Мадам Помпадур глава из повести Глаза

Мадам Помпадур

 Уже вдоль и поперёк протоптаны тротуары улицы Пикадильи. Не единожды кормлены голуби на Трафальгарской площади, где в центре возвышается колонна с адмиралом Нельсоном на макушке. Во всех ракурсах сняты гвардейцы Её Величества Английской королевы. Есть снимки с весёлым, довольным жизнью служителем Лондонского Тауэра на фоне величественного, окрашенного голубой краской Тауэр-бридж – моста через Темзу. Пройдены залы сокровищницы английских королей в Виндзорском замке, залы музея Мадам Тюссо, по соседству с которым находится знаменитая Бейкер-стрит и памятник самому, наверное, известному литературному персонажу - мистеру Шерлоку Холмсу. Богатейшей экспозицией покорил Британский музей. В нём открывали свои тайны посетителям музея мумии в саркофагах, египетские боги двух-трёх метрового роста, пугали величием Ассирийские дворцы, вывезенные англичанами, из бывших колоний. Поразила публичная библиотека, расположенные по кругу стеллажи которой высотой в семь этажей размещались под одной стеклянной крышей с музеем.
 Путешествие по Лондону подходило к концу. Сегодня по плану Национальная галерея – пожалуй, самое интересное для меня – любительницы живописи.
 Вслед за самыми известными музеями Москвы и Питера, где помногу раз стояла перед шедеврами мировой живописи я уже побывала в Прадо, поклонилась своему любимому Гойе и Веласкесу. В Лувре потолкалась в толпе туристов перед бронированным стеклом, из-за которого Мона Лиза улыбалась своей неразгаданной улыбкой. Прошлась по залам Версаля на мгновение, ощутив себя придворной дамой французских королей. В музее импрессионистов, расположенном в бывшем здании вокзала поздоровалась с Тулузом Лотреком, с Мане и Моне. Долго считала пальцы у Папы Пия VI на полотне Сикстинской мадонны в Дрездене. И вот, наконец, я утомлённо брожу по залам Лондонской Национальной галереи. Перехожу от полотна к полотну. Отвечаю на вопросы своей менее искушённой в живописи напарницы. Некоторые полотна я не видела даже в репродукциях. Восторгам нет конца.
 Всё бы хорошо, но силы туристов в последний день путешествия уже на исходе, особенно мои. Ведь я полетела в Лондон после тяжёлой болезни, чтобы проверить свою волю к жизни. Решила так: выдержу поездку – буду жить!
 Я присела на диванчик в центре зала, чтобы дать небольшой отдых своим распухшим от многочасовой ходьбы ногам. Прямо перед моими глазами большой, в полстены портрет шикарной дамы в седом парике и платье из набивного шёлка. Даму не назовёшь красавицей, но вся её стать, надменный взгляд недвусмысленно говорят зрителю, насколько она властна и одновременно кокетлива. Странное чувство возникает при взгляде на это лицо. Однажды увидев его, вы никогда не забудете этот поворот головы, сложенные в насмешливой улыбке губы.
 Вдруг мне показалось, что она беззвучно просит меня подойти ближе. Манит, будто хочет что-то сказать. Но заворожённая её взглядом я продолжаю, затаившись сидеть, и смотреть на портрет издали. Холодок предчувствия чего-то необычного пробегает по телу.
 Из оцепенения меня выводит голос моей спутницы.
 - Что ты здесь разглядываешь?
 - Портрет мадам Помпадур, - уверенно говорю я, хотя впервые вижу эту картину.
 - Откуда ты знаешь, ты же к ней не подходила? – почти возмущённо заявляет она.
 - Не веришь, пойди почитай что под ней написано, - почему-то я абсолютно уверена в своей правоте.
 Татьяна идёт к картине, медленно шевеля губами, разбирает подпись на английском языке, и, убедившись, что это именно мадам Помпадур, остаётся разглядывать её с более близкого расстояния.
- Представляешь, - говорит она, вернувшись, - платье написано так, что хотелось его пощупать, как в магазине тканей. Пойдём, посмотришь вблизи.
 Я нехотя поднимаюсь и иду вместе с Татьяной к полотну.
 Мадам Помпадур пристально смотрит мне в глаза. Я меняю ракурс обзора, но она будто следит за мной, снова заглядывая в лицо. И вдруг её серые, пронзительные глаза добреют, начинают искриться уже знакомым мне светом, а губы отчётливо шевелятся, произнося уже слышанные мною слова: «Я же обещала, что мы ещё увидимся. Всё будет хорошо!»
 От неожиданности я вздрогнула и оглянулась на Татьяну. Мне казалось, что и она должна была услышать эти слова. Но она, как ни в чем не бывало, продолжала расхваливать платье мадам Помпадур и убранство её комнаты.
 Не может быть! - думала я, снова ловя взгляд серых, лучистых глаз, - это она – моя незнакомка, это её голос. Сегодня она приняла облик мадам Помпадур, чтобы обнадёжить и поддержать меня. Теперь я уверена, что обязательно поправлюсь окончательно, ведь она обещала, что всё будет хорошо. Ей я верю!
 Под взглядом этих, смотрящих прямо в душу, глаз на сердце стало тепло и радостно.
 Последний раз я видела эти глаза, когда в ночной тишине больничной палаты ждала конца. Они внезапно открылись в дальнем углу комнаты. И смотрели на меня испытывающе-укоризнено, проникали взглядом в самую глубину моих пострадавших внутренностей. Потом я услышала знакомый голос, который звучал во мне, не нарушая ночной тишины.
 - Снова ты не прислушалась к вестникам, которые тебе посылали.
 ***
Круговерть воспоминаний постепенно замедлилась и остановилась, как выключенная карусель в детском парке. Погасли яркие картинки.
 И снова в углу больничной палаты в темноте засверкали глаза в пушистых ресницах. Взгляд был спокойный оценивающий. Так смотрят доктора, решая жить больному или не жить. Продолжалось это противостояние, казалось, целую вечность. Наконец, как лёгкие бабочки, они взмахнули крыльями ресниц и, снявшись с места, улетели в чёрную пустоту ночи. Только протяжным эхом исчезал вдалеке отзвук слова: « Жи–ви–и–и!»