Ночной полет

Ночная Африканская саванна. Что может быть красивей ночной саванны? Что, может быть страшнее ночной саванны, когда она объята пламенем пожара? Это потрясающее масштабом зрелище полностью захватывает внимание немногочисленного экипажа нашего вертолета.
И все мы чувствуем себя виноватыми. Лишь мы, по случайному стечению обстоятельств, видим это неповторимое зрелище. Никто кроме нас, его не видит, и никакие рассказы, никакие видеосъемки не смогут его передать.

По тем или иным причинам, наша ныне тесная компания оказалась здесь в Конго. Самой весомой причиной для выбора работы обычно являются деньги, однако ни один мужчина в глубине души не может остаться равнодушным к возможности новых приключений в далекой экзотической стране, к сожалению, обуреваемой тупиковым противостоянием гражданской войны. В самой же стране, все на редкость обыденно. Незнакомый язык, масса ограничений на плотские удовольствия, грозящие несомненной бедой для белого человека, неизбежное недоверие и неприязнь различных этнических группировок в нашем лагере, среди которых все сходятся лишь в том, что скользкие и хитрые арабы являются несомненным злом. Еще в стране идет война. Где-то идет война. Большую часть территории страны занимает саванна, в которой если упасть, никто тебя не найдет. За несколько дней бурная растительность оплетает все, что ранее могли бы найти. И вот, где-то в этой саванне, идет война, незаметная с высоты нашего полета.

Обычно, между полетами мы скучаем на нашем гражданском аэродроме, коротая время в беседах с интересными людьми, и в сотый раз проверяем надежность нашего вертолета.
Кроме бесед с интересными людьми, все остальное чревато экзотическими заболеваниями, а надежность вертолета единственный залог того, что мы по своей воле не упадем в саванну, в которую желательно не упасть. Банально все у нас. Дни безделья, перемежаемые несколькими часами полетов. Ну, еще негры мимо ходят и птички экзотические по аэродрому прыгают. Но, негров теперь можно в любом крупном Европейском городе найти, а птичек в зоопарке. Поэтому не в счет.

И вот, посреди всей этой ежедневной обыденности, мы сегодня летим над горящей в ночи саванной. Саванна иногда горит в жаркое и сухое время года. Черной – черной ночью быстро бежит по степи многокилометровая волна яркого-яркого, светлого пламени. Если спуститься ниже, то видны искры и то, что становится ее добычей. Поэтому обычно мы стараемся преодолевать это искушение и держаться выше.

Если бы мы были уверены, до полета, что увидим это торжественное зрелище, мы бы побрились, оделись в парадные белые рубашки, повязали галстуки и встретили бы этот апокалипсис при полном параде. На подобие того, как на “Титанике” до последнего момента играл оркестр, а джентельмены, в смокингах и с сигарами, готовились достойно встретить свою смерть. Однако вышло иначе. Лишь музыку Андрюшка изрядно покопался, но нашел. Нашел истертую кассету инструментального французского шансона, хотя в данный момент хотелось послушать, что-либо родного, героического. Владимира Семеновича послушать. Но Андрюша нашел лишь французский шансон. Да и то, его звуки неизбежно заглушались и искажались гудением винта.

Как обычно, мы разговариваем. Как я уже говорил, чем еще можно заниматься в далекой экзотической стране? Разговариваем о всяких незначительных мелочах. Это единственный способ не сойти с ума, не психануть, от навязчивого, тоскливого ощущения своего одиночества над этой бескрайними, чужими нам ночными просторами, от причастности к тому зрелищу, которое мы имеем возможность наблюдать….

Последнюю неделю, излюбленной темой разговоров в нашей компании, которая может продолжаться часами, является порножурнал на Андрюшиной тумбочке. Бог с ним, что порно журнал, здоровое сексуальное желание является совершенно нормальным чувством. Другое дело, что при ближайшем рассмотрении глумливыми друзьями, порножурнал оказался аккуратно заложенным фотографией Андрюшиной жены. С тех пор, Андрюша, умеренно негодуя, отбивается от десятков провокационных вопросов, а мы беззлобно хохочем за его счет. При этом, у каждого из нас по два серьезных высших образования. Каждый, в свое время, успел побыть советским пионером и пробовал писать лирические стихи и бороться за мир во всем мире. Каждый из нас, когда-то, ощутил себя ненужно умным для этой странной, минувшей в прошлое, советской страны и стал, как и все, то есть - стал пить водку и смеяться над найденным у соседа порножурналом. И у всех нас, где-то ТАМ растут дети, живут жены, фотографии которых мы бережно храним.

- Смотри Сань. Антилопы бегут. Думаю тысяч двадцать-тридцать.

Андрюша делает разворот и подлетает поближе. Действительно с высоты полета виден ручеек антилоп, который в данный момент разворачивается, что бы не столкнуться с обманчиво теплой и привлекательной волной огня.

- Андрюш, то, что с высоты кажется красивым, в близи становится ужасным. Я думаю, не стоит подлетать. Они же в панике топчут друг друга, попадают в огонь.
- Сань, а если бы ты на охоту полетел, с ружьишком, тебе бы было их жалко? Можно подумать ты никогда не ел жаренных парнокопытных! Брось. И, в конце концов, выживают сильнейшие особи. Это закон эволюции.

По-своему, он прав. Действительно если бы мы сейчас были на охоте или в столовой я бы не испытывал отрицательных чувств. Я бы испытывал подъем и азарт. Война и женщины. Если женщин нет, остается война. Точнее охота. Однако смотреть, как лишь по нелепому стечению обстоятельств, умирают красивые животные, я не хочу.

- Андрюш я согласен забыть про порножурнал. И никогда больше про него не вспоминать. Если откровенно, я готов пойти тебе на любые уступки, если одной моей просьбы тебе недостаточно.
- И вот опять, ты вспомнил про этот треклятый журнал. Плевать мне на твои просьбы. Ты врач, я пилот. Тебе не нравится, куда я лечу, мне не нравится, как ты меня лечишь и все на этом. Отвали урод.

Андрюша обиженно надувает губы. На земле, подобная стычка была бы через минуту забыта. Мы не особо церемонимся в выборе выражений, хотя стараемся нежно и трепетно относиться друг к другу. Какие есть. Ведь, команду не выбирают. Ее на год собирают вместе, по методу случайных чисел, работодатели - африканцы. К сожалению, мы не на земле. Здесь Андрей действительно обладает полным правом принятия решений, и мы не имеем права ему возражать.

- Смотри, думаю, часть из них все же не успеет повернуть. А может быть успеют, если мы будем за них болеть. Давайте будем дружно кричать – Антилопы, Антилопы! И тогда все успеют повернуть. Они же Африканские, а все Африканцы должны уметь быстро бегать.

Андрей отчетливо вспотел. И хотя старается разговаривать намеренно спокойно, в его голосе явственно слышаться нотки ребенка, только что лишенного хулиганами велосипеда. Злые и беспомощные. Мы с Палычем переглядываемся. Нам обоим понятно, что его попытки поиграть в бога могут привести лишь к тому, что рано или поздно он поймет, что он не бог, и нам его заранее искренне жаль. Но если сказать ему об этом, он еще больше психанет. Поэтому, нам остается лишь надеяться, что скоро пройдет этот его - запал.

Антилопы становятся отчетливо, видны. Видно каждое из этих красивых животных, которое из последних сил бежит, спотыкается, натыкается на своих собратьев, поднимая пыль, встает и бежит дальше, что бы не оказаться во власти огня. К нашему сожалению, Андрею уже перехотелось болеть за все бегущих антилоп. Он выбрал одно из животных, молодое, легконогое и сосредоточил на нем весь свой внезапно возникший запал.

- Смотрите, как красиво бежит. Это мой фаворит. Она обязательно успеет убежать.
Старые и слабые погибнут, а она обязательно успеет. Иначе не может и быть.

Андрей искренне восхищен. Он улыбается.

- А чего вы молчите? Я говорю, что она должна успеть.
- Мы с тобой полностью согласны Андрей. Она непременно успеет спастись. Повторяй про себя “Отче наш”, все будет в порядке, и давай продолжим полет.

Палыч нежно и по отечески улыбается Андрюше, хотя я отчетливо чувствую, размерено суетливые движения его колена, которое мелкой рябью касается моих ног.

- Вот убедимся, что все будет хорошо, и полетим дальше.

Андрей непреклонен. Он теперь искренне переживает за внезапно возникший объект симпатий. Чертов юный натуралист! Нет, точно женщин ему не хватает. С каждой минутой, он все больше волнуется и начинает задавать нам наводящие вопросы.

- А как вы думаете. Расстояние между...

Андрей подбирает правильное слово, для обозначения своей симпатии.

-Между юной Антилопой и огнем не сократилось? Плохо видно! Мне кажется, не должно было сократиться? А как долго они вообще могут бежать? Слушайте, я думаю у них не должно быть инстинкта самоубийства, так ведь... Меня то, меня то, привлек именно ее инстинкт выживания!

Мы молчим. Его и это начинает злить.

- Ну че молчите? Нет бы, блять, посоветовать, как ее спасти! Гандоны сраные...

Лучше бы он не спрашивал. Любому из нас хочется положить происходящему конец.
Происходящему в степи, происходящему в кабине нашего вертолета, происходящему в глубине нашей души. И с чего он решил, что мы так спокойны? Неужели так успешно притворяемся?

- Ты Андрюш спустись, отвори двери и пригласи даму в вертолет. Хотя она в нем не поместится. Разве только по частям.

Палыч даже не зол. Очевидно, что он попросту устал.

- Это не справедливо Палыч. Молодые должны жить, а не гибнуть. И почему только я опустился?

Андрюха даже не обиделся. Андрюха ответил ровным спокойным голосом. По всему видно, что он уже полностью растерял свой запал.

- Взлетай Андрюш. Доктор тебе сегодня удвоит выдачу спирта.

Палыч степенно мне кивает, поблескивая глазами, в которых отражаются блики пожара.

-И не забывай повторять, пока летим: Отче наш! Сущий на небесах! да святиться имя Твое, Да придет Царствие твое, да будет воля Твоя и на земле как и на небесах...