?»
Синдбад посмотрел в небо. Его лицо просветлело, а губы дрогнули в улыбке.
-«Нет… Нет, она была удивительной…»
Измир также улыбнулся, глядя на него.
-«Потерпи, Синдбад. Завтра мы уже будем в Багдаде. Ты увидишь ее завтра вечером. Завтра вечером…»
Вдруг Измир покачнулся и закрыл глаза. Он застыл на месте, а губы беззвучно зашевелились.
-«Измир, что с тобой?» - Синдбад встревожено наклонился к нему, но тот выставил руку и удержал его. Это транс, понял капитан, все избранные время от времени впадают в транс, разговаривая с учителем. Через несколько минут Измир открыл глаза.
-«Учитель Дим Дим говорил со мной. Пришла пора переправить твое войско в Багдад. Эта птица – Дермотт- сможет доставить им послание?»
Дермотт, сидевший на борту лодки, повернул голову и посмотрел на Измира умными желтыми глазами.
-«Но как же они отправятся через всю страну без меня, под предводительством одного Дубара?.. Я должен присоединиться к ним?»
-«Ты ничего не должен, Синдбад. Ты волен поступить, как тебе захочется. Вернуться и возглавить свою армию или прижать к груди любимую женщину, которую не видел много лет…» - Измир пытливо посмотрел на капитана, пытаясь прочесть его мысли.
Синдбад обхватил голову руками и закачался на месте, не в силах более сдерживаться. Он почувствовал тревогу еще в тот момент, когда помощник волшебницы впал в транс, и, как оказалось, не напрасно. Измир видел, какую чудовищную борьбу переживает Синдбад…
…Наконец, молодой человек провел дрожащими пальцами по глазам и выпрямился.
-«Измир, вылезай из лодки. Я возвращаюсь в Басру,» - сказал он, и Измир не узнал этот голос.
-«А как же Мейв?»
-«Моя армия. Я не могу подвести Дубара, взвалив все на его плечи. Я их капитан и командир, они ждут моего возвращения. А Мейв…» - на внезапно осунувшемся лице Синдбада показалась горькая улыбка, - «Я так хочу, чтобы Мейв гордилась мной… Мейв поймет мой поступок.»
-«Может быть, я отправлюсь с тобой? Опасно плыть по Тигру в одиночестве.»
-«Нет. Ты нужен в Багдаде, нужен Мейв. И не забывай, что я сказал тебе о Брин. Не беспокойся, со мной все будет в порядке.»
Они направили лодку к берегу.
-«Знаешь, Синдбад, - «сказал Измир, вылезая из лодки, - «ты настоящий воин и благородный человек. Я уважаю тебя и буду уважать всегда.»
Синдбад благодарно сжал его руку.
* * *
На следующий день хозяйка гостиницы Сирен и ее гостья Лали сидели за вечерней трапезой в парадной зале гостиницы. Сирен была одета в рубинового оттенка платье по индийской моде, отделанное золотом, и шальвары из красного шелка, опоясанные золоченым кушаком. Ее голову, поверх черного парика, окружал золотой обруч. Лали, также в черном парике, была в розовой цветастой блузе и шальварах, и розовой юбке в широкую складку с бархатной кисточкой.
По углам были развешаны факелы и кадильницы с курящимися благовониями. Возле небольшой ниши в стене стоял слепой музыкант, игравший на персидской флейте – нае. На циновках и вышитых подушках постояльцы курили кальян. Это были самые «дорогие» гости – именитые постояльцы и просто богатые купцы. По этикету им предоставлялся парадный зал для проведения досуга. Шелка, атлас, бархат, белоснежные тюрбаны, парчовые халаты, кольца, браслеты, золото, алмазы – все перемешалось здесь, сверкая ослепительной, чванливой роскошью.
Мейв, пившая вино, внезапно сжала бронзовый кубок до того, что побелели пальцы, и с грохотом поставила его на стол.
-«Ненавижу!» - яростно прошептала она.
-«Что случилось, Мейв?» - также шепотом спросила Брин.
-«Ненавижу этих толстых, лоснящихся от жира богачей, наедающихся как свиньи, в то время как багдадские бедняки ютятся в подворотнях! Ненавижу себя за то, что вынуждена сидеть рядом с ними и не могу ничего изменить!»
-«Сними парик, открой им свое имя, и гони взашей!»
-«Нет, еще рано. Когда придет время, учитель оповестит меня,» - Мейв вновь пригубила вино, - «Измир и Синдбад должны быть здесь с минуты на минуту.»
-«Послушай, Мейв, я все никак не могу понять – каким образом ты узнала, что Синдбад попал в беду. Ведь ты говорила, что даже избранные могут общаться только с избранными. А ведь Синдбад – простой человек.»
Мейв оставалась невозмутимой, но румянец бросился ей в лицо.
-«Ты же общалась с учителем Дим Димом.»
-«Да, но для этого я читала заклинание, творила магические действа, входила в транс!.. Откуда же у тебя с Синдбадом возникла духовная связь?»
Хозяйка гостиницы покраснела еще больше.
-«Она возникла давно – еще тогда, когда мы плавали вместе. Я чувствовала Синдбада всегда – его боль, его печаль, его тревогу, опасность… И сейчас я чувствую, как он о чем-то печалится, хотя опасность уже миновала. Я не знаю, откуда ко мне пришла такая способность.»
-«А я, кажется, знаю.» - лукаво улыбнулась Брин, - « Это чувство, о котором знает любой человек, даже ребенок. Я слышала, что души влюбленных всегда вместе, даже если их тела разделяет целая вечность.»
На этот раз Мейв не стала возражать Брин, она промолчала, глядя на дверь, увитую циновками.
-«Может быть, Измир сейчас тоже чувствует мои мысли,» - подумала Брин. Она заметила выжидающий, нетерпеливый взгляд Мейв, устремленный на дверь, и вдруг сама поймала себя на том же. Только в отличие от Мейв, Измира она ждала чуточку больше, чем Синдбада.
Дым кальянов и запах благовоний, звуки флейты заволокли весь зал; в них смешались и заглохли разговоры постояльцев, и все звуки и запахи. Остался только взгляд, извечный ожидающий, любящий женский взгляд. Легкий сквозняк поддувал из-под двери, колыхал циновки, и обеим молодым женщинам казалось, что вот-вот она откроется, по множеству раз они пережили долгожданный момент. И, наконец, он наступил – в дверь вошел Измир, зябко кутавшийся в свой балахон.
-«Приветствую тебя, госпожа Сирен,» - поклонился он, подходя к хозяйке гостиницы.
-«Я рада видеть тебя, Измир. Как прошло твое путешествие?» - внезапно охрипшим голосом спросила госпожа Сирен.
Разговоры тотчас замолкли, все постояльцы повернули головы в сторону говоривших.
-«Успешно, госпожа. Не беспокойся, опасность была, но миновала.»
-«А… что же твой спутник?»
-«С ним все хорошо, госпожа. Со мной говорил МОЙ ГОСПОДИН, и он сказал, что пришла пора БАСРЕ ИДТИ В БАГДАД. И вот мой спутник решил, что никак не может бросить Басру и должен помочь ей добраться до Багдада,» - Измир нарочно выделял слова, в которых иносказательно передал настоящий смысл, - «Он сказал, что ты поймешь его поступок.». Измир произнес эти слова так мягко, как только мог; он смотрел на Мейв с участием и пониманием. Постояльцы, прислушивавшиеся к разговору, постепенно потеряли к нему интерес, не понимая сути, и, пожимая плечами, вернулись к прежним занятиям.
Брин обхватила локти руками и потрясенно улыбнулась: да, это Синдбад!
Мейв тяжело оперлась рукой об стол.
-«Дорогие гости, меня мучает головная боль, и я хочу уйти к себе,» - устало произнесла она, - «А вы отдыхайте, угощайтесь, сколько вам угодно.»
Постояльцы ответили ей одобрительными возгласами.
-«Мои гости Лали и Измир проводят меня.»
Лали и Измир услужливо взяли госпожу Сирен под руки. Они поднялись на второй этаж по мраморной лестнице, увитой плющом, и заперлись в комнате хозяйки.
Мейв с трудом добрела до стула и опустилась на него; она передвигалась прямо и статно, как и всегда, но в каждом ее движении ощущалась тяжесть и смертельная усталость. На ее губах показалась горькая улыбка.
-«Синдбад, Синдбад… Я понимаю его поступок. Снова отправился спасать мир – как это на него похоже!»
-«Он благородный, верный делу человек, Мейв, и достоин уважения,» - вставил Измир.
-«Да, этого у него не отнимешь. Вот только благородство иногда делает людей несчастными…»
-«Он прирожденный генерал.»
Мейв покачала головой, зажмурив глаза от нахлынувшего волнения.
-«Нет, он не генерал. Он капитан Номада, наш капитан… мой капитан! Я и не сомневалась, что он может поступить иначе. Я бы все отдала, чтобы только вернуться на наш корабль, в нашу команду, и забыть об этой проклятой войне! Будь она проклята!» - Мейв резко замолчала, дрожа от смятения. А Брин и Измир глядели во все глаза: первый раз они видели суровую, молчаливую Мейв такой растревоженной, и как никогда близкой к слезам. А Брин внезапно осенило: она поняла, она простила и холодность Синдбада, и его непонятную тоску, и все, в чем раньше видел его вину. И порадовалась, что ей не довелось разрушить это огромное, глубокое чувство двух людей, пережившее и время, и расстояния, и всевозможные беды, встречавшиеся на их пути.
-«Ладно, Измир, рассказывай,» - попросила Мейв.
И Измир начал рассказывать. Кельтка слушала внимательно, но в то же время ее мысли были далеко от Багдада. Они утекали по реке Тигр все дальше и дальше в сторону Басры, вслед за лодкой опечаленного, усталого человека – такого же одинокого, как она.
«ПРИБАВЛЕНИЕ В КОМАНДЕ».
«………- Поймите, братцы – без вашей помощи нашей земле конец! Скретч просто раздавит нас, как муху! Мы должны объединиться в нашей борьбе, все народы Востока! Островитяне, арабы, персы, турки, хазарейцы – все под один флаг! Так учит великий Дим Дим. Давайте защитим наши народы и наши страны от гибели! Присоединяйтесь к нашей армии!» - Дубар шумно выдохнул, закончив речь, и сложил руки на круглом животе.
Он стоял на невысоком помосте. За его спиной толкались Фируз и Ронгар, с сомнением присматриваясь к толпе вокруг помоста. Они находились на окраине Басры, их окружала община земледельцев-курдов. Уже много, много дней команда Номада пыталась убедить их вступить в армию белой магии, но пока безуспешно. Люди были напуганы и озлоблены. Земледельцы слушали Дубара, кто-опершись на мотыгу, кто – почесывая затылок.
-«А какая нам выгода от исхода войны? Арабы и персы разделят славу, а возможно, и деньги, между собой, а маленькие народы останутся не у дел?» - отвечал старейшина общины, седовласый старец.
-«Земляки, да как же вы можете думать о деньгах в такую пору?» - ужаснулся Дубар.
-«Мы не сможем вести войну против самого Скретча. Не лучше ли нам сдаться, пока его гнев окончательно не поразил нас? Возможно, он пощадит нас.»
Фируз и Ронгар только руками всплеснули. Дубар схватился рукой за рыжеватую бороду, багровея от бессильной досады. Ну как ему убедить их?!
Вдруг маленькая девочка лет четырех, которую привел на собрание отец, державший ее за руку, вырвалась и побежала за красивой большой бабочкой. Она запрыгнула на помост и побежала за ней, протягивая к пестрой летунье свои маленькие ручонки. Подбежав к самому краю помоста, она внезапно споткнулась и… Сильные, загорелые руки подхватили ее и поставили на ноги. От испуга девочка заплакала и побежала к отцу.
-«… Она могла бы упасть и разбить себе коленку. Конечно, никто из вас нне обратил бы на это большого внимания. А если бы точно так же разбилась ее маленькая жизнь? И не только ее, а сотен других ваших детей? Но так и будет, если мы сложим оружие. СКРЕТЧ НЕ ПОЩАДИТ НИКОГО,» - произнес негромкий, спокойный голос, тщательно выделяя слова. Все головы присутствующих повернулись к говорившему.
-«Синдбад!!! Какими судьбами ты сюда попал?» - проревел Дубар, не помня себя от радости.
Капитан стоял перед ними, стройный, статный, еще более загорелый от длительного плавания по Тигру. Он выглядел немного усталым. Светло-серые, сияющие глаза, казавшиеся ярко-голубыми на фоне золотистых скул, смотрели гордо, радостно, и в то же время серьезно. Степной ветер развевал рубашку на его груди и мягкие, светло-каштановые волосы, небрежно обрамлявшие красивое и дерзкое лицо.
Синдбад окинул взглядом свою команду и с гордостью улыбнулся.
-«Молодцы, ребята! Так держать! Я горжусь за вас, вы не подвели меня. Но эти люди, кажется, собираются подвести Дим Дима, а вместе с ним и все хорошее, что еще осталось в этом мире.» - Синдбад взошел на помост, продолжая говорить.
-«Я только что вернулся из замка Скалы Черепов. Я был подослан туда почти что на положении шпиона, и имел дело с дочерью Тюрока колдуньей Руминой.»
-«Интересно, как прошло это самое дело?» - хмыкнул про себя Дубар.
-«… Каждую неделю черные защитники сжигали деревню за деревней в окрестностях Багдада. Лишь благодаря этой вот птице,» - Синдбад указал на Дермотта, - «которая переносила мои послания из Скалы Учителю, нам удалось спасти некоторые из них. Черные защитники жестоки и безжалостны. Вот ты, брат,» - капитан указал на молодого земледельца, стоявшего в передних рядах. Рядом с ним стояла молодая женщина в чадре. Ее большие черные глаза внимательно смотрели на оратора. За руку она держала маленького мальчика. Он стоял, насупившись, видимо толпа людей вокруг пугала его.
-«Вот ты, брат,» - продолжал Синдбад, - «Я рад за тебя. У тебя красавица жена – я вижу это по ее прекрасным персидским глазам.»
Молодая женщина в смятении опустила «персидские глаза».
-«Как видно, смазливой ведьмы из Скалы Черепов ему оказалось мало,» - насмешливо пробурчал Фирузу Дубар.
Синдбад продолжал: «Что ты скажешь, если она умрет? А если перед тем, как ее убить, черные защитники еще и надругаются над ней?»
Молодой человек побледнел. Толпа зароптала.
-«А если эту сцену увидит твой сын… перед тем как пасть рядом с ней?»
Мать мальчика только крепче схватилась за руку сына.
-«…Черные защитники изобретательны. Сначала они на ваших глазах убьют ваших детей, ваших жен, отцов и матерей, и затем только – вас. Может быть, Скретч и пощадит кого-то из вас – убив вначале всех родных.»
Капитан окинул взглядом толпу, пытаясь найти ответный отклик. Община явно волновалась; многие были тронуты и возмущены его словами.
Внезапно в задних рядах началась какая-то суета. Какая-то женщина пыталась пробраться к помосту. Другие женщины расступались перед ней, словно перед прокаженной.
Это была молодая женщина лет 25, с ярко накрашенными губами и насурьмленными глазами. Она была без чадры, и ее ярко-красные, крашеные хной волосы были распущены,
Она подошла вплотную к помосту и нахально улыбнулась, вызывающе рассматривая капитана.
-«А я согласна!» - крикнула она.
-«Согласна с чем?» - удивился Синдбад.
-«Согласна вступить в твою армию, капитан Синдбад,» - она вновь улыбнулась, сверкнув золотыми зубами.
В толпе послышался смех и женские возгласы.
-«Уж ты бы молчала, Бесстыжая Гудур! Тебе не воевать хочется , а спать с капитаном!»
-«Да тебя нельзя к солдатам допускать, ты развратишь всю армию!»
Но Синдбад предостерегающе выставил вперед руку, призывая к молчанию.
-«Этой женщине нечего стыдиться. Каковы бы ни были ее намерения, она единственная выразила желание помочь людям! Жаль, но в нашей армии нет ни одной женщины – арабские женщины не умеют даже сидеть на коне, не говоря уже о боевом искусстве. Не то, что египтянки, которых с детства приучают к самообороне. Я уже молчу об амазонках.»
-А я и впрямь не умею сражаться. Зато я умею делать кое-что другое, гораздо более приятное, чем война… Но, видно, любви нет места среди битв. Жаль…» - Бесстыжая Гудур с улыбкой склонила голову и пошла обратно. Вдруг она остановилась на полпути.
-«Подожди, капитан – ведь я умею шить, стирать, готовить! Разве вам это не нужно?
-«Со всем этим мы умеем справляться сами,» - Синдбад с улыбкой смотрел на молодую женщину, опершись на меч. Она была довольно привлекательна, хотя и далеко не красавица. Но в ее бесшабашных, задорных зеленых глазах он прочитал какое-то странное чувство. Сквозь завлекающие взмахи ресниц он увидел просьбу и самоотверженность.
-«Но неужели морякам не нужен уют, поддержка в трудную минуту и женская ласка?»
Синдбад вздохнул и вновь улыбнулся.
-«Хорошо, Гудур. Мы возьмем тебя в армию. Но не из-за «женской ласки». Будешь готовить и штопать одежду остальным солдатам.»
Гудур буквально взлетела на помост, в ее голосе зазвенела радость.
-«Спасибо, капитан! Будь спокоен, твои солдаты всегда будут сыты и хорошо одеты.» .
-«И обласканы, не так ли?» - насмешливо спросил Дубар и приобнял новоявленную морячку за талию. Фируз и Ронгар заулыбались.
-«…Итак, ваши женщины немощны, а мужчины прячутся за женскими юбками, как малые дети. Трусы!!» - капитан напряженно вглядывался в каждое лицо.
-«я никогда не умел произносить красивых речей, да и эта самая посредственная… Но мы уходим. Мы станем героями, возможно, умрем, и наши имена станут легендой. А вы оставайтесь, сидите в четырех стенах и готовьтесь… Готовьтесь погибать один за другим!» - Синдбад повернулся, давая понять, что он закончил. В толпе началось волнение.
Послышались отдельные выкрики, кто-то отчаянно жестикулировал. Старейшина растерянно обернулся к толпе, явно заколебавшись.
-«Постой, капитан. Нам… нужно посовещаться. Через несколько минут мы дадим тебе ответ.»
Народ столпился вокруг старейшины. Люди оживленно и взволнованно переговаривались, спорили, ругались.
-«Ну, слава Аллаху, нам удалось расшевелить этих увальней,» - Дубар обнял Синдбада, - «Все прошло благополучно, брат?»
-«Да, в общем, неплохо. Благодаря моему содействию уцелело около 10 деревень и городов. Но и разрушено немало…Я расскажу все позже, когда они примут решение.»
Вскоре ропот кончился. Передние ряды расступились. И старейшина встал со своего места.
-«Мы согласны, Синдбад. Ты говорил искренно и убедил нас. Все наши силы и жизни к твоим услугам.»
Моряки торжествующе переглянулись. В глазах Синдбада заплясали озорные огоньки.
-«Значит, вы начинаете соображать только после хорошенькой встряски? Неужели мне придется так же уговаривать вас перед боем, чтобы вы взяли в руки мечи?!.. Ладно, друзья. Мы берем с собой только мужчин от 15 и до 55 лет… ну и Бесстыжую Гудур, естественно!»
Гудур счастливо улыбнулась в ответ, сияя своей золотой улыбкой.
- «За мной!» - Синдбад развернулся и гордо пошел к своему кораблю, сверкающему белоснежными парусами, словно приветствуя капитана…
На следующий день 25 кораблей тихо покинули потайную бухту Басры и направились по течению Тигра в сторону Багдада. Больше скрываться было негде, воинам приходилось вести себя крайне осторожно. Солдаты прятались в каютах и трюмах в полном вооружении, в любую минуту готовые к нападению. Теперь жители Басры вполне могли видеть огромную боевую флотилию кораблей, двигающуюся на север, а стало быть, опасность со стороны черных защитников возрастала.
Впереди плыл Номад, корабль – путеводитель. Вся команда Синдбада находилась на нем. На остальных кораблях были назначены командиры, отобранные Синдбадом из самых сильных и отважных солдат. Но КАПИТАН у всех 25 кораблей был один – Синдбад.
… Синдбад вышел на палубу и встал у руля. Фируз стоял на носу и смотрел в подзорную трубу, щурясь от яркого утреннего солнца. Неподалеку возился с парусом Дубар; Ронгар учил троих солдат управляться с оружием, показывая ловкие приемы.
Свежий ветер ударял в паруса, надувая их и заставляя гордо развеваться под лазурным куполом южных небес. Синдбад окинул взглядом своих моряков, чувствуя, как гордая радость переполняет его сердце оттого, что он снова с ними, снова – их капитан! Он с наслаждением положил руки на штурвал, погладил его с такой страстной нежностью, словно ласкал лицо любимой женщины. Он вернулся домой, вернулся на свой Номад! Эта радость дала ему силы, заглушая печаль несбывшейся встречи с Мейв.
Сзади тихонько заскрипели доски палубы. Молодой человек обернулся. Ему навстречу шла Бесстыжая Гудур, кутаясь от ветра в свою пеструю шаль, провожаемая взглядами моряков. Ее ярко-красные волосы развевались на ветру, отливая золотыми нитями. Улыбаясь, она подошла к капитану и положила руку ему на плечо.
-«Обед приготовлен. Милости прошу к столу.»
Синдбад вдохнул носом воздух – с камбуза и правда шел приятный, вкусный аромат.
-«Кажется, я пока неплохо справляюсь со своими обязанностями, правда, капитан?» - проворковала Гудур, проводя пальцами по его плечу, -«У тебя такие сильные руки. Сильные руки сильного мужчины. Так приятно ощущать игру мускулов под тонкой рубашкой…» - вздохнула она и подняла на Синдбада томный взгляд.
Синдбад немного помолчал, затем ласково улыбнулся ей в ответ, и мягким движением отвел от себя ее руку.
-«Извини, Гудур. Ты молодец. Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями. Ты милая, привлекательная женщина. Я очень благодарен тебе за твою поддержку и храбрость, за то, что ты первая вызвалась помогать нам в нашем нелегком деле… Но извини, я не могу дать тебе ничего большего. Там, куда мы плывем, в Багдаде, меня ждет любимая женщина, которую я не видел много лет. Она любит и ждет меня… да, она ждет меня, я знаю это!» - Синдбад вдохновенно устремил взгляд на горизонт, - «Чуть раньше я совершил бы глупость… которую ты почему-то ждешь от меня. Но больше я не хочу совершать ошибок,»- Синдбад ласково провел по щеке молодой женщины и направился к Фирузу дать ему необходимые указания. Гудур осталась стоять одна возле штурвала. Она задумчиво глядела вслед капитану, кутаясь в свою шаль.
-«Ничего, недотрога- капитан, нам некуда торопиться. Я дождусь, когда подует ветер перемен, и ты позабудешь свою Багдадскую мечту. Ты еще будешь моим, Синдбад…»
* * *
Ночь была ветреной, облачной, прохладной, и Брин почему-то не спалось. После нескольких бесплодных попыток она закуталась в халат, надела ненавистный парик и вышла на веранду гостиницы освежиться. Опершись на перила, она устремила задумчивый взгляд в черное небо, покрытое легкой паволокой тумана. Время от времени туман рассеивался, и тогда миру открывались крупные южные звезды, усеявшие собой весь небесный свод.
Брин понимала, что сон не приходит к ней вовсе не из-за воздействия погоды. Она никак не могла разобраться в чувствах, овладевших ею с недавнего времени, вот это и лишало ее ночного покоя. Она была так рада, когда Измир вернулся в гостиницу после приключения в Скале Черепов. Сейчас Брин хорошо понимала, что волновалась за него. Она волновалась и за Синдбада… но как-то по другому. Никто и никогда не волновал ее мечтательное сердце так сильно, ничей взгляд она не ловила с такой жадностью, никто не заставлял так мучительно вздрагивать при своем приближении…
Вот и сейчас она вздрогнула, потому что Измир, бесшумно подошедший сзади, тронул ее за руку.
Брин испуганно обернулась, рука метнулась к кинжалу, спрятанному под одеждой, но увидев, что это Измир, она расслабилась.
-«Измир… Что ты здесь делаешь?» - удивилась молодая женщина.
Помощник Мейв жил вместе со своим отцом недалеко от гостиницы, в соседнем квартале, в одном из бедных Багдадских домов.
-«Мне не спится. Я решил прийти проведать вас с Мейв, посторожить ваш сон.»
-«Мне тоже не спится. Но лучше бы ты был осторожен с ночными прогулками по городу – мало ли какие твари бродят по улицам в такой час. Можно напороться на черного защитника.»
-«Не беспокойся, я осторожен,» - Измир встал рядом с ней и также облокотился на перила, помолчал.
-«Сказать по правде, Брин, я хотел поговорить с тобой.»
-«С радостью выслушаю тебя,» - спокойно отозвалась Брин, но сердце в груди забилось так мучительно сильно, что она испугалась, как бы Измир не услышал этих бешеных биений.
-«Когда мы с Синдбадом отплывали из Скалы Черепов, он дал мне один совет… скорее, не совет, а предупреждение… по поводу тебя.»
-«Меня?» - с деланным спокойствием удивилась Брин.
-«Да. Я много размышлял над его словами. Не буду передавать их тебе, скажу лишь, что Синдбад отзывался о тебе с большой теплотой. Сказал, что виноват перед тобой. Но дело не в этом,» - Измир повернулся к Брин, глядя на нее с высоты своего роста; Брин напряженно заглянула ему в глаза и не увидела их – темно-карие, они слились с цветом ночи. Из-за этого она не могла понять их выражения, не могла понять, что чувствует к ней этот мрачный человек. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, так как ее взволнованный взгляд и замершее в ожидании лицо были на виду.
-«Синдбад разгадал мои чувства. Он умный человек, и я доверяю его словам. Ты действительно хорошая девушка, Брин. Добрая, скромная и хорошая. Ты не помнишь своего прошлого, но я могу сказать тебе наверняка: в твоей жизни не было ни одного подлого, коварного поступка, за который пришлось бы краснеть. Когда я увидел тебя впервые, мне показалось, что я знаю тебя уже сотню лет, как будто мы были очень близки в прошлой жизни.»
Брин слушала, почти не дыша.
-«В моей жизни было много неудач и ошибок, разочаровавших меня в женщинах. Ты заставила меня вновь поверить в верность и чистоту. Наверное, это тебя я искал всю свою жизнь, встречал во сне, терял и снова искал…Знаешь, Брин, я не знаю, как ты относишься ко мне, знаю, что сейчас слишком беспокойное время для таких признаний… Но, боюсь, потом будет слишком поздно,» - Измир, не дав Брин опомниться, обхватил ее за плечи и прижался поцелуем к ее губам.
Земля ушла у Брин из-под ног, она ухватилась за Измира, чтобы не упасть, и горячо ответила на его поцелуй. Волна пылающей нежности накрыла ее с головой. Она почувствовала, как жгучее, незнакомое чувство счастья горит и взрывается в ее груди. Она ждала этого мгновения всю свою жизнь.
-«Брин, я уже так давно люблю тебя… Ты что-нибудь чувствуешь ко мне? Или твое сердце равнодушно?» - хрипло спросил Измир, отстраняясь от горячих губ.
-«Я люблю тебя, Измир. Я тоже давно тебя люблю, разве ты не замечал?..» - еле слышно прошептала Брин.
Их губы вновь встретились, теперь уже в обоюдном, смелом поцелуе счастья.
Высоко над Багдадом по угольно-черному небосклону скатилась падучая звезда. Она стремительно летела вниз, оставляя в воздухе мгновенно тающий след, и казалось, что ее сверкающий полет будет бесконечен, как сама любовь. Но, не долетев до земли, она угасла, разлетевшись на тысячу осколков…
* * *
…Мейв открыла глаза и замерла от удивления и восторга. Она сидела в густой высокой траве посреди широкой, залитой солнцем поляны. От изумрудной травы пахло вкусным, сочным запахом лета. Вокруг пели птицы, легкий ветерок нежно колыхал ветви деревьев, и вся природа, казалось, была окутана безмятежным блаженством. Сквозь тонкие серебристые паутинки на деревьях сквозили косые солнечные лучи. Мейв была одна в этом солнечном, утопавшем в июльском солнце мире. Она запрокинула голову вверх… и утонула в голубоглазом бездонном небосклоне со свисающими вниз огромными пушистыми облаками. Какое блаженство!
Мейв оглядела себя и вдруг с наслаждением отметила, что она сидит в простой рубашке и сапогах, на ней нет этих отвратительных шелковых кружев, бриллиантов, которые полагается носить знатной хозяйке гостиницы, а на голове нет парика, и волосы распущены. Ветер ласково ворошил медные кудри, солнечный зайчик играл на щеке.
Мейв поднялась на ноги. Ее вдруг охватило странное чувство, что она прекрасно знает это место, что оно ей до боли знакомо! Это же… это же ее дом, остров, на котором она столько лет прожила со своим Учителем! Это поляна, на которой она так любила проводить вечера, собирая цветы, выгуливая двух своих любимых белоснежных ягнят, упражняясь в магии!.. А там, за деревьями, маленький домик, в котором она прожила столько лет!..
Мейв бросилась по траве, не помня себя от радости. Все здесь было ей знакомо и дорого. Вот он, ее домик, еще более обветшавший от времени. Мейв настежь открыла дверь и зашла внутрь.
Все было как прежде: та же скудная обстановка, вся неказистая мебель стояла на своих местах. Ничто не изменилось за годы ее отсутствия. Мейв прошла по родной комнате, дрожа от волнения, и заглянула во вторую. Посреди комнаты, за столом, сидел учитель Дим Дим. Сидел так, словно все это время ждал ее. Стоило только молодой женщине показаться в дверном проеме, он приветливо улыбнулся, словно прекрасно знал, что она сейчас войдет. Мейв бросилась к Дим Диму и горячо обняла его.
-«Учитель, я так давно не видела тебя! Как я рада!»
-«Здравствуй, дитя мое. Да, мы с тобой давно не виделись… с тех пор, как ты стала важной дамой, госпожой Сирен, » - Дим Дим шутливо улыбнулся, вокруг его глаз образовались ласковые морщины.
-«Я ненавижу это звание – хозяйка гостиницы! Мне противно носить драгоценности и принимать мерзкие ухаживания богатых, жирных постояльцев, в то время как Багдадские бедняки умирают от голода и нападений черных защитников! Учитель, мы должны помочь людям!» - страстно воскликнула кельтка.
-«Мне нравится твой задор, Мейв. Я так люблю в тебе этот упрямый пыл! Ты права. Думаешь, мне не больно каждый день созерцать мучения бедных людей… Вся Персия стонет от гнета Зла. Пора положить этому конец. Именно для этого я и вызвал тебя. Армия Багдада уже сформирована. Солдаты прячутся на окраине. Пришло время сбросить маску. Завтра утром ты откроешь всем свое истинное лицо, прогонишь всех дармоедов-богачей… и возглавишь армию, Мейв! Ты воин Первой Гильдии, и мне не страшно доверить тебе такую сложную задачу. Я знаю, что ты справишься, девочка. Ты моя поддержка и опора. Пусть Измир и Брин возглавят передовые отряды ТВОЕЙ армии.»
Мейв вновь бросилась на шею Дим Диму, не в силах сдержать свою радость.
-«Спасибо, Учитель! Спасибо!! Я не подведу, клянусь!»
-«Не клянись, дитя. Я и так уверен в тебе. Я очень люблю тебя, Мейв.»
-«Но как же армия… Синдбада? Ведь мы же не начнем бой, пока не сольем две армии воедино?»
-«Армия Синдбада движется сюда из Басры, они уже в пути. После слияния двух армий начнется бой. Скретч тоже не теряет времени. Вскоре ты увидишь своего капитана, Мейв.»
Мейв с деланным безразличием передернула плечами.
-«Он уже давно не мой капитан, Учитель,» - и тут же печально добавила:
-«Я думала, что после его побега из Скалы Черепов я увижу его… что он присоединится к нам, и мы будем бороться вместе. Но время уходит, война совсем близко. Теперь я понимаю, что мы погибнем на поле боя, так и не свидевшись. Я была бы рада увидеть его лицо хотя бы в последний миг своей жизни, умирая от раны… перед тем как закрыть глаза навсегда,» - карие глаза, только что светившиеся гордой радостью, померкли от тоски.
-«Замолчи, Мейв! Не нужно говорить такие вещи. Не надо думать о смерти. Верь в победу, верь во встречу со своими друзьями, с Синдбадом – и никто не погибнет. Главное – это вера, дитя. Помни об этом.»
-«Да, я знаю, Учитель. Я верю. Все будет хорошо!» - Мейв смущенно затрепетала ресницами, устыдившись собственной слабости, - «Я знаю, что на Номаде появилась какая-то женщина. Кто она, Учитель? Нет ли у нее злого умысла? Или… она заменит Синдбаду Брин..?» - она с гневом тряхнула кудрявой головой.
-«Это простая крестьянка из общины земледельцев. Она не из самых благодетельных женщин, но не думай о ней плохо. Ее любовь окажется роковой для нее. Предсмертный поступок искупит все ее грехи.»
Волшебница промолчала, скрывая свое беспокойство. Лицо Дим Дима просветлело.
-«Если бы ты знала, дитя, как сейчас счастливы двое близких тебе людей!..»
-«Кого ты имеешь в виду?»
-«Это Измир и Брин. Они любят друг друга, и сегодня ночью их сердца в первый раз бьются вместе. Однажды и твое сердце забьется рядом с грудью дорогого человека, Мейв.»
-«О ком ты говоришь, Учитель?» - с деланным недоумением спросила кельтка, пытаясь успокоить болезненный стук сердца.
-«Ты прекрасно знаешь, моя хорошая. Однажды ты будешь счастлива, и это счастье окупит все страдания, перенесенные тобой. Однажды твое сердце успокоится. Я благословляю тебя, дитя,» - волшебник с отеческой нежностью поцеловал ученицу в лоб.
Контуры его лица стали расплывчатыми и начали исчезать, так же, как и стены дома, и все окружающее. Пение птиц замолкло, исчезли звуки и запахи дикой природы…
… Мейв проснулась в гостинице, в своей спальне, и напряженно распахнула в темноту глаза.
* * *
…Замок Скалы Черепов зловеще высился в ночной мгле, окутанный пеленой тяжелых черных туч. Одиноко высилась Скала в пустынных барханах далеко за Багдадом, и даже днем солнечный свет в этом проклятом месте казался тусклым, а ночь рождала и вовсе беспросветную, страшную тьму. Казалось, замок спал, заколдованный собственным мрачным величием, и Бог весть какие адские замыслы вынашивались в его недрах…
… Румина сидела одна в своих мрачных, внезапно опустевших покоях. Перед ней стояло высокое, во весь рост, зеркало в драгоценной золотой раме. Румина смотрела на свое отражение, казалось, она была полностью поглощена этим занятием. Из-за стекла на ее смотрело белое неподвижное лицо с застывшими, жесткими чертами.
Теперь, после того, как Синдбад исчез из ее жизни, последний дух живого существа покинул замок. Своим присутствием капитан принес сюда единственное веяние жизни; уходя, он забрал его с собой. Теперь тьма еще больше сгустилась в коридорах Скалы; тьма окончательно сковала сердце Румины. Близость Синдбада и надежда на его любовь на какое-то время возродило колдунью к жизни и превратило ее в подобие человека. Ее жестокая душа словно оттаяла, делая тщетные, но страстные попытки любить. Его побег и вторичный обман убили эти несмелые ростки Добра. Жалость, милосердие, нежность, -все, что с таким трудом рождалось в сердце Румины, - погибло навсегда. Ничто больше не могло пробить этот непроницаемый лед зла, одиночества и жажды мести.
Вдруг за спиной Румины ярко полыхнуло пламя.
-«Это еще что?» - воскликнула она резким, огрубевшим от злости голосом.
-«Не что, а кто. Встречай гостя, красавица!» - прозвучал насмешливый, знакомый до отвращения голос. Скретч. Появившись из всполохов огня, он нагло взгромоздился на каменную глыбу и с удобством устроился на ней.
-«Что тебе нужно?» - сварливо спросила ведьма.
-«А почему такой нелюбезный прием? Позови-ка мне своего любовника, милашка. Я хочу поговорить с Синдбадом.»
-«Зачем он тебе? Синдбад сейчас занят,» - ответила она, отворачиваясь.
-«Настолько занят, что у него нет времени выслушать приказ повелителя тьмы?.. Однако, это забавно,» - Скретч с жеманным интересом разглядывал свои длинные черные когти. С его рук свисали клочья шерсти.
-«Повторяю: я хочу видеть Синдбада, немедленно,» - проговорил он уже жестче. Вместе с тем его глаза насмехались.
Румина вздохнула и устало повернулась к Скретчу.
-«Синдбада здесь больше нет. Он оказался предателем и сбежал. Все это время он помогал Дим Диму и оставался белым защитником,» - опустошенно произнесла она.
Скретч зло рассмеялся, потешаясь над скорбным видом Румины.
-«А я прекрасно это знаю, дочь Тюрока! И знал еще тогда, когда ты привела своего любовника на собрание черной магии. Я изначально знал, что Синдбад - предатель.»
Молодая женщина подняла на демона полные ненависти глаза.
-«Отчего же ты не предупредил меня раньше?.. Ты истинный демон!»
-«Я хотел, чтобы жажда мести вспыхнула в тебе с неистовой силой. Чтобы, обманувшись еще раз, ты уже не знала пощады! Ненависть – великое чувство, Румина!»
Румина горько усмехнулась.
-«Что ж, ты добился желаемого.»
-«Кстати, мои люди так и не смогли найти ведьму Мейв… видимо, она скрывается под чужим именем, возможно, изменила внешность,» - Скретч испытующе посмотрел на нее желто-зелеными глазами со зрачками в форме песочных часов.
-«Итак, Румина… Ты готова уничтожить Синдбада и всех людей, связанных с ним?»
Румина гордо выпрямилась, ее опустевшие глаза наполнились новым чувством – ледяной непроницаемой ненавистью. Отныне это составляло все ее существо.
-«Я готова, Скретч. Но я выполняю не твой приказ. Я осуществляю свою личную месть. И она будет беспощадной.
… Прошла неделя с тех пор, как флотилия кораблей во главе с Номадом покинула тайную бухту Басры и направилась в «Сердце Мира» и «Жемчужину Востока» - Багдад. Почти каждый день дул теплый, но сильный ветер, паруса горделиво надувались, словно заранее суля морякам победу, ход кораблей был быстрым и легким. Нос Номада плавно разрезал морскую гладь, словно кусок масла. Маленькие волночки, пенясь белоснежными барашками, разбегались в разные стороны, тихо и нежно ласкаясь о борт. По июльскому небу быстро плыли рваные бледные облака, не собираясь в тучи и не предвещая шторма. Корабли плыли то один за другим, то бок о бок, если позволяла ширина русла Тигра. Издали они были похожи на стаю белоснежных лебедей. Лишь одно омрачало команду Номада: пропал Дермотт. Уже неделю команда не видела преданного ястреба. На восьмой день матрос на мачте увидел замаячившее вдали пятнышко, косо планирующее над волнами, при ближайшем рассмотрении оказавшееся птицей. Дермотт вернулся. К его задней лапке была прикреплена записка.
Утром Дубар вместе с Фирузом зашли в каюту капитана.
-«Скверные новости, братишка. Дермотт только что вернулся с запиской, которая тебе вряд ли придется по вкусу.»
-«Дермотт вернулся! А что в записке?» - оживился Синдбад, оторвавшись от карты с планом размещения кораблей в порту Багдада.
Старший брат молча протянул ему бумажку.
«… Будьте осторожны, друзья мои! Заклинаю вас, будьте осторожны! Большая опасность грозит всем вам. Демон Скретч проведал о том, что вы плывете в Багдад и готовит вам западню на неизвестном мне отрезке вашего пути. Прими какие-нибудь меры, Синдбад, вам нельзя вступать в бой и терять силы и людей до начала Великой Битвы. С вами мое благословение и надежда отныне и навек.
Дим Дим, Хранитель Света* Белой Магии.»
Синдбад нахмурился, словно на плечи ему легла стопудовая тяжесть, и быстро скомкал записку.
-«Что же делать, Синдбад?» - не выдержал Фируз, напряженно глядя на него.
Капитан прошелся по каюте, заложив руки за спину.
-«Учитель прав. Мы не должны, да и не сможем принять бой на середине реки. Хоть мы и моряки, у нас нет навыков боя на воде. Мы просто пойдем ко дну, все до одного.»
-«Если только о ловушке не проведает Румина, и мы не попадем к ней в плен. Вот это будет совсем худо,» - добавил Дубар.
Синдбад вздрогнул: «Лучше уж утонуть, брат. Румина никогда не простит мне последнего предательства. Да она и не обязана прощать меня, а я не нуждаюсь в ее прощении. Я боюсь лишь за вас.»
Он еще немного помолчал, углубившись в размышления.
-«Есть лишь один выход, друзья. Мы должны изменить траекторию своего пути.»
-«Изменить чего?» - не понял здоровяк.
-«Траекторию. Значит, нам нужно поменять курс. Это я научил Синдбада!» - похвастался Фируз.
-«Так бы и говорил…»
Синдбад развернул на столе карту Междуречья. Голубой лентой на ней была обозначена река.
-«У Тигра много разных притоков и ответвлений. Почти по каждому из них можно с таким же успехом добраться до столицы, разве что это отнимет чуть больше времени. Вряд ли Скретч станет готовить нам западни на каждой речушке, вытекающей из Тигра. Хоть он и вездесущий демон, ему не удастся предугадать абсолютно все. Попробуем обхитрить его,» - Синдбад поднял голову и слегка прищурил глаза, размышляя.
-«Ты все правильно говоришь, брат.»
-«Однако же, мы поступим еще умнее. Сейчас мы находимся недалеко от того места, где объединяются две реки. Таким образом, из Тигра мы переправимся в русло Евфрата, Дубар. Скретч готовит нам ловушку где-то на пути Тигра – не Евфрата. »
-«Я думаю, это единственное спасение, Синдбад!»
Синдбад дружески хлопнул Дубара по плечу и стал водить пальцем по карте.
-«Итак, войдя в русло Евфрата, Мы доплывем до города Хилла, а затем по восточному притоку Евфрата попадем обратно в Тигр. Это произойдет возле Кут-эль Амара. Придется сделать крюк…»
И никто из них не заметил, как вздрогнул Фируз при упоминании Хилла, как болезненное облачко пробежало по его чертам. Хилла… Город, в котором он без малого двадцать лет назад оставил свою невесту. Город, в котором она, быть может, ждет его так же, как когда он покидал гавань Вавилона, быть может, ждет его всю жизнь…
Ванда… Милая, смешная Ванда… Одними губами он прошептал это имя, и сердце забилось громко, так громко, что он испугался, как бы Дубар и Синдбад не услышали его болезненный стук. Каштановые волосы, почти золотые от южного солнца, смеющиеся карие глаза, смешная, живая улыбка… И сейчас он понял, понял как никогда ясно: он любит ее. Любит все так же нежно и горячо, за долгие годы его чувство нисколько не изменилось. Он не хочет и не должен воевать. Он должен встретиться с Вандой и назвать ее своей женой. Он должен наверстать упущенные годы и прожить с ней всю оставшуюся жизнь, вместе спасая людей от смерти. Он хочет семьи! Он должен попасть в Хилла…
…-«Да, мы потеряем несколько дней, но делать нечего. На нашем пути могут встретиться опасности – ты помнишь, Дубар, какая бурная и коварная река Евфрат. Подводные течения, камни, водовороты – все что угодно. Нам придется пересечь несколько плавучих деревень…» - услышал он голос Синдбада сквозь пелену воспоминаний.
-«Мы подплывем к где-то через полдня. Надо предупредить команду.»
Вдруг в дверь робко постучали.
-«Можно войти?»
Внутрь вошла Бесстыжая Гудур. Она была в новой самосшитой ярко-салатовой блузке и шальварах. Зеленый цвет выгодно оттенял ее страстные, с задорной сумасшествинкой глаза, точно того же оттенка, и ярко-красные волосы. Не очень красивая женщина, она тем не менее умела выглядеть очень привлекательно и маняще. Дубар озорно подмигнул ей.
-«Что-то случилось, Синдбад? У вас тревожные лица, » - обеспокоено спросила она.
-«Небольшая неприятность, Гудур. Мы вынуждены поменять курс, чтобы избежать опасности. Ты очень хорошо выглядишь.»
Гудур порозовела от удовольствия, сверкнула взглядом влюбленной женщины.
-«Так я нравлюсь тебе, капитан?..» - кокетливо поинтересовалась она, - «Может быть, я могу чем-нибудь помочь вам с вашей опасностью? Так хочется быть полезной,» - сквозь игривую улыбку в ее глазах вновь промелькнуло то странное, просящее выражение, страстное желание помочь.
Синдбад подошел к Гудур и мягко положил руки ей на плечи.
-«Гудур, ты полезная и незаменимая помощница. Ты отлично помогаешь нам. Ты даешь солдатам домашний уют и поддержку, которых им так не хватает с тех пор как они покинули свои дома. На тебе и обеды, и стирка, и штопанье – все то, с чем солдаты в жизни бы не справились. А сытая и одетая армия – это боеспособная армия. Ты умница, Гудур, ты очень нам нужна. Я правильно сделал, что взял тебя с нами.»
Девушка слушала его, улыбаясь и опустив глаза. Нельзя было разглядеть, что скрывают опущенные веки – удовольствие, благодарность или просто радость.
-«Я рада, что оправдываю свое присутствие на корабле. Хорошие слова, капитан. Спасибо.»
Она вышла, устремив на него долгий взгляд.
-«Хорошая девушка, Дубар,» - заметил капитан.
-«Да, и по-моему, страстно влюблена в тебя,» - усмехнулся тот.
-«Я уже поговорил с ней об этом,» - Синдбад пожал плечами, - «Может, тебе приударить за ней?»
Дубар засмеялся и подтянул кушак.
-«На это я всегда готов. А что ж ты, брат – я тебя не узнаю!»
-«И не узнаешь. У всех нас осталось так мало времени до битвы. Я не знаю, успею ли я увидеться с… любимыми людьми. С теми, кого не видел уже много лет. Как я могу тратить эти бесценные дни на развлечения? Нет, больше я не совершу ни одной ошибки, Дубар.»
-«Не говори загадками, брат. Ты имеешь в виду Мейв?.. Черт возьми, ты любишь ее или нет, Синдбад?!» - не выдержал он.
-«Дубар, иногда ты удивляешь меня своими вопросами! Тут думаешь, как избежать козней Скретча, а у него все мысли о женщинах! Пойдем, расшевелим команду, действовать нужно, действовать!»
Синдбад вышел из каюты с сердитым и озабоченным видом, но из-под опущенных век блеснула задорная насмешка.
-«Да… Как же сильно он изменился… А все же интересно, о чем они толковали с Гудур?» - подумал про себя Дубар, выходя из каюты.
Во второй половине дня флотилия вошла в устье Евфрата…
* * *
«Непристойное предложение.»
Утро было пасмурным и ветреным, даже слишком прохладным для восточного лета. Погода обещала сильный ливень ближе к вечеру. Тучи хмуро клонились к земле, застланной невесомой дымкой тумана. Багдад выглядел уныло и неприветливо, расставшись с рассветным холодом; даже золотые минареты городских мечетей, казалось, поблекли под сизым небосводом.
Но в гостинице в квартале Эль-Хасаддин царила райская атмосфера роскоши и наслаждений, как впрочем и всегда. Мысли терялись и тонули в тяжком пряном запахе благовоний; чувства притуплялись в призрачных клубах кальяна; слова теряли смысл в чувственных и однообразных переливах мелодии зурны. Некоторые постояльцы еще пытались поддерживать ленивую светскую беседу, другие, захмелев от крепкого вина, окончательно отдались во власть сладостной упоительной дремоты в хитросплетении ароматов, напитков и убаюкивающих мелодий. В этой маленькой стране не было места заботам и тревогам окружающего мира, никаким чувствам кроме ленивого удовольствия. Мир вокруг замер в ожидании войны – здесь царило тупое спокойствие и ложная безмятежность. Но этот дурман был фальшивым. В зале гостиницы находилась женщина, чьи веки не смежило равнодушие, а в голове зрел ясный и четкий план.
Мейв сидела в кресле, обитом бархатом, рассеянно улыбаясь гостям. В руке молодая женщина держала кубок с вином, но она лишь слегка отпила из него, поглощенная собственными мыслями. Разговор с Учителем Дим Димом во сне, возвращение ее души на родной остров придали ей сил. Ее назначение на должность генерала багдадской армии заставляло кельтку ликовать от гордости. И, наконец, главная тревога, занимавшая собой все ее существо – сегодня им нужно было открыть городу их настоящие имена и разогнать богачей гостиницы. Пусть после изгнания этих жирных толстосумов здесь поселятся нищие и бездомные горожане, подумала Мейв. Ей не терпелось рассказать обо всем друзьям… где же они? И тут хозяйка гостиницы вспомнила слова Дим Дима о Брин и Измире. Мейв с улыбкой оглянулась на лестницу. Когда же эти двое вспомнят о суровой реальности и спустятся вниз? Она была рада за них. Теперь им с Брин нужно будет поговорить – наверняка она захочет поделиться с ней своим счастьем. За последние время их отношения сильно изменились. Совместная борьба против черной магии сблизила их и помогла понять друг друга. Мейв увидела в Брин наивную, мечтательную и чистую душой девушку, а Брин поняла, что кельтка не менее одинока, чем она; под налетом гордости и независимого «взгляда с высока» она разглядела хрупкое, уязвимое и любящее сердце. Их объединило немногословное, почти мужское товарищество, выражавшееся не в склонности к праздной болтовне и сплетням, как это часто бывает среди женщин, а в молчаливой поддержке и взаимопонимании.
Наконец, на верху лестницы возник силуэт Брин. Она спускалась одна, не поднимая взгляда от пола. Кудрявый парик выглядел немного растрепанным, шаль была небрежно накинута на плечи, но в ее спокойном, серьезном лице светилось счастливое просветление. Молодая женщина села рядом с Мейв.
-Доброе утро, Мейв.
-С пробуждением. Что-то ты сегодня припозднилась, - лукаво улыбнулась кельтка.
-Да, я сегодня так сладко спала…-Брин с наслаждением потянулась.
-Похоже, это утро для тебя воистину доброе…- Мейв насмешливо подняла брови.
-О чем ты говоришь? – удивилась Брин.
-Я знаю о вас с Измиром! – ученица Дим Дима довольно откинулась в кресле.
-О нас… с Измиром?.. Аллах, откуда?! – Брин залилась краской.
-На то я и ученица великого волшебника! Пью за прекрасную пару! – Мейв подняла бокал и отпила из него, - Так ты говоришь, что сладко спала?.. А где же сам виновник торжества?
-Не знаю. Наверное, еще не пришел в гостиницу.
Мейв удивленно подняла брови.
-У нас ничего не было, Мейв. Ночью он нашел меня на балконе, просто поцеловал и сказал, что любит меня… А я ответила тем же. Вот и все. Мы поговорили о том, как нам теперь быть. Ведь скоро война. Стоят ли чего-то наши чувства в такой момент?
-Чувства всегда чего-то стоят, и стоят дорого, Брин. И мне жаль, что я сама поняла это так недавно. Всю жизнь я считала главными ценностями долг и независимость. Я ошибалась. Я бы с удовольствием повернула время вспять и исправила свои ошибки… на корабле капитана Синдбада… но даже магия не властна над течением лет, - Мейв горько усмехнулась.
Брин смотрела на нее с удивлением: Мейв рушила свои идеалы и убеждения у нее на глазах. Наконец, она продолжила:
-Так вот, мы с Измиром решили, что если выживем на войне, то… поженимся. А пока будем не больше, чем просто друзьями и соратниками. Вот и все. Я тоже в свое время жестоко ошиблась, Мейв. И тоже на корабле Синдбада, когда позволила капитану неправильно истолковать мое стремление любить. Но больше я не хочу обжигаться об мужское нетерпение.
-Тогда еще один тост. За мудрое и верное решение! – Мейв поднесла кубок к губам, понимающе глядя на Брин, - Даст Бог, и у меня хватит времени на исправление ошибок… если только хватит.
В дверях показался Измир. Кланяясь постояльцам, он подошел к креслам, на которых сидели девушки, поцеловал руку госпоже Сирен, как того требовал этикет, и слегка пожал пальцы Брин. Влюбленные коротко улыбнулись друг другу и отвели глаза. Помощник Мейв сел рядом с ними. Мейв показалось, что в его лице произошла какая-то перемена: таинственная, мрачная печаль в угольно-черных глазах сменилась вдумчивой, даже ласковой теплотой. В глубине его взгляда угадывалась сильная страстность характера, но то была гордая и сдержанная страсть. Мягкая, спокойная нежность Брин будет отлично дополнять этот жгучий темперамент, подумала Мейв. Кельтка понимала, что она сама отличается не меньшей страстностью, чем Измир, но ей было сложнее контролировать это чувство. Всю жизнь ее главной работой над собой были попытки сдерживать порывы своей тревожной, мятежной души. Она подумала о Синдбаде. Капитан тоже был страстным человеком, но, как и Измир, он умел уравновешивать свой горячий темперамент. Мейв вспомнила, каким неотесанным варваром посчитала она его в первые дни знакомства. И каким спокойным, ласковым, понимающим он был с ней… Синдбад. Правду ли сказала Брин?.. Действительно ли он любит ее или уже давно забыл свою вздорную рыжую помощницу в неудержимом потоке времени?..
Взгляд Мейв заметался по стенам, чувствуя, как волна горячей тоски душит ей горло. Она горько зажмурилась и встряхнула головой.
-Ладно, друзья. Вчера ночью со мной говорил Дим Дим. Время бездействия кончилось, сегодня мы наведем порядок в этом сонном царстве. Пришла пора раскрыть карты.
Брин и Измир торжествующе переглянулись.
Внезапно к ним подошел, склоняясь в раболепном поклоне, толстый низкорослый человек в драгоценнейшем парчовом халате, расшитой золотом чалме, весь унизанный бриллиантовыми и золотыми перстнями. По внешнему виду это был турок. Он давно уже пожирал хозяйку гостиницы маленькими, бегающими черными глазками из дальнего угла зала. Склонившись перед Мейв, он начал восторженно целовать ей руку.
-Приветствую тебя, прекрасная, достойнейшая, сладкоречивая госпожа! В этом языке нет слов, чтобы описать, насколько ты прекрасна и совершенна! – залепетал он, - Твои глаза сияют подобно двум бесценным опалам, твоя кожа подобна лепесткам магнолии, твои волосы…
-Давай остановимся на волосах, любезнейший, - прервала его излияния Мейв, улыбаясь воздыхателю не без брезгливости, - Я тоже рада тебя видеть, добрый человек. Но к чему ты клонишь свою изысканную речь? – она осторожно вынула свою руку из его пальцев.
Турок плотоядно сверкнул глазками.
-Моя госпожа, я несметно богат. Несмотря на свое благополучие и процветание ты не можешь себе представить размеров моего богатства. Великий повелитель Скретч озолотил меня за верное служение Черной Магии. Там за воротами стоит моя карета. Если б ты благосклонно согласилась пожаловать ко мне в гости и осчастливить своим присутствием неделю моей жизни… я бы тебя озолотил! – глаза турка загорелись, - Сундуки, набитые драгоценностями… Расшитые золотом наряды… все, что пожелаешь, госпожа – все оно будет твоим!
Мейв откинулась в кресле с наивной улыбкой на лице. Брин ухмыльнулась – она знала, предвестником чего бывает эта ее улыбка.
-Прости, господин, я не совсем поняла – ты хочешь взять меня замуж? – насмешливо спросила она.
Мясистое лицо турка слегка покраснело.
-Не совсем так, госпожа… Через семь дней вернется из гостей моя супруга… Ты могла бы так скрасить мою жизнь в эту неделю!.. К чему упрямиться, красавица? Разве ты не одинока и не хочешь немного развлечься? Будь умницей и соглашайся. Думаю, тебе все равно нечего терять! – турок ехидно захихикал.
Брин и Измир ошеломленно уставились на Мейв, ожидая чего-то грандиозного.
Но госпожа Сирен продолжала спокойно сидеть в кресле, вертя в руке хрустальный бокал и сосредоточенно рассматривая стекло.
-Знаешь, Брин, - спокойно обратилась она к помощнице, игнорируя поклонника, - Сегодня мне в голову пришла интересная мысль. Это пространство в четырех стенах, - она обвела взглядом гостиницу, - Здесь всегда тепло и уютно, всегда горят свечи и играет музыка, столы ломятся от кушаний, нет ни забот, ни хлопот. Словно это зачарованный хрустальный мирок… но ведь хрусталь так легко бьется, не правда ли? – с очаровательной улыбкой Мейв разжала пальцы.
Бокал упал на пол.
Вино разлилось по ковру, а хрусталь разлетелся на тысячу осколков.
Музыка мгновенно стихла.
Все взгляды обратились на Мейв.
-Что же вы так испугались, дорогие гости?.. Неужели звон маленького бокала потревожил ваш блаженный отдых, в то время как грохот наступающей войны вас не смущает?! – насмешливо вскричала она, срываясь с места. Брин и Измир последовали ее примеру.
-Всю жизнь эта рука держала не веер, а меч. Но чтобы разобраться с вами, мне хватит вот этого, - Мейв с улыбкой достала из-за пояса плеть. Молниеносным движением она схватила турка за горло и хлестнула плетью по лицу.
-Так ты посчитал меня богатой шлюхой, жирный боров? .. Смотри же сюда! – она резко сдернула с головы парик. Огненные кудрявые волосы разметались по ее разгоряченному лицу. Брин сделала то же самое.
Постояльцы замерли.
-Мое имя Мейв, я ученица великого Дим Дима, воин Первой Гильдии Белой Магии. В свое время я плавала на корабле капитана Синдбада . Думаю, это имя вам также небезызвестно, - усмехнулась она, - Это мои помощники Брин и Измир. И сегодня мы наведем здесь порядок.
Она вновь обратилась к турку, продолжая хлестать его плетью.
-Как черный защитник ты должен знать, что твой великий Скретч велел наградить всякого, кто поймает для него ведьму Мейв. Ему, видишь ли, тоже захотелось со мной поразвлечься. Думаю, он вряд ли обрадуется, узнав, что ты решил забрать его добычу себе. Это одна из причин моего отказа тебе, мой прекрасный! – кельтка ткнула его под дых.
Вопя что-то нечленораздельное и спотыкаясь, обожатель выбежал на улицу, едва не снеся дверь.
-Раз уж он забыл закрыть за собой дверь… Я предлагаю всем выйти вон!!!
В зале началась страшная свалка. Постояльцы бросали свои трубки, раскидывали вокруг подушки, опрокидывали блюда с фруктами в спешке выбраться наружу. Кто-то поскользнулся на раздавленных гроздьях винограда и растянулся во весь рост. Вина лились на ковер, свечи падали на пол, от одной чуть было не загорелась циновка. После того как добрая половина жильцов, спотыкаясь, чертыхаясь и роняя по дороге чалмы и кошельки, покинула помещение, в зале остались десять человек. Скинув парчовые халаты, они остались в черных одеждах защитников Черной Магии. Построившись в ряд, они молча вытащили мечи.
-Не будем пачкать кровью великолепие этой залы – я намереваюсь поселить в ней граждан, которые гораздо больше нуждаются в крове, нежели вы. Выйдем на улицу, - произнесла Мейв. Следом за ней вышли Брин и Измир.
А у ворот гостиницы уже было настоящее столпотворение. В смятении ждали исхода событий и изгнанные жильцы, и простые горожане. Люди заполонили собой всю площадь перед зданием гостиницы.
-Слушайте меня, люди! Я белая волшебница Мейв. Я назначена генералом Багдадской армии и со своими помощниками буду защищать этот город от зла и гнета черных защитников. Вступайте в войско, если вы хотите спасти все, что вы любите, все, что вам дорого в этой жизни!
От слов друзья подошли к делу. Измир обнажил меч, Мейв и Брин достали из-за пояса небольшие кривые кинжалы. Десятеро черных защитников кинулись на троих белых.
Измир с легкостью убил сразу двоих и стал помогать Брин одолеть ее противника. Мейв, увлекшись фехтованием, запуталась в своей длинной шелковой юбке, и упала на колени. В бешенстве вскочив на ноги, она разорвала ее от подола до пояса, отбросила в сторону и молниеносным движением заколола нападавшего. Под юбкой оказались узкие белые шальвары, они были удобны для бега и прыжков. В течение пяти минут они без устали работали кинжалами ногами и кулаками. Вскоре все было кончено. Семеро черных защитников были убиты, трое попытались спастись бегством. Двоих из них догнал и прикончил Измир; одному все же удалось скрыться. Тяжело дыша, друзья огляделись по сторонам. Брин усталым движением убрала волосы ото лба. Боль в руке, оставшаяся еще после битвы с гарпиями и призраками, давала себя знать.
Послышались одобрительные восклицания – народ, собравшийся здесь, принадлежал в большинстве своем к сторонникам Белой Магии.
-«Вы видели, какое возмездие ждет всех помощников Скретча. Делайте свой выбор и поторопитесь: Великая Битва вскоре грядет. Эта гостиница отныне принадлежит вам, простому люду. Для богачей сюда отныне входа нет. Те, кому негде жить, у кого нет никакого приюта – пожалуйте сюда, места хватит всем,» - обратилась кельтка к окружающим. Толпа загудела еще одобрительнее.
-«Пойдемте внутрь. Нужно навести порядок в зале, после потасовки там творится черт знает что. А затем нам нужно будет получить дальнейшие указания от Учителя» - обратилась Мейв к друзьям, - «И еще мне не терпится переодеть этот бесполезный наряд и снять дурацкие побрякушки. Неужели я наконец-то смогу носить простую одежду?»
Обтерев меч подолом изорванной юбки, валявшейся недалеко от поля боя, она зашла в гостиницу. Друзья последовали за ней.
* * *
…Уже пять дней корабли белой магии плыли по широкому и привольному руслу Евфрата. Июль пышно раскинул многоцветие своих красок по обе стороны реки; в зените ослепляющее сияло солнце, пронзая воздух до самой кромки воды. Небосвод казался бесконечно высоким, словно уходящий ввысь купол дворца, и напоминая собой перевернутое блюдце с голубой каймой изнутри. Лазурь летнего неба слепила глаза; а с далеких, невидимых глазу берегов неслись терпкие ароматы растений, фруктов, цветущих магнолий. Ничто в этом безмятежном мире не возвещало о давно нарушенном покое Персии, ничто не предвещало возможной грядущей битвы.
На шестой день пути на горизонте показались плавучие деревни – удивительные сооружения из соединенных между собой больших плотов, на которых строились легкие тростниковые хижины. На больших реках Востока это было частое явление – когда жителям селений не хватало земельных наделов, люди уходили к воде, создавая целые общины, разводили буйволов, выращивали рис. Видя проплывающую мимо флотилию кораблей, люди изумленно выходили из своих хижин, улыбались, махали руками, кричали приветствия вслед. Среди них были только женщины, дети и старики.
-«Посмотри-ка, Дубар! Ни одного боеспособного мужчины во всем селении. Я смотрю, багдадские белые защитники уже побывали здесь и пополнили здешними жителями ряды армии Дим Дима. Они обогнали нас, брат!»
-«Ну а ты что, думал, братишка. Ведь Багдад уже совсем близко. Совсем близко! Скоро мы будем дома, Синдбад».
Синдбад глубоко вздохнул и с наслаждением закрыл глаза.
-«Я так хочу увидеть Багдадское лето, Дубар. Золотые минареты в блеске полуденного солнца… Но увидим ли мы тот дом, который помним?.. Или к тому времени, что мы доберемся до Багдада, мы увидим только улицы, застеленные дымом, и трупы всех наших друзей?» - Синдбад тяжело, прерывисто вздохнул.
-«Замолчи, брат, и не смей говорить таких вещей и кликать беду,» - сурово отозвался Дубар, - «И знай, что ничего такого не будет. В Багдаде Мейв, Брин и этот парень – как бишь его – Измир. Они не дадут городу пасть. И кроме того, Синдбад: посмотри на этих людей. Да, на жителей этой плавучей деревни. Разве могут люди, сумевшие приспособиться к таким условиям, так легко сдаться?.. Наши земляки не дадут себя в обиду, будь уверен!» - Дубар рассмеялся и успокаивающе хлопнул капитана по плечу.
Тот улыбнулся в ответ; тревога, измучившая душу Синдбада, медленно уходила с его лица.
-«Я хотел сказать… спасибо за то, что ты со мной, брат. За то, что вы все со мной. Если бы не ты, Фируз и Ронгар, мы никогда бы уже здесь не были, не плыли бы сейчас на помощь Дим Диму. Я не знаю, что бы я делал без вас. Давно бы сгубил Номад в широтах Сур, пустил бы жизнь на самотек… да просто сломался».
Толстяк широко улыбнулся.
-«Это не так, Синдбад. Ты недооцениваешь себя. В тебе столько огня, столько любви к жизни… ты молод и полон сил. Ты никогда бы не сломался, зная, что на свете все еще есть люди, которым нужна твоя помощь. Зная, что на свете есть твоя любимая рыжая девочка, ради которой в свое время ты чуть было не продал душу Скретчу,» - в голосе Дубара прорезались лукавые нотки.
-«Она никогда не была моей девочкой, брат. Кошка, которая гуляет сама по себе, - вот какой я помню ее. Черт, как же это порой задевало меня!» - Синдбад невесело усмехнулся.
-«Она станет твоей, когда мы прибудем в Багдад. Мейв ждет тебя, уж поверь мне».
-«Да… я знаю, Дубар. Ей потребовалась разлука, для того, чтобы понять, что я не такой уж неотесанный варвар… Хм. Хотя кто знает, может быть, она уже давно не одинока! Этот Измир – кто он ей?»
-«Помощник и верный друг».
-«Ой ли? Измир отличный парень, в этом я убедился самолично – но он тоже из плоти и крови, а Мейв, черт возьми, красавица.» - Синдбад непримиримо сжал губы.
-«О Аллах, да неужто у тебя начала сдавать память, младший брат?! Или ты не помнишь норов своей кельтки, раз считаешь, что она могла подпустить к себе живого мужчину? Да ведь Измиру пришел бы конец в тот же миг, что он осмелился приобнять ее!»
Синдбад воззрился на старшего брата, и они оба расхохотались, уперев руки в бока.
-«Все будет хорошо».
Вдоволь отсмеявшись, капитан повернулся к здоровяку.
-«Обещай, что мы всегда будем вместе, что бы не случилось, Дубар. И что мы никогда не из-за чего не повздорим».
-«А чего мне обещать! Мы и так вместе прошли через все, и ты сам прекрасно знаешь, что так будет всегда. Надо же мне присматривать за своим непутевым братцем!»
Братья снова рассмеялись. Две пары глаз – маленькие, смеющиеся, в ореоле лучиков морщин, и светло-серые, почти васильковые, красивого миндалевидного разреза, устремились вперед, на горизонт. Туда, где их ждал родной город, их единственная надежда.
* * *
«БАЛ ДЛЯ ТРОИХ».
К концу дня плавучие деревни миновали, и перед плывущим войском открылся совсем другой ландшафт. Болотистые берега сменились поросшими изумрудной зеленью холмами, скалистыми обрывами, оливковыми рощами, уходящими вдаль лугов. Маслины тяжело клонили к земле налитые соком ветви, местами листва желтела, иссушенная июльским солнцем. Река тихо шумела, омывая прибрежный песок мутной зеленоватой водой.
На заре следующего дня, когда ночной мрак еще не испарился из сонного воздуха, перед плывущей флотилией открылась длинная аллея, усаженная по обе стороны кипарисами. Моряки, зевая и натягивая одежду, один за другим высыпали на палубу и изумленно приникли к борту. Стройные деревья стояли в ряд, словно торжественно приветствуя проплывающие мимо корабли, их острые вершины темно-зелеными шпилями пронзали дымчато-голубое небо.
Великолепие явно было рукотворным, дивным созданием умелых мастеров-садоводов.
Не успев насмотреться на это удивительное зрелище, моряки вдруг почувствовали пряный, сводящий с ума аромат роз. Последнее дерево проплыло мимо, медленно тая в рассветном тумане, и взорам открылось бескрайнее поле, утопающее в ярко-алом мареве цветов. Всюду, насколько видел глаз, были розы… Запах кружил голову, щемил сердце. Окружающий простор тонул в розовой дымке, сливаясь на горизонте с тонкой, прозрачной рябью облаков.
-«О Аллах… Синдбад, откуда здесь все это?! Я с детства знал берега Тигра как свои пять пальцев… Откуда здесь взялось это великолепие?! Кипарисы, розы… Сколько же лет мы не были дома, раз все так изменилось?..» - в восторге простонал Дубар.
Капитан, Фируз, Ронгар и Бесстыжая Гудур смотрели вперед пораженные, не в силах вымолвить ни слова.
Вдруг на необъятный светлый простор, простиравшийся в глубине берега, упала огромная, длинная тень.
-«Смотрите!» - срывающимся голосом воскликнула Гудур, указывая на что-то рукой.
Все лица устремились в ту сторону, но чтобы охватить взглядом увиденное, друзьям пришлось высоко задрать головы. Зрелище потрясало.
Перед ними возвышался самый высокий замок из всех, что они когда-либо видели. И ни один их них не мог сравниться с ним по красоте и великолепию – это было ясно с первого взгляда. Удивительное, эфемерное создание человеческих (или не человеческих?) рук из черного обсидиана завораживающе мерцало в рассветной дымке солнечных лучей. Черные как ночь стены глянцево поблескивали в утреннем свете, отражая в своих гранях еще не угасшие огни предрассветных звезд. Зубцы и башенки вздымались вверх, пронзая остроконечными шпилями небосвод. В замке было много больших окон, причудливо окрашенных орнаментом. Внизу стены виднелись внушительные подъемные ворота, за которыми мелькала кромешная тьма. Эта громада напоминала собой узкую, длинную руку, затянутую в обшитую бриллиантами черную перчатку и устремленную ввысь, словно желая пронзить небо.
Все пятеро замерли на месте, не в силах опомниться от тяжкого, немого, порабощающего восхищения. Каждый из них чувствовал смесь благоговения, недоумения и восторга.
-«Как прекрасно…» - прошептала Гудур. В ее глазах блестели слезы восторга – настолько зрелище потрясло. Простая крестьянка, всю жизнь прожившая в общине земледельцев, она никогда не видела ничего подобного.
-«Возможно, я чего-то не понимаю, Синдбад… Но я видел подобные дворцы лишь в западных землях. Откуда это чудо взялось здесь, на берегу Евфрата, в Междуречье?.. Это даже теоретически невозможно!» - воскликнул Фируз, опомнившись от сладкого забытья.
-«Здесь происходит какая-то чертовщина, брат…» - ошеломленно пробормотал Дубар.
Синдбад молчал, обуреваемый различными чувствами и сомнениями.
-«Я думаю, нам просто необходимо сойти на берег и разведать обстановку». – сказал он наконец.
-«О чем ты, брат? Неужели мы остановим целую флотилию, целое войско из двадцати пяти кораблей ради того, чтобы полюбоваться на этот, не спорю, красивый дворец?» - возмущенно возразил Дубар.
-«Не полюбоваться, Дубар. Я же говорю – нужно разведать обстановку. А что, если этот странный дворец – оплот Черной Магии? Что, если здание кишит черными защитниками или еще какой-нибудь нечистью? Не наш ли долг, как белых защитников, выведать, что здесь происходит?»
Дубар, сопя, замолчал, не находя возражений.
Спустя несколько минут на воду была спущена шлюпка. Пятеро человек высадились на берег – сам капитан, Дубар, Фируз, Ронгар и Гудур, которая так страстно хотела взглянуть на чудо поближе, что ей не смогли отказать. Номад был оставлен на попечении остальных матросов.
Команда стояла, по колено утопая в розах. Гудур сорвала несколько цветков, наслаждаясь их ароматом, и прикрепила к декольте своей блузки.
Замок был совсем близко.
-«Давайте войдем внутрь! Я уверена, внутри это творение Аллаха еще прекраснее!» - воскликнула молодая женщина.
-«Гудур, это совершенно глупое и необдуманное предло…» - горячо возразил капитан и вдруг прервался на полуслове. Он понял, что и сам чувствует страшное, необузданное желание войти внутрь. Желание становилось все более сильным, все доводы рассудка улетучивались, утопая в наваждении. Обсидиановые зеркальные стены мерцали все призывнее; казалось, с каждым мгновением замок становился все сказочнее и прекраснее.
Внезапно Гудур не выдержала и рванулась ко входу. Копна ее красных волос, собранных в пучок, разметалась по спине, но она ничего не замечала в своей спешке, умирая от желания постигнуть увиденное чудо.
-«Гудур!» - обеспокоено воскликнул Синдбад, - «Нам нужно остановить ее…»
И в этот момент он понял, что не может и не хочет ее останавливать, а сам с удовольствием кинется в это приключение. Остальные, очевидно, чувствовали ту же потребность. Все пятеро, не сговариваясь, последовали за Гудур, выставив вперед себя мечи в целях осторожности. Хотя о какой осторожности могла идти речь…
Они подошли вплотную к подъемным воротам. За массивными решетками зияла пугающая, беспросветная темнота.
-«Послушайте, мы не имеем понятия о том, что может подстерегать нас за этим ограждением…» - начал было Фируз.
Внезапно ворота заскрипели и начали неспешно подниматься. Гул от этого процесса разнесся по всему замку.
Моряки повыхватывали мечи, напуганные, обескураженные этим явлением. Вокруг не было не души, как кто-то мог проведать об их появлении? Разве что этот кто-то увидел их со сторожевой башни и решил впустить непрошенных гостей. Команда напряженно всматривалась во мрак, ожидая увидеть хозяев или по крайней мере слуг.
Но при входе не было никого. Ворота открылись сами собой, словно специально для них. Обсидиановый замок решил впустить гостей в свое чрево.
-«Синдбад, здесь что-то не так. Что за чушь, помилуй нас Аллах…» - пробормотал Дубар, но его речь оборвалась. Все пятеро, даже не делая попыток обдумать свое решение, шагнули в темноту. Ворота медленно опустились за ними.
-«Мы заперты…» - неуверенно пробормотал Фируз.
Внезапно раздался треск огня, и пространство, в котором они находились, осветилось сотней факелов. Руки с оружием вновь взметнулись в воздух… и замерли. Обороняться было не от кого. Вокруг было пусто. Они стояли в начале длинной, просторной галереи, освещенной факелами. Стены, пол и потолок в ней были из того же черного обсидиана – замок был выдержан в едином стиле. На стенах – развешены золотые гравюры, охотничьи рога, искусно выполненные клинки и щиты – все из чистого золота. Желтый металл великолепно сочетался с черным глянцем стен. Паркет – отполирован до блеска, их силуэты отражались в нем, как в зеркале.
Члены команды двинулись вперед по галерее. Шаги гулко отдавались по сводам здания. Вокруг не было ни одной двери, ни одного коридора – только ослепляющее золото металла и факелов на стенах. В конце галереи они увидели три портрета в тяжелых золотых рамах. Друзья остановились перед ними.
На первом был изображен стройный, молодой, поразительно красивый мужчина в камзоле и плаще. На его груди, в вырезе рубашки, виднелся медальон из обсидиана. У него были светло-серые, почти голубые глаза, каштановые волосы и тонкие, правильные черты лица. Его пальцы были унизаны дорогими перстнями, он был одет в богатую западную одежду.
Второй портрет отображал полного немолодого мужчину с короткой светлой бородой, отливающей рыжиной, краснощекого, со смеющимися глазами. Его плащ был прикреплен к камзолу обсидиановой брошью.
Третий портрет украшала собой молодая привлекательная женщина с пронзительно-зелеными, страстными глазами и ярко-красными волосами. Она была одета в бархатное, с глубоким декольте, пурпурное платье под цвет волос, украшенное золотом и ониксом. В ушах, которые открывала высокая, по западной моде, прическа, глянцево блестели тяжелые, дорогие серьги-подвески из обсидиана.
Глаза с портретов смотрели серьезно, с какой-то жадной печалью, совсем как живые.
-«Посмотрите, до чего Арман похож на этого красавчика!» - воскликнула Гудур, указывая на Синдбада и на первый портрет. Все дружно воззрились на молодого человека, понимая, что сходство потрясающе.
-«Гудур, почему ты назвала меня Арманом…?» - спросил капитан. У него екнуло в груди, когда он осознал свое сходство с портретом.
-«Не знаю, Синдбад. Я даже не знаю, откуда мне на ум пришло это имя,» - смущенно призналась молодая женщина.
-«Дубар, а ты – вылитый толстяк со второго портрета!» - воскликнул Фируз. Дубар обескуражено засмеялся – это и впрямь было так.
-«А разве ты не представляешь собой третий портрет, Гудур?.. Эти волосы и глаза слишком уж бросаются в лицо,» - тихо заметил капитан.
Гудур замерла, глядя на своего двойника.
-«Мы будто хозяева замка и вернулись к себе домой!» - пошутил Дубар. Но Синдбада встревожила его шутка.
-«Не нравится мне все это. Странный замок, странные ворота, странные картины… Странно уже то, что здесь никого нет. Такая махина – и пусто! Нужно выбираться отсюда, пока не поздно,» - Синдбад решительно повернул к выходу, но Гудур метнулась к нему.
-«Синдбад, не будь таким нудным! Давай обследуем замок! Ведь столько всего интересного! Мы не можем упустить такую возможность. Ну пожалуйста!» - девушка умоляюще взяла его за руку. Синдбад посмотрел ей в глаза. Молодая, искушенная лишь в вопросах любви, но не жизни, не видевшая ничего, кроме своей общины и тяжелой работы в полях, она чувствовала себя как в сказке – в роскошном замке, в обществе новых друзей и полюбившегося ей мужчины. И она не хотела покидать эту сказку как можно дольше.
-«Хорошо,» - сдался он, - «Мы обследуем замок. Может быть, здесь есть люди, которым требуется помощь. У меня такое чувство, что здесь кто-то попал в беду.»
-«Да – мы,» - ворчливо откомментировал Дубар, но тем не менее двинулся вслед за Синдбадом, когда группа мореходов осторожно двинулась дальше. Они достигли конца галереи. Их взору открылись три витые лестницы – направо, налево и прямо перед ними. Лестницы тонули в обсидиановом мраке, в пролетах не было окон.
-«Ну что ж,» - неторопливо, взвешивая каждое слово, произнес Синдбад, - «Думаю, что здесь наши пути должны разделиться. Если мы действительно хотим обследовать этот замок.»
Он окинул команду вопросительным взглядом. На лицах моряков читалось полное согласие с его предложением.
-«Итак,» - вздохнул капитан, - «я пойду прямо, Дубар – по левой лестнице, а Гудур вместе с Фирузом и Ронгаром – направо. Вперед. Будьте осторожны.»
Пять теней замелькали в кромешной тьме лестничных пролетов. Вскоре они перестали слышать шаги друг друга, все больше углубляясь в недра замка.
* * *
Гудур шла позади Фируза, опасливо держась за перила. Ее распирало любопытство; именно любопытство, наравне с восхищением, потянуло ее, словно в пропасть, в этот странный замок, словно по волшебству перенесенный сюда из далекой западной страны.
Ронгар шел впереди. В синем мраке, слегка разбавленном светом факелов, все еще доходящем с первого этажа, жемчужно поблескивали белки его глаз. Ронгар шел, выставив перед собой кинжал; Фируз шел позади него, бормоча себе под нос что-то про удивительную архитектеру замка. Гудур едва успела подумать о том, как Фирузу удается разглядеть нечто архитектурное в почти кромешной тьме, как вдруг ее спутники застыли на месте как вкопанные.
-«Что случилось?» - спросила она. Ее нервы и без того были напряжены до предела.
-«Тихо. Ты что, не слышишь? Этот странный гул, который доносится из-за стены»., - прошипел врач.
Тут Ронгар удивленно покачал головой и указал вверх, в темноту пролета. Очевидно, ему казалось, что звук идет из совершенно противоположной стороны.
-«Давайте поднимемся на площадку, а там разберемся, что к чему,» - предложила молодая женщина, в упор не слышавшая никаких звуков, кроме тихого шелеста их собственных шагов по камню лестницы.
Они поднялись на площадку пролета – трое встревоженных людей на черном квадратике пола в пустой темной шахте бесконечного здания. Девушка посмотрела вниз, и у нее мучительно закружилась голова: безразмерная витая лестница напоминала собой зловещую черную спираль, без начала и конца, а внизу чернела обсидиановая пустота в бликах огня, словно сама адская пропасть. Пролет был пуст, вокруг не было ни коридоров, ни дверей, никакого источника света, а лестница по-прежнему вела вверх, бесконечная, крутая и однообразная. Только там, наверху, не было уже совсем никакого освещения – мертвый мрак и мертвая тишина.
Внезапно Гудур стало мучительно страшно от этой безысходности, в сердце пробрался предательский холод – что, если эта лестница ведет в никуда, если она и впрямь никогда не кончится?
-«Фируз, Ронгар… пойдемте отсюда. Давайте спустимся вниз. Это не дом, это адская ловушка. Где вы видели огромный замок без дверей, без коридоров, без людей?.. Давайте уйдем отсюда поскорее,» - девушка боязливо ухватилась за рукав Фируза. Мужчины замерли на месте, раздосадованные, не зная, что им предпринять. Вдруг раздался отвратительный, пробирающий до костей скрежет. Стена справа от них начала подниматься. Фируз и Гудур отпрянули назад, рванувшись к ступенькам лестницы. Ронгар же стоял, прислонившись. От резкого толчка он не удержался на ногах и провалился одной ногой в открывшееся отверстие. Быстрая природная реакция заставила его ухватиться за слегка выступающую плиту пола.
Фируз в отчаянным воплем бросился ему на выручку.
-«Давай руку!!»
Но Ронгар не успел схватиться за протянутую руку врача, дрожащую от напряжения. Его собственные пальцы, судорожно цеплявшиеся за плиту, сорвались и, проскользнув по гладкому полу, исчезли в отверстии. С непонятным стоном Ронгар сорвался вниз.
-«Нет!! Ронгар! Гудур, беги вниз! Зови Синдбада! О нет!» - Фируз припал к отверстию, из которого сочилась тьма еще более темная, чем та, что окружала их на лестнице. Вдруг механизм в стене зарыпел и начал опускаться. От резкого движения пол сотрясся, и Фируз покатился к дыре так же, как их спутник. Теперь к нему кинулась Гудур. Ей удалось схватить его за руку, хотя ее сил никогда не хватило бы на то, чтобы выудить из пропасти взрослого мужчину.
-«Нет, Фируз! Не исчезай. Не покидай меня здесь. Ты не можешь упасть. Не можешь. Синдбад! Синдбад! О Аллах, что мне делать… Синдбад!!» - Бесстыжая Гудур рыдала и кричала, судорожно пытаясь удержать ученого, она была в полном отчаянии, и скорее сама нуждалась в помощи, нежели могла ее кому-то оказать.
Стена неумолимо опускалась все ниже и ниже. Отверстие стало настолько узким, что в него уже не мог поместиться человек. Девушка больше не видела лица Фируза, она только продолжала сжимать его побелевшие от усилия пальцы.
-«Прекрати кричать, Гудур. Синдбад не успеет добраться до сюда прежде, чем я упаду. Никто уже не поможет. Не плачь, девочка,» - срывающимся голосом просипел Фируз из-за стены. И добавил, в ответ на еще более отчаянное рыдание Гудур, - «Все будет хорошо. Ты сейчас спустишься вниз, найдешь Дубара с Синдбадом, и вы уйдете отсюда. А теперь отпусти мои пальцы, иначе ты сорвешься сама».
-«Нет! Я никогда этого не сделаю, Фируз!» - осипшим голосом прокричала Гудур.
-«Отпусти, Гудур. Ты уже не поможешь мне. Отпусти.»
Но молодая женщина уже ничего не отвечала, она только всхлипывала в истерике, ничего не видя от слез.
Тогда Фируз сам разжал пальцы. И тихо исчез, не издав не единого крика, ни единого стона. Не было даже звука упавшего тела – ничего.
Стена со скрежетом опустилась, сомкнув свои обсидиановые края с полом в одно целое.
Гудур поднялась на ноги, закрывая лицо ладонями. Она ослепла от горя, страха и… стыда перед Синдбадом. Бежать к капитану? Но как она покажется ему на глаза после всего этого? Сама напросилась в эту экспедицию – и не уберегла своих спутников, дала погибнуть людям, которые были для него почти что братьями на протяжении долгих лет. Она подвела его. Она ничем не смогла помочь защитникам белой магии, в то время как еще недавно так гордо взошла на борт Номада. Она так и осталась Бесстыжей Гудур, бесполезной кокеткой, умеющей только тайком зажиматься с женатыми мужчинами темными вечерами.
Эти мысли душили Гудур. Она не пойдет к Синдбаду. Но и дальше она не пойдет ни за что на свете. Лучше ей остаться здесь и ждать смерти – в этом проклятом месте она, очевидно, не заставит себя долго дожидаться. И женщина застыла на месте, словно каменное изваяние.
Она даже не услышала, как за спиной вспыхнул факел, висевший на противоположной стене. Открыв глаза, она увидела ярко освещенную дверь в левой части площадки.
-«Боже мой, откуда здесь дверь? Как зажегся этот факел?.. Что за чертовщина! Какие неведомые силы привели нас в это проклятое Аллахом место?» - устало простонала Гудур, уже с трудом воспринимавшая действительность.
И тут она увидела, что вся стена была поделена пополам: на это указывали инкрустированные вкрапления из алмазов, проводившие четкую границу между правой и левой половиной. Справа был потайной механизм, с помощью которого осуществлялся подъем незыблемой на вид стены, а в левой половине была дверь. Которая куда-то вела. Но кто запустил подъемный механизм?.. Кто зажег факел?.. Впрочем, Гудур сейчас было все равно. Возможно, дверь ведет туда, где сейчас находятся Фируз и Ронгар.
Гудур уверенно положила руку на дверную ручку – из чистого золота, с богатой инкрустацией из все того же проклятого обсидиана. Дверь тихо поддалась ее несмелому нажатию…
…..Синдбад шел вверх и вверх по лестнице. Оружие он держал наготове. Пока что вокруг него было светло, хватало света факелов, доносившегося с первого этажа. Как ни странно, его занимали вовсе не те мысли, которые, казалось бы, должны владеть им сейчас, находясь в этом поистине странном месте. Капитан думал о своем недавнем разговоре с Дубаром, он думал о Мейв и об Измире, о Брин и о Гудур. Но все чаще напрашивалась мысль о Гудур – что этой молодой, беззащитной женщине делать в армии белых защитников, среди воинов? Зачем они взяли с собой женщину, не приспособленную и не созданную для войны? Нет, она, конечно, незаменимая помощница в плане приготовления еды и других хозяйственных дел – в плане помощи, которая была так необходима новобранцам, внезапно оставшимся без домашнего уюта. Но она не воин. Мейв или Брин на ее месте была бы поистине сокровищем – Воины Первой Гильдии Белой Магии, сражаются так, как не умеет ни один из их солдат. Да и по характеру девушки совсем другие – сильные, смелые, решительные, даже отчаянные. Гудур же слаба, нерешительна и вдобавок страшно любопытна – отличительное качество слабых женщин. Она не сможет постоять даже за себя, если ей придется столкнуться лицом к лицу с противником. Но она так настойчива и трогательна в желании быть полезной, в желании помочь Белой Магии и угодить ему, Синдбаду… Да, ему. А что, если именно это влечение к нему, а вовсе не патриотизм, подтолкнуло ее на корабль?.. В таком случае, это просто эгоистично с его стороны – позволять девушке подвергать себя опасности из-за него. Он должен объяснить ей это как можно быстрее, каким бы тяжелым и неприятным не оказался разговор. Как можно быстрее…
Размышляя таким образом, Синдбад и не заметил, как перед ним выросла дверь. Не долго думая, он осторожно толкнул ее, прислушиваясь к каждому звуку, и вошел, держа меч наготове. Возможно, здесь он наконец-то обнаружит хоть одну живую душу.
Это был просторный покой с очень высоким потолком, тускло освещенный светом одинокой свечи, горевшей в старинном бронзовом подсвечнике. Свеча бросала колеблющиеся блики на потолок, из-за чего на его своде появлялись причудливые, замысловатые узоры. Стены, пол и мебель (низенький прикроватный столик, несколько кресел, обшитых пурпурным бархатом и гардероб) не отличались оригинальностью – все было отделано золотом, инкрустированном в обсидиан. Желтое на черном… словно яркий солнечный луч посреди затянутого грозовыми тучами неба. В середине комнаты стояла широкая, поистине королевская, кровать под легким серебристым балдахином. Синдбад пощупал ткань – она и впрямь была отделана серебром. Что поразило его сразу – это отсутствие окон в спальне. Сначала ему показалось, что они закрыты тяжелыми портьерами из пурпурного атласа, прошитого золотыми нитями. Но, как оказалось, портьеры скрывали лишь стены.
В углу он заметил большое, во весь человеческий рост, зеркало в старинной раме из поблекшего от времени золота. Рядом, на кресле, он увидел разложенную одежду, словно приготовленную для кого-то. Это был богатый наряд, которому мог позавидовать сам принц – капитан мог с полной уверенностью утверждать об этом, зная цену тканям. Одежда, как и все убранство загадочного замка, была изготовлена по западному образцу – рубашка, камзол, узкие брюки и сапоги. Всю жизнь одеваясь по-восточному, ему хотелось бы хоть раз примерить такой наряд, подумал Синдбад. А почему бы и не примерить?.. Капитан взялся за края рубашки, стягивая ее. Какая сила толкнула его на этот поступок? Может быть, та же, что заставила их всех войти в этот замок?..
Светло-бронзовые от загара плечи капитана отливали золотом в неверном свете свечи, в тихом полумраке спальни. Синдбад одел белоснежную накрахмаленную рубашку, расправил кружевные манжеты. Сверху он одел бархатный лиловый камзол. Затем последовали брюки из мягкого, плотного материала, которые он заправил в высокие сапоги, красиво обтянувшие его стройные ноги.
Капитан подошел к зеркалу, изображение дрогнуло – и отобразило щегольски одетого молодого красавца. Камзол необычайно шел Синдбаду, подчеркивая стройность его торса, белизна рубашки эффектно оттеняла морской загар.
Вдруг Синдбад бросил взгляд на кресло и увидел что-то блестящее на красной материи. Он наклонился. Это был медальон, из того же черного обсидиана, что и стены замка, оправленный в золото и прикрепленный к золотой цепочке. Элегантное украшение редкой красоты. Точно такой же медальон, какой он видел на портрете своего «близнеца».
Синдбад вдруг почувствовал непреодолимое желание одеть его. Он так и сделал, спустив его в обнаженный вырез шелковой рубашки, в светло-каштановый сгусток волос на груди. Внезапно кружок медальона с силой вжался в грудь капитана, обжигая кожу словно огнем. Обсидиан потемнел, и в его угольно-черной глубине замерцали искры. Но спустя мгновение боль отпустила.
Молодой человек почувствовал себя спокойно как никогда в жизни, и начал находить удовольствие в происходящем. Он огляделся по сторонам и понял, что чувствует себя как дома. Более того – он и есть у себя дома. Он подошел к зеркалу и нахально усмехнулся своему отражению, сверкнув белозубой улыбкой.
-«А ты хорош собой, принц Арман.»
* * *
Бесстыжая Гудур вошла в таинственную комнату, в которую так зазывно пригласила ее невесть откуда взявшаяся дверь. Молодая женщина шла очень медленно, пошатываясь и придерживаясь за стены, словно слепая, - горе и отчаяние от потери Фируза и Ронгара совершенно надломило ее, лишило всех сил. В сущности, ей было все равно, что с ней произойдет – лишь бы не стояли перед глазами напряженные лица друзей, один за другим исчезнувшие в черной пропасти. Лишь бы не встретиться с капитаном Синдбадом, не увидеть взбешенного, обвиняющего, темного от горя взгляда любимых глаз. Она предала своего капитана. Подвела любимого человека, ставшего таким родным и желанным сердцу беспутной кокетки из Басры. Гудур без памяти полюбила Синдбада. Это чувство поразило ее почти с первого взгляда, когда она увидела его в Басре, на помосте перед общиной земледельцев-курдов, - стройного, загорелого, синеглазого, статного, - настоящего воина. Полюбила его облик, хрупкий и звонкий, словно фарфоровая статуэтка. И это было не просто влечение легкомысленной девушки к красивому мужчине. Такого чувства она не испытывала прежде никогда. Из-за него она изменила всю свою жизнь, бросила родной дом, отправилась на войну. И никто так не мучил ее доброжелательным, участливым равнодушием, вежливым, но твердым отказом. Невозможность добиться желаемого и ревность к Багдадской сопернице разжигали ее страсть еще сильнее.
А теперь Гудур хотелось лишь одного – смерти.
Она окинула помещение притупленным, невидящим взглядом. Это определенно была спальня женщины. По стенам были развешены ароматические свечи, распространявшие благовония; огромное круглое ложе, устланное шелковыми простынями, чувственно дремало под пурпурным балдахином. Комната тонула в бездумной роскоши бархата и золота.
-«Отчего здесь нет окон? Так темно… Эй! Здесь есть кто-нибудь? Отзовитесь!» - негромко позвала Гудур.
Никто не ответил ей; лишь полумрак в углах спальни шевельнулся украдкой от колебания пламени свечей. В этом замке живет одна лишь темнота, и она здесь – живое существо. От этой мысли молодой женщине вновь стало жутко.
Возле кровати она увидела ванну, наполненную водой и ароматическими маслами. Тонкий аромат ласкал обоняние; поверхность воды пенилась пузырями. Гудур погрузила в нее пальцы – вода была теплой, словно ее только что нагрели для хозяйки роскошной спальни. Но на молодую женщину, насмотревшуюся уже всякого в странном обсидиановом замке, это не произвело никакого подозрительного впечатления. Каким наслаждением было бы сейчас погрузиться в горячую, ароматную воду и забыть обо всем…
Обо всем…
Гудур закрыла глаза и потянулась пальцами к застежкам своей зеленой блузки.
* * *
Принц Арман неспешно шагал по коридорам и лестницам своего замка. Теперь все они были ярко освещены сиянием бесчисленных факелов, свечей и ламп; замок без окон тонул в искусственном свете. Мерный стук его уверенных, властных шагов гулко разносился под высокими сводами.
Множество людей сновали по переходам; прислуга, многочисленные лакеи; вдоль стены стояли стражники. Из небытия, из многослойной пустоты далекого прошлого возникли их голоса и смех, время своим волшебным дыханием вновь вдохнуло в них жизнь.
-«Давненько меня не было дома… Но где же я был?.. Впрочем, разве это важно? Ведь нет,» - Арман взялся за кружок обсидианового медальона на груди, любуясь призрачными гранями.
-«Нужно найти Фиону… Фиона! Она наверняка здесь! Она ведь приехала к нему только вчера, тайком, бросив своего толстого жениха Джулиуса…»
Перед глазами немедленно возникло изображение хорошенькой зеленоглазой женщины с красными волосами. Вот она идет к нему, слегка покачивая бедрами, окутанными облаком тюля или бархата, яркая, утонченная…
Светлые, слегка раскосые глаза Армана чувственно блеснули. А вот и отведенная ей спальня…
Молодой человек деликатно постучал и толкнул дверь.
* * *
Лежа в теплой ванне, Гудур в первые за последние минуты позволила себе расслабиться и разрыдаться. Она разрывалась между двумя желаниями – со всех ног бежать из проклятого замка или же погрузиться в унылое, тупое бездействие, пустить события на самотек. Слабая, безвольная и потерянная, она склонялась скорее ко второму. На туалетном столике возле кровати, ломившемся от флаконов с духами, баночками с помадами и пудрами, она заметила элегантные серьги-подвески из обсидиана. Гудур взяла их, бессмысленно вертя в пальцах, и поднесла к ушам. Почему бы ей не надеть их?
В то же мгновение раздался стук. Гудур подскочила на месте, обмерев от ужаса. В комнату вошел Синдбад.
-«Аллах, во что ты одет, Синдбад!» - это было первое, что сорвалось у нее с языка, когда она увидела роскошный лиловый камзол и шелковую рубашку капитана.
И в ту же секунду зажмурилась от острой боли в ушах.
Подвески!..
Виски сжало словно тисками…
Когда она открыла глаза, боль уже отпустила.
И ей стало необычайно хорошо.
-«Добрый вечер, Фиона, моя красавица… Похоже, я не вовремя?» - лукаво осведомился принц, расплываясь в нежной улыбке, - «Отчего ты назвала меня так странно… Син… Синдбад?»
-«Как-как?... Ты что-то путаешь, милый. Впрочем, ты действительно не вовремя. Выйди на минутку, пожалуйста,» - Фиона кокетливо повела голым плечом, лениво растягивая слова.
Арману пришлось ждать довольно долго. Но, наконец, она вышла к нему – в пурпурном, глубоко декольтированном платье с огромным кринолином, кружевными вставками и рукавами-буфами. Красные волосы собраны в высокую прическу, губы накрашены ярко-красным, в ушах – тяжелые подвески. Фиона игриво качнула головой, протянула Арману узкую маленькую кисть, затянутую в ярко-красную блестящую перчатку по локоть. Молодой человек приложился к ней поцелуем.
* * *
-«Господи, Фиона, ты приехала только вчера, и мы весь день провели вместе, а у меня такое впечатление, будто я не видел тебя целую вечность!» - оживленно говорил принц, когда они вместе с Фионой неспешно гуляли рука об руку по бесконечным амфиладам дворца.
-«Я и не ожидал от тебя такой решительности, дорогая… Наконец-то ты бросила своего толстяка Джулиуса и приехала ко мне. Впрочем, мне давно следовало поехать и отобрать тебя у него… Ты смелая девушка!»
Лицо Фионы омрачилось.
-«Не забывай, что Джулиус – знатный вельможа, граф, а я – всего лишь его содержанка, дочь безродной придворной фаворитки, дорогой Арман. Любовь Джулиуса была большой милостью и удачей для такой, как я.»
Принц Арман капризно изогнул брови.
-«Дорогая, я не понимаю причину твоей печали всякий раз, когда ты упоминаешь о своем женихе. Неужели тебе со мной хуже?.. Черт возьми, ведь он уже немолод, некрасив и такой толстяк! А я принц! К тому же, я молод, хорош собой и богат!»
-«Деньги ничего не значат для меня».
-«Да, конечно. Прости. Но в чем тогда дело? Неужели ты любишь его?» - принц сделал еще более трагичное лицо.
Фиона глубоко вздохнула и ласково прижалась к его плечу.
-«Я люблю тебя, Арман. Очень люблю. Разве обрученная девушка бросилась бы к нелюбимому человеку одна, рискуя запятнать свою честь?» - она погладила его пальцы, - «Но Джулиус… Джулиус любит меня. Он сделал бы все, чтобы я была счастлива. И мне дороги его чувство и забота. А ты… ты донжуан, мой дорогой принц. Не гневайся, но ты действительно меняешь женщин как перчатки. Поэтому я вправе усомниться, нужна ли я тебе по-настоящему, надолго ли твоя любовь?.. Я разрываюсь между вами двумя».
«Но ведь ты все же приехала ко мне», - хитро сощурился Арман, - «и теперь я хочу, чтобы ты забыла о Джулиусе. Просто не будем говорить о нем... Знаешь что, Фиона… давай устроим бал на двоих! Позовем музыкантов… Только ты и я!»
-«На троих», - раздался мрачный густой голос, и из-за угла вышел тучный немолодой мужчина в дорожном костюме и длинном плаще. На широком запястье сверкал обсидиановый браслет. Его золотисто-рыжие волосы, с проблесками седины волосы были убраны в косичку; плотно сжатые от гнева губы прятались в бороде. Маленькие, окруженные морщинками глаза метали громы и молнии.
Фиона ахнула и закрыла лицо руками.
Принц Арман отступил на шаг назад, откинув со лба светло-каштановую прядь.
-«Джулиус… Что ты здесь делаешь?! Да как ты посмел заявиться в мой замок без приглашения?»
-«У меня есть пропуск,» - Джулиус кивнул на Фиону, - «моя невеста. Она опорочила свою честь, бросив меня, своего жениха, и убежав к любовнику.»
-«Стража! Взять его!» - крикнул Арман.
Но Джулиус поднял руку.
-«Давай, Арман. Пусть меня казнят, и весь народ узнает о том, что дочь придворной дамы – распутная девка, а принц – ее любовник, потакающий своим порочным слабостям.»
Арман осекся. Тонкое, красивое лицо побледнело от злости.
-«Фиона… я не стану тащить тебя за руку домой. Сделай выбор сама, пока еще не поздно,» - Джулиус протянул к молодой женщине руку в толстой кожаной перчатке, - «кого из нас двоих ты любишь? С кем хочешь остаться?»
Но Фиона молчала, застыв подобно изваянию. На ее лице отражались все мучавшие ее противоречия. Она не знала, на ком остановить выбор, оба мужчины были по-своему дороги для нее.
Лицо Джулиуса устало осунулось.
-«Что ж… ты всегда была безвольной, Фиона. Я мог бы забрать тебя насильно. А мог бы бросить в этом замке. Но я слишком люблю тебя, моя девочка. И я останусь здесь. Ты ничего не сможешь сделать, Арман – если только не боишься навсегда запятнать себя и ее в глазах всех людей.»
-«Ах так,» - Арман вызывающе вздернул голову, блеснув васильковыми глазами, - «пожалуй ты прав, Джулиус. В таком случае, мы устроим бал на троих. И еще неизвестно, кому удастся завоевать предпочтение нашей дамы!» - язвительно закончил он.
Глаза противников встретились.
* * *
Огромный зал обсидианового замка утопал в свете множества факелов. Начищенный паркет прозрачно сиял, стены состояли из сплошных зеркал – со всех сторон гости могли рассмотреть свое отражение. Но гостей было лишь трое.
Фиона шла посередине. Ее руки скользили по подолу платья, а взгляд перетекал с предмета на предмет, не в силах сосредоточиться. Невеста графа чувствовала себя как на гвоздях.
По правую руку от нее мрачно шагал Джулиус, по левую – Арман, горделиво положив руку на эфес шпаги и бросая на Джулиуса высокомерные взгляды. Избранники окружили ее с двух сторон, готовые предупредить любой ее шаг и желание.
По залу были расставлены маленькие хрустальные столики с напитками и заморскими фруктами. В небольшой нише стояли трое приглашенных музыкантов – скрипка, флейта и свирель. Они играли лирическую, волнующе-нежную мелодию. Огромный зал был пуст, точно приглашая гостей понестись в сумасшедшем, головокружительном танце.
Арман подошел к одному из столиков и щелкнул пальцами. Тотчас подскочил слуга, наполнивший ядовито-красным вином три бокала. Принц с улыбкой протянул их Фионе и Джулиусу.
-«Знаешь, дорогой Джулиус, я мог бы подсыпать яду в твой напиток. Но я жалею нервы и нежную душу нашей прелестной дамы. Я мог бы сгноить тебя в тюрьме, и никто бы ничего не узнал. Но меня отчего-то увлекла эта игра в соперничество.»
-«В любовь ты тоже играешь, Арман,» - мрачно прервал его Джулиус, но молодой человек пропустил его замечание мимо ушей.
-«Я не против того, чтобы провести этот вечер втроем и выяснить, кто же из нас ближе сердцу Фионы. Нужно в конце концов разорвать этот треугольник. Но не будем пока торопить девушку,» - Арман пригубил вино.
Все трое пили вино, встречаясь взглядами.
-«Какая красивая музыка… Надо будет щедро наградить этих музыкантов. Фиона, моя красавица, ты потанцуешь со мной?» - Арман протянул девушке руку, украшенную золотыми перстнями.
Молодая женщина безвольно поникла головой. Спустя миг они уже кружили по залу. Это был нежный, стремительный танец, подобный быстрому вальсу. Арман торжествующе поглядывал на Джулиуса через плечо.
Граф неподвижным взглядом смотрел на танцующих и пил вино.
Фиона летела по гладкому полу легко, поддерживаемая умелыми и нежными руками принца. Ей казалось, что временами она и впрямь отрывается от пола и парит. Все вокруг безостановочно мелькало, зеркальные стены и пол сливались в одно, и везде, повсюду отражались они, красивая танцующая пара. Перед лицом невесты графа летели страстные, светлые глаза Армана, обрамленные черной бахромой ресниц, его тонкие прекрасные черты.
-«Брось его, Фиона. Скажи ему «нет». Я без ума от тебя, Фиона. Останься со мной.»
Вот танец кончился, и за ним последовал новый, более медленный и минорный. В мелодии засквозила печаль, страстно затосковала скрипка, выворачивая душу грустными, безысходными нотами.
-«Сдается мне, что этот танец предназначен нам,» - Джулиус сделал приглашающий жест, спокойно и грустно глядя на возлюбленную.
Настал черед этой пары; теперь в стороне остался принц.
Фиона была намного ниже графа; а сейчас она чувствовала себя особенно маленькой и беспомощной. Сердце замерло где-то в груди, и она старалась не смотреть на суровые, но любящие черты жениха, не ловить на себе его осуждающий взгляд.
-«Делай же свой выбор, Фиона. Время не ждет, и я не намерен ждать вечно».
Музыка стихла. К горлу подступило тягостное молчание.
-«Ну что же, Фиона,» - голос Армана звонко рассек тишину, - «наша игра что-то затянулась. Делай свой выбор. Или, может, тебе не нужен никто из нас?»
Фиона отвернулась, закрыв лицо руками. За весь вечер она не произнесла ни единого слова. Что же ей делать?
Арман желанен и любим ею, но ведь она для него – очередное увлечение. Он бросит ее очень скоро в поисках новых наслаждений.
Джулиус надежен и любит ее, за ним она будет как за каменной стеной. Но как ей смотреть ему в глаза после измены?
По щекам молодой женщины потекли слезы.
-«Итак, раз Фиона не в силах дать нам ответ, придется самим разрешить эту задачу. Даже если она останется одна, я хочу свести с тобой счеты, Арман. Ты нанес мне смертельное оскорбление, и я требую дуэли. Немедленно. Прямо здесь.»
-«Отлично! Не имею ничего против!» - вскричал принц, его глаза загорелись азартом, - «с огромным удовольствием проучу такого хама и невежу как ты. Деремся насмерть, полагаю?» - он обнажил шпагу.
-«До последнего издыхания,» - сквозь зубы процедил граф.
-«Теперь тебе не придется делать выбор, Фиона. Он произойдет сам собой.»
Джулиус с ревом набросился на принца, тот ловко парировал его удар. Звонко зазвенела сталь. Злоба и ревность двух мужчин схлестнулись в битве.
-«Нет! Не надо! Прекратите, умоляю!» - пронзительно закричала Фиона. Не решаясь броситься к дерущимся, она стояла на месте, ломая руки.
Принц Арман был быстр и ловок как кошка, он наносил точные, стремительные выпады и аккуратно уклонялся от ударов. Но Джулиус был на голову выше, намного мощнее и тяжелее его; к тому же Арманом владел всего лишь азарт, а Джулиусом – реальная злоба и ненависть. Тяжеловесные удары графа стали клонить принца к земле, он медленно терял силы.
Сквозь слезы Фиона обратила внимание на то, до чего битва похожа на предшествовавшие танцы – такая же легкая, изящная, стремительная.
Фехтуя, противники все больше приближались к лестнице и черному глазу пролета. В порыве ярости граф отбросил оружие и накинулся на Армана с голыми кулаками. Они уже подобрались к самой лестнице и теперь прыгали со ступеньки на ступеньку, пытаясь одолеть друг друга.
Внезапно Джулиус обхватил Армана за плечи, вышибил из его рук шпагу и опрокинул на перила, перегнув через них его тело. Снизу зияла головокружительная бесконечно-черная глубина пролетов.
Принц сопротивлялся изо всех сил. Рванувшись, он отбросил графа ногами, но вскоре был возвращен в прежнее положение. Фиона в ужасе закричала.
Вокруг начали гаснуть факелы и свечи. Они гасли один за другим, сами по себе, и Фионе вдруг показалось, что все они – персонажи какой-то страшной, чудовищной истории. Что все, что с ними произошло, так и было задумано, а теперь сказка походит к своему логическому завершению.
СКОРО ВСЕМУ ПРИДЕТ КОНЕЦ.
Она вновь ощутила немыслимую боль в ушах, от нее шла кругом вся голова.
Серьги!..
Молодая женщина с отвращением сорвала их с себя и бросила на пол. В этот миг у нее почернело перед глазами. Фиона начала падать в обморок. Падая, она ухватилась за скатерть на столе; скатерть сползла вниз, а вместе с ней – все содержимое стола. Фрукты раскатились по паркету, вино разлилось по ее платью.
Спустя минуту она открыла глаза. У нее страшно кружилась голова. Где она находится?.. Что с ней случилось?.. Девушка в недоумении оглядела полутемный пустой зал, свое роскошное платье. Наваждение спало, и Бесстыжая Гудур возвратилась в это тело. Подняв глаза, Гудур увидела на лестнице Дубара и Синдбада. Дубар в дикой ярости душил Синдбада, пытаясь сбросить его с лестницы.
* * *
Тем временем Джулиус все сильнее душил Армана, и тот чувствовал, что еще немного – и он сорвется и полетит вниз. От мертвой хватки противника на шее принца порвалась тонкая цепочка обсидианового медальона. Украшение упало на пол; дикая боль обожгла грудь. Арман уронил голову и полностью обмяк в руках графа.
-«Приди в себя, негодяй! Нечего закатывать глаза!» - Джулиус ударил его по щеке.
Молодой человек опомнился и открыл затуманенные болью глаза. Глаза капитана Синдбада.
-«Дубар… Дубар, брат, что ты делаешь?.. Отпусти меня!» - прошептал Синдбад, глядя в свирепое лицо старшего брата.
-«Ах ты подлец ! Какой я тебе брат!» - Дубар с ревом перекинул тело капитана через перила. Падая, Синдбад ухватился за решетку, к которой крепились перила, и повис в воздухе.
-«Все дело в этих чертовых украшениях из обсидиана,» -его взгляд упал на браслет на руке Дубара.
-«Браслет! Дубар, сними браслет!»
-«Прощайся с жизнью, подлец!» - Дубар схватился за его запястья, пытаясь отцепить их от решетки.
-«Синдбад! Нет! Дубар, прекрати!» - опомнившаяся Гудур кинулась на помощь, путаясь в платье.
Внезапно раздался страшный грохот. Огромная люстра упала на пол и разбилась вдребезги, а по потолку поползла огромная трещина. Стены загудели и заходили ходуном. На пол начали падать канделябры и зеркала, обваливались куски потолка. С верхних этажей посыпались балки, доски, камни; пол тоже угрожающе заскрипел и зашатался.
Неведомые силы рушили обсидиановый замок.
Но Дубар, казалось, ничего не замечал, пытаясь сбросить своего заклятого врага, принца Армана, вниз.
-«Дубар, отпусти его!» - Гудур схватилась за руку здоровяка, пытаясь оттащить его в сторону, но тот отбросил ее в сторону.
-«Послушай…Дубар,» - сдавленно проговорил Синдбад, цепляясь из последних сил, - «ты помнишь наш вчерашний разговор на Номаде?.. Ты говорил, что никогда не бросишь меня… Что мы всегда будем вместе…»
И в помраченном мозгу Дубара, из далеких глубин сознания, всплыли слова:
«Обещай, что мы всегда будем вместе, что бы не случилось, Дубар. И что мы никогда не из-за чего не повздорим».
«Обещай…»
…Огорошенный, потерянный Дубар заглянул в умоляющие глаза Синдбада.
-«Брат… ты мой брат…»
И он протянул ему дрожащую, неуверенную руку.
Едва оказавшись на ногах, капитан с силой сорвал браслет с его руки. Дубар покачнулся и тяжело оперся на перила.
Когда он пришел в себя, то увидел Гудур, лежащую на полу и придавленную огромной балкой. Балка упала поперек ее тела; молодая женщина была так оглушена, что даже не стонала, но она все еще была в сознании. Возле нее метался Синдбад, пытаясь оттащить балку.
-«Дубар, помоги! Скорее!»
Ничего не понимающий Дубар бросился на помощь. Но балка величиной в два человеческих роста была поистине неподъемна.
-«Оставьте… не надо… я уже не выживу,» - с трудом прошептала Гудур побелевшими губами.
-«Нет! Не говори так!» - прокричал Синдбад, в отчаянии дергая балку.
-«Не надо, капитан. Наклонись ко мне… Синдбад, я не знаю, что с нами произошло, и почему я должна умереть… но я прошу тебя простить меня. Прости меня, любимый, клянусь, я пыталась их спасти…»
-«Господи, Гудур, за что мне тебе прощать?.. Кого ты пыталась спасти?» - прошептал Синдбад, глядя в тускнеющие глаза молодой женщины. Их чистая, изумрудная зелень поблекла и приобрела мутно-болотный оттенок.
-«Ты скоро сам все поймешь. Просто прости. И исполни одну мою просьбу. Я целовала многих мужчин в своей жизни, и многие мужчины целовали меня. Я сейчас умру, Синдбад. И последнее, что я хочу ощутить перед смертью, это поцелуй. Поцелуй меня, любимый. Поцелуй…»
Застонав от усилия и боли, Гудур потянулась к Синдбаду всем своим израненным телом, всей угасающей душой.
Но в эту же секунду пол ушел у них из-под ног. Кусок паркета, на котором лежала девушка, провалился вниз. Гудур с отчаянным, истошным криком полетела в непроглядное жерло бесконечного пролета, в многоэтажную пустоту.
-«Гудур!!! Нет!» - Синдбад кинулся вниз по лестнице.
-«Нужно спасаться, брат! Нас сейчас расплющит!» - Дубар последовал за ним.
Однако спуск оказался не таким-то простым делом – все вокруг падало, летело, трещало, рушилось. В нескольких местах им пришлось двигаться, повиснув на перилах, потому что ступени с грохотом проваливались вниз. Они кричали, звали Фируза и Ронгара, но их нигде не было, да и вряд ли кто-то мог услышать их зов сквозь адский шум и грохот.
Наконец, оказавшись на нижнем этаже, Синдбад и Дубар в отчаянии оглянулись. Гудур лежала на полу в луже крови, а рядом с ней лежала задавившая ее балка. Она была мертва.
-«Гудур… Фируз… Ронгар… Господи, что же делать…» - прошептал Синдбад.
Они побежали по тому самому коридору, в котором друзья решили разделиться всего несколько часов назад, и уперлись в закрытые ворота – вход в замок. Схватив огромную доску и наподдав из всех оставшихся сил, они сорвали их с петель и вырвались наружу.
Поток голубого неба, яркого света и свежего воздуха хлынул в легкие, ослепляя. Они отбежали на некоторое расстояние и упали на траву, исцарапанные и пыльные.
Спустя несколько минут все было кончено. Вокруг были лишь черные, страшные руины. Великолепного, божественного творения чьих-то гениальных рук больше не было.
-«Дубар, скажи, что это был только сон. Страшный, чудовищный, но только сон… Скажи мне, что Фируз и Ронгар сейчас с нами… Что Гудур не лежит в крови под обломками…»
Но Дубар молчал, раскачиваясь из стороны в сторону. По его красному лицу текли слезы.
Синдбад растянулся на траве и обхватил голову руками. Его богатый камзол был весь изорван, брат имел не менее потрепанный вид.
-«Я устал терять любимых людей, Дубар. Мы должны были умереть вместе с ними.»
-«Не торопись умирать, капитан Синдбад, тебе еще предстоит совершить много славных дел!» - раздался до боли знакомый, бодрый стариковский голос.
-«Учитель Дим Дим!.. Учитель Дим Дим!..» - Синдбад вскочил с земли, не веря собственным ушам.
-«Не может быть!» - взревел Дубар.
День красных дюн, часть 2
© Copyright: Татьяна Наумова, 2007
Свидетельство о публикации №207031800145
Свидетельство о публикации №207031800145
Рецензии