Деньги не пахнут

Интервью проходило на кухне. Сева сидел на раскладном стульчике в визжаще-оранжевых шортах и, посверкивая золотом коронки, цедил:
- Мне от вас резюме не требуется... Я, как рентген. "Щёлк!", и вы у меня - на ладони...
Была середина дня, хозяин пил водку, объясняя это тем, что пить надо не по часам, а по желанию, и, подливая себе, говорил:
- По вам же сразу видно, что вы интеллигенты гавёные... Вот ты, к примеру, кем будешь? Дохтуром? А ты, небось, каким-нибудь инженеришкой?! – Тут он с удовольствием расхохотался, и, хлопнув себя по колену, подытожил: - Голодранцы вы, короче!.. Но ничего, я из вас людей сделаю. Вы у меня ещё в деньгах купаться будете.
Мы с приятелем перемигнулись. Подобная перспектива нас устраивала.
- Вот понюхайте, чем пахнет?! – неожиданно рявкнул хозяин и протянул нам свою широкую, как лопата, ладонь.
Втянув ноздрями, мы отпрянули.
- Правильно, дерьмом! – вновь развеселился Сева. - А дерьмо это что? Дерьмо – это деньги. А они, как известно, не пахнут! Короче, вы приняты. Завтра в шесть я за вами заеду.
А утром видавшая виды «Тойота» отвезла нас в пустыню.
Будучи ярым противником всяческих излишеств, кондиционер Сева не включал, и всю дорогу мы глотали горькую, пустынную пыль. В кузове грохотали инструменты. Из-за барханов проглядывали шпили минаретов.
- А куда мы, вообще, едем-то? – подивившись пейзажам, спросили мы у хозяина. И тот коротко рявкнул:
- Работать!
А затем, остановив машину, указал нам на земляную насыпь, возле которой дремал сонный экскаватор.
– Вон там ваш фронт! 
Мы принюхались. От вывернутых комьев влажной глины исходил тошнотворный запах испражнений.
Несмотря на ранний час к насыпи со всех ног бежала бедуинская ребятня. За ней, степенно вышагивая, тянулись, укутанные в чёрное, женщины.
- Ну и чего ждём? – прикрикнул на нас Сева. – Скидываем одежду, приступаем к работе!
За насыпью нам открылся котлован. Точнее – глубокая, в человеческий рост, зловонная яма с булькающей жижей, из-под которой проглядывали неясные очертания канализационного коллектора.
- На гейзер похоже... - почесав макушку, проговорил приятель.
- Ага, – кивнул я. – Раз в пустыне и булькает - точно гейзер!
- Ну и чего стоим? Спускаемся! – снова прикрикнул на нас Сева, и мы, цепляясь за зловонные комья, начали спуск.
Детвора возликовала, а стайка бедуинских женщин возбуждённо зашуршала чёрным оперением.
- Дальше! Дальше! – подгонял нас хозяин и мы, вступив в тёплую жижу, немедленно провалились по пояс.
- Там должен быть вентиль, пошуруйте руками!
И мы стали шуровать. Глаза наши слезились, носы распухли.
- Ну вот уже и купаемся... - болезненно морщась, проговорил приятель.
- Чего? – не расслышал я.
- В деньгах, говорю, купаемся!
А вентиль обнаружился на глубине полуметра.
- Дараскудритвоюжмать, куда вы его вертите?! – бегая по круче, орал на нас Сева. - Ты по часовой крути! А ты ему контру давай!
Глухо матерясь и отплёвываясь, мы что-то кому-то крутили и давали, но что и кому ведал лишь древнегреческий бог Фекалиус, и его наместник на земле, всевидящий Сева.
Сквозь толщи дерьма он безошибочно определял происходящее под нашими руками, и от собственного бессилия и нашей безрукости скакал, как стреноженный козёл, поливая нас русскими, ивритскими и арабскими ругательствами. Отчего мы вскоре так разнервничались, что с мясом сорвали проклятый вентиль.
Когда поток фекалий нас захлестнул, и мы, как обезумевшие, бросились наутёк, утопив в панике весь имевшийся в нашем распоряжении инструментарий, в Севе проснулся древний воин.
Подобно бесстрашному викингу, призывающему богов стать свидетелями его славной кончины, он трубно взревел и, яростно матерясь, ринулся в котлован. Визжаще-оранжевые шорты сверкнули перед нами короткой молнией... и бурлящее дерьмо поглотило Севу с головой.
Вынырнул сантехник уже с ключами. Они блеснули над его загорелой лысиной, как два клинка. После чего Сева резко присел и сотворил такую жуткую рожу, что на миг нам почудилось, будто он напоролся задом на сорванный нами вентиль.
Но, оказалась, то была его обычная, рабочая гримаса. И она озаряла Севин лик все те полчаса, которые, погружённый по подбородок, он провёл в бурлящих нечистотах.
Что творили руки этого кудесника в глубинах испражнений, видеть мы не могли, но волшебство в итоге случилось. Течь была устранена. И Сева, взойдя на кручу, улыбнулся нам густо загаженным лицом.
- Учитесь, хлюпики! – проговорил переполненный гордости мастер, и повёл нас отмываться из шланга.
Домой мы ехали в трусах и в молчании.
Лишь у подъезда, по-барски подав мне скомканную банкноту, Сева сказал:
- На вот, заработал!
И я, отшатнувшись от остро пахнущих денег, пулей бросился домой... За учебники!