Сказки Русского Духа. 17. Игры духа

 И снова поток времени несет Царевича над бурлящими человеческими страстями, войнами, подвигами, страданиями и великими открытиями. Сидит Царевич молча, призадумался.
- О чем думу думаешь, Царевич? – спрашивает его конь.
- Боязно мне, ведь впереди моя родная страна. Чует сердце мое, что и там Змей треглавый творит свои бесчинства. Только справлюсь ли теперь я с ним?
- Не печалься, Царевич, не терзай себя понапрасну, не расходуй силы впустую, они тебе еще пригодятся. Возможно, ждет тебя впереди такое, чего ты и представить не можешь.
- Не пугай меня. Что еще может быть, чего я представить не могу? Три раза я бился со Змеем. Три раза все повторялось с небольшими отличиями, думаю, и на четвертый будет что-то подобное.
- Ты забыл, то была история. Ты лишь заглянул в нее.
- Как, разве все это было не по-настоящему? – Царевич, аж из седла чуть не вывалился.
- И да, и нет. Для них – по-настоящему, для тебя – нет. Ты присутствовал там лишь как дух. Вернее, как воплощение духа. Ты был моим воплощением.
- Как, так ты просто использовал меня?! Это не честно!
- Ты же сам пожелал служить мне. Ты сожалеешь о своем выборе?
- Нет, я ни о чем не сожалею. Тем более все, что я делал там, не противоречит моим убеждениям.
- Разумеется, ведь выбор делал ты. Я только вершил события и предлагал тебе новый выбор. Я – сеть железных дорог и поездов, способных доставить тебя в неведомые страны. Но на какой поезд сесть решаешь ты. Я мощная горная река. Ты путник, сплавляющийся по реке. Я замысел Бога, ты его взор, его внимание, без которого любой замысел бесплоден. Воплотить свою идею я могу, только соблазнив тебя ею. Такова игра между духом и душой. Дух не является человеком, но он вынужден отождествиться с ним, чтобы явить себя миру. Думаю, тебе известен не один пример подобного ярчайшего явления духа на Земле.
- А я то удивлялся, почему меня там воспринимали как святого.
- Дело в том, что в земном мире не каждой душе дано видеть дух без его какого-либо воплощения. Не многие способны вырваться из оков физического восприятия. Но и в астральном восприятии лишь единицам удается справиться с прелестями сказочных миражей и услышать за ними голос духа. Основная же масса видит его лишь в конкретном физическом воплощении через того, кто смог услышать этот голос. Для них он становится воплощением святого духа.
- История, говоришь. Почему-то нам ее по-другому представляли. Мне рассказывали про смену общественного строя, рабовладельческого, феодального, капиталистического. Где это все у тебя?
- Так я ж тебе русскую историю показывал, а не европейскую. Это европейский дух любит подобные экономические игрища. У меня же игры другие. У него своя цивилизация, у меня своя, и у каждой своя особая история. Если заметил, царства моей цивилизации характеризуются не экономическими особенностями, а духовными. В одном дух воина, в другом дух святости, в третьем дух познания.
- И где же тут прогресс? – усмехнулся Царевич.
- В Европе! – довольно резко ответил дух.
- Понятно. Прогресс ты не признаешь. И какие же, интересно узнать, игры у тебя? Что-то они бесшабашные какие-то на первый взгляд.
- В том то и дело, что на первый. Мои игры творческие, со стремлением к самовыражению, к реализации своего предназначения. Народ хоть и не видит меня, но чувствует и стремится согласовывать свою жизнь не с призрачными радостями, а с ее глубинным смыслом.
- Отчего же тогда столько бед и страданий выпадает на долю этого народа?

- Тут два момента. Во-первых, творчество, как и любовь всегда сопряжено со страданием. Не потому, что в страдании есть какой-то особый смысл. Отчищающий или еще какой бы то ни было. Страдание происходит от утраты божественной целостности. Мы все, и духи и души лишь частицы Бога, мы - его замысла, вы - его взора. В соединении через любовь души стремятся восстановить целостность божественного взора. В творчестве, воплощая новые всеобъемлющие идеи дух стремиться восстановить целостность божественного замысла. Но в том и в другом случае мы неизбежно вновь разрушаем эту целостность. В любви – концентрируя свою любовь лишь на одном или только нескольких людях. В творчестве – объявляя свою новую идею единственно верной и отвергая другие. Тем самым мы как бы подменяем Бога либо отдельной душой, либо единственным святым духом. Отсюда и новые страдания.
Во-вторых, все это время, я был взаперти и оторван от своего народа. Только отдельные души были способны услышать меня и воплотить мою волю. Но они слышали лишь голос, да и то не всегда. И только ты нашел меня и освободил. Только теперь я могу по-настоящему воплотить тот замысел, что связывает со мной и русским народом Бог.
- А что же было до того, как ты попал в заточение? Сказывала мне хозяйка серебряного царства, что там за медным царством за морями есть еще царство. Про него рассказывали ей купцы арабские, которые плавали в те края. Будто стоит там великое государство славных воинов руссов, которые куют мечи булатные, ходят по северным и южным морям, строят города и торгуют со странами трех морей. Что не знают там рабства, живут не родом, а общиною и боги им являются предками. Якобы состоит та страна из трех царств с главными городами – Куйаба, Салау и Арта, и правит ими каган, что по титулу равно императору. И почему-то купцы арабские отличают ту страну руссов от других славянских стран.
- То время великое. В той стране люди ведали дух, ведущий их, независимо от рода и племени. Все три царства это был один народ. Отличались они только своим главным занятием. Куйаба это Киев - Русь землепашцев, Салау это Словены северной Руси мастеров и промысловиков, а Арта то Орда - главный стан Руси воинов, ныне их именуют казаками.
Славяне у руссов составляли значительную часть народа. Но дух русский не в кровном родстве, а в великой симфонии культур, где каждая из них не растворяясь, находит свое место в едином оркестре. Вошли в тот оркестр не только славяне, но и народы с севера, востока и юга. Вот и выходит, что нельзя отождествлять русских со славянами, как и считать их частью славян.
Дух Европы, вооруженный идеей прогресса, вовлекая в свои игры другие народы, навязывает им эту идею, как единственную истину. Я же не несу никакой истины вообще, я предлагаю народам совместное творчество нового мира. В твоем царстве народ не знает духа своего, потому и не помнит о том времени. Даже легенд о нем не осталось. Но вспомнит еще, вспомнит, когда повернется к духу своему. И в этом надежда только на тебя, Царевич.

- Что ж, друг мой, - воскликнул Царевич, - я готов ко всему и не буду пытаться заранее продумывать, что ждет меня впереди. Будь что будет! Я готов сыграть в твои игры!