==============
-Ой, не надо, а-то я расплачусь!
-Заткнись, Френк! Все равно будет так, как решил я.
-И что ты получишь от своего решения?
-Кроме того, что я хочу мне ничего не надо. Ничего.
-Вот ты "ни-че-го" и получишь. Тебя не поймут близкие - а. Тебя не поймут твои друзья из всех твоих многочисленных клубов: яхт – гольф - покер - бомонд - это - б. А когда ты получишь первый хук по самолюбию от своей зонтичной подружки, твои многочисленные кузины скривят свои мордашки так, что тебе долго кисло будет казаться. Это - в. Все будут лезть к тебе с соболезнованиями. Конечно, от тебя не отвернутся. Конечно, сплетни будут лишь салонными. Но выдержишь ли ты такой факт, что где-то рядом, да ещё и под твоей фамилией ...с кем-то там будет гулять "твоя любимая и единственная". Или ты надеешься, что девушка, стоящая за прилавком, улыбается только тебе? О, боже! Не мальчик ты. И не мне тебе объяснять, что неравные браки - это кредо дебильных нуворишей, а не...
-Поосторожней, Френк. Ты итак наговорил лишнего.
Тед Лоренс, молодой элегантный мужчина, несколько ленивый в телодвижениях, щурясь, смотрел на своего приятеля, устроившегося как оратор на кафедре.
Френк Мерфи, склонный к полноте вальяжный молодой господин, почти нависал над кабинетным столом Лоренса, упираясь на два своих изящных кулака. Он страстно перечислял эти свои "а", "б" и так далее только потому, что Лоренс ему друг. Не безразличный ему человек. Вся семья Лоренсов ему не безразлична. Мерфи и Лоренсы – дружат домами не одно поколение.
Вот Тед и выслушивал мнение друга семьи. И ещё потому, что понимал, Френк выражает те мысли, что пока еще не решаются, вот так открыто высказать ему все остальные.
-Брак, на который ты решаешься, не только непонятен, как неравный по социальному положению, он еще и неразумен. Так, как хочешь поступить ты, это неразумно и с точки зрения простого обывателя. "Золушки - Золушками", но тут и ежу понятно: ты - единственный наследник. Делить миллиардное наследство после пары месяцев удовольствия с "мадмуазель из магазинчика, где торгуют зонтиками" - ни с чем несравненная глупость.
-Она не так бедна, как ты плачешься. Ёжик…
-Ну, да! К двадцати четырем годкам она скопила семьдесят тысяч баксов! …Тед, ...друг, ...к чему тебе – миллиардеру в третьем поколении мелочь? Или ты стал скуп, как твой прадедушка, не дававший ни цента на благотворительность и заставлявший служанку и кухарку по выходным торговать сиренью из собственного сада, дабы заработать на расходы по хозяйству?
Мерфи театрально опустил голову и так же, быстрым движением поднял ее. Будто он неожиданно захмелел, и тут же, протрезвев, стал призывать к тому же своего приятеля.
- Нет, я соглашусь, семьдесят тысяч…- большая сумма. Для дамочки из зонтичного магазина. Только позволь тебе напомнить, приблизительно на такую сумму ...тянет одно колесо от твоего парадного лимузина. Ведь так? А мадемуазель, наверно, все свои двадцать четыре года копила эту сумасшедшую сумму денег.
-Перестань о деньгах. …И откуда тебе известна сумма? Если это утечка информации из банка твоего отца, то я мигом удесятерю эту сумму за его счет. - Лоренс произносил слова тихо и устало.
Пока Мерфи говорил, он спокойно думал о другом. Размышлял, не теряя связи с тем, о чем говорил его друг. Он вдумывался в трезвость рассуждений Мерфи. Но не для того, чтобы еще раз, может быть, уже предпоследний раз, подумать и ...отказаться от своей затеи жениться по любви. Вовсе нет. Свое окончательное решение Лоренс уже сделал. Уже и вчера, и месяц и полгода назад, в тот самый день, когда впервые увидел Стасс в прозрачности стекол витрины магазинчика, еще тогда он определился с выбором. Он понял, это она. Это - та самая, что в нервном ожидании должна сделать с ним шаг к белокаменному алтарю. Деньги? …Это серьезное основание, чтоб задуматься миллиардеру. Неравенство круга обитания – серьезное основание, чтоб задуматься члену многих элит-клубов. Но ему не семнадцать лет, ему двадцать семь, и он уже достаточно пригляделся к миру женщин.
Таких, которые бы удовлетворяли требованиям его отца, Мерфи, таких молодых женщин не так много. Ежегодное участие в парадах европейских невест, балы на тутошних континентах, показали Лоренсу младшему, что и он - не звезда первой величины. Нет в нём такого, чтоб вот так, сразу кто-то выбрал его по чувству, по велению сердца из таких невест. Из поколения в поколение молодые мужчины клана Лоренсов искали невест по расчету. Его отец, женившись на девушке из семьи разорившегося барона, уже сделал шаг к отступлению от правил. Миллионов от такого брака у Лоренсов не прибавилось. Да и титул был таковым, что в Европе приходилось доказывать, что он всё ещё жив. Сколько выдержал Артур Лоренс упреков от семейства, прежде чем его «да» браку по любви было узаконено в доме крупного нефтепромышленника.
Тед, потершись фалдами фрака в «назначенных» местах, так ничего и не нашел по сердцу. Случайные связи в его положении - это была бы ещё большая глупость. В его жизни было всего две истории любви. Он пережил их с трудом. То есть, стреляться он из-за измен не стал. Не стал даже выказывать недовольство из-за того, что девушки, посчитавшие его занудным (в кулуарах шушукались, называя его именно «занудным типом»), предпочли других молодых людей.
А со Стасс – девушкой, торгующей зонтиками в одном из его магазинов, у него сразу возникло взаимное и очень нежное чувство. Оно приводило его в трепет. В истинное волнение души. Молодая женщина удивила Лоренса чистотой помыслов в отношениях. В том числе и экономических. Практически до алтаря она держалась с ним независимо, позволяя оплачивать лишь то, что ему приятно было оплатить. Она действительно была проста по происхождению, но умело держалась. Великолепно держалась, по мнению Лоренса. В ней отсутствовали ханжество, жеманство, притворство, которые так ненавидел светский повеса, но раненный лирик Лоренс. Гордость Стасси Гранд была естественна, как у всякой красавицы, знающей себе цену. Она не любезничала с ним из-за его положения. Не торопила его придать законный статус их отношениям, ничего с него не требовала и между тем, была по-женски капризна и взыскательна. Фишка «Простота» к ней не подходила никак.
И он посчитал, что это «его» вариант. Если уж жениться, как требует семья, то только на ней - на Стасси Гранд. Она - та единственная, что всегда будет держаться его стороны. За месяцы тесного знакомства он понял, она без признака сомнений простит любой его грешок, недостаток. Она - та, что будет любить, не смотря на отсутствие в нём общепризнанного мужского идеала жениха. Она - та, что по первому требованию, взгляду, жесту сумет догадаться об изменении его настроения, поймет и боль его, и желание, стерпев свою боль, переборов своё желание. Это его женщина. Его сильная, безоглядная и потому неизменная в своих решениях любовь.
И вот, слушая Мерфи, анализируя его ироничные уколы, он снова убеждал себя в правоте своего выбора. Пусть говорит "дружочек" громко и страстно. Пусть. Тем более что к таким страстным беседам Тед уже как-то и попривык с того дня, когда объявил о своем намерении жениться на девушке, «торгующей зонтиками».
Первый разговор на эту тему у него состоялся с отцом.
Артур Лоренс - тот, до кого первым дошло, что Тед серьезен в своих намерениях по поводу этой молодой женщины. Что его сын не просто так появляется под руку с Гранд в присутственных местах. Светиться с ней в домах своих друзей. И вот, появился с нею в своём родном доме.
Разговор был нелегким. Для сына крупного промышленника, для того, кто становился не только основой дальнейшего благополучия семьи, но и генофондом её выслушивать «как надо» и «как нельзя» поступать - дело обычное. За свою жизнь Тед много раз в периметре домашнего кабинета получал и добрых советов и откровенных пинков. Но тут Тед настаивал. Молча, он подталкивал эту женщину к их семье. Потому разговор с папашей получался психологически трудным. «Сын, - говорил ему отец, - это твое первое сильное увлечение. Те девушки, что были до этой, и мне показались легкомысленными. Верю, это чувство глубокое с твоей стороны. Но, прости, даже глубокого чувства - не достаточно для принятия столь серьезного решения, как первая женитьба. Никто и ничто не требует от тебя сиюминутного решения. Я, почему затеял разговор о твоей женитьбе. Мне надоело видеть тебя исключительно в мужских компаниях. Извини, сын, признаю, я тут несколько ретроград. Меня очень беспокоит, не сместят ли эти милые мужские посиделки по ночам …за картами твои взгляды и вкусы. Я знаю, ты сильно переживал разрывы с парой предыдущих девушек, но…настолько уйти в сторону, чтоб совсем без дам?…И да, тут я несколько поспешил. Стал настаивать на поисках невесты. Но, прости, сын, куда ты пошел искать её? …На улицу Секвой? …Тед, при всей серьезности чувства, надо попытаться включить рассудок. Надо чуточку разумом, сын. «Отключи» сердце. Стоит, поверь. Я не скажу, что девушка из магазина – это нонсенс. Но женитьба на ней, …это отсутствие трезвости, сын. Тебе надо еще и еще раз все обдумать и взвесить, прежде чем вот так запросто появляться с нею в нашем доме. Да и …в обществе. Люди безразличны, когда это им малоинтересно. А здесь.... Или ты хочешь попасть на первую полосу бульварной прессы? Что, щекочет, что о тебе сплетничают? …Как её вообще пускают туда, в эти клубы, салоны? Ты что, уже так и представляешь её: «Моя невеста»?! …Тед, твои деловые партнеры могут начать сомневаться в твоей дальновидности. Подумай, подумай ещё и ещё раз. Чувства чувствами, а твой шаг может иметь весьма плачевные последствия. Даже если ты решишь заключить с ней регламентированный брачный контракт. Кстати, ты поговорил с адвокатом, во сколько это может обойтись, если через год-два ты встретишь настоящую леди Лоренс? …Да собственно, я тебе и без адвоката скажу, ты можешь потерять во многом, и главное… репутация. Извини за каламбур, но породистого жеребца не случают со случайной кобылицей. Гены от этого портятся. Общеизвестный факт. Захочет ли после выйти за тебя кто-либо серьезнее, чем дочь управляющего магазином…».
Тед осознавал, что сделал глупость, познакомив Стасси с отцом своей матери.
Чарльз МакДир – разорившийся английский аристократ, вот уж который год, вместе с семьёй греющийся под солнцем Калифорнии за счет своего зятя, был столь ехиден, ведя за ужином беседу с хорошенькой женщиной, приехавшей с его внуком для знакомства, что Теду после визита пришлось долго приводить подружку в себя. Встреча заметно испортила Стасс настроение.
А после неё состоялся серьезный разговор с матерью. Дед позвонил дочери, и «предупредил о сумасшествии её сына».
Мать Теда тоже "понимала", тоже «сочувствовала» серьезному порыву сына. И тоже предлагала "повзвешивать". - Мальчик мой, я все понимаю. Стасс - эффектная женщина. Я даже испытываю некоторую зависть и удивление, откуда в ней, в продавщице из зонтичного отдела столько величавой грации и такта? …Или я ошибаюсь, она всего лишь помощница продавца? Ладно, оставим её маленький бизнес. Понимаю другое: красивые формы, умение найти тему для разговора. Присутствуют хорошие манеры, задатки воспитания. Однако, Тедди, я заметила необдуманность в её выраженных мыслях. И что за странность - купание в ледяной воде? Моржиха в семействе Лоренсов -…нонсенс. Она мне сказала, что это «омолаживает» организм. Мне?! …Фу, как это некрасиво! Тед, считаю, есть другие варианты. Ты просто не имеешь времени заняться ими. Понимаю, и, безусловно, надеюсь, это не окончательное твоё решение. Прости, она может оказаться обыкновенной …ловчихой богатенького жениха. Ловкая, умелая …ловчиха.
Дядя Теда по материнской линии был адмиралом в отставке. Лоренс хотел найти понимание хотя бы в нём, старик его очень любил. Тед рассчитывал, тот убедит племянницу и старика быть более дипломатичными при встрече со Стасси.
Но и тот…тоже "верил", тоже "понимал" и даже как бы "сочувствовал". - Мальчик, в тридцать я уже имел чин подполковника. Ты же …отказался от политики. Тебе отвратительна была даже мысль о воинской службе. Ты отказался от пути отца. Ты выбрал коммерцию. Бизнес суетливый, требующий умения прогибаться перед одними и быть непреклонным с другими. Уважаю, уважаю – это какой- никакой, но это твой выбор. Но не понимаю! Ведь ты, примеряя мою морскую фуражку, воображая из себя капитана. Ты восхищался порядочностью своего отца – нефтепромышленника и филантропа, твоего деда со стороны матери – бывшего политика, английского аристократа, твоего деда со стороны отца – крупного промышленника. Ты сам мечтал о политике, оканчивая бостонский университет, …и вдруг…стал торговать оптом и в розницу. Не понимаю! Теперь ты снова твердишь: «Это мой выбор». …Выбор? …Это выбор, Тед?! Ты примеряешь свадебный фрак. Может быть даже тебе и придется его надеть, может, ты и домом обзаведешься, но привыкший к свободе и нежеланию подчиняться, ты быстро утомишь себя семейными обязательствами. После первых же слов твоей капризной красавицы: "Когда это кончится?! Мне надоели твои постоянные разъезды и командировки!", - тебе обручальное кольцо покажется тесным. И ты плюнешь и уйдешь... оставив и фрак, и дом, и эту красотку с зеленым взглядом. …Подумай, мой мальчик. Подумай о своем выборе. Выбирать …это тоже, нужно знать место, где выбирать. Только качественная кровь и суровое, качественное воспитание может сделать девушку готовой к браку, который требуется нам …МакДирам, Лоренсам. Тебе не просто подружка нужна, тебе с твоими «странностями» абсолютное понимание потребуется. Для меня жена – это такая женщина, которая, простояв сутки, двое, …в непогоду… не уходит с причала. Которая будет ждать, в надежде первой увидеть мой корабль. Которая, …которая уйдет за мной …в море. Вот, что значит, для меня жена. А вот ты, ты, мой друг, кажется, ещё не понял, кто тебе нужен. Эта ...из магазинчика, просто не умеет ждать. Не умеет. Что с неё требовать? Не умеет, не научили! …А в твоей жизни, равно как и в нашей …такие терпеливые ожидания - и есть главное и основное. Это тыл. Пусть хоть и для коммерсанта. И он должен быть безусловно надежен.
И еще одно мнение, выраженное в тех же словах, выслушал Тед, пока представлял своим «свою женщину».
Это было мнением очень близкого ему человека - друга и любовницы. Той самой женщины, что в течение десяти лет, пережидая все его легкие увлечения, снова и снова появлялась на горизонте в виде милой утешительницы и терпеливой, "вечной" невесты. Которая, отвергнув все предлагаемые ей свадебные наряды, наряжалась в его любимые цвета и фасоны. Кто первой, поняв его, расплакалась, тоже считая его шаг к алтарю с «этой» безумством, но ...лишь потому, что он будет сделан не с ней.
-Ты – эгоист, Лоренс! Эгоист. Ты всегда и при всех, даже самых неприемлемых обстоятельствах, требуешь внимания к собственной персоне. А ведь тебя не так легко терпеть, Тед. ты упрям, ты бываешь невыносимо занудлив, ты …под час даже жесток бываешь. …Ты не сможешь долго стоять перед ней на коленях. Любить её, терпеть нелюбовь к ней твоих близких. Это станет невыносимым для тебя. Ты просто ослеп от того, что природа дает женщине лишь на миг. Этот миг скоро кончится. Он пройдет, Тед. И что ты увидишь потом? А я знаю. Стандартную дуру с перекрестка! …Твое кредо - смотреть сверху вниз на коленопреклоненного. Ты бросишь ее. …Но мне обидно. Обидно, что ты так глупо попался на ту ложь, что она сыпет бисером в твои уши. Слепит твои глаза и ум своими простенькими уловками торгашки, она умело всучивает свой «товар» богатенькому покупателю. Ведь она палец о палец не ударила, чтоб потрудиться завладеть тобой! Просто поймала тебя на задранную юбку. Тед! …Тед мне так стыдно, так обидно за тебя. Прости, но мы – друзья, я не могу не сказать тебе всей этой правды.
Вот и Мерфи перешел от философии по теме о "неравных браках", к сарказму по поводу "задранных юбок". - Я знаю, чем она тебя "охмурила", парень. Данные у нее есть. Но я же тебя не первый день знаю. Как ты сказал после того, как Анна ушла от тебя к Тому Сленгу, продюсеру: "Поставь таких голыми в ряд, даже трезвому одну от другой не отличить". Твои слова? Твои, твои. И не от-ли-чишь! И верю я в тебя, друг, есть у тебя возможности найти и четвертую такую красавицу. Время терпит. Двадцать семь - ещё не свисток к одинокой старости. И вообще, Тед, прости, конечно, но после разговора с ней у меня тоже, знаешь, возникло желание, …но такое знаешь, такое …проходящее…
-Выбирай выражения, Френк, ты говоришь о моей невесте.
-Вот то-то и обидно, Тед! Ты только полгода держишь ее за руку. Полгода сходишь с ума, не зная, как половчее подвести её к своим друзья и родным. Ну, ответь, достаточно этого времени, чтоб объявлять не о помолвке, а сразу даже о браке с ней?
-Значит недостаточное.
-Это эмоции.
Мерфи сменил "позицию". Обежал стол, и, с шумом поставив стул напротив приятеля, посмотрел ему в глаза. - Черт с тобой, женись! Кому ты кроме себя плохо сделаешь? Женись! Но, послушай, как другу советую, перестань раздражать общество. Перестань показывать её всем, как «единственно неповторимую». Это уже даже веселит, как щекотка. Твоими влюбленными взглядами на нее пестрят все газеты. И всех тошнит от счастья в глазах этой зонтичной зазывалы.
-Тошнит, так брось читать всякую ерунду. - Лоренс отвернулся. – Не я пишу статьи в газеты. Людям нужен материал, вот они и находят его. Это их работа. И я не намерен кому-то мешать в бизнесе. К стати о бизнесе. Ты нужен мне, как занимающийся недвижимостью. Мне нужен хороший дом. Лучше на побережье, с видом на залив. Не более двух этажей, но с лифтом. С постройками и усадьбой. Озеро там, …мостик. …Есть такой?
Мерфи посмотрел на приятеля как на больного. - Найду. А кто там будет жить?
Лоренс вздохнул. – Перестать смотреть на меня, как на умирающего. Ты ж только что поклялся, что ты мне друг. Ну, так и перестань, Френк. Там будем жить мы. Я и Стасси. И еще: шафером моим быть, я так понимаю, ты отказываешься?
-Ну, куда я денусь. …От такого …полного идиота.
-Это ты «полный». А я всего лишь …ладно, изящный.
-Хорошо, от такого изящного идиота!
-Мерфи, …Френк, всё, я устал. Но…я люблю ее. Откуда мне знать, что будет завтра? А сейчас, сейчас …я люблю ее. И свадьба состоится через неделю. Я так решил. Мы с ней так решили.
Мерфи ругнулся, поднялся со стула и пошел к двери. - О доме - я позвоню.
Тед качнул головой. – В любое время. Жду.
В эту последнюю неделю Тед уже никого не спрашивал о мнении. Как только заходила речь, он резко обрывал, даже отца и мать: «Свадьба состоится. Я так решил».
***
Домов Мерфи предложил несколько. Неделю Тед и Стасси ездили осматривать каждый из них.
Сегодня они, кажется, сделали свой выбор.
-Тед, мне думается, этот дом для нашего начала смог бы подойти?
-Ты считаешь?
Стасси еще раз оглянулась на пустую просторную нижнюю гостиную с высокими на английский манер окнами, выходившими в сад.
От яркого солнца, проникающего в высокие не зашторенные окна, комната казалась еще более просторной и светлой. Паркет сверкал, шелк на стенах был ярок, потолок высок и замысловат. А тишина, прерываемая лишь пением птиц из сада, была чарующей. Приглашала прислушаться и перестать суетиться.
-Дом небольшой. И это хорошо, Тед. В нем мы не сможем далеко разбежаться друг от друга. Столовая, просторные подсобные помещения. Ты не против, если я сама найму прислугу?
-Буду только рад. Да мне и некогда. Эти приготовления, ...оказывается, это такая скучная возня. Одно и тоже. Ты представляешь, сколько отняли времени только визиты к этому портному? Что за чушь шить свадебный костюм? Я бы взял готовый. Нет, почему обязательно нужно шить, ты ответь? Я вовсе не хотел…
Стасс, прекрасно зная некоторое занудство за своим женихом, мило пропускала его стенания про портного (уже которые за день!), мимо своих маленьких ушей. Он слушала музыку их нового дома. Стук каблуков по паркету, шорох открывающихся дверей, приглушенное пение птиц за светящимися окнами гостиной…и голос, чуть усиливающийся эхом пустоты, голос любимого ею мужчины.
Лоренс перестал ворчать. Улыбнулся, оглядывая свою невесту у стеклянных дверей гостиной.
Холл был просторным, пустым. И хрупкая, невысокого роста Стасс, одетая в ярко-малиновый костюм и маленькую шляпку, казалась Теду сейчас яркой новой игрушкой, кем-то заботливо оставленной в пустом доме для его развлечения. Он любовался ею молча некоторое время. С улыбкой, глядя на то, как она кружит по холлу или, взбегая по лестнице, смотрит на него из галереи второго этажа дома.
-Стасси, детка, ты осторожнее на лестнице. Она не слишком крута?…Нет? …Значит, этот тебе нравится? Конечно, возни предстоит ещё много. Зачем вот эта стена, например? Я б её передвинул. Гостиная стала бы более прямоугольной. Шёлк на стенах, …архаизм какой-то. Может, лучше снять? …Тебе нравится? Ну, ладно. Пусть. Ладно. Пестро как-то. Ну, раз тебе нравится. Мне? Да ладно, я привыкну. Думаю, уже через пару месяцев перестану замечать его. Я…не особо, знаешь….Частые разъезды, дела. Нет, почему, миленький шелк. Кажется, я видел такой в одном из наших магазинов. Кажется, …да, двадцать семь долларов. Да, за метр. Тут его…да, неплохой метраж. Ладно, пусть повисит пока. Тебе нравится – уже хорошо. Нет, мне тоже ничего. Ладно, пусть. А окна…не слишком? Может, поменяем? …Нет?..
И снова он замер, вдруг залюбовавшись улыбкой своей невесты. Стасси присела и рукой гладила паркет из золотистой лиственницы.
Нет, пожалуй, не кукольной красотой обладала эта подвижная, необычайно внешне интересная молодая женщина. В ней была природная, даримая не каждому гармония красоты внешней, обворожительной, притягательной и красоты внутренней, выражаемой свободным взглядом темно-зеленых глаз, мягким, приятным тембром голоса, умением спокойно, не торопясь излагать свои, пусть простые, но внятные мысли.
И ещё её нескучность, её энергичность нравилась ему. Вместе с тем его устраивала её тактичность, её истинная нежность грела его. Не показная нежность, нет, именно проходящая через сердце нежность была приятна чуточку суховатому отпрыску МакДиров и Лоренсов. Этому господину в костюме…да, стоимостью, действительно равной тому, сколько успела скопить Стасси, чтоб нарядиться к свадьбе, чтоб не выглядеть рядом бедной сироткой. Хотя последнее было истиной.
Стасс подошла к Теду, обняла его и поцеловала. – Ты даже представить себе не можешь, как я уже счастлива, Тед.
-Да ладно. Дом как дом.
-Нет-нет, Тед, милый, это наш дом.
-Да? Ты вот так…думаешь. Думаешь, от этого он стал лучше? – Тед огляделся. И увидел свет из высоких окон, вот только пару минут раздражавших его. И улыбнулся. – Да, что-то в этом есть, мило. Светло. Да, что-то такое, приятное от стен исходит. Тут ты верно подметила. Согласен. Беру. Я сейчас же позвоню Мерфи, скажу, что…
-Наш дом, Тед…Как здорово, …- Стасси снова закружила, вальсируя по светлому паркету, – наш дом…- Лоренс, приложив телефон к уху, снова улыбнулся, любуясь своей танцующей от счастья невестой.
В ней, несомненно, была красота от бога, которая даже в гневе, даже в резком окрике не искажается, а напротив еще усиливает остроту чувств, выражаемую эмоциями и словами.
Познакомились они достаточно вульгарно. Тед стал свидетелем малоприятной сцены. Сексуального домогательства одного из своих управляющих магазинами.
Это случилось полгода назад.
Что-то, возможно, даже судьба, именно так Лоренс определил позже странное желание остановиться возле одного из крупных магазинов и проинспектировать его. Проверить, всё ли прекрасно в делах, подвластных ему.
Только тут он начал проверку не с отделов, не с внезапного визита в бухгалтерию или с инспекции складов, а именно с кабинета управляющего он начал свою проверку. Что-то прямо потянуло его туда.
И там он увидел малоприятную сцену.
Секретарша управляющего, видимо до этого любопытствуя на скандал через чуть приоткрытую дверь, медленно потянулась к телефону. Но Лоренс, расслышав крики за дверью, рукой сделал ей знак – не нужно.
Он вошел в тот момент, когда управляющий, схватив за руку, вывернув её, вынуждал женщину либо сильно прогнуться перед ним, либо встать на колени.
Гульфик брюк мужчины, нависшим над женщиной был неприлично распахнут.
Молодая женщина никак не хотела встать на колени. Она задирала лицо и с ненавистью требовала отпустить её.
Мужчина, багровея, шипел, брызгая слюной ей в лицо. – Сучка, …ты была поставлена мною в лучший отдел. С правом выхода из магазина на обед. Вот куда ты ходила сегодня, куда? …Обедать?!
-…Это Вас не касается! Вы не имеете права оскорблять меня! …Отпусти…те, …подлец!
- Я что, зря повышал тебе жалование?! …Иди сюда, говорю, неблагодарная дрянь.
-Я не дрянь! Это Вы хотите видеть меня такой. Вы, вы… отвратительный подонок. Отпустите меня!
Мужчина потянулся свободной рукой к шее женщины и рванул у груди платье.
Женщина укусила управляющего за руку. Тот машинально расцепил пальцы.
Тут же, высвободившись и выпрямившись, будто выплевывая кусок дерьма, женщина плюнула в лицо насильнику. – Свинья! – И, чтоб бежать, она развернулась лицом к двери.
Управляющий рукой вытер лицо и тоже выпрямился. И дернулся за женщиной, ещё не замечая Лоренса у открытой тамбурной двери. - Ах ты, шлюха!
Женщина быстро протянула руку к двери. - Не была и тут – не стану! - И вдруг она увидела Лоренса.
Тед, стоявший в полумраке тамбура между дверьми тут же распахнул кабинетную дверь настежь. Просто оттолкнул её от себя, дверь и раскрылась.
В ужасе женщина вскрикнула, отшатнулась назад и согнутой рукой отгородилась от него. Будто прикрывалась ещё от одного кошмара.
Лицо Стасс зарделось яркой краской стыда оттого, что кто-то стал свидетелем её грубого унижения. Но она быстро взяла себя в руки. Глубоко вздохнув, она гордо выпрямилась и, не опуская головы, быстро обошла Лоренса и, не закрывая за собой дверей ни первых, ни вторых покинула кабинет управляющего.
Лоренс, горло которого пересохло от наблюдения за мало красивой сценой, хрипло спросил: «Что такое, господин Фридман? Я кажусь Вам столь богатым, что вы платите двойное жалование продавщицам моего магазина за минеты …в этом кабинете?»
Фридман быстро приводил себя в порядок. – Простите, мистер Лоренс, я не…
-Убирайтесь. И не советую просить рекомендаций.
Лоренс вышел из кабинета и тут же …потребовал от секретарши странного: вернуть в кабинет управляющего молодую женщину. Фридмана он даже слушать не стал. Рукой повел, и человек из личной охраны в момент оттеснил человека с приспущенным галстуком из служебного кабинета.
Лоренс снова вернулся в кабинет. И стал терпеливо ждать.
Чего?
Именно – ту женщину.
Тед холодно смотрел на неё, гордую, но измученную ежедневными домогательствами босса, не дававшего ей и шагу вступить.
Окружной прокурор Фридман – был родственником управляющего. Стасс не решалась сделать заявления в полицию нравов. Она прекрасно понимала, что могла потерять больше, чем выиграть в войне с мерзким подонком.
Именно так, героем, казался себе молодой Лоренс, ожидая услышать от красивой женщины если не благодарность, то хотя бы извинения. А та согласилась вернуться в кабинет по совсем другой причине. Лишь за тем, чтоб …забрать из кабинета оброненную там брошь. Грошовую, возможно, но ей памятную.
Стасси только взглянула на Лоренса, непринужденно сидевшего на углу служебного стола. Она тут же обошла его и, чуть присев, подняла с полу, как раз у ног Теда, своё украшение.
Лоренс никогда не был бестактным в отношениях с дамами. Сейчас он «дамы» перед собой не видел. Перед ним была его служащая. Просто красивая продавщица. Правда, эффект от её красоты в данную минуту был чрезвычаен тем, что он завораживал наблюдателя трагизмом и гордостью. Лоренс сполз с угла стола и выпрямился перед женщиной. – Вы что-то…потеряли?
Стасси прямо посмотрела ему в лицо. – Да. И нашла.
Стыд в ней прошел, обиды – не было в помине, зато в Лоренсе она видела того, кто просто воспользовался положением. Она бы сказала ему естественные в таком случае слова благодарности, будь он действительно «героем». А тут – нет, она и в Лоренсе угадывала такого же «управляющего», подыскивающего продавщиц под свой товар.
Тед, заметив, что женщина держит в руках какую-то поднятую с пола вещицу, ту же категорически потребовал показать её. - Вы же понимаете, всё, что находится в пределах кабинета, принадлежит…не Вам. А магазину. Дайте мне взглянуть на то, что Вы подняли.
-Это моя вещь. Она упала. Упала, …отцепившись с моего платья.
Лоренс протянул руку и ждал.
Женщина, будто не понимала. Некоторое время она смотрела на Лоренса, на его чуть согнутую, протянутую к ней руку, и только потом, сверкнув зеленью с потемневших от гнева глаз, будто ещё раз убедившись, что перед ней такой же «управляющий», тихо произнесла: «Вот! – И вложила брошь в руку Лоренса, но так, чтоб не коснуться пальцами его руки. Будто это показалось бы ей мерзким. - Это моя брошь. Моя собственность.
Тед рассмотрел вещицу. Потом обратился к её хозяйке. - Разве в магазине есть отдел, торгующий серебряными украшениями с натуральными камнями?
Гнев совершенно выбелил лицо женщины: «Вы что, …Вы не верите мне?!»
Тед следил за своим лицом. И всё же холодность в нём стаяла, оставив след «мокрой жалости». – Я Вам задал вопрос. …Вы что, торгуете серебряными украшениями?
Презрение к подлости промелькнуло в глазах Стасс. – Нет!
-Вы работаете в этом магазине. Или я чего-то не понял?
Женщина отпарировала: «Я хочу знать, имеете ли Вы право на мой ответ. Разве я не уволена?»
-Я хочу разобраться в сути произошедшего здесь. Если конфликт начался из-за украденной Вами броши, то…»
Она не дала Теду закончить фразу. – Нет. Нет и нет!
-Что «нет»? Что «нет»? …Так Вы не продавец?
-Вы уже спрашивали меня об этом три дня назад.
-И что Вы мне ответили, … «нет»?
-Я …почему? …Я была за прилавком. Тогда Вы не спрашивали, продавец я или нет. Вы смотрели товар, просили меня показать Вам…зонт.
Лоренс тут же вспомнил это маленькое, трехдневной давности событие. Едва скрыл смущение. В голове только промелькнуло: «Ах, вот почему мне вдруг захотелось заглянуть сюда ещё раз».
Он протянул украшение женщине. - Возьмите. Вы же сказали, это ваше.
Стасс сморгнула, перестав хмурить лицо. - А…а…ну да. – Она забрала брошь с ладони Лоренса. Потом снова сморгнула, поглядев на него. И снова посмотрела на брошь уже в своей руке.
Тед сбил её. И она не понимала, чем он сбил её с толку. А главное, выбил с гнева. Она уже не злилась и главное не злилась на него. На его внезапное вмешательство в её малоприятные отношения с боссом. Но, будто доказывая, что вещь её, она тут же приколола брошь у основания узкого выреза на платье.
И, прижав её рукой, как ценность, она снова гордо выпрямилась и, кивнув Лоренсу, вместо благодарности, прошла мимо.
Но до двери Стасс дойти не успела.
-Так Вам не интересно, почему я вернул вас сюда?
Женщина оглянулась. Открыто посмотрела ему в лицо. – А…разве, не для того лишь, чтоб объявить мне об увольнении?
-Но за что? Вот бы узнать.
Стасс сморгнула. – То есть? – Вдруг до неё стало доходить, что человек, весело так покручивающий пальцем крылья настольного пропеллера, просто играется с ней. В её лице промелькнула досада. Получалось, она повелась на его вопросики.
Стасс быстро соображала, как же выйти из такого досадного положения. – Так …Вы были уверены, что брошь моя? Вы…просто шутили.
И вдруг она рассмеялась. Весело, вовсе не смущаясь того, при ком она так расслабилась.
Тед выпрямился. Оставил вентилятор в покое. Его вот так …просто назвали…шутником.
Он стоял перед ней, с совершенно непроницаемым лицом. Он пытался прочесть с веселого, расцветшего в улыбке лица истинную причину её смеха.
Женщина смеялась естественно, не рисуясь, без доли кокетства. И главное, без зла. Ей будто и впрямь было весело лишь оттого, что он пошутил. Будто он развеселил её своей шуткой.
-А что Вас так развеселило? – Тед тоже чуть-чуть позволил себе улыбнуться. – То, что Вы не уволены и можете приступить к своей работе? …Снова…идти за прилавок?
-Да. – Ответ был естественен. Женщина ничуть не стеснялась своей профессии.
-И…в каком же отделе Вы работаете?
-Три дня назад я демонстрировала Вам мужской зонт.
-И что? Я…купил его?
-Нет. У Вас не оказалось наличных. Вы так сказали. Я не стала настаивать на купле по карте.
-Отчего же? наверное, иногда можно быть и понастойчивее.
-Да, думаю, Вы правы. Иногда нужно. Но Вы ещё и спешили.
Лоренс, совершенно очарованный улыбкой молодой женщины, тут же хотел открыться: «Но я вернулся. Так предложите же мне зонтик снова!», - но он промолчал об этом. Только улыбнулся более открыто и протянул ей руку. – Я выяснил, Вас зовут Стасси Гранд. Хотелось бы представиться лично: Тед Лоренс.
Она не ответила, что уже знает это. Просто пожала ему руку, улыбнулась, и простилась. – Ну, раз я всё ещё на работе, … я пойду. Всего доброго, мистер Лоренс.
-Да. Э…э…я…сожалею, но у меня нет оснований, задерживать Вас.
Стасси удивленно вскинула темную бровь. Затем, кивнув на прощанье, всё-таки плавно скрылась за дверью кабинета управляющего магазином.
Ей нравился и магазин, и работа, и …высокий оклад, который, она надеялась, даже после этой встречи у неё не отнимут.
Тед, выходя в тот день из магазина, был в превосходном настроении. У него было мало таких приятных «инспекций». И дело было не в развлечении. Он как-то сразу отложил в сердце образ этой женщины. Как нечто стоящее того, чтоб к этому вернуться ещё раз.
Он присаживался в машину, и всё смотрел на центральный вход в магазин. Люди обходили его. Им было всё равно, кого так вежливо провожает управляющий магазином. Впрочем, никто из них и управляющего не знал в лицо, и что он уже – бывшее лицо - тоже. Это не люди, это покупатели. Их интересуют только цены. А те пока их в этом магазине устраивали.
Обхватив высокие кули, они присаживались в свои машины и покидали парковку, поторапливая водителя машины высокого господина, которому смотрел вслед другой высокий господин.
-Мистер Лоренс, я всё же надеюсь…
А Лоренс улыбался. На стоянке не было свободных мест. – И всё же завтра я приеду сюда ещё раз.
-Простите, что Вы сказали?
-Это я не Вам Фридман. …Не Вам.
Он купил себе зонт, приехав сюда к закрытию магазина.
А, приехав на другой день, он купил зонт для Стасси. На её вкус. И пригласил в ресторан на ужин.
Да, она в первый же вечер ответила ему: «Да». Она так и сказала: «А разве есть на свете женщина, которая бы ответила тебе «нет»? И они стали любовниками.
Лоренс не стал посвящать молодую женщину в две своих предыдущих неудачи.
Но роман их не был гладеньким. Колючки втыкала и «старая» любовница Теда, а ещё и старались не называвшие своих имён доброжелатели. Тед считал, что это «развлекаются» подруги его матери. Или даже она сама. И, конечно, их доставали журналисты.
Тед, узнав о звонках случайно, просто как-то подняв за Стасс трубку телефона.
И он стал ее «защитником». Он намеренно стал показываться с нею на всевозможных светских раутах, бывая даже там, куда Стасси в принципе бы никогда в жизни не впустили. Тед много тратил на свою любовницу. Только не на бриллианты для её горделивой шеи, не на шубки и машины под её неброский, но дорогой цвет помады. Он платил тем, кто считал, что имеет право не впускать таких как она в круг таких как он. Он находил в этом своеобразную прелесть, некий всплеск для своей небогатой фантазии. Ведь ему приходилось изощряться в промысле, который до этого момента был ему совершенно не знаком. Но, как он считал, очень даже был «необходим для …развития его бизнеса». Он узнавал в лицо тех, кто будет платить ещё дороже за товар в его магазинах. Он, прежде всего, был коммерсант.
И ещё он помогал ей отбиваться от назойливых репортеров. Он научил её отвечать им достойно.
И Стасси Гранд быстро выучила свою роль.
Стасс угадала и эту, подкинутую им "карту".
Он, со свойственным ему занудством, ежедневно учил ее требовать «уважения к себе». Учил уметь постоять за себя, пользуясь его покровительством и именем. И в то же время он показывал ей, что может произойти, если "не состоявшая связь" с кем бы то ни было, кроме него, вдруг обернется в «состоявшуюся».
Умная женщина не капризничала, стерпела и выучила и этот урок. Она отказалась от друзей среди мужчин совершенно, понимая, как бы такая связь могла ранить самолюбие её любовника. Она всем своим друзьям, кавалерам ответила: «Нет». То есть: встречам - нет, телефонным разговорам с ними - нет, записочки? – никогда более!
При этом ей внушали: «Ты слишком безоглядно рвешь связи». И она, как умная женщина, понимала, что «слишком». Ставя всё на одну «лошадь», она действительно рисковала. Сбрось её руки с плеч молодой миллиардер, он не потерял бы ровным счетом ничего. Для Лоренса - ничего. …А вот ей после такого возвращаться в круг водителей такси, брать под руку официанта кафе…было просто невозможно. То есть уже ни-ког-да. Вот как она отдалась любви к нему!
И она искренне верила в правоту своей безоглядности. «Это как раз тот случай, - отвечала она, глядя в зеркало, - когда слепое доверие есть основа для возникновения обратной связи». Она верила, что такой мужчина, как Лоренс, в будущем так же довериться ей совершенно.
И она оказалась права. Уже через полгода она имела влияние на Теда Лоренса.
Когда Тед вдруг становился хмурым, скрытным и для многих действительно занудно требовательным, только она оставалась при нём человеком, который мог сквозь сердце пронести его проблему и понять причину такого его настроения. Она научилась влиять на него, изменять такое его «ненастроение». До неё это никому не было под силу.
Правда, теперь женщине приходилось о многом в своей жизни скрывать. Ей хотелось поделиться со всем светом, …а приходилось…исключительно молчать.
Только теперь она поняла, сколько стоит молчание.
В первое время во время вечеринок через неё пытались выяснить о делах Лоренса. Стасс терпеливо и достойно выслушивала вопросы, отмалчивалась с улыбкой. Затем, как было в первые дни их совместных выходов в свет, она консультировалась с Тедом по поводу того, как ей в данном случае вести себя. А позже уже сама, сообразив, с кем имеет дело, находила, что ответить «любопытствующему».
Она научилась не смущаться, входя под руку с Лоренсом в ресторан, театр, чью-то гостиную. Она не пыталась играть в «редкую драгоценность в его коллекции». Никогда не было в её лице вызова: "Да, вот! Я смогла. Потому что достойна". Они выглядели парой, которая была молодой, но будто бы прожила тысячу долгих лет. В Стасси была сама естественность, простота уровня богемности. «Да, мы зашли поужинать в этот ресторан и, представьте, встретили там самого Макса Деринга. Разумеется, знаменитый клоун нас не узнал. Но мы с Тедом нарочно весело раскланялись перед ним. И клоун сам протянул Теду руку. Так мы и познакомились. После вместе ужинали»; «Да, мы были вчера в театре. Пела Анна Полянова. Тед купил ей всего одну розу. Роскошную, но одну. Никак не могла раскрутить его подарить этой женщине три розы»; «Да, мы на прошлой неделе были в доме Алонсо Понти. Он был великолепен! …Да, конечно же, я говорю об Алонсо! Тед на прошлой неделе как раз был несносен. Он капризничал, как ребенок, выбирая для маэстро подарок. Знаете, что он купил для пианиста? Ботинки. Представьте, «автора» ботинок зовут так же Алонсо Понти. Это настолько развеселило компанию…».
Мужчины искали в их поведении вульгарности, женщины - пошлости, но ни он, ни она не давали им ни шанса, усомниться в том, что их игра может иметь подобные оценки. Они были естественны и честны в своей игре…на публике. Но они не допускали и мысли, что «игра» может войти в суть их отношений.
Лоренс был восхищен Стасси. Усталость, с которой он входила в номер отеля, снимаемый им для нее, проходила в минуты. Она умела отвлечь его от того, что осталось за стенами их «дома» ещё тогда, когда дома, как такового ещё не было. Ее вздох, когда она, наконец, стягивала с себя шелка и украшения, облачаясь в удобную домашнюю одежду, говорили ему о том, сколько сил она потратила и сегодня, чтобы просто прокатиться к его родным, друзьям, коллегам по работе. И тут уже он старался сгладить её дурное настроение. Да хоть бы и тем, что принимался ворчать по поводу «всех этих стариканов», будто и впрямь забывая, что говорит о своих любимых отце и матери.
Лоренс любовался тем, как она …любуется их домом. Домом, который Тед купил для того, чтоб жить в нём именно с нею, с этой кружащейся в вальсе женщиной.
-Если тебе здесь нравится, ...что ж, ладно. Тогда я скажу Мерфи, чтоб не сильно драл проценты со сделки. Мы же не потребовали …почистить лужу, которую он представил мне, как «озеро, полное рыбы».
-Озеро …оно великолепно. Я верю, Тед, в нём может водиться рыба. Ивы, …такие красивые вокруг него ивы...
-Да, заросло порядком. Нет, я скажу ему, пусть сбавит хотя бы цену. – Тед снова взялся за мобильник.
А она обхватила его обеими руками за плечи. – Тед, не говори ему, что озеро плохое. Пожалуйста. Ради меня.
Он посмотрел на нее сверху вниз, морщил нос и улыбался. Убрал телефон назад в карман. – Ладно. Пусть наживается на мне. …Нет, если в принципе, …мне тут тоже нравится. – Он оглядел светлую, пустую гостиную, которую они со Стасс не покидали уже с полчаса.
Лицо Стасс вспыхнуло радостью. Она снова побежала вверх, на галерею. Кружила и по ней, поглаживая рукой то стены, то светлое дерево поручней, то золоченые ручки дверей.
Тед тоже поднялся наверх. Стал заходить в комнаты. По-хозяйски взглянул на их размеры, высоту окон, потолка. А Стасс, подловив его на очередных измерениях, легко подбежав к нему, положила одну его руку себе на талию, другую вытянула в сторону и, что-то напевая из давным-давно известного, закружила его в ритме старого вальса. И совершенно того, не замечая, сначала мысленно, а затем и подпевая ей, Тед сам раскружился, получая легкое головокружительное удовольствие от придуманной ею затеи.
-Ладно, берем этот. Уговорила.
И у них появился свой дом. Они прожили в нём до свадьбы ровно сутки.
***
В день свадьбы возле церкви, где проходило торжественное венчание, оказались не только приглашенные гости. Скорее из любопытства собралась огромная толпа людей. Многим, очень многим хотелось взглянуть на калифорнийского миллиардера жениха и его «продавщицу», никому неизвестную «зеленоглазую сиротку из Техаса». Кстати, крепко досталось ослепленному вспышками фоторепортеров некому Джо Стиксу. Сорокалетний мужчина, как тут же было выяснено – техасец-скотовод вел невесту к алтарю, то есть передавал жениху из рук в руки. Купец, принимая товар, крепко пожал мозолистую руку скотовода, улыбнулся и …как будто перестал его замечать на торжестве. И чтоб впредь не задавались вопросы, Джо Стикс сразу после выхода из церкви, поцеловавшись с дальней родственницей, которой, как он сказал: «Да же не знаю, дочка, повезло ли тебе…», был заботливо усажен в парадный лимузин и…увезен в неизвестном направлении. Ни одна «собака» не успела порыться на месте. Любопытствующим пришлось немедленно беспокоить «друзей» из служб, чтоб хоть что-то выяснить о «джентльмене, присутствовавшем на венчании Лоренсов со стороны невесты».
Немногих впустили в саму церковь. Но момент, когда пара выходила из высоких дверей, её облетел весь мир. Даже в российских вечерних новостях, в парочке завершающих минут был показан сюжет об этом моменте. Его прокомментировали весьма весело: «Довольно-таки редкостный случай. Калифорнийский миллиардер, коммерсант с многомиллионным годовым доходом, наследник известного нефтепромышленника без брачного контракта, то есть по любви женится на продавщице одного из своих многочисленных магазинов. Вот этот момент, когда просто девушка зашла в церковь, а вышла из неё, внимание,…вышла из неё миссис Миллиардершей! Думаю, девушка правильно сделала, что заглянула сюда».
Роскошный наряд Стасси Лоренс, эскорт сверкающих машин, открытая карета в цветах, запряженная красивыми лошадьми. Венчание, на которое были допущены репортеры и телевидение, - всё было даже чересчур великолепным. Мутило мозги огромными затратами.
Стасс притаилась, угадывая к чему все это? Ей показалось в начале, Тед не хотел никаких шумных пиршеств….Она, в смущении улыбалась, поглядывая снизу вверх на роскошного жениха рядом с собой. Пыталась уловить намек на свой вопрос в чертах его холеного лица, украшенного для светской хроники будто бы на века припечатанной улыбкой.
Пышность должна была ослепить гостей....
Однако они - таки заметили, как отошедшая от алтаря невеста преобразилась. Нет, она не скидывала покрывал, скрывающих личину новоявленной «мадам миллиардерши». Однако "смущение" окружающей ее роскошью, именитостью приехавших гостей... кончилось. Перед ними теперь была женщина, считающая себя достойной всего этого. «Пышно? – А так и должно быть! …Блистательно? – А как вы думали, это же Лоренсы!» - вот как теперь держалась невеста.
Стасси, мило улыбаясь, принимала поздравления. Как должное, выслушивала пожелания счастья.
Тед, также заметив изменения в Стасси, теперь более чем в начале службы поглядывал в сторону своей невесты, пардон, уже супруги.
Однако и теперь надменности в лице Стасс замечено им не было. Одно лишь любопытство от наблюдения за всем ...происходящим. Она, молча, как Тед, стала смотреть «на пиршество» со стороны. Она стала видеть всех собравшихся в ее доме гостей таковыми, какие они есть. Она, как и он, научилась разделять их на тех, кто действительно желал ей счастья, (а были и такие, к её радости) и на тех, …кто завтра заплатит ей – миссис Лоренс «подороже».
Как театральными картинами, меняющимися во времени она любовалась яркими красками задуманного Тедом свадебного шоу. Более того, это ее стало забавлять. И она тоже решилась играть в нём. Только, сама себе придумав роль. Заглавную. Она дала начало танцам. При этом поразила всех собравшихся. Она отказала начавшемуся вальсу, весело взглянула на мужа и, улыбнувшись, произнесла: "Хочу кадриль". Лоренс несколько секунд был в замешательстве. Звучал вальс новобрачных. Гости тихонько начали аплодировать, приглашая их, наконец, начать танец. Тед мгновенно перебирал в памяти, заученные с детства бальные танцы, вспоминая именно тот, который пожелала танцевать его невеста.
Гости притаились, заинтересованные заминкой. На и вокруг площадки всё стихло. Казалось, даже птицы не чирикали, давая возможность собраться с мыслями растерявшемуся жениху. Наконец, Тед очаровательно улыбнулся невесте, по-барски развернул голову в сторону притихших музыкантов, и попросил: "Маэстро, кадриль для моей жены, пожалуйста".
Дирижер взмахнул смычком и веселая мелодия, дав вспомнить ход движений и настроение танца, весело восхищая полукруг гостей, понеслась вдоль и поперек просторной площадки перед домом Лоренсов.
Музыка была в сияющих радостью глазах невесты, в восхищенной улыбке жениха, в удивленных взглядах гостей, в замершей листве летних деревьев, затихших ярких свадебных цветах.
Кто-то из гостей, так же припомнив движения танца, вышел в круг. Послышался смех. Но даже те, кто не совсем владел фигурами танца, весело задвигались, пританцовывая на украшенной гирляндами цветов площадке.
Потом она еще …и еще, и ещё раз Стасс услышала от своих немногочисленных новых родственников о «взаимопонимании, взаимоуважении, любви и терпении». Выслушивала всё с должным вниманием, с нежнейшей улыбкой в сторону жениха, но ...без особой подобострастности. Она сразу дала понять, что теперь, всецело принадлежа их семье, но она не собирается повторять черты их жизни дословно. А на услышанное за спиной: «Она что, действительно вчера стояла за прилавком?», - она оглянулась, улыбнулась и ответила: «Ах, как вы правы. Супруге миллиардера всё время нужно помнить о том, что теперь товар остался …за прилавком».
Лоренс даже не разглядел оскорбленной физиономии гостьи. Да, собственно, ему было наплевать тогда на всех красавиц мира. В его руках было лучшее, что есть на свете. А оставшийся «товар» он всегда сумеет рассмотреть по мере надобности.
***
И вот прошел их медовый месяц. Медовый, постольку дарил им сладость взаимного чувства и радости законного обладания друг другом, но ещё и от счастья ежеминутного ощущения присутствия друг друга. Лоренс почти не бывал в офисе и не занимался делами. Только женой.
За полгода их знакомства лишь с горстку дней и ночей наберется времени, что они были вместе. И именно этот месяц, время неспешных рассветов, беспроблемных дней, длинных вечеров и коротких ночей принадлежал только им. Ни родным, ни друзьям, ни делам ...только им. Путешествия, открытые и ими подводные пещеры средиземноморья, куда тянуло Лоренса; горная Аляска, которую так хотела увидеть Стасси, купание в леденящих волнах Гудзонова залива…
***
А дальше началась их жизнь.
Особую остроту ей придавали пристальные разглядывания окружающими их людьми. Скажем даже, подглядывания с комментариями. Например, задерживается Лоренс в командировке на день, сменил секретаршу, или нанял не мужскую, а женскую охрану во время официальных приглашений к загранпартнерам - и в ушах всех эхом отдается чей-то вопрос: «Что, уже?!" Или Стасси, не дождавшись конца его рабочего дня, нетерпеливо прохаживается у его машины, чтоб вместе ехать в назначенное место....И кое-кто тут же начинал давить на клавиши телефонов, чтобы сообщить: «Ну вот, уже началось. Уже караулит бедняжку".
Все как будто бы любовались прозрачностью одежд на их начинающейся жизни, наслаждаясь от попадания в "точку" при открытии темы: "Я недавно наблюдала молодых Лоренсов, и вы знаете…».
В их имении не было гольф – поля и, Тед по-прежнему не пропускал по выходным поездку на гольф. Не изменял традициям, устраивал дружеские встречи под парусами на своей или чужой яхте. Стасс же, терпеливо ожидавшая мужа, разумеется, скучая, прохаживалась по осеннему саду в их поместье, пережидая и эти часы выходного дня где-то, но не здесь присутствующего мужа.
Ей принадлежали счастливые часы. Время выходных и отпускные дни мужа. Вместе с его друзьями она совершала прогулки по Европе, болталась в яхте Лоренсов, стоявшей на приколе у берегов Монако. Или, что, к её сожалению, бывало реже, вдвоём с Тедом, путешествовала по собственной стране и континенту. От многого из прошлых привычек ей пришлось отказаться. Ко многому пришлось привыкать, ломая себя. Например, она трудно привыкала к совместным саунам. Там друзья Лоренса, их жены появлялись обнаженными (даже заметила, муж гордиться, что ей есть, что показать его друзьям). Стасси пришлось научиться, не только играть, но и блефовать в карточных играх, распространенных в среде мужа. Правда, были и приятные моменты. Новое в её жизни. Например, выезды за новым платьем, покупаемым прямо во время демонстраций сезонных коллекций европейских кутюрье, с последующим позированием модному журналу – вот этому она научилась быстро. И имела бы успех. Если бы не некоторая ревность Лоренса, редко дававшего ей разрешения на фотографирование в журналах.
Ей нужно было не просто выживать в этой новой, весьма зыбкой среде, но и пытаться остаться счастливой. Сохранить себя, свою любовь. Потому она не ленилась учиться такой жизни.
И ещё её заботила одна мысль, чем бы таким заняться, чтобы быть как можно ближе к Теду, к людям, которые ему дороги. Сразу попасть в элит - клуб она не могла. Пробовала, но там любезно просили дать им время для "некоторых уточнений по поводу ограниченности списка членов клуба". И она ждала. Но, не теряя времени, она стала посещать ипподром, катаясь на лошадках и интересуясь скачками, устраиваемыми по выходным дням. Туда она стала ездить вместе с Тедом. Даже играла на тотализаторе, искренне веря в свою счастливую звезду. И на самом деле, время от времени, к нескрываемому удивлению Лоренса, выигрывала приличные суммы денег.
Тед с удивлением смотрел на жену, стараясь несколько придержать тягу Стасс к азарту. Он скорее обращал ее внимание на ход скачек и красоту быстро летящих лошадей. Ну, и интересовался, конечно, как дела по поводу ее вступления в женский клуб. Стасс не хотела признаваться ему в своей неудачной попытке. Отшучивалась. Но про себя решила процесс ускорить.
Самостоятельно. Без вмешательства мужа, пользуясь ...своей фамилией и некоторыми связями.
Замысел ее был достаточно прост. Стасс выяснила, что для поступления в элит - клуб, где состоят членами мать и бывшая любовница мужа - Эвелин Грейс, необходимо несколько тысяч, рекомендации двух членов клуба и протекция. И вот на следующий же день, после вопроса супруга о её делах по поводу вступления в члены клуба, она написала Эвелин письмо. Записку, с просьбой дать ей подобную рекомендацию.
А затем посетила свекровь, начав разговор на ту же тему.
Нет, она не была столь наивна, чтобы ожидать непременного участия матери Теда в своих развлечениях. Но было любопытно, какую формулировку отказа, найдет Элиза, чтобы затем быть готовой к подобному при обращением за тем же к другим членам женского клуба.
Элиза вела себя с невесткой весьма сдержанно. Холодности между ними уже как бы не было, но и теплых отношений – не обрелось.
- Стасс, а почему ты выбрала именно этот клуб? – Элиза угощала гостью чаем.
Стасси поставила чайную чашечку на стол. Улыбнулась свекрови. – Потому, что я сама еще плохо разбираюсь в многочисленных клубах города, а этот широко известен и в нем состоите Вы. Вот я и подумала, значит, клуб лучший.
-Но я записывалась в него, имея там определенный круг лиц, что был мне лично интересен.
-Вот и я так решила. В других клубах у меня знакомых нет. А в этом Вы и Эвелин.
Стасс заметила вскинувшиеся брови при упоминании имени давней подруги сына Элизы, недавней кандидатки на его время и сердце. Но она не подала виду, что удивление Элизы как-то её задело.
-Более близких, чем мать и друг моего мужа для меня никого нет. - Стасси улыбнулась и снова взяла чашечку с приготовленным самой Элизой чайным напитком. Сделала глоток и ...снова похвалила аромат чая.
Открытая лесть, имеющая некий смысл, заставила Элизу чуть кивнуть головой и улыбнуться в ответ. - Да, ты права. Это действительно лучший женский клуб нашего города. Однако, насколько мне известно, это закрытый клуб.
-Да. Но мне известно, в чем заключается его закрытость. - Стасс хитро улыбнулась, посмотрела в чашечку, затем быстро - на свекровь, и снова в чашечку. Продолжила, после глоточка. - Мне известно так же, как открыть его закрытые двери. Собственно для этого я и приехала к Вам.
Элиза задумалась. Повода для прямого отказа в рекомендациях у нее не было. К тому же перед ней была жена ее единственного сына. «Как не крути, но придется, ...не отказать. Иначе, будет неудобно перед сыном», - думала Элиза, миленько улыбаясь в ответ на комплимент её чаю. Однако ей было любопытно, как же Стасс достанет вторую рекомендацию от члена клуба? Кто решиться не отказать в расположении бывшей «продавщице из зонтичного магазинчика»?
-Ты уже обращалась к кому-то с подобной просьбой, я имею в виду рекомендации?
-Да. К Эвелин Грейс.
Снова вскинутые брови миссис Лоренс "старшей" были будто бы и не замечены миссис Лоренс "младшей".
-И ...что Эви?
-Она обещала подумать и сообщить свое решение письменно.
-Вы что переписываетесь?
-Да, а почему это Вас удивляет?
-Да собственно, - Элиза пожала плечами и уже с большим интересом посмотрела в сторону предприимчивой невестки. Подумала: «Ход конём? …Однако, прогнётся ли под ним Эвелин?»
Она поставила чашечку. Встала и прошла к секретеру. Посмотрела на темное, дерево, серебряную инкрустацию. Открыла секретер и достала лист бумаги. - Хорошо. Я дам тебе рекомендации для клуба.
И она действительно рекомендовала администрации клуба…свою невестку. Рекомендовала, «как серьезного и интересного человека», как «приятную собеседницу и любительницу дамского общения».
Стасс приехала домой в более чем приподнятом настроении. Во-первых, она добилась, чего хотела, а во-вторых, она сегодня впервые и сама посетила, одну из самых заносчивых дам света Лос-Анджелеса - собственную непокладистую свекровь.
Элиза, кстати, уже прощаясь, попросила непременно сообщить об ответе мисс Грейс. После свадьбы Теда Эвелина Грейс стала избегать встреч с ней. А той было любопытно, как сложатся отношения терпеливой Эви с её новой, более успешной соперницей. Если, конечно, бывшая подруга не оставила своих намерений относительно Теда после столь многолетней симпатии к нему.
Грейс, получив письмо от Стасс, сначала вдоволь посмеялась над имевшими место грамматическими ошибками в нем. Затем, проглядывая его еще раз, заметила, что почерк, писавшей женщины весьма аккуратен и даже каллиграфичен. Это задело Эви. Лоренс имел каллиграфический, безукоризненно четкий почерк. Писал всегда грамотно, короткими внятными предложениями. Он даже кичился письмом, предпочитая всевозможные приписки к письмам делать именно рукой. Прочтя письмо ещё раз, уже обдумывая смысл каждой фразы, Эви перестала смеяться, а напротив, даже растерялась от наглости бывшей «ничто». Она вновь откинула письмо в сторону. Снова занялась своими делами. Однако, хорошо подумав, порассуждав, сама с собой, проанализировав теперешние отношения с Лоренсом, она решила, что просто игнорировать письмишко «этой, как её?» - она не может. Эви понимала, что молчанием она может дать повод подумать о своей обиде на Теда. Ведь она не знала, в курсе ли последний о том, что его супруга «имела наглость» обращаться к ней с подобной просьбой. Вечером того же дня, вновь перечитав письмо, она решила-таки написать "пару строк". Именно рассчитывая, что письмо увидит Тед – её давний сердечный друг. Она собственно и писала ему, а листок с рекомендациями просто вложила в тот же конверт. Хотя, заклеивая конверт и штампуя адрес, она еще раздумывала о том, стоит ли ...отправлять его, письменно связывая свое имя с именем "девицы под зонтом". Но отправила.
Стасс настолько была обрадована её ответом, пусть пренебрежительным, но согласием, что после возвращения мужа из офиса, не удержалась и тут же обо всем ему рассказала. Показала ему обе рекомендации от Элизы и Эвелин. Ну и, разумеется, отдала прочитанное ею письмо Эвелин. Стасс посчитала, что имеет на это право, хоть бы и потому, что бывшая подружка её мужа не запечатала письма, а всего лишь вложила его в конверт с рекомендацией для неё.
Тед прочел обе рекомендации за ужином. На письмо бывшей подруги лишь взглянул, улыбнулся и отложил его в сторону, не прочтя. Потом, посмотрев на жену, покачал головой на её "лихость".
Стасс явно веселилась. Тед вытер салфеткой губы, потянулся и поцеловал «умницу» в светлый лоб. - А кто сделает протекцию?
Его жёнушка улыбалась хитро и загадочно. - Мне секретарь ответил, что администрация клуба может решить вопрос о членстве. Я пошлю письма всем членам администрации, укажу о том, что необходимой суммой располагаю и рекомендациями тоже. Напишу, кто мне их дал и ...буду ждать. Их там пять человек. Вот мы и узнаем, кому из них небезразлична связь с нашей семьей.
Лоренс тут же вспомнил о «старухе» - супруге адмирала - почетном члене администрации женского элит - клуба. Ему стало любопытно, по какому адресу отправила письмо жена. Но он не стал спрашивать об этом жену. Решил, что эта тема будет освещена матерью за чаем, на который она до сих пор приглашала его отдельно. Без Стасс.
Тед усмехнулся. Скинул салфетку, откинулся на спинку стула и оглядел сервированный на двоих стол. - Ты ребенок, Стасс. Хотя, - он хитро прищурился, глядя на победно улыбающуюся супругу, - в этом что-то есть. Возможно, именно эта наивность и позволит тебе добиться всего, что ты задумала. Ну, а в моей помощи ты не нуждаешься? Ведь после того, как все пятеро тебе откажут, я уже с меньшим желанием возьмусь за это дело.
-И не нужно. Если это произойдет, с теми же рекомендациями, я пойду в другой клуб, менее элитный. И пусть. Думаю, я и там не заскучаю. – Стасс поднялась из-за стола. – Кому буду интересна я, тот будет интересен и мне. А кого я не интересую – и мне нет до них дела. – Стасс улыбнулась. состроив забавную смеющуюся рожицу.
Тед рассмеялся на веселую гримасу жены. Поднялся и, подойдя к Стасс, обняв ее, устало вздохнул. – Ладно, увидим. Будешь писать «старухе адмиральше» передай от меня тёплый привет, напиши, что я загляну на её именины. Вместе с тобой.
-А кто это… «адмиральша»?
Тед хмыкнул: «Это и твоя родственница. Жена моего дяди – адмирала в отставке. Она – одна из тех мадам, кому тебе придётся написать. Суровая старуха. Помнишь, на свадьбе она была в черном. В тот день исполнилось девять дней со дня гибели под колесами её любимого пса. Эта женщина гордиться своей незаурядной верностью долгу перед ближним. Даже, если это собака».
Стасс многозначительно кивнула головой. Она и старую женщину в черном припомнила, и её «внушения» по поводу долга семьи. В день свадьбы Стасс обозвала её (разумеется, мысленно), «Крестной матерью», настолько все были почтительны с этой … «адмиральшей».
А через неделю Стасс похвасталась перед мужем ответом некого мистера Фокса – помощника окружного прокурора, который первым дал ей согласие на протекцию. И хотя его ответ был сухим и отпечатанным на принтере, она была счастлива победой в первом столкновении с обществом, где вращался её муж.
«Адмиральша» передала конверт с ответом на просьбу жены своего племянника о содействии вступлению в женский клуб на своих именинах. Передала лично в руки Теда, но после того, как оглядела с ног до головы Стасси, стоявшую рядом с ним. При этом, будто бы удовлетворённая увиденным, она произнесла, в очередной раз поразив Стасси низким тембром голоса – прокуренным контральто, а так же пронзительным взглядом сливового цвета глаз, огромных, чуть на выкате: «Душечка, …э…э…думаю, ни черта с этим клубом не случиться, …если и вы туда попадете».
Количество брешей в светской стене росло год от года. Были и поражения, и даже подножки. Но, имея веселый нрав, резервную незлобивость характера и полное отсутствие чувства мести, в смысле умение спокойно пережидать неприятность при сильном желании влезть в драку, давали Стасси возможность без сильных ушибов проходить между рифов среды обитания семьи Лоренсов.
Стасси медленно, но без проявления нетерпения входила в их круг, постепенно превращаясь из «миссис Лоренс, …ну которая...», в «миссис Лоренс - жена молодого Лоренса».
Не прошло и пары лет, как уже все в городе знали её как Стасси Лоренс – супруга коммерсанта Лоренса. Хотя по-прежнему встречались те, кто уточнял: «Это та, что…»
***
Не многим удавалось за пять лет в супружестве родить двух детей, не дать забыть о себе в обществе друзей мужа и главное, не растерять симпатии его самого.
Тед по-прежнему был уверен, что его жена - лучшая женщина на свете. Что она достойна любви. Его любви. Ему нравилось, что его появление в «дружеской» сауне со Стасси до сих пор вызывает завистливые взгляды друзей, даже избалованного Мерфи. Что Стасси превосходно держалась в седле, а купленные и воспитанные ею лошади часто выигрывают призы на заездах города и даже штата. Что после выхода в свет журнала с фото его «нарядной» супруги, даже, если та позировала беременной, вызывали восхищение у знакомых, его узнавали как Лоренса, когда он появлялся с «той самой, с обложки» в каком-нибудь кафе, ну допустим, в Иокогаме. А купание Стасси в ледяной воде - вообще причина, для людского праздника. Но не только красота и очарование льстило ему – мужу такой женщины, Тед уже давно перестал отмахиваться от совета Стасси. Особенно, если это касалось в его интересе к какому-нибудь человеку. Его супруга знала гораздо больше людей. Потому, когда он только-только начинал интересоваться человеком, его возможностями, она, как правило, уже знала этого человека лично. Она уже имела представление об его характерных качествах: его слабости, привязанности – всё это она просто перекладывала из уст в уши мужа. И Тед к ней прислушивался. И ещё, …ещё ему по-прежнему не было с женою скучно. Даже домашние передряги или ссоры Стасс умела прекращать, только-только те начинали разгораться. Она мирила даже его родственников! Тед только посмеивался после, удивляясь на способности жены. «Как это я не успел нагрубить ей? А ведь как будто всё шло к тому»; или, допустим: «Как это не дошло до драки у тех-то? Когда мы приехали к ним, там летели в окна стулья».
Он понимал, что часто испытывает отвергаемое им всегда чувство ревности. Он ревновал детей к Стасси. Собственных детей, с которыми в силу привычек и работы, по-прежнему его интересовавшей, проводил не так много времени. Ревновал теплую (какую-то не свойственную им) привязанность к Стасси родителей своих. При нём те часто её хвалили, и иногда гордость его перерастала в ревность к её умению и достоинствам. Его друзья, подружки – даже не смели при нём даже иронично выразиться о его жене, и Тед начинал понимать, что дело было не в том, что всего лишь потому, что это бы не понравилось ему. Стасси «влезла» в сердце и этих, его закадычных друзей. Всё это тихо, плавно переходило к ревности Стасс к другим. Разумеется, не детям, родителям, друзьям. Лоренс даже не замечал, как начинает приглядываться к жене именно с этой темой - «другой мужчина».
Сказать, что таковых не было, ни он, ни Стасси – не могли. Однажды последней даже пришлось идти на подлость, чтоб прекратить, пресечь страсть, грозившую скандалом в доме. Ей вдруг сильно, именно в физическом смысле понравился водитель, нанятый Тедом для её прогулок по магазинам. Стасс терпела…до предела. В минуту, когда она уже решилась сказать парю: «Пошли со мной», - она …развернулась и прикатила в офис мужа. Выгребла его прямо с совещания и потребовала сменить водителя. «Он разбил машину, взгляни в окно». Лоренс, выглянув из офисных окон, увидев поврежденное авто, тут же, не интересуясь деталями, позвонил парню и сказал: «Ты уволен». Не выслушав и слова от ни в чем не повинного парня. Был ещё официант в любимом кафе, был садовник …. Стасс не отрицает, что для хозяйки слишком часто радовал себя их обществом. Другое дело, что у начавшего ревновать мужа оснований для разговора не находилось: Стасс требовала уволить этих мужчин …за минуту до желания лечь с ними в постель.
Что касается Теда, то не забыть о долге семьи и в тоже время не упустить шанс красиво расслабиться, он как будто уже умел с юности. Это повелось за мужской половиной семьи его отца. Однако, особых новых симпатий за пять лет у Теда так и не появилось. Ну, кроме давней дружеской симпатии к Эви Грейс. С другими дамами дальше комплиментов и взаимных "авансов" дело не шло. А о том, что твориться в европейских элит - борделях (условно, разумеется, разве можно назвать борделями рождественский бал, на котором он всегда бывал с женой, но в кулуарах легко мог зажать чью-нибудь молоденькую женушку, если та сильно «попросит»). Или во время командировок, на служебных встречах, когда партнер предлагал ему чуть-чуть «перекусить»; или на прогулках, например, на яхте Мерфи…- никто его не спрашивал об этих случайных милых минутках и часах. Потому о них и речи не велись. Ну, если только догадывался кое-кто, например, супруга.
Прошло семь лет после свадьбы Лоренсов. Дети подрастали. Страсти чуть-чуть линяли, принимая мягкий пастельный тон.
И именно в одну из прогулок на яхте и произошло знакомство Лоренса с одной из очаровательных девушек - гостьей и кузиной Френка Мерфи.
***
Марго не просто приехала отдохнуть на побережье Калифорнии. Она жила в Венеции, была наполовину итальянкой, очень живой и весьма талантливой начинающей актрисой. Красота ее была не столь броской, сколько свежей и запоминающейся. И именно это, как-то сразу не оставило Лоренса равнодушным к ней, как к очередной «подружке для отдыха».
Обычно таких девушек на яхте было три. Мерфи не хотел бы стать причиной размолвки Стасси и Теда. Да и со своей супругой лишний раз не старался ссориться из-за мелочей. Потому девушек приглашалось на прогулку больше, чем пара. Для отмаза. Спросит его собственная жена - Анна: «Сколько было человек на яхте?» Он ответит: «Пятеро. Мы с Тедом и ещё трое приятелей». И обходилось. Но, видимо, в этот раз третьей Мерфи не нашел. И…Стасси и Анна, не понять каким образом, вдруг узнали, что на яхте их было четверо. В том числе и дальняя родственница Мерфи, - девятнадцатилетняя красотка из Италии.
Лоренс предупредил жену, что прогулка по заливу будет недолгой. Что дома он будет скоро. И что вечером на лужайке перед домом он еще успеет устроить небольшой костер для детей, устроив прилунный ужин с горчичными сосисками.
Он уехал ближе к полудню, но задержался на прогулке значительно дольше, чем предполагал.
Без откровенного интима, просто общаясь и интересуясь лишь визуально свежестью молодой раскрепощенной девушки, Лоренс не заметил, как зашло солнце, как с вечерней прохладой побежала по волнам лунная дорожка тихой ночи.
Прилунного ужина с семьей не получилось.
Зато вторая встреча с девушкой снова не разочаровала Теда.
Марго умела говорить. Сама же заходилась от сильного желания высказаться. Голос её был приятен и по-детски нежен. Она говорила об Италии, о своих удачах и неудачах в кино. Смеясь, рассказывала о том, как пыталась когда-то начать свое дело, как оно "не выгорело", но как ей повезло с этим, так как человек, "спасший ее от разорения" посоветовал ей прийти на студию ещё раз. Для участия в пробах в новом его проекте. И она получила главную роль. Она даже сыграла перед Тедом кое-что. Но главное, всё это Лоренсу вдруг показалось и свежим и интересным.
Живя в городе, где на каждом перекрестке делается фильм, он никогда не интересовался миром кино. А девушка так живо, как весело рассказывала много забавного об этой жизни, ...и говорила живо, красочно. Ему нравилось ее слушать, смотреть ее игру. Ему нравилось, что его тронула её свежесть. Его потянуло к ней. И это притяжение было тем самым «новым», что он ощутил со дня встречи со Стасси.
Согласие на новую встречу дано было быстро и как само собой разумеющееся. И поцелуй как будто бы был просто как резюме милого дня провождение.
Тед вернулся домой в хорошем настроении. И, как будто бы извиняясь, долго сидел в спальнях детей, немного общаясь с ними перед сном. Он считался заботливым родителем. И если бы не его занятость, об этом знали бы и его дети.
В этот вечер он был, как никогда нежен с ними. Поправлял одеяла, спрятанные под ним игрушки. Рассказывал истории, доступные для понимания дошколят. Целовал их.
Марго не ложилась. Предложила ему чай. Тед не хотел, но не отказался. Они посидели в тихой, уже готовой к отдыху, столовой.
Стасси, кое-что сопоставив про себя, как бы между прочим, спросила: «Вы недавно ходи на яхте, с Френком, …прозрачность воды была хорошей? Вы на камеру снимали, когда купались?»
-Что?
Это "что?" она услышала несколько раз за те полтора часа, что Тед вернулся. Но рассеянность мужа была какой-то негрустной, прозрачной, и Стасс постаралась опускать эти "что?" мимо ушей.
-На камеру? А...нет, нет, не снимались. Мы не ныряли глубоко. Френк был простужен. Кажется.
-Он был без Анны?
Стасси знала, что и Френк считает прогулки на яхте без предупреждения семьи - прерогативой мужчин. Жены в таком мероприятии принимают участие, если за пару недель вперед обсуждено меню и количество человек на яхте. Стасси прекрасно знала, уже созвонившись с Анной, что мужчины отдыхали «парами». Но рассеянная улыбка мужа, его легкое возбуждение – она прекрасно понимала, что это всё от той встречи, …этот вечерок подул как раз с того бриза…под луной. – Наверное, Анне …понравилась прогулка.
-Да, разумеется. Ты тоже хочешь покататься на яхте?
-Ну, если ты не против....
-Хорошо, я подумаю. Мы …э…обсудим это. С тобой. Позже. То есть, - Тед снова улыбнулся, - то есть наоборот, когда настанет день. Сейчас пора…спать.
Конечно, ей хотелось еще спросить о той прогулке. Но подходить ближе к теме о том, кто тогда двум приятелям носил пиво из холодильника кубрика, она не посмела.
Это было не принято. Обо всех симпатиях мужа она, как и другая светская особа, должна была узнавать в последнюю очередь. Но, как любящая женщина, как очень любопытная и весьма интересующаяся жизнью мужа супруга, Стасси знала всех отмеченных Тедом пассий в первую очередь.
И сейчас, приглядевшись к легкой ухмылке мужа, остановившего надолго свой взгляд на проеме темного окна, она поняла, что кто-то заинтересовал его более чем, как просто фон для нескучной прогулки. «Он влюбился. Он…влюбился, …как же он посмел?..»
***
То, что в дом Мерфи приехала молодая актриса из "ИталФилмз" Стасси узнала уже на другой день после второй встречи Лоренса с Марго. И когда Тед неожиданно, уже после десяти вечера в воскресенье «вдруг вспомнил», что Френк просил завести ему справочник по гербам родовых имений Европы и решил немедленно съездить к приятелю, Стасс несколько насторожилась. - А завтра тебе нельзя заехать к нему? Или может, если тебе завтра неудобно, я могла бы съездить к нему днем сама. Оставить у домашних.
-Ну вот! К чему создавать какие-то проблемы? Сейчас быстро завезу и отдам. Пусть читает на ночь. Я не задержусь, так, ...если только заболтаемся. Я скоро. - Тед, быстро схватив летнюю куртку, книжку, обежал жену и ...в дверь.
Однако Стасси успела заметить, что муж надел новый костюм, на плечах его была модная, купленная им в Европе куртка от Версаче. И ещё она заметила тонкий аромат нежного лосьона после бритья, ...такой приятный, такой притягательный…. «Что за лосьон? Я не дарила ему такого…».
Женщина вздохнула. Был вечер. Привалившись к стене, она стояла и долго глядела в потолок, не отвлекаясь, на зов сына из детской.
Тому не спалось. И ей…не спалось. - Да, да ...не спится. Папе и ...мне, по-видимому, тоже.
Стасс пошла в детскую.
На её лице даже шестилетний мальчуган заметил какую-то особую заботу. Зеленые глаза мамы не светились радостью, напротив, мама как будто грустила. – Ма, ты не спишь?
-Ты же видишь. Не сплю.
-Почитай мне.
-Только тихо, Амалия уже спит.
Они читала книгу…и сама удивлялась, как он могла? Ведь даже между строк красивой детской сказки, шли неровные буквы её собственного мысленного текста: «Он снова с ней. Ну, хоть бы с другой. Нет, я чувствую, я почти знаю наверняка, он с ней. Он …с ней».
Встреча с Марго на этот раз была недолгой. Они лишь прокатились на машине вдоль мигающих иллюминациями улочек. Постояли на одной из платных стоянок возле Транспарка. Смеясь, выпили вина из картонных стаканчиков и, целуясь, смотрели, как на фоне почерневшего неба качаются грозящие пальцы растерявших цветные листья веток клена.
Им казалось, что встреча их была – миг…
Тед вернулся домой под утро. Как это утро приблизилось - он даже не заметил. Ему казалось, он успеет сказать супруге «доброй ночи». А вот пришлось…
Впрочем, Стасси так и не ложилась.
Чтобы хоть как-то унять боль от ревности, она ждала его, глядя, как спят их дети. …Их дети. Она утешала себя: "Теперь она не одна. Теперь они - семья Лоренсов".
Они столкнулись, когда она, подслушав его шаги в прихожей, вышла из двери детской в коридор. Для неё это столкновение было столь же неожиданным, как и для него. Она думала, что он вернется днём. А он, …он рассчитывал, что супруга крепко спит.
-Стасс? …Дорогая, почему ты не спишь? Что-то опять с малышкой?
-Нет, все в порядке. Просто не спалось.
Тед внимательно посмотрел на жену.
Глаза Стасси были широко открыты, будто от удивления. Легкие голубые круги под ними, делали взгляд испуганно-печальным.
-Ты устала. Пойдем. Нужно ...отдохнуть.
-Да. Что-то, …да.
Тед обнял жену и повел ее в спальную комнату.
Стасс даже и не хотелось спать. Но что-то давило, что-то давило на неё, будто прижимая к земле.
И она вовсе не устала. Вовсе нет. Она так и не стала неженкой, все заботы об управлении домом – ей были не в тягость. Её усталость была результатом великих разговоров, которые ей приходилось вести с собой. При этом она «отвечала» за мужа, то есть, она «руководила» их ссорой, их примирением. А это было так сложно в данной ситуации. Она подбирала в таких мысленных разговорах с ним «правильные» ответы, которые бы не задели самолюбия мужа, но и не унизили бы её достоинства. Ведь Тед сам научил её этому.
Хотя вообще-то, ей было уже не до премудростей. Уже чувствуя, что у мужа не просто романчик с красивой актрисой, а серьезное увлечение, Стасс страдала, и крик ревности рвался из её груди пока глубокими вздохами. И никакие элементарные переключения на игры и заигрывания с другими мужчинами – здесь не помогли бы ей. Именно в такие минуты она вдруг поняла – никто кроме Лоренса ей не нужен.
От мужа пахло ароматом какой-то смеси из духов, вина и бензина. Стасс так сильно стала принюхиваться к этому запаху, будто вот – вот бы и погналась по следу… «той…самой, …которая».
Когда они зашли в спальню, Тед машинально включил яркий свет, отняв руку от плеча жены. Он хотел сразу пройти в ванную комнату. Но, заметив пристальный взгляд Стасс в сторону его шеи, он тут же снова выключил свет. Успокаивающе провел по плечу жены рукой. – Думаю, нам не нужен яркий свет. Ты ложись, я приму ванну и приду, ложись.
Тед прошел в ванную – смывать «знаки» и «следы», а Стасси - к высокому зеркалу. Чтоб понять, что такое случилось в ней, что она стала не интересна мужу?
Она всегда смотрит на мужа снизу вверх и потому, ее быстрый привычный взгляд успел заметить легкие следы розового перламутра – губной помады чуть ниже левого уха Теда....
Но разве это изрезало в морщины ее гладкую кожу между двух темных бровей?
Наверное, нет. То есть это бы никогда не потревожило её покоя, если бы…это было всего лишь «случайной связью». Такие вещи были вполне переживаемыми даже в самую бессонную ночь. Но первая ложь за столько лет совместной жизни, …ложь, которая, кривляясь, строит ей рожи, где-то в тени, за спиной мужа....Вот она – то и смутила её покой. «Если бы я решилась на подобное, …если бы посмела я…. А возможно, было бы гораздо легче пережить, если бы я «посмела». Но я …боролась. Я помнила о долге…. какая глупость! Долг….Кому? За что? разве это первая его измена? …Позвонить Алену? Согласиться на поездку на Мальту? А что, заберу детей, хотя бы будет соблюдено элементарное приличие. И дети, …дети развлекутся. Скажу, что это …знакомый. Да, скажу… «знакомый». Господи, кому скажу? Ему? И тут начнется: «Какой знакомый? чей знакомый? насколько знакомый? кому ещё знакомый?» …И только попробуй спросить: «А насколько тебе знакома …вот та, которая?»…А здесь, ….их видело пол города людей…. Это же Лос-Анджелес….Это же….Тед Лоренс. …Я знаю, он любит, когда я целую его в ухо….Теперь его целует она. И ему,…по-видимому, это приятно. Он вернулся довольным. …Ах, что же делать? Как поступить? …Разыграть из себя Давидову жену: спокойно переживать наличие «молодой и последующей» рядом с любимым человеком. Ни за что!
Зеркало....
Женщине, что напряженно вглядывается в него, чуть больше тридцати. Она не растеряла красоту, только свежесть.
Губы Стасс чуть дернулись. От жалости к себе. Но она тут же и прикусила губу. Жестко прикусила. Чтоб никаких слёз.
«Я спрошу его: «Кто она?», - уверена, он ответит как всегда легко и без задней мысли: «А, какая-то родня Мерфи. Та, элементарно забавная девица. Ничего серьезного». В другой раз эти слова успокоили бы её. Здесь - нет. «Как успокоиться, если его целует та, поцелуи которой ему приятны? …Как успокоиться, если вновь, может даже уже завтра же, он снова побежит к ней, …за её поцелуями?» - Стасс смотрела на себя. С её лица будто капала горечь. Она тронула пальцем свои губы. Глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и покачала головой, будто сказала себе – нет. «Я не права. Я требую от него того, что мне и не должно принадлежать. Это свобода его выбора. Я отказала себе в выборе, навсегда выбрав его. Он …не захотел. Имеет право. Да, я – Лоренс. Я благодаря моему мужу и …моим детям очень богатая женщина. Тогда…он выбрал меня. Я была лучшей. Тогда…он выбрал меня. Я была лучшей. о пришло другое время. Время…ах, время…»
Стасс нахмурилась, будто сердилась на само Время. Но лишь на долю секунды. И лицо её вновь разгладилось, она даже чуточку улыбалась, вспоминая, что это было за время….
Вдруг за дверью ванной комнаты что-то упало.
Стасс до этого стоявшая у зеркала и совершенно в неё себя н замечавшая, вдруг снова увидела себя. Снова вернулась в реальное время.
Она подошла к двери. – Тед? – Тед, всё в порядке?
Лоренс не слышал её. Он что-то напевал себе под нос. Уронил с полки пару флаконов шампуня, а черт с ними! и снова принялся смывать с себя ароматной варежкой чужие следы. –Ля-ля-ла-ла…
Стасс отошла от двери.
Снова – к зеркалу.
Она провела по волосам рукой. После рождения дочери она укоротила волосы. Теперь те были всего лишь чуточку ниже плеч. Она иногда закручивала их в тугой узел под затылком, то носила невысокий «хвост». Но чаще она носила волосы распущенными. Она знала, Теду нравятся длинные волосы. Мягкой щеткой, не отрывая взгляда, прежде всего, от лица, она провела по волосам раз, другой, третий. Темные струи волос блестели от переливчатого сияния ночных бра. «Тед очень, очень любит её длинные волосы. Уверена, у неё длинные темные волосы. Он никогда не интересовался блондинками. Уверена, у неё длинные волосы…».
Ей становиться неприятным образ в зеркале. Его уныние. Опущенные плечи. А, неотрывно глядя туда ещё несколько минут, она вообще перестает замечать там себя. А видит ту, другую женщину. Кажущуюся ей молодой, сексапильной, полной сил и …веселья. «Именно от такой он мог вернуться довольным»….
Образ итальянки потихоньку сливается с тем образом, который ещё помнила Стасси. И этот образ похож на её саму, в те первые месяцы их знакомства с Тедом. «Боже мой, как всё быстротечно».
Лицо Стасс становится ещё более печальным. Ей стало грезиться, что она выглядит не на тридцать с небольшим. «Мне… все…сто лет. …Да, я -…древность. Я …стара».
Черты лица Стасси становятся резче. Она бледнеет и от слабости в ногах, вдруг начинает терять сознание. Её качнуло от зеркала в сторону. Она ухватилась за стекло. Приникла лицом к его прохладе. И от этого ей сразу стало легче.
Стасси вздохнула, затуманив зеркальную гладь печальным вздохом. «Господи, да как же мне вернуть его? …Что сделать мне с собой, чтоб вернуть его?»
За дверью ванной перестала шуметь вода.
Стасси тут же резко выпрямилась. Даже будто гордо прогнула спину, откинув назад голову. Быстро провела руками по лицу. Подумала, глядя в туманность стекла. А потом, резко, кулаком стерла туман и снова прямо посмотрела в зеркало.
Из ванной Тед так и не выходил. И Стасси поняла, он стал бриться.
Она усмехнулась. Отвернулась от двери, и снова посмотрела на себя в зеркало.
И вдруг принялась раздеваться. Развязала под грудью бант пеньюара, скинула его. Плотный кружевной лифчик, подтягивающий груди, был черным. «Чего это я друг полюбила черное бельё?…Надо бы бросить эту вдовью привычку. Чушь! Завтра же надену белое, или нет, красное…».
Она расстегнула лифчик. Спустила его лямочки. Плотные груди печально провисли.
Стасс провела, как погладила по круглому гладкому плечу. Откинула волосы назад, за спину. Погладила груди, одну, вторую. «Ну, это пустяки. Это я поправлю в миг. Вот он уедет в командировку…», - и тут её руки печально опустились. «В командировку? Она – итальянка. В командировку ли он поедет? …Полетит…»
Подумав о печальном, Стасси снова вернулась к своему отражению в зеркале.
Чуть подалась ближе к зеркальной глади. Напряженно вглядывалась в каждую черточку морщинок, начинающих углублять ее возраст, она посмотрела на своё лицо. Их было немного – маленьких возрастных черточек. Чуть - чуть. Может, их никто еще и не замечал. А вот она, …вот сейчас, она их все и нашла....
«Возле глаз, ...они появились, потому что я щурюсь, когда любуюсь детьми и мужем в лучах яркого солнца». И Стасси вспомнила: «Все прошедшее лето мы отдыхали на яхте. Сначала прокатились вдоль побережья Франции. Потом поплыли к Италии. Сделали стоянку в Неаполитанском заливе. Целый сезон на воде и под солнцем». Они решились на прогулку исключительно из-за дочери. Малышка была склонна, как считали врачи, к простудным заболеваниям. И вот осень, идут дожди, а дочка ни разу не заболела после лета. Значит, помогли эти морские и солнечные ванны. Зато у мамы появились морщинки, кожа слишком загорела и обветрилась.
«Или вот, морщинки в уголках губ. …Одна, другая». Эти появились от привычки улыбаться. Она всегда старается улыбнуться. Детям, мужу, разумеется, она улыбается свекрови, равнодушному к ней свекру - всегда сухому, подчеркнуто «занятому Арчи».
«А вот морщинка меж бровей». Стасс тронула её пальцем. Она заметна менее всех. Потому что ни дети, ни муж пока не доставляли ей хлопот. «Их, в общем-то, и не было…хлопот. Так, вполне переживаемые пустяки».
Стасс услышала шаги. Быстро подняла бретели лифа, накинула пеньюар. Дернула мышцами лица, как сдув печаль, дунула в густую челку и, ...улыбнулась выходящему из ванной комнаты мужу.
Тед выглядел свеженьким, какой там сон, он вовсе будто и спать не хотел!
Зато, посмотрев на улыбку жены, он заметил: «Милая, ты…устала. Что-то не так? У нас проблемы?»
-Нет, нет. Ты прав, я что-то неважно себя чувствую. Как будто ...устала.
Тед коснувшись плеч жены, посмотрел на ее отражение в зеркале. Внимательно, чуть прищурясь. Потом, для поддержки улыбнувшись ей, кивнул. – Мы все чуть-чуть устали. Давай, пойдем и отдохнём. – Он наклонился и поцеловал Стасс в макушку, вдыхая запах знакомых ему, привычных духов.
Он увел Стасс от «усталого отражения».
Любовью этой ночью, потому как устали оба, ...не занимались. Он уже испытал такое блаженство пару часов назад, она - …потому что не захотела. Она впервые не захотела, чтоб Тед прикоснулся к ней.
«А ведь мне придется научиться делить его с ней. Я…люблю его. И пока так, …мне придется, …о , боже,…не хочу!»
Окончание следует
Великая Стасси ч. 1
© Copyright: Мел-Мел, 2007
Свидетельство о публикации №207032400089
Свидетельство о публикации №207032400089
Рецензии