Урок

"Школа жизни - школа капитанов" (из песни)

- Алёша, напиши, пожалуйста, список отсутствующих.
Алёша покорно кивнул, выдрал из тетрадки двойной листок, разделил его напополам и завертел головой в поисках пустых мест. Все пришли. Кроме Юры Семизвягина. Алёша написал его фамилию, поставил число и протянул листок Леониду Леонидовичу по прозвищу Лёлё.
Учитель, не глядя, положил листок с именем Семизвягина в журнал. Когда придет время, он поставит в нужном квадратике букву "н". Леонид Леонидович Петров не любил отвлекаться на организационные вопросы. Ведомости, журналы, дневники, а вместе с ними учительские собрания, конференции в РОНО – все это как будто связывало крылья за спиной, приземляло, остановив красивый полет. Ему ведь очень нравилось учить. Все остальное в школе часто очень сильно раздражало и расстраивало.
У Петрова была своя педагогическая философия. Ее суть в том, что детям нужно показывать не только набор текстов, фактов и формул - задача учителя сложнее и возвышеннее. Не скопировать информацию о жизни из своей головы в головы ребят - нет, это скучно и не приносит благого результата. В лучшем случае из них получатся безынициативные болваны с пятерками в аттестате. Учитель должен вдохновлять. Дети должны духовно развиваться.
Поэтому Леонид Леонидович готовился к каждому уроку как к битве добра со злом. Другие педагоги рассмеялись бы, услышав такое определение. Для многих уроки это масштабная нервотрепка, соревнование с молодыми и резвыми в упорстве и громкости голоса. Для Петрова добро и зло боролись на уроках в виде силы опыта, которым он обладал, и темноты невежества, которая сковывала юные души его учеников.
Он совершено искренне настраивался на урок как на некое подобие алхимической процедуры. Для Петрова в педагогике было больше мистики, чем в религиозном обряде. Иногда он мог физически, кончиками пальцев почувствовать, как от него, от его слов и действий распространяются лучи знания, как они проникают в сердца мальчиков и освещают их новым ярким светом.
Петров очень любил свою работу.
Чему бы ни был посвящен его урок, он старался построить его так, чтобы в изложении сухого материала (будь то квадратные уравнения или деепричастные обороты) нашлось пространство для того сокровенного, что он называл "эстафета разума".
Что такое "эстафета разума" Петров однажды попробовал объяснить тете Оле из школьной столовой. Она время от времени угощала его бесплатным супом и булочкой.
- Понимаете, Оля, я ведь уже не подросток. Я многое видел, многое успел понять и прочувствовать. У меня есть и опыт страдания. А это очень важный опыт. Я не хочу, чтобы это прозвучало так, будто бы я кокетничаю - нет, опыт страдания есть у каждого человека и каждому суждено в этой жизни страдать. В моем жизненном опыте нет ничего уникального, я вполне обычный человек. Но про прошествии лет, после всех тех событий, которые обогатили мою судьбу радостью и слезами, встречами и разлуками, победами и поражениями - после всего этого, уже на закате своего пути я вижу, как внутри меня формируется нечто, что можно без ложной скромности назвать жизненным опытом. Да, я опытный человек, Оля. И я хочу научить детей, объяснить им как жить, как встречать невзгоды, как переживать неудачи, как любить и как расставаться. Это моя эстафетная палочка, понимаете, Оля? Это эстафета разума!
Тетя Оля всегда внимательно слушала Петрова. Иногда в добавление к булочке она давала ему ватрушку.
Отсутствие Семизвягина Петров заметил сразу. Юра знал, чему будет посвящен сегодняшний урок и сознательно прогуливал. Скорее всего он просто сидел в парке и смотрел на разноцветные осенние деревья. Петрову нравился Юра. Некоторым учителям сложно найти контакт с такими ребятами. Юра был спокойным мальчиком с красиво вьющимися волосами и голубыми глазами. У него не было близких друзей, на переменах он всегда стоял один, у окна, и ждал звонка на следующий урок. Голос у него был тихий, но ровный, не по-мальчишески крепкий. Петров сразу почувствовал в нем особенную силу духа и волю. Какое-то время он пробовал расшевелить мальчика, он думал, что Юра так замкнут от страха перед обществом - так часто бывает в его возрасте. Но Юра не шел на контакт. Казалось, что он был равнодушен к людям, к общению, к играм, ко всему, что занимало его сверстников. О Семизвягине пару раз говорили в учительской комнате. Его назвали ненормальным, аутичным подростком с неопределенным будущим. Петров молча покачал головой, когда услышал этот жестокий вердикт. Он верил в Юру. Он видел в нем самого себя в молодости.
- Итак, к сегодняшнему уроку я просил вас разобрать следующие строчки:

Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: "Нет!"
Далекие, милые были.
Тот образ во мне не угас...
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас.

Петров посмотрел на сидевшего прямо перед ним Алешу. Тот грыз ноготь и испуганно прятал глаза. Он явно не готовился к уроку - наверное, весь вечер сидел перед телевизором или играл в компьютерные игры. Петров отвернулся. Он никогда не был сторонником репрессивных методов. Для него идеальный педагогический процесс это честное, дружественное сотрудничество учителя с учеником. И никакой муштры. Никакой обязаловки.
- Максим Желтков, - Леонид Леонидович позвал мальчика с задней парты, - ты готов?
- Да, - с ленивым вздохом ответил Желтков, поднялся с места и подошел к учителю.
- Итак, я прошу тебя, Максим, рассказать, что ты думаешь об этих строчках, а также ответить на контрольные вопросы.
- Какие контрольные вопросы? - удивился Желтков.
- После параграфа. Я же предупреждал.
Желтков еще раз вздохнул и встал в Киба-Дачи. Ступни ног поставил параллельно, колени согнул и равномерно распределил вес тела.
- Он был влюблен. Это сильнейшее чувство, которое пленило его. И даже после того, как он уехал оттуда, след от любви остался на сердце. Теперь всю жизнь он будет вспоминать эту калитку.
При слове "калитку" кулак Желткова отделился от области нижних ребер и пошел ладонью вверх, попутно осуществляя вращательное движение. Выйдя с положением ладони вверх, он должен был закончить движение ладонью вниз. Желтков целился в солнечное сплетение учителя. Это прямой удар Цуи.
Леонид Леонидович резко парировал удар раскрытой кистью пальцами вверх, сделав толчок снаружи внутрь от вертикали другого плеча. Это боковое блокирование кистью Пак Сад. Затем, удерживая руку Желткова, он нанес ответный удар кистью, приняв переднюю стойку. Желтков упал.
- Это всего лишь юношеское воспоминание, Желтков! Детская память, как известно, очень сильна. В памяти могут оставаться самые разнообразные пустяки. С таким же успехом он мог всю жизнь держать в памяти момент, когда ему на голову покакала синичка. Память, Желтков, это причудливый механизм.
Желтков встал, поклонился Леониду Леонидовичу и вернулся на место.
- Теперь я хочу услышать ответ Олега Иванцова.
Медленно передвигая ноги, к учителю подошел высокий, широкоплечий акселерат. На щеках Иванцова мелкими кустиками чернела щетина. От длинных сальных волос несло табаком. Иванцов встал в стойку Дзен-куцу.
- Девушки в шестнадцать лет очень привлекательны. Когда им тринадцать или четырнадцать, они всего лишь непуганые лолитки, их красоту в полной мере могут оценить только пресыщенные развратники и эстеты. В двадцать женщина слишком занята своей половой реализацией, ее молодость уже попробовала первые капли яда времени. Это сложно не заметить. А вот шестнадцать это возраст спелой ягоды.
Иванцов перенес центр тяжести вперед. Сильно согнул левую ногу, колено расположил на линии большого пальца ноги. Правую ногу чуть отставил назад, направив ступню вперед под углом сорок пять градусов. Пятки Иванцова были раздвинуты на ширину бедра - эта позиция очень удобна для фронтальных атак.
- Пройдет несколько лет и девушка в белой накидке потеряет легкость, гибкость и красоту. Но мужчина всю жизнь будет вспоминать опыт близости с девочкой, сравнивая ее с женщинами зрелого возраста. И никакая женщина не сравнится с той девочкой. У всех будут морщины или следы войн с морщинами. У всех сердце будет сжиматься от страха перед смертью и одиночеством. И у всех в глазах он прочтет зависть к молодости. Молодость же, известно всем, не видит смерти.
Иванцов нанес вертикальный удар Джик Чунг. Кулак резко отделился от корпуса и без вращения рванул вперед по кратчайшей траектории.
- Всю жизнь он будет помнить только это юное тело! - выкрикнул Иванцов.
Петров применил низкое блокирование Гедан-Барай. Предплечья совершили круговое движение изнутри наружу, раскрытая кисть правой руки отвела удар.
- Человек, оценивающий свой жизненный опыт количеством и качеством сексуальных связей, это раб инстинкта! – прокричал в ответ учитель.
Петрову удалось уклониться от удара, но тактика была выбрана не лучшим образом. Низкое сметающее блокирование он успешно применял против низкорослых учеников. Иванцов был выше всех в классе.
- Человек не может игнорировать тело, - ответил ученик, - человек не может любить жизнь, если он не любит тело. Тело свято. Юное тело божественно!
Иванцов воспользовался секундным замешательством Леонида Леонидовича. Учитель сделал неуверенное движение назад. Его лицо на мгновение исказилось мрачной тенью, проплывшей сверху вниз, от постаревших глаз к сжатым узким губам. Еще одна микросекунда и учитель пропустил бы мощный прямой удар в лицо Джик Тэк, соответствующий удару Маегири в каратэ. Ударной плоскостью в Джик Тэк является мякоть ступни прямо под пальцами или пятка.
- Секс это всего лишь часть жизни. Часть не может быть больше целого, - Петров блокировал удар ногой коленом снизу вверх. Затем ответил ударом Йокогери по опорной ноге Иванцова.
Иванцов шумно дышал. Боль от ушибов снижала подвижность, мешала быстро менять стойки и отскакивать от ударов.
- Отношения между мужчиной и женщиной, Иванцов, - скажу тебе, чтобы ты запомнил на всю жизнь – эти отношения могут быть гармоничными, полноценными и обогащающими только в том случае, когда они затрагивают все аспекты человеческого существования.
Как при фронтальном ударе, нога Леонида Леонидовича поднялась и мгновенно разогнулась. Отведя туловище назад, он нанес удар пяткой. Атака была нацелена на колено Иванцова. Но Иванцов зачем-то резко присел и учитель, сам того не желая, попал ученику в лицо.
- Истинное счастье, к которому стремится каждый человек, не принесут ни секс, ни алкоголь. Запомни это, Иванцов! И курение тоже не приносит счастья.
Последовал круговой удар пяткой Ура-маваси-гери. Иванцов пошатнулся, но удержался на ногах. “Держишь удар, парень. Это хорошо. В жизни пригодится”, - подумал Леонид Леонидович.
Но следующий удар Иванцов не выдержал.
- Знаешь ли ты, Иванцов, какое необозримое количество инфекций передается половым путем? Знаешь ли ты, как опасен с санитарно-гигиенической точки зрения обычный поцелуй?
Петров всегда с большим уважением относился к стилю Лау Хон Куэн Бай. В нем много эффективных приемов, при исполнении которых нужно совершить прыжок. Удар в прыжке, если он правильно исполнен, страшнее для соперника, чем обычный удар ногой. Проблема в том, что для хорошего прыжка нужна особенная сила и ловкость, Мало кто из учеников Леонида Леонидовича мог ими похвастаться. Другой слабый момент в таких приемах – уязвимость при приземлении. Петров часто демонстрировал удары в прыжке на своих уроках. Мальчики восторженно наблюдали за его полетами, аплодировали и просили повторить.
На этот раз он выбрал двойной удар в прыжке. Первым ударом была разрушена защита Иванцова, и так довольно хлипкая, вторым ударом Петров атаковал ученика в голову. Иванцов упал.
- Быть выше похоти. Быть сильнее сиюминутных желаний. Иметь цель в своей жизни и идти к ней, не отвлекаясь на иллюзорные удовольствия. Вот, какие принципы должны закрепиться в сознании настоящего мужчины. Садись Олег. Двойка.
Иванцов встал, поклонился учителю и спотыкаясь вернулся на место. Сосед по парте протянул ему кусок льда завернутый в полотенце.
- Продолжим опрос. Может быть, есть желающие ответить сегодняшний урок? – Леонид Леонидович прошелся между партами.
Проходя мимо стонущего от боли Иванцова, учитель замедлил шаг.
- Неужели нет ни одного человека, который готовился лучше, чем Олег? С каких пор Олег Иванцов стал самым прилежным учеником класса?
Это запланированная провокация. В классе было как минимум несколько отличников, чье самолюбие могло задеть это сравнение с троечником Иванцовым. В их возрасте радикализм проявляется во всем, в том числе и в слепой гордости, смешанной с завистью и ревностью. Петров хорошо знал психологию молодежи. Он осмотрел класс. Не прошло пяти секунд как над головами притихших школьников поднялась рука Володи Фридмана.
- Володя, ты хочешь ответить?
- Да.
Фридман торопливо перелистал тетрадь, громко захлопнул учебник и выбежал к доске. На задних партах прошелестело недоброе хихиканье.
- Слушаю тебя, Володя, - спокойно произнес Леонид Леонидович, - и все слушают Володю!
Петров грозно посмотрел на мальчиков, спрятавшихся за широкой спиной побитого Иванцова.
- Вы знаете, мне пришла в голову такая мысль, - затараторил Фридман. Он встал в стойку Цураси-Дачи. Вес корпуса в Цураси-Дачи переносится на одну ногу, другая, согнутая в колене, поднимается на высоту живота для защиты паха. Стойка хороша для защиты от удара ногой. Но вместе с этим из Цураси-Дачи можно нанести прямой атакующий удар.
То, что Фридман встал в стойку на одной ноге, немного расстроило Петрова. Володя, несмотря на уговоры учителя, упрямо следовал стилю цапли. Для ударов ногой у Фридмана была слишком плохая растяжка и координация. Петрову даже не нужно было уклоняться и ставить блоки. Со стороны движения Фридмана выглядели как судороги - ни один удар не доходил до цели.
- Так вот, Леонид Леонидович, у меня такая мысль. А, может, это дружба? Это дружба мальчика и девочки, обычная дружба мальчика и девочки. Не так важны чувства. Просто дружба, понимаете? Чувства обманут, а вот дружба это надежная основа. Не так ли? И поэтому я думаю так – какая разница, любовь это или не любовь, главное, что они хорошо друг к другу относились. Так, Леонид Леонидович? Разве я не прав?
Фридман прыгал перед учителем, тщетно стараясь достать его ногами и руками.
- Они дружили, гуляли, конфеты кушали. Что в этом плохого? Он ей помогал, она ему. Есть что вспомнить. Не имей сто рублей, а имей сто друзей! – завизжал Фридман и принялся крутиться на месте. Он хотел произвести круговой удар ногой Маваси-гери. Для этого ему нужно было развернуться на опорной ноге и ударить ступней в бок Леониду Леонидовичу. Но пока Фридман вытягивал одну ногу, вторая согнулась больше, чем требует техника приема – мгновение и он потерял равновесие. Вытянув вверх руки и ноги, Фридман упал на пол, как перевернувшийся майский жук. Под громкий смех одноклассников он подрыгал конечностями как лапками, покряхтел, посопел и, наконец, встал на ноги.
- Ты сам не веришь собственным словам, - дождавшись тишины, Леонид Леонидович подошел к грустному Фридману и положил руку ему на плечо. Фридман шмыгнул носом.
- Давайте, я попробую еще раз.
- Не надо, Володя. Твоя ошибка в том, что ты неправильно оцениваешь вес жизненного опыта. Только зрелость придает отношениям между людьми истинное значение. Только взрослые, самостоятельные и социально адаптированные люди знают, что такое настоящая дружба и настоящая любовь. К этому надо стремиться. Нужно заниматься самовоспитанием, нужно каждый день подниматься на ступеньку вверх. И тогда, когда придет время, когда ты дорастешь до этого, к тебе придет и дружба и любовь. Но не раньше.
Петров краем глаза заметил, как Алеша Барсуков тянет руку вверх.
- Леонид Леонидович, как вы сказали? Социально ангажированный?
- Социально адаптированный, Алеша. Социально адаптированный. В слове адаптированный две буквы “н”.
В классе стало совсем тихо. Только временами постанывал Иванцов. Под глазом на месте удара краснела круглая гематома. Из носа высовывалась засохшая струйка крови. Иванцов понуро смотрел в тетрадь, одной рукой прикладывая лед ко лбу, другой, записывая слова Леонида Леонидовича.
Урок приближался к концу. По плану Петров предполагал целиком посвятить его опросу и проверке домашнего задания. На объяснение нового материала у него оставалось слишком мало времени. Можно было спросить еще кого-нибудь.
- Петров! – Леонид Леонидович позвал своего однофамильца, Игоря Петрова, ученика всегда прилежно готовившегося к урокам, но никогда не отвечавшего на вопросы учителя по собственной инициативе. Его нужно было подтолкнуть, заставить участвовать в обсуждении. Чаще всего Игорь делал домашнее задание лучше всех в классе, но убедиться в этом можно было, лишь принудив его к ответу. Он мог промолчать весь урок, ни разу не подняв руку – так, как будто его совсем не привлекали хорошие оценки и похвала учителя. Что было причиной такого поведения, Леонид Леонидович не понимал. То ли высокомерное отношение к сверстникам и школе, то ли неуверенность в себе, мешающая раскрыться уму и таланту – Игоря Петрова сложно разгадать. Одно ясно – он не позволит себя опозорить и сам никогда не опозорится.
Выйдя к доске, он сразу принял боевую стойку. Игорь свободно владел различными стилями и техниками. На уроках литературы он предпочитал бокс богомола, смешанный с элементами Цуй Ба Хсень, так называемого стиля пьяного человека. Учитель Петров встал в защитную позицию.
- Ничего сложного, - начал Петров-ученик, - все очень просто: любовь в таком возрасте это ценнейший опыт, это урок, который дает жизнь, пусть даже это и не серьезные отношения незрелых людей. Главное это то, что остается в душе.
Последовал круговой удар в корпус. Петров-учитель уклонился и отвел ногу Петрова-ученика правой рукой. Левой ладонью он толкнул школьника в лодыжку.
- А что остается в душе? Душа как чайник, она бурлит, кипит, шумит, а потом приходит момент и вода испаряется.
В ответ на эту реплику Петров-ученик выставил ногу вперед и атаковал учителя правым кулаком.
- Любовь не вода, а душа не чайник. Душа это лист, на котором судьба пишет роман под названием жизнь. Все главы в этом романе одинаково важны и интересны.
Петров-учитель парировал удар левой кистью и нанес ответный удар тыльной стороной правого кулака. Защита не сработала, Игорь отскочил, но сразу же принял стойку и стал готовиться к новой атаке. Из класса кто-то – Петров не мог видеть кто – подсказывал: “Первая любовь! Скажи про первую любовь!” Другой голос похожий на голос Иванцова повторял: “Ногой в челюсть! Ногой в челюсть, Игорёк!”
Широко размахнувшись, Петров-ученик атаковал круговым ударом правого кулака. Петров-учитель легко парировал удар.
- Все главы? Отнюдь. Жизнь это цепь, составленная из разных звеньев и не все из них одинаково сильны. Человек страдает от ошибок. За многие поступки, даже за целые периоды в жизни, человеку может быть стыдно. Есть то, что полезно забыть, навсегда вычеркнуть из памяти. Но если это невозможно сделать, важно уметь вырабатывать правильное отношение к собственному прошлому.
- Правильное отношение? – Петров-ученик ударил левым кулаком.
Петров-учитель парировал влево, отставив назад правую ногу. Когда Игорь попробовал провести удар левой ногой, удар был заблокирован левой кистью. Теперь Петров-учитель мог легко нанести контрудар правой пяткой в колено опорной ноги ученика. Не сомневаясь в успехе своей контратаки, он не заметил, как Игорь перенес центр тяжести на правую ногу и за полсекунды до удара подскочил на месте, перепрыгнул ногу Леонида Леонидовича, прыгнул еще раз и, прокрутившись в сальто над головой учителя, приземлился за его спиной.
Пока Леонид Леонидович поворачивался, Петров-ученик успел встать в стойку кошки. Эта позиция удобна для защиты с отведением корпуса – передняя нога с сильно согнутым коленом держится только на носке, задняя с максимально согнутым коленом несет на себе всю тяжесть корпуса. Петров хотел нанести из этой позиции короткий удар кулаком вверх Ура-цуки, но передумал. Позиция была слишком неустойчивая для мощной атаки.
- Какое правильное отношение? Что такое правильное отношение и что такое неправильное отношение?
- Я ведь объяснял, Игорь, - Петров-учитель провел короткий боковой удар Маваси-учи. Петров-ученик блокировал и ответил серией фланговых ударов Сейкен-цуки.
Стало ясно, что в ближнем бою Петрову старшему справиться с Петровым младшим не удастся. Нужно было изменить тактику. Напоследок, прежде чем отскочить и подготовиться к атаке в прыжке, Петров-учитель продемонстрировал Удар Железного Молота Сот Киль. Удар наносится выпуклостью на ладони, образованной мышцами у мизинца сжатого кулака. Размашистое круговое движение сверху вниз было нацелено на голову Петрова-ученика. Один такой удар мог закончить поединок.
- Правильное отношение, Игорь, это видение главного и умение отделять главное от второстепенного. В жизни иногда накапливается слишком много мелочных, суетных связей с духовно неблизкими людьми.
Петров-учитель подготовился и атаковал большим круговым движением ноги слева направо. Удар Полумесяца. В каратэ такой удар называют Гяку-микацуки-гери.
- Такие связи надо обрубать.
От первого удара ученик уклонился.
- И забывать.
От второго уклониться не удалось. Из разбитой губы полилась кровь.
Игорь стал перемещаться, удерживая дистанцию. Он хотел выиграть время, подгадать нужный момент и воспользоваться прорехами в защите Леонида Леонидовича.
- Это же первая любовь! Это не мелочь! – Игорь заметил, что учитель опустил руки, ослабил защиту лица и корпуса, - Грешно забывать первую любовь.
Не придумав ничего лучше, Петров-ученик вложил всю свою силу в прямой удар ладонью. Только старые, мудрые мастера предпочитают такие удары ударам кулака. Леонид Леонидович редко прибегал к ударам раскрытой кистью. Научиться этому Игорь Петров мог только у своего репетитора, объяснившего, что именно владение приемами кисти в древности означало владение Кунг-Фу. Раскрытая кисть позволяет использовать большую гибкость в движениях. Ладонь, конечно, не так тверда, как кулак, но опытный мастер способен создать ладонью такую ударную волну, с которой не сравнится любой удар кулаком.
- Первая любовь! И-я-я! – раздался пронзительный визг. Сверкнула ладонь, Петров-учитель ловко уклонился и легко парировал удар. Игорь целился прямо в нос учителю, и если бы удар достиг цели, травма была бы довольно серьезной.
- Ты ничего не понимаешь, Игорь.
Сначала эффектный удар пяткой назад Усиро-гери. Стопа Леонида Леонидовича впечаталась в лицо Игоря, затем учитель оттянул ударную ногу и повторил удар еще раз.
- Ты ничего не понимаешь.
Затем удар коленом. Петров приблизился к ученику и нанес концентрированный удар фронтальным движением в солнечное сплетение. Без паузы он перешел к прямым ударам ногой в лицо.
- Ты ничего не понимаешь. Ничего. Ничего. Ничего.
Потом удар лапой леопарда – первые фаланги пальцев согнуты, удар наносится со стороны. Серия ударов двумя ладонями и короткий удар вверх Ура-цуки – фалангами пальцев и всей верхней частью корпуса. После удара Петров сделал глубокий вздох и сосредоточился перед прыжком. Алеша Барсуков закрыл глаза. Он предчувствовал ужасное.
- Ты ничего не понимаешь.
Прыжок.
- Ты не знаешь жизни. Ты не умеешь любить.
Удар.
Игорь опустил руки и даже не пробовал защищаться. Последний удар выбил ему челюсть, правая бровь распухла, страшно болело сломанное ребро, от удара в солнечное сплетение остановилось дыхание.
- К сожалению, - Леонид Леонидович потер костяшки пальцев, - я вынужден поставить тебе двойку. Если хочешь исправить оценку, тебе придется ответить на контрольные вопросы.
В ожидании ответа ученика Петров встал в Киба-Дачи. “Ой, я не могу!” - пропищал Алеша Барсуков и выбежал из класса. Игорь, пошатываясь, поклонился Леониду Леонидовичу.
- Да, Лёлё. Я готов отвечать.
- Как ты меня назвал?!! – Леонид Леонидович покраснел. Вот оно в чем дело – молчун, оказывается, все это время скрывал повадки наглеца! В тихом омуте известно кто водится. А он-то думал, что прилежный ученик просто страдает от неуверенности и ему нужно помочь, дать импульс, стимулировать и обнадежить. А он, как выясняется, наглец и хам. Петров приготовился к серии ударов, которые должны были стать лучшим завершением урока. Все должны знать, что хамить старшим нельзя никогда и ни при каких условиях. Особенно если это учитель, который передает своим ученикам эстафету разума.
Для финального аккорда Петров-учитель выбрал удар тыльной стороной кулака Куа Чой. “Хороший урок для наглеца!” – Петров приготовился, сосредоточил внутреннюю энергию Ци, подождал, пока вяло передвигающийся Игорь Петров приблизится, подставит свою незащищенную голову и…

Вы живы?.. Я очень рада…
Я тоже, как вы жива.
Так часто мне снится ограда,
Калитка и ваши слова.

Ворвавшийся в класс Юра Семизвягин размахивал шаолиньской саблей Ти Джинг Джи. Прикрученным к сабле крюком он подцепил Петрова-учителя за воротник и отбросил от Игоря.
Волосы на голове Семизвягина торчали в разные стороны. Он воинственно вращал глазами, рычал, раздувая ноздри, и бегал перед лицом ошарашенного Петрова. Иванцов выронил из рук ледяной компресс и с открытым ртом уставился на увешанного оружием Семизвягина.
Опустив саблю Ти Джинг Джи на пол, Семизвягин выхватил из-за пояса остро наточенный топор Да Фу. Для боя на лошади используют топор на длинной рукояти. В данном случае топор Да Фу был удлинен железным наконечником для нанесения колющих ударов. Один такой удар был молниеносно нанесен в предплечье Леониду Леонидовичу. Юра отпрыгнул в сторону и, размахивая топором Да Фу, продолжил выкрикивать, отчетливо артикулируя и громко подчеркивая сильные слоги:

Я часто хожу на пристань
И, то ли на радость, то ль в страх,
Гляжу средь судов все пристальней
На красный советский флаг.
Теперь там достигли силы.
Дорога моя ясна…
Но вы мне по-прежнему милы,
Как родина и как весна.

Топор Да Фу упал в проходе между партами. Семизвягин поднял руку с саблей Дао.
- Вы, Леонид Леонидович, сами ничего не понимаете.
- Почему ты вошел без спроса? - прохрипел Петров, схватившись за кровавую рану на руке, - Где ты шлялся? Урок давно начался.
- Я пришел вовремя, Леонид Леонидович. Я пришел, чтобы дочитать стихотворение до конца, - Семизвягин быстрым движением опустил саблю на шею Петрова и перерубил артерию. Брызнула кровь.
Зажимая пульсирующий ручеек на шее, Петров отполз в угол.
- Вы, Леонид Леонидович, думаете, что чувства это иллюзия, а особенно если это чувства подростков. Вы учите нас, что надо к чему-то стремиться, и только на определенной ступени личностного роста, мы сможем понять, что такое любовь. А все остальное это пустяки. Детские игры.
- Главное в вашем возрасте это учеба! – закричал Петров.
Теперь вместо сабли Дао в руке Семизвягина оказался стальной хлыст. Полоснув по телу Петрова хлыстом, Семизвягин продолжил:
- Главное в нашем возрасте – дочитывать книги до конца. Послушайте:

Далекие милые были!..
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили.
Но значит,
Любили и нас.

- Любили и нас! Вы слышали?
- Д-да… - прошептал Петров.
- Все было не напрасно! Вы понимаете это? – Семизвягин покрутил над головой хлыстом.
- Да…понимаю.
- Через много лет придет понимание, что все было не напрасно! Любили и нас! Была взаимность! Образ не угасает!
- Да, Юра. Хватит. Оч-чень хорошо… Кха… - Петров захлебнулся кровью и выплюнул выбитый зуб.
- Это главное! Это важно!
- Юрочка, я не спорю. Не волнуйся так.
Семизвягин вытер слезы рукавом. Ему было сложно говорить. Получался крик, перемешанный с всхлипами.
- Любили и нас! И нас любили! Лю-би-ли! Девушки в белых накидках!
- Юра, успокойся, пожалуйста, - Петров встал на колени, вокруг него на полу образовалась круглая алая лужа, - я прошу тебя, Юрочка. Ты ведь мой лучший ученик. Не волнуйся так!
- Вы любили в эти годы?
- Мы все в эти годы любили! – Петров молитвенно сложил руки.
- И я! И я тоже!
- Конечно, Юрочка! И это очень хорошо! Я рад за тебя!
Лицо Петрова бледнело с каждой секундой. Кровь быстро вытекала из его израненного тела. Петров задыхался. Он подполз к Семизвягину и обхватил его ноги. Семизвягин откинул в сторону стальной хлыст и встал на колени. Они обнялись.
- Вы не обижаетесь на меня, Леонид Леонидович?
- Нет! Что ты! Мне нравится, когда в классе разгорается дискуссия, когда ученики вовлечены в процесс. Я ценю активных ребят.
- Извините меня. Мне просто очень хотелось высказаться.
- Я понимаю, Юра, я понимаю.
- Это такое чувство… Оно у меня в сердце. Мне сложно выразить словами. Девушка в белой накидке…
- Я понимаю, Юра, понимаю…
- Извините, Леонид Леонидович.
- Не надо извиняться, Юра. Ты заслуживаешь пятерки. Сейчас я поставлю тебе пятерку.
Петров обернулся и попробовал встать. Ноги подкосились, он упал, ударившись затылком. Кровь потекла изо рта и из раны на шее. Петров поднял руку вверх. Все лицо было красно-черным, из-за крови не было видно глаз.
- Юра! – прохрипел учитель, - Юра! Я…я…я хочу поблагодарить тебя.
- За что? Леонид Леонидович! За что?
Дышать становилось все труднее и труднее. Петров сделал усилие, но легкие вместо воздуха наполнялись кровью.
- Хочу поблагодарить…
- За что? За что? – беспокойно переспрашивал Семизвягин.
- Ты молодец. Я хочу поблагодарить…
- По…бла…
- Что?
- Благо…дарить…
- За что?
- Поблаго…дарить…
- За что?
- За урок…