Одно неверное движение

Любовь – как пластиковый стаканчик: пока его пинаешь, все хорошо, но стоит совершить одно неверное движение…
Весна. Восьмой день. На его расцветающем исходе я иду по Большому, сворачиваю на Ординарную. Конечный пункт – скамейка на Славянской; бесконечный – дом. Так как дом всегда бесконечен, им можно пренебречь… с легкостью пластикового стаканчика.
Да легко. Какие проблемы?
Сижу. Хорошо. Весна. Тупые дарят тупым тупое, забавляя мой нежный нейрон. Мимо кто-то ходит. Женщины, барышни, дамы, девушки – бабы, короче. Идет девушка с литром сока «Я», яблочный. «Я» и должен быть яблочным: по статусу полагается. Идет, звонит по мобильному, но там никто не желает ее слов. Поставив литр на соседнюю скамейку, девушка смотрит на меня и звонит. Опять никого. Облом. Девушка стоит. Я по привычке для себя замечаю, что она очень даже ничего. Как лицом, так и всем остальным. И вот эта красава, постояв полчаса около скамейки, внезапно куда-то уходит: недозвон решает. А сок остается.
- Девушка, Вы сок забыли. – не сказал я.
- Дура! Сок! – так я тоже не сказал.
Не знаю, как я еще не сказал. По всей видимости, я нем. Факт в том, что литр – пустой или полный – остался. Что делать?
Идет бомж. Надо сохранить сок, ведь девушка может вернуться, и тогда… тогда зззззззз, тогда фрррррррр, тогда нюуууууу, тогда бяаааааа и пара замороженных попугайчиков. Встал, подошел к скамейке, стерегу, мол, свое. Бомж посмотрел на меня, как на дурака, и пошел дальше собирать бутылки. Так я отстоял то, что никому не нужно.
Смеркалось, становилось холодно, я держал пост – гармония. Было желание дотронуться до сока, узнать, а есть ли там вообще что-то. Упаковка казалась грузной и полной на вид, крышка без признаков открывания. Но что, если б я взял ее, а в это время меня с ней засекла ее хозяйка? Позор – слишком мягкая формулировка для выражения, поэтому лучше было не выражаться, а караулить и защищать то, что было оставлено кем-то, с кем есть, что обсудить. Литр сока «Я» - символ обсуждения. Это не реклама; это абсурд.
И вот идет девушка и пинает ногами пластиковый стаканчик. Как футбольный мяч. Легкий встречный ветерок мешает стаканчику отлетать слишком далеко. Это уже другая девушка: не в джинсах, а в длинной юбке. Совсем другая, совершенно. Только, разве что, рост тот же, да и возраст, наверно. Просто идет и весело пинает. Взглянула на меня. И мне резко захотелось попинать стаканчик вместе с ней. Но тогда мне бы пришлось оставить литр без присмотра; его мог любой забрать и выпить. Какой из меня тогда сторож? Девушка пинала стаканчик мимо, и надо было уже что-то решать – либо сок, либо стаканчик. Расстояние между мной и стаканчиком начало стремительно увеличиваться. Метр, два, пять. Решение давалось с трудом. Я оглядел всю площадь до окраин в той стороне, куда отправилась девушка, которая оставила сок, но ее не было видно. И тогда я решил, что сок может и подождать, так как новых бомжей по близости не наблюдалось, а вот стаканчик ждать не будет. Еще чуть-чуть и сомнений не осталось. Я, как мог, быстрым шагом принялся догонять стаканчик. Восемь, пять, два. Сложность заключалась еще и в том, что я не знал, как к нему подлезть, так как удары девушки были не очень-то сильны. Но вот девушка отпускает стаканчик от себя на достаточное расстояние, и я понимаю, что это – единственный шанс выжить. Я захожу сбоку, на опережение, как учили, и успеваю к стаканчику первым. Пас девушке на выход. Она возвращает обратно. Я ей, она мне, я снова ей, она опять мне. Пошел контакт. Правда, контакт был без особого продвижения вперед, но это уже мало кого интересовало. Мы пинали этот пластиковый коннектор так, как многие даже сексом не занимаются. Я совсем забыл про сок, хотелось пинать этот божий дар еще и еще, прямо до ее парадной, но мы всё пинали под памятником Тарасу Шевченко, и продвижения не было. Было хорошо. Мужик, проходящий мимо, даже приостановился и начал на нас смотреть. Я взглянул на мужика и тут же вспомнил о соке. Она обычно отпасовала мне стаканчик, и (о ужас!) я наступаю на него своими тяжелыми говнодавами. Всмятку. От стаканчика остался только пластик. Маленькая пластинка. Кусок непонятно чего. Остатки прежней роскоши. Девушка улыбнулась, посмотрела в мои таинственные глаза и пошла дальше. Я тоже развернулся и пошел к соку. Пройдя метров пять, девушка повернулась и помахала мне рукой. Я ответил тем же.
На Славянской ЛенЭнерго зажег фонари. Холодало. После пластиковой истории «Я» не казался уже таким непреступным. Напротив, появился интерес все-таки узнать, полный ли литр, или же упаковка была открыта. Я еще ни раз внимательно вглядывался в даль той стороны, куда ушла хозяйка сока. И каждый раз никого. Улицы Петербурга забирала весенняя ночь – эквивалент фразы «совсем стемнело»; не люблю усложнять и пудрить своему любимому читателю его многофункциональный мозг.
Совсем стемнело. Все попытки казались напрасными в ночном свете, а Германа все не было. И хоть я сам пытаюсь быть режиссером, но я – не Герман. И «Я» - не Герман. Значит, все же проверить стоило. Я, в который раз пристально осмотревшись и не увидев знакомых очертаний, все же решился взять литр в руки. Стыковка руки и сока прошла в рабочем режиме без осложнений и происшествий. Отрыв сока от скамьи. Странно, но литр оказался на половину пуст… ну, или около того. Да и крышка при ближайшем рассмотрении была приоткрыта. Дальше мне стало не интересно, я вернул «Я» на скамейку, улыбнулся и, поняв, что за ним уже никто не придет, поковылял домой. Сок остался стоять за нас обоих.
Звонок в домофон.
- Кто?
- Психиатрия. – ответил я.



8-9 марта 2007 г.