Косуля на тропинке

Сашенька росла обычным ребенком. Говорить начала рано и болтала без остановки. В маленьком городке два детских сада были переполнены, поэтому девочка сидела дома с мамой и очень тосковала без детского общества. В распоряжении Саши оказывались лишь вечера, когда гулять во двор выходили и домоседы и счастливцы из садика.
Ближе к пяти годам девочку с великим трудом оформили в детский сад, да и то потому, что её мать устроилась туда работать воспитателем и музыкальным руководителем. Вот там, на благодатной почве, среди сверстников (дома добрая мама периодически затыкала болтливый фонтан) и выяснилось, что Саша умеет рассказывать жуткие небылицы, доводя слушателей до истерического хохота. Саша говорила всегда, везде, о чём угодно, кому угодно, лишь бы не закрывался рот.
О голубях за окном, как они ходят по железному подоконнику и скребут по нему своими «ногтями», и это очень противно.
О червяках, которым она сделала в песочке домик, устлала в нём пол цветочками, уложила на них бедных бездомных дождевых червей и прикрыла всё это безобразие цветным стёклышком. А наутро в «домике» никого не обнаружила. Кто-то червяков украл! Рёв.
О папе, КАКОЙ он пришел в субботу из гаража, и с каким трудом долго и задумчиво снимал ботинок в прихожей, а мама смотрела на него из кухни и беззвучно загибалась от смеха. Но помочь не подошла.
О маме и тёте Свете, как они красили друг другу волосы, а потом, с полотенцами на головах, пили чай и беззлобно поругивали своих мужичков.
Однажды, выстояв в магазине регулярную очередь, мама вернулась с полными сумками домой. Навстречу тихо вышла задумчивая Саша. Помогая разбирать пакеты, дочь вдруг серьёзно спросила:
– Мама! А ты знаешь, как стать настоящим человеком?
– ?…(Мама сразу вспомнила, что телевизор, уходя, опять оставила включённым, и чего–то дочь там опять высмотрела).
– А я знаю!
– Ну и как? Научи-ка маму, а мама потом научит папу.
– Да всё просто. Нужно просто РОДИТЬСЯ человеком!!! А не змеёй, например.
В другой раз, посреди обеда, дочь задала вопрос:
– Мама, а у тебя есть точка зрения?
Папа закашлялся. Мама ненадолго выпала из реальности, но среагировала:
– Да ты хоть знаешь, что это такое?
– Знаю, конечно, – важно, раздувая щёки, произнесла дочь, – Это когда сидишь и СМОТРИШЬ В ОДНУ ТОЧКУ. Это и есть точка зрения. И у меня она есть!
– На стене, что ли, нарисовала? На обоях? И снова какую-нибудь дрянь? А теперь готовишь меня к этому? – пробубнила мать, сдерживая смех, – Умница какая.
– Надо антенну из телевизора выдергивать к едрене фене! – рявкнул папа, – А то помрёшь так ни за что, подавившись.
 Словом, унять трещотку не было никакой возможности.
Папа обожал свою девочку и, кружа её на руках, всегда повторял: «Доченька! Какая же ты у меня умница! Всё знаешь, всё умеешь! Чудо - не ребёнок!».
… А «чудо-ребёнок» ждал своего звёздного часа.
И вот что однажды Сашин язык натворил.
К детсадовской группе неумолимо приблизилось открытое занятие на тему: «Животные. Как мы к ним относимся?». Все воспитанники были подготовлены. На занятие, как на праздник, собрались прийти и многие родители.
Накануне события, в домашней обстановке, с Сашей была проведена серьёзная беседа «О вреде лишних слов». А также выбрано животное, о котором она расскажет в саду детям и гостям – кот Макар. Пряным солнечным утром, шагая по шпалам старой железной дороги на работу, мама с дочкой несколько раз громко, пугая птиц в кустах, прокричали фразу: «Только про котика, и больше ни о чём!»
…Занятие подходило к концу. Дети вели себя прекрасно, рассказывая про ёжиков, черепах, собак, птичек и рыбок. О том, как они их любят, берегут, кормят… Лица родителей цвели. Ксения Михайловна расслабилась: дочь, одной из первых поведав про своего кота, не крутилась юлой, а сидела на стульчике и смотрела в раздумьях в окно. Неясные тени пробегали по её лицу…
 И тут, подобно грому небесному в ясный полдень, раздался звонкий голосок:
– А ещё я вот какой случай про животного хочу рассказать!
И, торопясь и захлёбываясь от желания поделиться тайной, яростно закручивая в жгут подол нарядного платья, Саша застрекотала:
– Мы с папой заехали на речку помыть мотоцикл. Пока папа его мыл, я зашла в лес и села на траву послушать тишину. (Было в семье такое специальное для Саши выражение – «Будем слушать тишину»). Папа потом тоже пришел. И так мы сидели на траве, как вдруг вдалеке на тропинку выбежал какой-то зверь, похожий на оленя. Папа прошептал: «Тихо! Замри! Это косуля!». Она была та-а-кая красивая, с острой мордочкой и большими глазами! Кругом стало тихо-тихо. Даже в животе защекотало! Тут папа вдруг как свистнет в два пальца и крикнет: «И-э-эх, ё-моё! И ружья с собой нет!!!». А потом сказал три плохих слова, их нельзя повторять. Я чуть не оглохла, а косуля подпрыгнула и ускакала в лес, – сказала Саша и, облегчённо вздохнув, села на своё место.
...Хохочущие, всхлипывающие, раскачивающиеся на стульях родители, прекрасно гармонировали с каменным лицом Ксении Михайловны. На этом лице было написано ВСЁ ТО, ЧТО ИМЕННО она сделает вечером с папой своей дочери.
Дома, когда Саша уже уснула в комнате, её отец был с пристрастием допрошен в маленькой уютной кухне. Поначалу он отпирался, но, загнанный в угол доказательствами, признался во всём – о тайной вылазке с дочерью в лес, и о словах, которые нельзя повторять. В доступной форме, без рукоприкладства, мама рассказала папе, с каким удовольствием хотела зашить дочери рот прямо там, на занятии, и ему самому – но позже, дома. А папа, краснея и давясь от смеха, поклялся впредь всегда и везде следить за своей речью, особенно в опасной близости от Саши.
Долго по городку гуляла развесёлая история о маленькой девочке, любящей природу и животных, матерящемся в азарте папе, и косуле, неожиданно выбежавшей на лесную тропинку.