Несбыточность мечты

 
 Говорят, теряя, мы приобретаем. Должно быть правда.
 Только потеряв сейчас и это,
 Мы находим другое и потом.

------------
Она выглядела забытой, потерянной, оставленной даже не человеком, а скорее временем, каким - то романтическим веком.
Пустынный пляж, тихая волна раннего утра. Солнце скользит по кромке горизонта. Морская вода прозрачна, с легким гребешком воздушных пузырьков на гребешке ленивых волн. У самой кромки берега песок прилизан. Лишь она, ступая по нему туфельками, оставляет неглубокие, неровные следы.
Невысокая сама по себе девушка была узка в плечах. Её шифоновое бледно-голубое платье с широким подолом, длинный, развивающийся шарф, маленькая шляпка и ажурный зонтик делали ее образ реализацией чьей-то разыгравшейся печали по ускользающему приятному сновидению. Фантазией на тему «Ушедшее навсегда».
Она казалась нелепостью. На рассвете, на…пляже, …в шифоне,…под ажурным зонтом. Казалась воздушным призраком мечты, двигающимся по границы воды и суши.
Её следы зализывали тихие волны. А скользящие лучи солнца, и прозрачный воздух позволяли тихо пройти мимо вас, был замеченной вами, но тут же и исчезнуть с глаз ваших. Как никогда не существовавшее в реальности, а всего лишь только в вашем воображении.
Где-то там, за холмами шумели моторы машин, спешащих к центру города. Они везли хозяев жизни к началу нового дня. Выходные утекли - растаяли, впереди новое начало. Понедельник. Снова жесткий ритм отношений, снова новые правила обхода правил. Игры трудоголиков похожи на собачьи игры. Желание «взять» периодически довлеет надо всеми.
Откуда появилось это нежное субтильное создание? Сколько веков оно идёт вот так, неторопливо, в состоянии забытости всеми? Верилось, что время состарилось. А призрак юности всё идет и идёт по нехоженой кромке земли, зализываемой время от времени яркой лазурной ступенью волны.
Он смотрел на неё и не верил глазам своим. Что-то произошло с его мыслями, с сердцем. Первые – отказали в логике, второе - учащенно забилось.
Он был сражён явлением. Этой девушкой. Нет, слово не верное. Сразить могла другая, любая другая. Но эта.… Эта легко и просто заставила его обожать себя, поставила на колени без единого слова. Без каприза, без приказа. Оставила без сил, отказала в голосе, но дала право на вздох.
Тед Лоренс был приглашен сюда, на съемочную площадку своим прияте¬лем - Френком Мерфи. Тот вложил деньги в очередную, по его мнению, мутную мелодраму. Был страшно обеспокоен сценарием, режиссерским составом, актерским. Но вместе с тем, упрямо твердил ему - Теду, что есть там, в группе одна девушка, которая, играя второстепенную роль, способна дать гиблому фильму шанс выжить.
Эта роль приятельницы главной героини фильма. Это её играла девушка, похожая на спрятанную временем хрупкую статуэтку. Девушка - То Время, по странному совпадению, носила имя своей героини в фильме, её звали Нори Джу.
Сегодня как раз снимался эпизод на пляже, когда по сценарию Нори прощается со своим возлюбленным. Тот беззастенчиво променял её на более активную подружку.
Эпизод печальный. Щекочущий нервы мужчинам – зрителям, конечно же, тоже когда-то кого-то бросавших без особых причин и объяснений. И запоминаемый для чувствительных, оставленных когда-то кем-то женщинами - зрительницами.
Сцена эта была снята с шестого дубля. Девушка с именем героини все смотрела, и смотрела, оглушенная болью и тоской, в мужественное, но бесчувственное лицо киногероя. Все уходила, и уходила по нехоженому песку в оставленное всеми Никуда. А режиссеру то солнце было многовато, то диск его стоял не под тем градусом. А у актера пот по крепкой шее потек, грим не выдержал. А у оператора камеру заело... Да мало ли что случается. И только Нори Джу смотрела на этого потеющего «возлюбленного» так, будто тот и впрямь был не последним шансом даже, даже не последней любовью, а её всеобщим концом. Был последней надеждой.
И она всё уходила, уходила, ступая нежной поступью по песку. И так уходила, как требовал идиотский сценарий. Именно так, будто и с самом деле уходит в Никуда. Безвозвратно.
-Стоп! Снято! Десять минут перерыв.
***
Мерфи оглядывался на сидящего под тентом приятеля, как бы спрашивая того: "Ну, как?".
Лоренс был ослеплён, заколдован видом, голосом, казалось, и дыханием девушки То Время. Он видел только её. И никого здесь больше. Потому и промолчал в ответ. Даже раздражался голосом Мерфи, когда тот требовал ещё дубль, и ещё.
Тед не замечал здесь кино. Он не видел в ней подневольную, работающую за хлеб женщину – актрису. Он чувствовал в ней Время. Он понимал её как не осуществившуюся Любовь. Хмуро, не по-доброму наблюдал он за тем, как здесь помыкают хрупкой девушкой. Дивной дивностью, закутанной в облачный шифон и укрытой от палящего солнца лишь шёлком зонта. Но он готов был простить требовательность Мерфи, но лишь потому, что желал ещё и ещё раз услышать её дивный голос. Он сам готов был встать под палящее солнце, на место шкафоподобного парня с бисером пота под сломанным носом, и слушать то, что она должна ему сказать: "Я понимаю тебя. …Все прошло. Прости, но я не понимаю, почему?"
И она, не опустив головы, маленькими, осторожными шажками, как будто и не было позади ещё пяти утомительных дублей, как в первый раз и навсегда, она уходила от предавшей ее любви.
Ничуть не утопая туфельками в сыром, вновь укатанном перед очередным дублем песке, она проходила мимо парня и шла себе, шла, исчезая в своём Никуда.
-Стоп! Снято! Десять минут перерыв.
Голос второго режиссера, неприятно крикливый, рвет перепонки ушей Лоренса. Тот дернул щекой и, наконец, очнулся от гипноза. Посмотрел в сторону Мерфи.
Тот куда-то звал его.
Тед поднялся с плетеного кресла, и пошел туда, куда Френк указывал рукой.
Лоренс будто всё ещё был под действием глухоты. Гипноза.
Его приятель, поднявшись со складного стульчика, идет в сторону режиссерского бунгало, предоставленного ему по случаю его приезда на площадку.
-Пойдем, выпьем прохладненького. С утра парит. Черт, взмок весь.
Мерфи чертыхается на песок, попавший в туфли, на яркое солнце в небе, на рубашку, потно прилипшую к его спине. А Лоренс обора¬чивается на девушку. Та будто бы и не заметила, что можно уже вернуться из своего Никуда и спокойно ...выпить «прохладнень¬кого». Девушка всё ещё идёт вдоль берега, будто камера всё ещё отслеживает её неторопливый шаг.
Мерфи усмехнулся. Как главный продюсер, он чувствовал себя здесь королём. Были созданы все условия для его пребывания здесь. А он всё ворчал, всё был чем-то или кем-то недоволен.
Но Нори Джу и он был доволен. - Вижу, она тебе понравилась.
Лоренс посмотрел в сторону своего приятеля, не всегда на его взгляд, умело экспериментирующего своим финансовым состоянием. Посмотрел и ничего не ответил.
В бунгало было прохладно. Мерфи, скидывая на ходу рубашку, включал воду и долго плескался под душем. Затем ходил по бунгало, прикрывши бедра сырым полотенцем и похлопывая по груди ладонью с освежающим лосьоном. - Черт, водичка- вещь! Иди тоже.
Лоренс покачал головой, нет, хотя его белая сорочка тоже уже не пахла свежестью.
Три часа назад он чувствовал себя значительно лучше. Свободнее, что ли. А теперь ни этот забытый богом и людьми пляж, это кино, даже непередаваемая тяжесть от жары - ничто не волновало его ни в себе, ни в ком-то другом, только девушка То Время. Галстук его был спущен до середины груди, рубашка расстегнута. Он пил из банки пиво, не чувствуя его вкуса и смотрел в окно. Туда, где было видено уже поднявшееся в небо яркое калифорнийское солнце, где синяя кромка моря, будто навсегда была отутюжена светлым безоблачным горизонтом.
Мерфи сдернул петли со стоящих на столе двух банок и одну за другой начал высасывать, жадно причмокивая губами. - О, хорошо!
Взяв в одну руку третью банку, свободной - он скинул поло¬тенце с бедер. Прошелся голым к кейсу, лежавшему открытым в кресле. Достав свежие трусы, он тут же надел их на себя, отхлебнув пива, потянулся рукой к висящим на спинке стула белым джинсам. Неприятно поморщился, когда надевал, почувствовал их мокрый пояс. - Черт! Так бы и ходил в одних трусах. Давай, двинем в трусах, как ты, Тед?
Другой рубашки он сегодня в кейс не положил. Забыл. Потому лишь накинул на спину ту, что уже носил утром. Почесав загорелую грудь, Френк плюхнулся на мягкий диван. Присел, скрестив ноги. Посмотрел на Лоренса. - Ну что? У нас есть еще пара минут. Хочешь, я приглашу её сюда? Представлю тебя ей. Хочешь?
Лоренс посмотрел на приятеля, затем в окно. Он, не переставая, думал о маленькой фигурке, о девушке что шесть раз растворялась на горизонте. Растворялась, но каким-то чудом снова оказывалась у камеры, снова шла по накатанному песку. Снова трогательно повторяла: "…Я не понимаю, почему?"
Лоренс покачал головой. - Нет, не сегодня.
Мерфи допил пиво, кинул банку прямо в мусорную корзину и снова посмотрел на при¬ятеля. - А когда?
Лоренс пожал плечами. Быстро посмотрел на приятеля, но так, вскользь, будто пряча глаза. - Потом...
Чему-то вдруг улыбнувшись, Тед поставил на стол банку с недопитым пиво, застегнул ворот рубаш¬ки, чуть притянул галстук, смахнул со спинки стула пиджак и, сказав "до вечера" приятелю, вышел из режиссерского бунгало.
Девушки на площадке видно не было. Хотя некоторые из членов съемочной группы уже подошли. Мерфи считался пунктуальным, его появление на трехступенчатой лестнице бунгало ожидали вот-вот.
Лоренс хмуро отвернулся от места, приготовленного для очередной сцены фильма. Сел в машину и, откидывая песочную крошку от колес, та рванула в сторону автострады.
Его рабочий день, день борьбы за лучшую для себя жизнь, день с лозунгом: "Взять лучшее и побольше!" - начался.
Кто-то не любит понедельники, он - любил. Те всегда умели преподнести ему приятную неожиданность.
 ***
В его трудовой жизни не было места фантазиям. Пульсирующих шифоном под солнечным зонтом миражей - не было. В его мире был пот рвущего до пота, до обрыва нервов биржевого воротилы, живущего даже не време¬нем, а частицею его. Мгновением, которое одних одаривает на сотни тысяч, а другое, тех же самых людей - обирает на миллионы.
Лоренс прекрасно разбирался в ценах на зерно и алмазы. Был в курсе непогоды над соевыми полями штата Огайо, знал, каково здоровье каждого их двадцатки ведущих нефтяных боссов, и вес их ценных бумаг на рынке сбыта. Но вот чего не знал сорокадвухлетний биржевой игрок, так это, как растянуть миг, который дарит. Не деньги, с этим у него всё было в полном порядке, а как продлить то, состоящее из алмазных стотысячных долей мгновения чудо, которое дарит ему личное счастье. Счастье, которое не проиграешь. Которое, войдя в твою жизнь, замрёт там ярким воспоминанием о блаженстве и останется твоим навсегда.
Не для кошелька и счета в банке, он счастья просил, беседуя по ночам с удачей. Для души.
Игрок, как и положено, был одинок в толчее локтастых партнеров и ногастых партнерш. Холостяк поневоле. Медленно Тед поворачивал свое лицо в сто¬рону возможности создать маленький уютный мирок, называемый собственным гнездом. Нет, дом - место, где он мог скрыться от всех, зализывая раны не отомщенных обид и позорных поражений – это тоже есть у него. С домом тоже – полный порядок. Но нет в этом доме ощущения «дома», ощущения гнезда.
Его приятель, уже сам четырежды к этому времени женатый, решил оказать ему содействие, прохаживаясь вместе с ним по возмож¬ным вариантам. Незамужние дочки коммерсантов, бизнесменов, банкиров, разведенные с ними жены - всё это уже перебывало перед серостью лоренсовских глаз, стратегически взвешивающих возможность личного счастья.
Имеющий право на владение желаемым: "темный верх, светлый низ, чуть красного, чуть зеленого, много белого, массу нежного и лавину чувственного", Лоренс выбирал давно. Выбирал, уже до равнодушия, до мути от всех этих красот, высот и наличностей. И понял для себя: дело, опять же, в случае. И если уж судьба ему - волку одиночке спариться с кем-то, то это произойдет и так, случится без суеты светских раутов, знакомств через приятелей и неприятелей. Тед верил в чудо, свершаемое одним мгновением. А, веря в свои силы, он знал, не упустит его.
И вот полгода спустя, Мерфи позвонил ему домой и сказал, что его очередная тяга к Голливуду, по-видимому, опять закончится неудачей. Он долго сетовал на малый размер страховки фильма, на дебилов актеров, идиота главного режиссера и вдруг добавил: "Но там есть одна девушка, тип твоей мечты - "темный верх и немножко зелененького"
Лоренс в тот день только вернулся из Нью-Йорка, попал в жуткий ливень, машина забарахлила, в общем, не кис¬ло-сладкий был день, дерьмовый даже. И потому слова приятеля заставили его посмотреть в потолок и резко оборвать разговор... про "зелененькое". - Френк, я занят, позвони позже!
-Когда позже?! Что, опять «на потом»? Нет, слушай меня: завтра в шесть утра съемка, как раз сцена с её участием. Не волнуйся, шаркать ножкой и улыбаться не придется. Я даже берусь сам сказать ей пару комплиментов и тут же представлю вас друг другу, идет?
- Френк, я занят. Это подождет. …Потом.
-Тед?! …Черт! Потом …это уже сорок пять - это граница потенции. А ещё чуть потом - тик-тик - пятьдесят и уже такие свеженькие пойдут по бо-оль-шой цене, ты понял? Они будут, Тед, будут, но дороже. Уловил? …Итак, завтра без двадцати шесть я заезжаю за тобой, и мы едем на пляж.
-Какой ещё к черту пляж, Френк? - Лоренс хмурился, уже сильно сожалея, что от глубокого хмеля и тоски признался приятелю, что его гложет дичайшее одиночество.
-Это за городом, у самого въезда, сразу за плакатом с Монро.
-Ладно. Я сам подъеду. Может быть. Не нужно за мной приезжать.
Лоренс увиливал. Мерфи это и по телефону чувствовал. - Тед, если ты хочешь бросить трубу – зря. Я обижусь. Нет, правда, какого черта, Тед? Это три часа не больше. Ты тут же уедешь делать свои деньги. Правда, на завтра обещали дикую жа¬ру, но режиссер клялся, что все будет быстро. Девочка умненькая, все сделает, как надо. А в бунгало у него душ есть, пива я захвачу.
-Какое пиво, Френк?! Это понедельник. Я на работе...
Мерфи перебил: «Я понимаю, можешь пить воду. Я буду пить пиво. Ну, как, заехать?»
-Нет, я сам.
-Тогда ровно в шесть на пляже. Фридман во время съемок отвлекаться не любит. Так что не опаздывай. …Пожалуйста.
-Кто такой Фридман?
-Главный режиссер. Мы с тобой смотрели его «Фламинго, но черный». Помнишь? Фильм про темнокожего парнишку вора. Тебе понравился это фильм. …Парнишка этот….Ладно, потом вспомнишь.
-До завтра.
-Ладно, жду.
Лоренс ехал с пляжа. Ехал и вспоминал этот вчерашний разговор по телефону. «Мерфи, …прилипнет, хуже жвачки. Я всё надеялся, забыл».
В голове Теда всё крутилась призраком сцена проща¬ния с любовью, пусть чужой любовью. И наверняка, чуждой ему девушки.
Тед силился вы¬кинуть из головы её образ. Он твердил: «Это – образ! Это не суть её. Девчонка самая обычная, каких тысячи. Это дурацкий образ её мутит мне мозги». Но перед глазами всё будто было то лицо, лицо девушки, что прощалась на пляже с любовью и уходила в Никуда. Темные волосы, узкое белое, будто не знавшее солнечного света лицо. Темные брови с изломом, тяжелые веки, под ними ясная зелень глаз. Прямой острый нос, пухлые сердечком губы, округлый вытянутый подбородок…
Тед тряхнул головой. Тряхнул ещё. Как будто так можно было обнулить воспоминания, уйти от грусти в зелени глаз Нори Джу. Как будто это позволит ему забить на печаль, такую иссушающую безысходность в голосе её: «Я понимаю тебя, …понимаю, но…».
Лоренс улыбнулся. Припомнив, как, по просьбе Мерфи, посмотрев в камеру, он разглядел несколько не скрытых гримом конопушек на лице Нори Джу. Он успел тогда рассмотреть её чувственный рот, будто ленивое движение пухлых губ, заметил ряд крупных белых зубов. «Голос её уже итак был тих, он то сливал слова в одно, то разрывал их и, делая паузы, как для десятка слов, и притихал ещё. …Это ж кино. Голос они записывают позже, я знаю. …Это образ,… нет-нет, это образ. Хорошая актриса, у неё дело пойдет».
Тед усмехнулся. Но прошло немного времени, и усмешку повело, и она стала улыбкой. Он припомнил, что ещё он восхитился, пока разглядывал девушку через оптику, её прекрасными, отливающими темной медью, волосами.… «Рыжая. Никогда не оборачивался на рыжих. Да ну, …ну и рыжая, и что? Ей идёт. И хорошо, что рыжая».
Но минута прошла. Он снова уставился на дорогу, снова хмурил брови. «Образ, только образ. И цвет волос, и …глаза, да, и это тоже могли подогнать под образ. Кино. …Мерфи любит …кино».
Тед гнал от себя, этот чертов образ. Он гнал его, но тот, оставаясь его мечтой, всплывал ещё и ещё, пока не кончилась дорога. Образ, угаданный Нори Джу - будто две рваных половинки соединенных в аккуратную одну его мечту. Как же она угадала, как же невероятно Нори Джу вписалась в неё! Она жила в нём уже, в его сердце. Она уже была там...
Хотя, пока он ехал на биржу, он припомнил, да, были у него и рыжие. «Были и зеленоглазые, а уж сколько ртов сердечком я перемерил, сколько белых животов отполировал.…Не верю, чтоб так было на самом деле. Нет. Кто такая Нори Джу? Так, актриса. Фридман сумел найти материал и сделал её. Как надо по фильму…сделал. Образ, …нет, сама эта Нори Джу не при чем. Стилисты, гримеры, …платье это …дурацкое. Кто сейчас ходит на свидание, на пляж в таком платье? К чему зонт, …зачем? Нет, это замысел Фридмана. Молодец. Он нормально выразил то, чего и быть на свете не может. …Чистые чувства. Верность, честная любовь. …Кто их видел?»
Машина, великолепная машина летела по хай вей, несла его навстречу к удаче. С недавних пор ему надоело нелегальное ремесло, он устроился маклером. На сегодняшний день он - лучший. Он на своём месте. «Да какие к черту образы?! Чувства….На хрен они нужны,…ни веса, ни цены…».
Дорога пошла в гору. Скорость он сбавил.
И снова он тряхнул головой. Снова темные губы его слились в линию, а брови сошлись хмуростью на переносице. "Так как же сумела эта кукла, да за каких-то три часа так…». А дальше взвыла душа его: «…Так вымучить меня. Взбаламутить нутро моё до пота с яйцев, до кри¬ка в душе. Как?! …Как посмела она…меня….Как же я попал…".
Телефон, который он уже закрепил у губ и уха, оборвал его мысли.
Тед включил компьютер, слушая человека, продающего ему нужную информацию. Чуть отвлекая внимание от дороги, он сверял её с той, что беспрестанно менялась у него на экране.
Доехав до здания биржи, Лоренс уже примерно представлял, уже находился в курсе, …что и почём по курсу.
Его ребята, в отведенном им месте уже трудились. Перекрикивались, переговариваясь с соседями жестами, вскидывая то один па¬лец, то скрещенные два, то, выставляя вперед ладонь. То крутили головами, впитывая информацию с мониторов, то с цифровых табло.
Он, проходя мимо коллег, кивал им, приветствуя. Махал рукой. Он не опоздал. Никогда он не позволял себе подобного. И те семь минут, что биржа трудилась без него, он уже был в её работе. Он не просто слушал телефон, не просто смотрел на мониторы и табло, он, как конь, покусывая удила, тащил свой бизнес в гору. Находя лазейки, из которых можно беспроигрышно вылезти, находя узкие, никому не ведомые тропинки, которыми можно прийти к ней – к выгоде. Он делал дело. Рискуя, как во всяком мужском деле, а не играя. Рынок ценных бумаг – это не базар. Это дело серьезное. Даже скажем, убийственное. Потому очень ответственное. Тут дорого каждое мгновение. Каждое - жизненно важно. И Тед Лоренс знает, какова его цена. «Обвал», «скачок» - для кого-то это ассоциативная мысль о пуле – последняя мысль. Для него - предусмотренная в его планах ситуация. Под час даже спровоцированная, если речь идёт о выгоде.
Работа, работа... Как будто и не было встречи, поколебавшей спокойствие его жизни.
С шести до девяти, под её тихое: "…Всё прошло. Прости, но я не понимаю, почему?" - он решил порвать со своим одиночеством.
Он так решил. Так оно и будет. …Но там, за границей биржи.
***
Уже были отсняты все сцены фильма. Потом тот был смонти¬рован. Озвучен. Откорректирован, подкрашен. Была написана для него запоминающаяся мелодия. Фильм был готов к подаче на Большой экран. …А Мерфи так и не мог достать Лоренса, ...«решившего порвать со своим одиночеством».
Тот как пропал. То, говорят, «уехал с час назад», то «вышел, только что». ....Телефон - и тот нашелся, что ответить докучавшему ему Френку: «Абонент вне зоны доступа». «Да пошли вы все с вашей зоной, …черт! Что вы мне тут…– кидался телефоном Мерфи, - струсил, гад, вот и прячется!
Мерфи был за рулём. Глядя на дорогу, он говорил сам с собой. Подумав о друге, он заговорил, немного утрируя, подражая спокойной манере Лоренса, выражать свои чувства: «Тоска, Френк. Хоть в петлю, тоска. Боюсь запить от такого случая». – Мерфи посигналил, стукнув ладонью по клаксону. И снова заговорил сам с собой. - Хорёк, блин! Случай ему, блин! Прячется, гад. …Как барана в рай тащу, нет – прячется … в зону свою. – Мерфи зло посмотрел в сторону водителя, сразу не уступившего ему нужную полосу. - Баран, говорю! Да, ты! - И, рванув дальше, Мерфи уже только думал, уже не выражал свои эмоции вслух, размышляя о раздвоенности в его друге Лоренсе. – Ну что за скотина, а? Я ему такую девчонку нашел….Сорок два уже, пора мужиком становится, а он. …Всю жизнь, как волк вне людских законов, …баран. – И Мерфи толкнул телефон от себя подальше. И педаль газа - в пол. – Всё равно найду! Достану, гада…».
Тед и в правду скрывался.
Росток испуга, что жизнь изменилась, что она начинает выходить из-под контроля его личного ритма, вдруг расцвел. Прорвал шелуху дней, и зацвел первым цветком любви. Нежданной, да, собственно, и званной-то лишь раз, с большой тоски...
Нори Джу снилась ему.
Сны были дурацкими. Он называл их про себя «снами сдвинувшегося сорокалетнего идиота». И тут же, припоминая, что «идиот» старше ещё на пару лет, он принимался тихо хихикать: «Да, полного идиота!»
Она виделась ему во сне бабочкой. Бабочкой, ползущей по его ноге. Будто она двигалась от кончиков пальцев его ноги до самого бедра, чуть щекоча его своими туфельками "лодочками", надетыми на каждую её ножку. Затем, выстукивая "ток-ток" по его колену, она приблизилась к его бедру. Будто он следил за ней взглядом. А она вдруг начала расти на его глазах. И вырастала до размеров птицы. Или стала птицей? А, будто дойдя до бедра Лоренса, будто бы лежащего в собственной постели, в собственной спальне, она вдруг стала девушкой. Маленькой, крохотной девушкой с копной густых завитков на лбу, у висков. Дойдя до его бедра, Нори Джу присела на его ногу. И, упершись в его спокойный пенис ножками в туфельках «лодочках», начала ими перебирать, будто вытирает ноги. Это сильно и возмутило, и возбудило Теда. Он заохал во сне. Заворочался. Что-то пробормотал. А Нори Джу, удаляясь от него по воздуху, будто приведение, глядя на него печальными светящимися зелеными глазами, вдруг заплакала. «Прости, прости…». При этом слезы её, как глицериновые капли, медленно стали скатываться с длинных ресниц, а, стекая по белым щекам, …смывали с её бледного лица весёлые рыжие пятнышки. Она говорила, эта не то птица, не то бабочка, не то девушка с крылышками за спиной, говорила, медленно качая головой из стороны в сторону: "…Прости, …не понимаю, …не понимаю,…почему?" И вдруг крылья за её спиной слились в единое, и над головой её будто раскрылся зонт. И тут Тед заметил её руки. Уже не лапки, а руки. Те не просто держали трость, а раскручивали её. Тед будто переводил взгляд на крутящийся зонт, а тот увеличивался на его глазах. Диск рос, рос и стал солнцем. И вдруг то засветило так ярко, что скрыло от Теда бабочку – птицу - девушку. Тед лишь слышал её голос: «Не понимаю, не понимаю, не понимаю»...
Будильник….Тед был так зол на него. И солнце, слишком яркое раздражало, как никогда. Его пронзительно яркие лучи прорвались в щель между плотными шторами и слепили, слепили, слепили…
Тед сильно сжимал между ног прохладу смятой атласной простыни, и вдруг вырвавшееся из его сухих губ не то проклятье, не то стон, стало жидким пеплом сожженных сном сил и желаний. «Да чтоб никогда! Да что такое?! О, боже!» - Лоренс скинул с кровати подушку. Отвернувшись от солнца, он упал на живот и, вдавившись щекой в простыню, замер. В висках его тукало …«тук-тук» …и чертовы туфельки – лодочки принялись топтать его горячий висок, …топтали, …топтали…
Он избегал Мерфи. Боялся, что встреча с Нори Джу - реальностью даст ему еще один щелчок по самолюбию. Очередной, унизительно больной, и ос¬тавит лишь пепел от его невесомых бабочек и птичек. Он боялся того, что в реальности всё окажется, как всегда. Или ещё хуже: пошло и омерзительно.… Он думал: «Пусть будут другие. Пусть другая окажется дурой. Пусть другая окажется корыстной, актрисой, любовной авантюристкой. Пусть кто угодно. Но не она».
«Нет, мистера Лоренса нет дома. Да, сожалею. Кто я? Я - его новая домоуправляющая. Нет, он не предупреждает, когда вернется. Я очень сожа¬лею», - вот так он научил отвечать своему приятелю - Френку Мерфи.
Мерфи не был бы Мерфи, если б не поймал этого «барана» с поличным.
Как-то, «разговаривая с телефоном», как всегда отвечающим ему: «Абонет …» и так далее, он вышел из двери машины, стоявшей рядом с лоренсовской и встал напротив своего друга, отвечавшего ему: «Абонент находится…»
-Я вижу, где ты, находишься, Тедди. Я твою «зону» в гробу видел, понял!»
Свидетели разговора посчитали: друзья поссорились.
Конечно же, это было не так. Но речь о девушке, умеющей на глазах всех уйти в Никуда, больше между ними не заходила.
 ***
И только через полгода состоялось вторая встреча Теда с Нори Джу.
Мерфи к той поре уже и плюнул сватать приятеля, посчитав его за закоренелого холостяка. Уж и тема такая не всплывала в их разговорах, как однажды ....
Тед остановил машину на стоянке у церкви. Затем снова завел мотор. Оглядевшись, развернул машину так, чтоб можно было поскорее уехать со стоянки. Затем приоткрыл дверцу и осмотрелся. Состроил мину, оглядев толпу разряженных гостей.
Он и Френк были приглашены на свадьбу.
-Мы что, Френк, случайно не опоздали? …Как жаль. Терпеть не могу все эти церемонии. Я думал, все уже кончилось. Что осталось кинуть к ногам нашего друга мелочь да горсточку риса, …да поближе к столу.
Мерфи пожал плечами, он тоже, мало что понимал в происходящем. По его понятию, всё действительно должно уже было кончится. Он пытался разобраться, почему возле красивого здания католической церкви все еще толпятся лю¬ди. Церемония венчания должна была благополучно завершиться еще с полчаса назад.
Лоренс сел в машину. Пришел Мерфи. Тоже сел в салон машины. Приятели переглянулись.
– Не понимаю.
-Френк, я тоже не понимаю. И всё же, ….время. Так, где наш бедняга Макси?
Через спущенное стекло двери Лоренс спросил у одного из гостей, так же, как и он, притомившегося в ожидании и стоявшего ближе всех к машине. - Эй, приятель, а что, жениха еще не выпускали?
-Нет. Невеста опаздывает.
Мерфи гаркнул: "Вот черт!", - а Лоренс так расхохотался, что Френку пришлось потянуться к нему рукой, да поскорее поднять стекло на дверце. – Ты что с ума сошел?! Люди кругом. Хватит ржать, Тед, …не удобно.
-Ай да невеста! Браво, Макси по рогам – не слабо!
Они недолго обсуждали щекотливое положение, в какое попал их приятель. Наконец, Френк решил выйти и побеседовать с людьми, более сведущими в происходящем. – Я к Джону. Жди.
Из церкви Френк вышел несколько смущенным. Он тут же подошел к машине Лоренса, наклонился к спущенному стеклу. - Плохо дело, Тед. Макси Джон просит помощи. Эта кукла действительно забастовала. По-видимому, и номер телефона заблокирован. Темное дело, темное....
Мерфи выпрямился. Скучно, хмурясь, посмотрел на церковь, затем снова нагнулся к дверце. - Джон просил меня съездить, тряхнуть ее мамок. И надо бы с самим Бруксом поговорить. С папашей её. …А вдруг она действительно передумала?
-С торговцем недвижимостью?
-Да при чем тут его занятие, Тед?! Девка капризничает. Что это еще за выходка? Священник ропщет, жених близок к прострации, у родственников желудки трубят, …закуска выветривается. Вот и мы с тобой….Мы с тобой кто, ослы, на удочку попавшие или гости на свадьбе?
Мерфи скверно ругнулся в адрес невесты. - Мы с тобой на часок заскочили к Джону на свадьбу... . В кои веки, свидеться, …он так редко наезжает в родные места. А тут такой облом.…Черт, придется ехать.
 Френк обошел машину и сел, готовый к тому, чтобы Лоренс заводил мотор. А тот, весело кривясь, протянул ему болтающийся на цепочке ключ. - Нет, парень, я по мамкам не поеду. Воспитывай девчонку один, или с папочкой ее. Я пошел пива попью.
-Куда, черт возьми?!
-В ресторан. Я ведь собственно не только на Джона приехал посмотреть, а еще и перекусить хотел. Да видно, не судьба халявки попробовать. Так что, ...без меня.
-Тед?!
Но Лоренс уже двинул к переходу, чтобы дойти до расположенного напротив церкви ресторанчика.
Мерфи покричал в след: «Мне что, больше жениха надо что ли?!» - Он был более чем обижен обстоятельствами. Но поручение друга детства он всё же решил исполнить.
Френк чертыхнулся и, резко вывернув машину из ряда, поехал в сторону дома невесты Джона Стаффорда.
Тот в детстве был самым рослым в их тройке, его и звали «Макси». Позже, когда он приезжал на встречу приятелей в родные места, уже будучи студентом последнего курса гарвардского университета, троица, уже не меряясь, итак было заметно, что «Макси поубавился в росте». Но и Тед, и Френк так и продолжали звать Джона Макси.
И вот Макси прокололся с невестой. Какая-то дурочка дала ему от ворот поворот. Тед решил, он в таких сварах – не участник. «Что толку вязать узелки на поротом подоле? Кто успел ухватиться – того и невеста. А Макси? Что Макси, …вернется в Нью-Йорк, …успокоится…или найдет себе другую невесту. Их в Нью-Йорке хватает. Да их везде хватает».
И Тед вошел в прохладу уютного ресторанчика, абсолютно не ощущая угрызений совести от не выполненного им перед приятелем долга.
На маленьких сто¬ликах яркими весенними букетиками красовались невысокие пестрые цветочки. А пахло всё-таки ландышем. Он обвел взглядом зал и ...замер.
Замер, как от выстрела в центр его лба, в центр его сердца.
Нори Джу была заметна еще и тем, что была в ослепительно белом облаке расшитого стразами пышного платья. Перед ней лежала, небрежно чуть свисая со стола, как кем-то уже когда-то использованная и вот, по случайности забытая вещица - фата.
Взгляд Нори Джу был направлен в сторону большого окна. Она смотрела на церемонию. Ту, что так почему-то и не заканчивалась ...без неё.
Это был тот самый миг, по мнению Лоренса, который он так долго выжидал.
Пройдя мимо всех свободных столиков, он встал напротив девушки, загородив своим крепким телом горизонт с видом на церковь и, зашед¬шими не в те двери, гостями. - Можно?
Она просто перевела на него взгляд. Даже головой не повела в его сторону. Посмотрела на него, и тихо, именно так, как в его снах, ответила: «Я не понимаю, …впрочем, конечно».
Она убрала фату, легко кинув венец из бриллиантовых кос на свободный стул рядом. Вздохнула и снова посмотрела на мужчину, попросившегося, но так и не присевшего рядом.
Тед будто считывал свое счастье с ее лица, стоял, улыбаясь, одурело щурил глаза. – Нори Джу, вы не помните меня? Я Лоренс. Тед Лоренс.
Нори Джу была удивлена. Перебегала взглядом с его глаз, на губы. Может, ждала, что мужчина напомнит ей, когда и где они могли встречаться.
Потом она повела плечами, как бы снова говоря: "Не понимаю». И вдруг, чуть присмотревшись, она ослепительно улыбнулась ему. Сказала, будто предположив, как причину его странного поведения: «Вы ищите здесь свою кредитку, мистер Лоренс?»
Тед мигом пришел в себя. - Что? Кредитку? - Он привычно хлопнул себя по сердцу, потом, сообразив, что с ним пошутили, улыбнулся. - Нет, с моей кредиткой всё в порядке. Так можно сесть?
-Да, конечно.
Тед присел и тут же, снова улыбнулся. От всего сердца улыбнулся девушке - невесте в бегах. Девушке – мечте. - Так вы узнали меня?
Нори снова лишь чуточку повела плечами. Стеклярус на роскошном платье сверкнул и затих в своем блеске. - В общем, да. Только, наверное, …Вы с трудом вспоминаете меня. Разве нет?
-Отчего же... - Тед оглядел пустой стол, вздохнул и, растянув улыбку до ушей, ответил, - я помню Вас отлично.
-Да? - Девушка улыбнулась. Кажется, она была сильно удивлена, но, в общем, обрадована.
Но тут же ее улыбка начала медленно угасать. Она взглянула за плечо Лоренса, и огорченно опустила голову.
Тед понял, что возле церкви, по-видимому, начала рассасываться толпа. Возможно, жениха с группой гостей уже попросили освободить помещение. Однако он не стал оборачиваться. Смотрел на сверкающие медью волосы, на руки, грустно перебиравшие шуршащую тафту.
 -Нори Джу, откуда Вам известно мое имя? Кажется, тогда Мерфи не успел нас представить друг другу?
-Мерфи? …Вы про продюсера? - Она подняла голову, густые собольи брови вскинулись от удивления. - Почему Вы решили, что он должен был нас представлять друг другу? Мы ведь были знакомы гораздо раньше, чем шли съемки фильма Фридмана. Вы сами представились мне тогда, назвали свое имя. …Ах, так Вы всё-таки не помните меня. – Нори Джу улыбнулась снова. Покачала головой, будто вот как раз в этом она и не сомневалась, что Лоренс не вспомнит и часа их знакомства.
А тот был просто ошеломлён. - Я?! – Лицо его даже чуть-чуть вытянулось от сильного удивления.
И ему показалось, если бы не те изменения, что творились на той стороне площади возле церкви, она наверное напомнила бы ему, когда они успели познакомиться. Но девушка посмотрела за его плечо и снова спрятала лицо, низко наклонив голову.
Подошел официант. Тед сделал заказ, спросил, чего бы хотела Нори Джу.
Та покачала головой. - Нет, теперь я ...- Не поднимая головы, она вздохнула, и низко опустила красивые круглые плечи. – Нет. Ничего не нужно. Есть – не хочется, а пить - …итак горько.
Тед попытался пошутить. - А мы закажем сладкого. Хотите шампанского, самого лучшего, хотите? Или ликёр? Лучший. Самый сладкий, какой здесь найдётся, …хотите? А может, всё-таки шампанского, по случаю такой встречи, а?
И снова красивые медные локоны были откинуты назад. Девушка грустно улыбнулась. - Нет, нет. Не нужно шампанского. Мне, сбежавшей, в общем-то, от очень хорошего, ...милого человека, пить в этот день шампанское – это грех, да.
Тед сверкнул глазами на официанта, прислушивающегося к разговору. Тот посчитал, что заказ сделан, мигом отскочил.
Лоренс посмотрел из-за левого плеча за окно.
Джон Стаффорд – старый приятель его, друг детства, сосед и вообще, Макси…озабоченно сверлил взглядом пространство. Букета жениха в его руках уже не было. Гости разошлись.
Подъехала о-очень знакомая Теду машина. Из неё вышел Мерфи. Он подошел к Джону и что-то сказал ему. Отставной жених посмотрел прямо перед собой. То есть, в окна ресторана.
Даже отсюда, с расстояния в сотню метров, Лоренс почувствовал слепоту в его глазах. Или просто сумел прочувствовать боль, обиду человека, горько теряющего многое.
Приятеля Джо, Тед почему-то не пожалел. Он не раз проигрывал сам и ещё чаще встречал сильно проигравшихся. Лоренс отвернулся от жалостной картинки.
Он уже поймал свой момент, и у него был хороший шанс продлить свое счастье. А что для настоящего мужчины есть большее счастье, чем увести чужую невесту?
-Так где же мы познакомились с вами, Нори Джу? Я думал, что видел Вас лишь раз - на съемке фильма, купленного "Студио Ф."?
Чужая невеста просто очаровала его. Трогательная чистота её наряда, даже налёт вины на зелени её глаз – и тот нежно умилял Теда. Улыбкой своей, голосом, даже манерой говорить медленно и тихо она притягивала его невероятно силы магнетизмом. Её волна стала его волной. Он готов был смотреть на Нори Джу, слушать её, да что там, дышать с ней одним воздухом.
Коснувшись тонкими пальцами узкой бретели на плече, Нори Джу, чуть скосила глаза на стул, стоявший рядом. Тихо, едва заметно вздохнула, посмотрев на белое облако ткани. - Нет, нет. Там я тоже видела Вас, но познакомились мы гораздо раньше. - Нори Джу подняла глаза и посмотрела на Лоренса. - На Гавайях. Помните, аэропорт для транзитников?
О! Бамс! "Гавайи, точно! Около года назад, весной…".
Первое, что Тед вспомнил, так это то, что именно оттуда он вернулся в стельку пьяным.
Впервые в жизни он приехал из деловой поездки …пьяным. Вернувшись, он будто ребенок, хныкал и плакался по телефону, сливая другу, что «надоела ему тоска и одиночество, что желание его иметь ...темный верх и немного зеленого... – это как раз то, что спасет ему, в конце концов, его непутевую жизнь». Вот только Нори Джу сказала: «На Гавайях», как он тут же и вспомнил, как ещё до Мерфи, икая от выпитого, плакался в жилетку, твердя, соседу по креслу в бизнес классе салона самолета, буквально слезы свои вытирая концом его галстука, рыдал, уверяя, что «никогда он не был так одинок, что тяга его –человека непокоя, к размеренной, обустроенной семейной жизни велика. Что вот, как только самолет коснется колесами твердой земли, так он тут же и пойдет искать ту, которая откроет ему все прелести семейной жизни». Да, Тед вспомнил, как обещал такое случайному попутчику, покидая весной Гонолулу.
Он поджал губы, глядя на затаенную улыбку Нори Джу. «Шел дождь. На ней была яркая прозрачная дождевая накидка. А этот, …он вытирал ей намокшие волосы своим носовым платком…».
Он всё вспомнил. Да, собственно, как не вспомнить, он так долго болел душой после той командировки. «Господи, каким же идиотом я был.…Мне казалось, когда протрезвел, что только пьяным я был идиотом. Теперь думаю, я вообще,…идиот».
- Нори Джу…Ноджи….Да, я вспомнил. Вы были там с мужем. Я вспомнил, да. Вы были с Харри Локфордом. Он занимается цветными металлами.
Девушка улыбнулась, смешав грусть и усмешку. - О, да... металлический Харри, конечно, он не забываем.
Она вздохнула, и Тед, глядя на неё, поспешил предположить, в общем-то, приятный ему нюанс. - Вы расстались с Харри.
Нори Джу качнула головой, ответив этим, да. Потом она облокотилась на стол, и сунула тонкие пальчики правой руки в медь сверкающих волос. Роскошные пряди были ею откинуты со лба. И Тед залюбовался и красотой жеста, и разумностью формы высокого лба её.
Нори Джу снова подняла голову, посмотрела на Теда. - Да, с Харри мы расстались. Он требовал, чтобы я разорвала контракт со студией и бросила наседать на Фридмана. Чтоб перестала клянчить роли. Ведь я не профессиональная актриса. Я переводчик с французского. …Мой муж настаивал, чтобы я занималась именно переводами. Чужие романы, повествования. …Он понимал, способы добычи первых ролей со времен Клеопатры остались прежними. И потому до истерии клялся, что убьет меня, если я получу у Христофора Фридмана хоть какую-то роль. – Нори Джу вздохнула и, поджав губы, виновато улыбнулась. - А я...- Она погладила свободной рукой шуршащую ткань пышной юбки, и быстро, будто скидывая с души камень, произнесла. – А я её получила. И ...именно тем самым способом.
Нори Джу выпрямилась, тряхнула головой. И, глядя прямо в глаза Лоренса, гордо как королева, отдающая приказ - любить и любить её вечно, исповедь закончила: «И вот, теперь у меня масса предложений в кино. И Христофор Фридман …сам теперь предлагает мне роли в своих фильмах».
Тед восхищенно ощупывал ее взглядом. Даже не пытался скрывать за лицемерной призрачностью порядочности, своего томного, млеющего от желания нахального взгляда. Он и бровью не повел, когда перед ним расставлялись закуски и ставилось вино. А ведь он был ужасно голоден, и желудок его урчал, трезво пытаясь остановить хозяина в разговорах, да вернуться к рассудку.
Ничего Тед не слышал. Ничего он не замечал, …лишь серебристый круг, и в нем белое облако блесток, …и её лицо, её шея, её руки.... "Боже, длись, длись проклятое мгновение». Он чувственно дернул крыльями носа, приказывая себе игнорировать запахи мяса, закусок, вина. Он пожирал своим желанием красивейшую из женщин, и с мукой, как по приказу, поддерживал уже и не нужный разговор. - И чтобы не быть убитой ревнивым мужем, Вы ...расстались.
 -Да. Думаю, теперь Вы вспомнили ту неприличную сцену в кафе. Вы только задержали на мне свой взгляд, а он, …Харри счел это непристойностью и …плеснул в Вас коктейлем. Простите, …я напомнила Вам неприятный случай…
Тед замотал головой. – О, это пустяки. Да, ...я не обиделся тогда.
Нори Джу ладонью узкой руки, затянутой в сетчатую перчатку мягко хлопнула по столу. - Ха! Вот это меня и удивило! И знаете, это и Харри удивило…
-Да, он мне сказал об этом.
-Да?
-Вы тогда как раз отошли, спросить у мажордома пятновыводитель. А мы в это время познакомились с Локфордом. После того, как я извинился и сказал, что обознался, признав в Вас свою кузину.
-Да, да...- Нори Джу тихо рассмеялась. – Он сказал, что погорячился. Что Вы - вовсе неплохой парень.
Её смех был недолгим. Поглядев за спину Теда, она снова вздохнула, снова прямые плечи её чуть сникли. - Вы же пообедать зашли. Тед, ешьте. Неудобно, как будто Вы стесняетесь моего присутствия. Я посижу …еще немного, …да пойду.
Тед, заметив гаснущее настроение своей собеседницы, сразу понял: «горизонт» все еще не чист.
Нори Джу замолчала.
Тед оглядел стол. Потянулся к вилке.
А Нори Джу принялась пальчиком катать по скатерти видимую лишь ей крошку.
Тед тут же скрестил над столом руки. От грусти Ноджи ему ничего не лезло в рот. - А ...Джон, Вы считаете, и он не подойдет на роль мужа будущей кинозвезды?
-Звезды? - Она чуть слышно вздохнула. - Не знаю …на счет звезды. Не знаю. Но, именно поэтому я здесь. А не там. Джо тоже против кино. То есть, против того, что я в нём. - Она грустно улыбнулась, будто что-то припомнив. - Он хороший парень, Джон Стаффорд. Но, наверно, …мне так кажется, …и он бросил бы меня. Ведь я ...не брошу своего кино.
Последние слова она произнесла с той же болью, что и тогда на пляже, во время съемки. Эти, доконавшие Лоренса слова: "Я понимаю, …я не понимаю», …будто он услышал их снова.
Тед взялся за нож и вилку. Даже ковырнул что-то на тарелке. В движениях его была заметна резкость.
А Нори Джу протянула к сверкавшему венцу и фате руку. Но так и не коснулась её. Рука эта, безвольно, будто обессилев, упала, повиснув вдоль её тела.
Нож и вилка легли на прежние места. Тед вздохнул. С некоторой неприязнью посмотрел в сторону официанта. Тот возможно именно оттого и поглядывал на него, что ждал особого заказа для невесты. А Тед не знал, что бы такое заказать, чем бы её порадовать, …да хотя бы отвлечь.
Нори Джу молчала.
Прекраснее её печальных зелёных глаз, он ничего в жизни не видел. Тед попытался сравнить их с драгоценностью. Не получилось. Любую бы отдал за радостные брызги в её глазах. За одну лишь улыбку её. Весь бы мир к её ногам… - А хотите, хотите, я отвезу Вас на тот пляж. Помните, из мелодрамы Фридмана?
Ноджи посмотрела на него с удивлением. - Как? Сейчас?!
-Ну да! Хотите?
И такое счастье засветилось в её глазах. Так засверкало оно в переливах её живых изумрудов с капелькой черного зрачка в центре. Что Тед, уж было, подумал, что получил то, о чём мечтал. Что осчастливлен он мгновением своим на миллион, …да нет, больше! и вдруг...
-О боже! …Нори Джу! Ты?! …Ты... Мы... - Джону Стаффорду хватило трех секунд, чтобы пробежать от двери ресторана до их дальнего столика.
А Мерфи так и остался там у двери, раскрыв рот, ошарашено смотрел на Лоренса. Он не мог проморгаться от удивления. «Вот черт!»
-Ноджи, милая моя. Девочка моя, …солнышко, но почему же, почему, милая?! Единственная моя, почему…- Стаффорд, ничуть не обращал внимания на вскочившего со стула Лоренса. Готового просто разорвать и жениха, и его дурацкий смокинг в клочки.
Мерфи понял погоду и, быстро приблизившись, встал между ними. Даже несколько отодвинув корпусом стол.
Поднялась и Нори Джу.
Никакой этой суеты не видел Стаффорд. Отставной жених медленно оседал на колени перед своей невестой. - Ноджи, я люблю тебя. Я лю..., я зна... я по...я люблю тебя. Я знаю, почему ты это сделала. Я понял, …я согласен. Кино, всё такое …я со...я готов принять твою мечту, Нори Джу.
Он обнял её за колени и склонил голову: «Я люблю тебя. Будь кем хочешь, только со мной».
Мужчина качал головой, соглашаясь со всеми капризами, глупыми мечтами своей избранницы. Только бы та надела венец невесты и ушла вместе с ним.
Она подняла его с колен.
Он обнял её. Опять же не заметив, как Мерфи дернул Лоренса за руку. Он просто прижал его за пояс к себе, крепко обхватив его руками.
Джон ничего этого не замечал. Он сглатывал слёзы долгого напряженного ожидания. Он гладил волосы Нори Джу и ласково говорил ей, не обращая внимания на свидетелей сцены. - Любимая, я все сделаю для тебя. Согласен, пусть будет кино. Снимайся у Фридмана, у Бордзака, у Хитоку, я согласен. Только пойдем, пойдем со мной. Я безумно тебя люблю. Тебя, Нори Джу, люблю....
Лицо Лоренса приняло стальной оттенок. Силы в нём было, как в стае серых волков.
Мерфи следил за его сжатыми до бела кулаками. Он ужасно боялся потерять сразу двух друзей.
А Макси…Джон Стаффорд плакал. Под непонимание и жалость собравшихся официантов, выползших с кухни поглазеть на странную парочку, он снова и снова признавался своей невесте в любви.
И девушка То Время …надела свой венец на рыжие кудри… и перешла с Джоном узенькую площадь....
Наверно, их свадьба, и жизнь, были как ...кино.
Только серый и одинокий Лоренс так и бродил весь тот день голодным по заброшенному весеннему пляжу. Воя на жизнь свою, на белую луну, получившую от него имя Несбыточность мечты.

март 1997 Пермь
mel5@yandex.ru