новая мораль

Руки краской измарав, душу вымазав чернилами,
Я тащусь по жизни, как удав, проползая мимо равнодушных зрителей.
И давно пусты мои глаза, ни слезинки, ни улыбки одобрительной,
Кто сказал вам, что так жить нельзя, ваши постаревшие родители?
Разве они знают в жизни толк, изувеченные страхом и работой,
Выживанием и вечною борьбой с понедельника и до субботы.
Вся их жизнь в заботах и трудах, в поучениях и вечных пересудах,
В вениках, кастрюлях и рублях, в старых фотографиях и в ссудах.
Что они вам могут рассказать, что нельзя любить, кого попало,
Пить, ругаться матом, воровать, обижать больных и слабых.
Надо ли нам слушать этот бред, молодым, удачливым, красивым,
В нашем новом кодексе запретов нет, все позволено под властью силы.
Рви зубами ткани бытия, расчищай дорогу к солнцу,
Ежели не ты, тогда тебя, отнесут к замерзшему погосту,
Ежели не ты, тогда тебя, продадут, как тряпку на базаре,
Полюби, как никого, себя и сразись с заклятыми врагами.
Вкус их крови станет для тебя, смыслом жить на этом свете белом,
Все на этом свете для тебя, все твое и нет ни в чем предела.
Ты мерило счастья своего, ты судьбе своей указчик,
Путь твой освещает серебро, золотой пыльцой, покрытый мальчик.
Но года берут уже свое, сын твой подрастает день за днем,
Вскормленный сырым кровавым мясом, и теперь черед уж за тобой,
Быть раздавленным, ненужным, безучастным.
Ты как старый рыжий таракан, мечешься не ведая покоя,
Твой вчера еще сопливый мальчуган, отправляет тебя жить в приют покоя,
И среди разнузданной толпы, он читает им твои стихи.
Руки краской измарав, душу вымазав чернилами,
Я тащусь по жизни, как удав, проползая мимо равнодушных зрителей.
И давно пусты мои глаза, ни слезинки, ни улыбки одобрительной,
Кто сказал вам, что так жить нельзя, ваши глупые несчастные родители?