Весеннее настроение!

Ажурные чулки, юбка выше колен, высокие сапоги, шпилька. Никто не узнает маленькой тайны. Весна пришла! Мимо проходящие мужчины поворачиваются вслед, присвистывают, пытаются заговорить. Проезжающие в машинах – сигналят. Чувство некоей игры переполняет тебя, - слушающую в наушниках лирическо-бешенные перепевы, стремительно идущую к метро. Кровь будоражит адреналин внимания. Каблуками отстукиваешь такт музыки. В метро снимаешь кожаную куртку и мысленно улыбаешься, замечая взгляды окружающих. Да, несколько визитов в солярий, обтягивающая кофточка с глубоким декольте, приносят свои плоды. А ты, открываешь книгу по «Религиозному сознанию», и погружаешься в чтение.
Весеннее настроение. Набухшие почки, и в переходах – старушки с цветами. Улыбающиеся лица и серый дождик.
Макдоналдс. Пушкинская. Окно. Картофель фри. Болтаю ногами, пританцовывая в такт музыке звучащей только в моих ушах. Поддеваю сырный соус картофельной палочкой и рассматриваю. Сколько в этих продуктах света. Подсолнечное (ой, какой красивое название!) масло, картофель, сыр – по цыпленочному желто!
Поднимаю глаза и вижу мужчину пристально наблюдающего за мной. У него васильково- морского цвета глаза. Заговаривает со мной. Американец. Я пожимаю плечами: - не знаю английского языка. Ты красивая, - говорит на ломанном русском. Благодарю.
Смотрю в окно. Пушкинская полна народу. Ловлю себя на том, что теперь, я стала кушать более утонченного. Блин, и все из-за того, что я знаю: - за мной наблюдает мужчина, и мне это приятно. Мне, по природному, хочется нравится ему, посему я начинаю завлекающе манерничать. Хмурюсь, - он сбил моё детство. Оно жило во мне уже несколько часов.
Допиваю кофе. Звонок: «Я уже на Тверской. Ой, только я не в ту сторону пошел». Иду к нему навстречу. Своей последней выходкой он помог мне вскрыть себя и определиться в отношениях. По крайней мере, - перевес в сторону «да». Заблуждение многих, что секс обозначает близость. Можно прожить всю жизнь вместе, но так друг друга и не понять. У пары может быть бурный, страстный секс, а после – тягостное молчание. Такая пара, вскоре расстанется.
Из метро – поток людей. Пытаюсь скрыться и вынырнуть, где ни будь, рядом с ним. Замечает раньше, улыбается. Целует. И мы бредем в сторону скамеек. Нам интересно говорить. Нам интересно быть вместе. Мы оба слишком сильно любим свободу. И оба, слишком сильно, пришиты к своим прошлым любовным историям. Ему, видится ОНА на улице. Он слышит ЕЕ голос, где-то совсем рядом, он ищет взглядом ту, что говорит по телефону. Нет, это не ОНА.... ОНА в Париже. Замужем.
Я ищу Его среди толпы. Когда сижу в кафе. Бегу по ступеням эскалатора. И каждый раз, это не Он...
Мы вросли в «было».
Расстояние и время, сделали ЕЕ идеальной. Она, перестала быть человеком, превратившись в Образ. С опаленными крыльями Ангела и сапфировыми глазами. Невозможность услышать ЕЕ голос, встретиться, поговорить, терзают его все больше и больше. ОНА держит его в плену...
Моя возможность – написать смс, сказать Ему главное и нужное, Его духовная близость терзают меня. Он – теплый и живой. Понимающий и справедливый. Безответное чувство и дикое желание, стало моей преградой, - стеной, о которую я бьюсь вновь и вновь…
Весна влечет. Вызывает на откровенный разговор, растворяя зимнее молчание в домах. Скамейки усеяны людьми. Сколько в Москве красивых лиц. Сколько на земле красивых людей.
Ставим рядом с собой коробку – покупка, - ноутбук. Пишет смс матери и, отправляет мне: - Блин, ну, и что я сделал? Написал матери, а по привычке, отправил тебе.
Улыбаюсь, – надеюсь, там адреса твоих любовниц? Улыбается он.
В воздухе висит теплота.
Бар. Разговоры. Теплые. Множественные, многозначные. Мы только делаем первые шаги к откровениям. Мы позволяем узнавать себя. В лицах изображаю разговор с Костей – его лучшим другом, с которым познакомилась на прошлой неделе. Улыбается.
- И он мне говорит: - редко встретишь такую девушку; иранку с выразительными глазами, у которой помимо прочих достоинств, есть еще под лицом...(пауза)...ну, ты понимаешь? Под лицом...
Млею от счастья, думая, что он говорит о моих мозгах.
...Под лицом есть нечто четвертого размера! – торжественно заканчивает фразу Костя.
Он смеется: - Костя говорил о том, что ты умная.
- да ладно, покрываешь ты его?! – хохочу и прошу застегнуть кофту под горло.
- Тебя смущает красная футболка?
- Нет.
...нет, меня смущает ключица, веревочка на которой, я знаю, висит нательный крестик, и волосы на груди. Мне хочется прикоснуться лбом к нему и закрыть глаза. Он дарит гармонию...

Возвращаемся домой. Уже далеко за двенадцать ночи. В переходе между двух станций, - какие-то молодые ребята, играют на синтезаторе. Мы останавливаемся, слушая музыку. Прислоняюсь горячим лбом к мрамору и смотрю на него. Мы говорим. Говорим. Говорим. Музыка надрывает душу. «Я не могу, понимаешь? Не могу тебе этого сказать, но так не бывает...».
«Не говори. Понимаю», - смотрю в его глаза. Я вижу боль. Он весь в этот миг из боли. Боже, что творится в его душе? До чего же он болезненно переносит столкновения с миром. Сколько гадости успел собрать за эти годы? Сколько страха и ненужности намешано с болью.
- Пойдем, я не могу здесь быть…
Спускаемся на уровень ниже. Глубже. Под землю. Мы прячем все наши чувства и эмоции под землю. Если верить легендам, где-то здесь должен находиться ад?…
- Нельзя приручить ветер, - говорю ему, - нельзя его поймать и держать в кулаке. Мы все ждем поезда, чтобы уехать на нем, или чтобы он увез от нас – близких и дорогих людей. И за нашими детьми тоже, когда-то приедет «свой» поезд.
- Не жди его! Не надо! – в этот миг он был таким слабым в себе и таким сильным снаружи. Пряча все свои эмоции и эту, ненавистную боль, улыбается. Но глаза нельзя обмануть. Это значит, что тебе, как актеру еще есть чему учится!
Подходит мой поезд.
- ладно, я поехала, - прикасаюсь губами к его губам.
Жадно целует и смотрит в душу. двери закрываются за моей спиной. В висках стучит его боль. Я успела сделать этот глоток. Как славно, что мне ехать всего несколько остановок. Я не знаю, что тревожит его. Я не знаю, что пытается он убить в себе, но мне больно. Больно за него...
Бегу от метро к дому. Моросит дождик. Каблуками попадаю в трещинки асфальта. Туш по лицу. Я рыдаю навзрыд. Боже, почему на свете существует боль?...
 
2005 г.