Человек, у которого ничего нет, отрывки

Раньше здесь была моя первая книга "Человек, у которого ничего нет", а теперь ее здесь нет... лишь отрывки... Почему? Да, потому, что книга, наконец, выходит!!!
Бумажная версия книги выходит под названием "Возьми меня, если сможешь".
Издательство - Гелеос, Москва (www.geleos.ru)
В продаже с декабря 2007 г.
Спасибо за внимание!:)
___________________________________________________

Исповедь одержимой манией независимости

То, что вы сейчас прочтете, - это не совсем книга. Это мой личный дневник. Он такой же рваный, как и куски моей жизни. Это обрывки моих снов и настроений, переплетенных с моими больными фантазиями. Это я вчера, и я завтра.

* * *

Время, как песок, сочится сквозь пальцы.
Лишь морщины, рубцы и фотографии
напоминают, кто мы.
Мы сами себе противоречим -
в глазах - надежда, а в душе - сомнения.
Между сегодня и завтра - всего лишь несколько часов сна.
Да и только.
Зачем мы?

* * *

ЧАСТЬ I
_______________

Я вырезала картинки из прошлого, настоящего, будущего, снов и фантазий… Склеивала в единое целое и выдавала за действительное.
Некий сценарий был, но внутри… Интуитивно, придерживаясь его, я периодически позволяла себе небольшие творческие отступления. Шаг влево, два шага вправо… обратно. Несколько шагов вперед строго по сценарию и снова в фантазии, лирику…
Кто нарисовал и заложил мне в голову эту линию жизни, я не знала. Может, родители, может, Бог…
Я суеверна. Я верю в судьбу. Все будет так, как должно быть.
Иногда картинки оживают и нагло вписываются в реальность. С ними интересней. От этого хочется жить еще больше. Хочется двигаться вперед. Шаг за шагом…

* * *

12 сентября

Боюсь темноты и своего дыхания. Шагов за дверью и биения собственного сердца. Проезжающих рядом с домом электричек и воды, капающей из крана. Боюсь своих мыслей и страхов. Боюсь старения. Боюсь заснуть одна и не проснуться. Боюсь сойти с ума от роя мыслей, копошащихся в моей голове. Боюсь, что уже не смогу влюбиться. Боюсь, что мама умрет, как и ОН, а я буду жить воспоминаниями и увядать… Боюсь, что завтра начнется война, а у меня под подушкой не окажется пистолета. Боюсь…

* * *

3 ноября

В 19 лет я бросила местный педагогический вуз, в котором проучилась на тот момент уже 2 года, поступила в столичный инженерный институт и уехала из дома. Я знала, что уезжаю из этого города, чтобы больше никогда сюда не вернуться.

Ровно за месяц до своего 20-летия я потеряла девственность. Рыжий, худой, неуверенный в себе мальчик Саша долго и мучительно пытался войти в меня. Когда узнал, что я девственница, пошел на попятную, но я настояла. Не люблю трусов, а его я, кажется, любила.
До сих пор вспоминаю ужасную боль ниже пояса и трусы, испачканные кровью. Моей кровью. Больше с этим мальчиком мы практически не виделись. Изредка встречались в институте, но даже не здоровались. Низ болел несколько дней. С температурой 40 я валялась в общаге на продавленной кем-то из моих предшественников по комнате кровати, и плакала. Никто не хотел приходить на помощь.

Строить свою жизнь заново было сложно, но ужасно интересно.

* * *

9 сентября

В окна барабанил назойливый дождь. Из глубин души вырывался наружу пронзительный вопль. Капли воды бились о мутные стекла окна и густыми потоками стекали на серый карниз. Хмуро, сыро… Я сидела на полу и рассматривала наши с ним фотографии. Всего несколько месяцев мы были вместе, а у нас накопилось уже столько фотографий… Тут я улыбаюсь, тут Никита меня целует, а здесь мы такие смешные… Хм, самая первая наша с ним фотография… Из глаз текли слезы. За их мутной пеленой картинки размывались и тускнели… точно так же, как и мое сердце. Руки дрожали, внутри все сжималось в маленький комок и изо всех сил старалось выскочить наружу. Но что-то его удерживало у меня внутри… Это что-то – любовь.
Я могла его ненавидеть, мысленно посылать на ***, но я не могла его НЕ ЛЮБИТЬ! Я не могла не думать о нем днями и ночами, не пускать сопли в холодную подушку, не ждать телефонного звонка… Мы не поругались, не расстались, он мне даже не изменил… Он просто однажды не пришел... Пропал, не написав мне ни строчки, не сказав мне ни единого слова, не пообещав мне вернуться.
Я устала каждый день с утра до ночи обзванивать морги, больницы и отделения милиции, каждую секунду ждать, что он позвонит, выслушивать жалостливые высказывание и принимать соболезнования… Три недели назад Никита ушел с работы и больше его никто не видел. Ни телефонного звонка, ни слова, ни строчки…
Я устала сходить с ума, пить пузырьками валерьянку вперемешку с антибиотиками, я устала не спать, потому что сон ко мне не приходил, а в те несколько часов, на которые я иногда погружалась в неровный сон, мне снился Никита. Веселый, красивый, влюбленный - такой, каким он был, когда мы познакомились в парке.
Плакать по официально не умершим – дурная примета. У меня не было выбора. Три недели я сидела дома, шарахалась от каждого звука за дверью и телефонного звонка, смотрела на дождь, перебирала наши с ним фотографии и ждала.
Я по нескольку дней не выходила из дома – мне не нужна была еда, мне не хотелось видеть людей и слышать чужих голосов, я не хотела, чтобы на меня вопросительно смотрели. Я боялась, что консьержка однажды спросит: «Девушка, а вы к кому? Или… Надя, а Никита что – уехал? Когда вернется?» Я не знала, как реагировать и что отвечать. Он не жив, не мертв… Он просто пропал.
Судьба сыграла с нами в злую шутку. Но было ли смешно даже ей самой?!

Я стояла на балконе, смотрела вдаль... Хотелось упасть вниз. Зазвонил телефон. Никитин коллега по работе любезно поинтересовался, нет ли новостей… Услышав в трубку молчание, победно заявил: «Надь, ты нас извини, конечно, но журнал не может существовать без редактора. С понедельника у нас будет новый редактор. Прости, но такова жизнь. К тому же, работа – есть работа. А что ты собираешься делать?» Я повесила трубку… Что буду делать, я еще не знала. Наверное, продолжать ждать…

Три недели я не ходила ни на одну работу, редко отвечала на телефонные звонки, почти не ела и не спала. Три недели я практически не жила. Иногда заезжали друзья. Привозили цветы, гостинцы, вино… Цветы моментально хотелось выбросить в мусорное ведро – они напоминали мне о смерти. Разговаривать ни с кем не хотелось. Все через силу. Хотелось молчать и смотреть вдаль… Иногда я прижималась к чьему-то теплому плечу и рыдала… Остановить мои слезы, утешить и подобрать нужные слова не мог никто. Их просто не было… Не было Никиты. Меня тоже не было. Оставалась квартира и наша любовь, расколотая руками судьбы…

* * *

29 сентября

Остаться одной в тот самый момент, когда тебе казалось, что одиночество далеко позади, когда счастье было так близко… Я держала его в руках, а потом оно выскользнуло из моих рук, упало на пол и разбилось, как стеклянная ваза. Я ползала по осколкам, истекая кровью, и медленно себя убивала. Осколки потерянного счастья вонзались все глубже и глубже в мою плоть. Становилось больно.

* * *

4 декабря

Жизнь отняла у меня счастье. Помусолила, пожевала и выплюнула обратно. В худом, давно не бритом, измученном молодом человеке, бросившемся с порога мне на шею, не дав сказать ни слова, я узнала Никиту. Не сразу, но узнала.

В тот момент было бессмысленно спрашивать, где он пропадал. Почему однажды не пришел и какого черта три недели сводил меня с ума неизвестностью. Тогда было бессмысленно бить его по лицу, утирая слезы, размахивать руками, кричать, а потом бросаться на его исхудалую шею. Было бессмысленно и неважно абсолютно все, кроме того, что человек, ради которого я жила эти проклятые, бесконечные три недели и не давала себе сдохнуть, плюхнувшись мордой вниз с балкона и разбившись в лепешку о бордюр роскошной клумбы, вдыхая в последний раз запах роз, снова стоит рядом со мной, обливаясь слезами, и даже не пытается что-то говорить.
Два человека, у которых ничего нет, лежали на кровати, смотрели в потолок и молчали. Найти и жестоко проебать…а потом снова найти, но в другом виде и в другой главе жизни. За эти три недели мы постарели на три года. Я – высокая брюнетка с серо-синими потускневшими, воспаленными, глазами, впалыми желтыми щеками и подрагивающими коричневыми губами, отвыкшими от прикосновений других губ… теплых и нежных. Он – высокий брюнет с отрешенным взглядом, нездоровым цветом лица, огромными мешками под глазами и дрожащими губами. Эти двое лежали на кровати и смотрели в потолок. Из глаз обоих текли слезы. Губы дрожали, всхлипы переходили в вопли… «Где ты был и что, черт возьми, произошло?» - крутилось у меня в голове и никак не могло обрести словесную форму. Я разучилась говорить. Он лежал и молчал. Он знал все мои вопросы и ответы на них, но не хотел говорить или тоже не мог придать мыслям словесную форму.

Сколько было времени мы не знали. Впрочем, как и какой день недели. Мне давно было насрать на то, что происходит вокруг – внешний мир окончательно перестал волновать меня недели две назад. Твой внешний мир был слишком жесток для того, чтобы ты хотел о нем вспоминать. Сейчас… Мы продолжали молчать.

Под окном что-то взорвалось. Он вздрогнул. Снова взорвалось. Снова вздрогнул и свернулся калачиком, продолжая дрожать. Он не мог расслабиться, не мог забыть, не мог поверить в то, что все закончилось и он дома… рядом со мной. Я не могла понять, как мне ему помочью. Два безумных кретина, потерявших рассудок. Мы были противны сами себе. Мы были слабы и безжизненны.

Я прикоснулась щекой к его лицу. Провела рукой по губам. Подползла чуть ближе. Посмотрела в воспаленные глаза – в них были ответы на все вопросы. Еще в них были остатки страха. Поцеловала в дрожащие, потрескавшиеся губы. Снова посмотрела в глаза. Поцеловала в лоб, покрытый морщинами. Еще три недели назад у него не было морщин… Прижалась сильнее… Через несколько часов мы заснули.

* * *

10 января

Я - ёбнутая. Не думаю, что это комплимент.
Ощущаю себя героем романа, который еще не дописан. Более того, я даже не знаю, кто его автор, но зачем-то повинуюсь чьему-то ходу мыслей и сюжетным линиям, придуманным не мной. Кто пишет эту прозу? Каким будет конец? Когда? У девочки масса вопросов, на которые она хочет получить ответы.
Герои выпадают один за другим, а я остаюсь. Может, мне кто-нибудь расскажет, что, черт возьми, происходит с моей жизнью и со мной?! Я буду молчать и играть дальше... по сюжету... Я просто хочу знать.
До настоящего момента считала себя самостоятельным, самодостаточным человеком. Сейчас понимаю, что КТО-ТО, но НЕ Я, знает, когда и как все закончится. НО НЕ Я!!!

* * *

8 февраля

Один день был похож на другой. Я сбилась со счета. Раньше все было иначе.

Этой осенью я снова открыла для себя никотин. Пачка сигарет в день. На кухне табачный дым.

* * *
 
5 апреля

Возможно, завтра я сдохну, а послезавтра кто-то будет читать мои файлы в компьютере… Там много меня. Настоящей, ёбнутой… Вначале совсем чуть-чуть. Дальше – сильнее. Читайте файлы один за другим по времени их создания, и вы поймете... Мои файлы. Будете обливаться слезами. Они грустные. Жесткие. Там мало сказки и много жизни. Моей и, возможно, немножко вашей.

* * *

9 мая

Зазвонил телефон. Я открыла глаза и не поверила, что рядом со мной на большой кровати лежит он. За три недели я успела сойти с ума, отвыкнуть от его запаха и тепла. От его близости и дыхания… Сняла трубку – тишина. Молчание с двух концов провода. Мне было лень сказать: «Алло!» Мне было не интересно знать, кто нарушил наш сон и тихо дышит в трубку на противоположном конце провода. Мне было насрать на то, что ему надо. Я тупо молчала и смотрела, как он спит. Опущенные веки слегка подрагивают, губы тоже… Хотелось целовать его. Прижиматься к нему спящему и мурлыкать что-то на ухо. Любить и чувствовать его тепло, биение сердца, дыхание… Я лежала, обнявшись с телефонной трубкой, и смотрела… Никита открыл глаза.

* * *

10 мая

Понедельник. Мне не надо идти на работу, потому что с некоторых пор у меня ее нет. Я даже не уверена в том, что сегодня понедельник, а не воскресенье или среда. Ему тоже не нужно никуда идти.

* * *

27 мая

Смена обстановки была необходима, как воздух. Мы решили исчезнуть на некоторое время и поколесить по Европе, пока не закончатся деньги. Начать решили с Парижа. Быстро сделали документы, купили билеты, закрыли квартиру и уехали.

Раньше я не могла уезжать из Москвы дольше, чем на неделю. Я тосковала. Разлука наступала на горло и душила. Сейчас я бежала отсюда без оглядки.
Когда-то я не могла кидать в сумку только необходимые вещи – брала и тромбовала все, что только можно было утромбовать, несмотря на то, что нужна мне будет эта вещь или нет. Боялась забыть что-то важное, хотя, уезжала не больше, чем на неделю. Сейчас мы улетали из Москвы без обратного билета. Я собрала сумку за 20 минут. Он была легкой и полупустой.

* * *

11 апреля

Мое поколение неизлечимо больно. Мы торчим *** знает на чем, жрем всякий подножный корм из фастфудов, спим по три часа в сутки... И улыбаемся, искренне веря в то, что наша жизнь, по сути, не стоящая и гроша, прекрасна. Прожигаем все, что зарабатываем, мечтая однажды взять кредит в банке и съебаться с концами в Европу. Мы ставим на кон все, что имеем, а имеем мы, ровным счетом, хуй. Мы не думаем сегодня о том, что будет завтра – проснемся - подумаем. Живем здесь и сейчас. Мы знаем, что сдохнем в 40 лет, чтобы потом воскреснуть. Аминь! Поставьте за нас свечку…

* * *

18 мая

Проснуться среди ночи в чужой темной квартире, нащупать под боком что-то теплое… вылезти из-под одеяла, зайти на кухню, налить сока, закурить сигарету… заварить в миске «Ролтон», махом сожрать его, запив соком, и вернуться в кровать под бок к чему-то теплому… Я так жила. Так жили мы все.

* * *
 
15 сентября

В понедельник утром мы поехали в ЗАГС и подали заявление. Через два дня Никита разбился на машине. Врачи не смогли спасти его, потому что на тот момент, когда они приехали на место аварии, спасать было уже некого. По осколкам лобового стекла бежали капли крови.
В тот момент, когда его BMW, потеряв управление, на большой скорости влетела в огромную грузовую машину, я сидела дома, смотрела на часы и без конца набирала его номер. Несколько звонков без ответа, долго занято, а потом: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее!» Позднее было поздно.
Через несколько часов после аварии, позвонил отец Никиты, и тяжелым, подавленным голосом сказал: «Никиты больше нет». Мама была так убита горем, что не могла говорить.

* * *

16 сентября

Неисправность машины, небрежное управление или алкоголь - было уже не важно… Судьба дала ему жизнь, судьба же и отняла.

Я не пошла в морг – хотелось запомнить его молодым, красивым, влюбленным и счастливым…
 
Ненавижу жалость, ненавижу принимать соболезнования и прятать слезы. Его нет и не будет уже никогда. А я здесь и сейчас. Нахуя?!

* * *

22 сентября

Любимей, чем он, не будет никогда! Любимей мне не надо!

* * *

23 сентября

«Мы не успели пожениться. Я толком не успела сказать тебе: «Люблю!» - предательски отмалчиваясь весь этот год. Наш год. Не успела родить тебе ребенка – красивого, сероглазого мальчика с вьющимися темными волосами, и научиться варить борщ. Никита, мы везде опоздали!» - шептала я, как молитву, каждую ночь, обливая подушку слезами. Мучительно больно.

* * *

12 октября

Я человек, у которого ничего нет.
Нет дома, семьи, любви, денег, здоровья, сна, свободного времени, высшего образования... Человек, которому нечего терять и нечего в случае чего поставить на кон. Только жизнь. А кому она нужна, если я человек, у которого ничего нет?!

Судьба снова безжалостно, со всей дури лупит по лицу ногами, обутыми в тяжелые ботинки. Пытаюсь уворачиваться. Я слишком слаба. Из ран брызжет кровь, из глаз - слезы.
Скоро раны заживут, слезы - высохнут... Но останутся рубцы, в очередной раз напоминающие о том, что я человек, у которого ничего нет.

Время замедлялось и старело у меня на глазах. Покрывалось морщинами, седело, сутулилось, корчилось в судорогах… Я смотрела на него… я умирала вместе с ним. Мне было его не жаль, впрочем, как и себя. Мне хотелось смерти. Я ждала ее вот уже которую неделю.
Сегодня я снова живу. Смотрю мутным взором в удушливую пустоту наступившего дня, пытаясь найти что-то, на чем мне захотелось бы остановить свой отрешенный взгляд и на какое-то мгновенье сконцентрироваться. ПУСТОТА!

* * *

ЧАСТЬ II
__________

3 мая

Жизнь складывается из обычных и самых необычных дней. Таких, как сегодня…

* * *

Я порвал наше прошлое в мелкие клочья… Несколько лет нашей жизни у меня под ногами… Я плачу. Слишком много слез в этих страницах… Прошлое - боль. Его больше нет.

* * *

4 мая

После того, как я случайно нашел мамин дневник и прочел его, я решил писать свой дневник… Для того, чтобы начать все сначала. С сегодняшнего дня… Отныне в моей жизни будет только настоящее.

* * *

12 мая

Женщины состоят из глупостей, истерик, ревности, капризов и лжи. Я им больше не верю.

* * *

Дашка совершенно не умела готовить. Да и вообще была абсолютно бесполезна в доме. Но вот трахалась отлично, чем компенсировала все свои хозяйственные неуклюжести, поэтому я с легкостью закрывал на них глаза. Еще она умела мурлыкать, как кошка, и нежно целовать меня в губы, в глаза, в грудь, в руки… Мне нравилось.

Ее никчемные интеллектуальные способности иной раз доводили меня до агонии. В такие моменты я сдирал с нее одежду и жадно набрасывался на нее, как набрасывается хищник на свою жертву, и трахал, трахал, трахал ее… После оргазма успокаивался и засыпал. Так мы с ней и жили.

* * *

Я сидел за барной стойкой и пил виски. Люди вокруг жили своей жизнью. Бармен с нескрываемым энтузиазмом наполнял без конца мой стакан и не без интереса расспрашивал о том, о сем… Таких красивых глаз, как у него, я не видел никогда в жизни. Глубокие, карие… в них можно утонуть… В середине ночи я уже ронял голову на барную стойку.
«Пойдем со мной на 5 минут», - прошептал мне кто-то прямо в ухо. Я открыл глаза и увидел два огромных карих глаза… его глаза… Я встал и пошел за ним в служебный туалет клуба. Бармен нарисовал на крышке унитаза две огромные дорожки кокаина. «Тебе это поможет. Ты первый», - сказал бармен и его глаза засверкали. Я наклонился и снюхал одну из двух дорожек. Вторую снюхал он. Потом мы молча вышли из туалета. Он пошел на свое рабочее место, а я решил пройтись по клубу – мне действительно стало намного легче.
На танполе негде было яблоку упасть. Я скользил между разгоряченных влажных тел. Время от времени чьи-то руки хватали меня за задницу. Мне было приятно… Я вернулся за барную стойку возбужденным и мокрым. Бармен снова наполнил мой стакан виски и посмотрел мне прямо в глаза. Еще ни разу в жизни я не испытывал такого возбуждения при общении с мужчиной.
Мои ощущения меня совсем не пугали. У меня давно не было секса, а от женщин меня воротило.
Я выпил еще два виски и спросил, когда заканчивает работу бармен.
К утру я уже прилично нажрался. Примерно в 8 утра мы вместе с барменом вышли из клуба и сели в такси. Он предложил заскочить сначала в одно место… Заскочили – взяли еще кокаина – и поехали ко мне. Кажется, мы целовались в такси, потому что я отчетливо помню вкус его губ.

Проснулся я раньше его. Принял душ, выпил кофе, потом сел на стул и долго смотрел на его красивую широкую спину, пытаясь угадать его реакцию после того, как он проснется.

Он вел себя очень естественно. Не так, как ведут себя дома у едва знакомого парня. Спросил, был ли у меня кто-то из мужчин, до него. Услышав ответ «нет», задал следующий вопрос: «Тогда почему ты это сделал именно со мной?» Я пожал плечами… Я не знал, почему я это сделал. Захотелось и сделал. Я ни о чем не жалел. Мне даже не было стыдно. Дискомфорта я тоже не испытывал.

Мы добили остатки кокаина, допили виски и пошли обедать в кафе. У меня не было аппетита. Пока он ел, я пристально рассматривал его лицо… Несколько ямок от заживших ранок над правой бровью и лбу… длинные, загнутые кверху ресницы… красивые губы правильной формы… прямой нос… загорелая кожа… Мне он нравился. В нем была сила, красота и какая-то тайна.

Мы закончили с обедом и вернулись домой. Я переспал с ним снова. Мне этого хотелось и я снова не жалел ни о чем. Вечером он уехал на работу, а я остался дома… один…

* * *

Он приехал ближе к утру, и мы снова переспали. Мне было мало просто секса. Мне хотелось, чтобы он целовал меня, ласкал мой член своими красивыми губами, прикасался языком к моей груди, спине, животу…

* * *

5 мая

Спустя 3 дня, я приехал после работы домой, открыл дверь и увидел в прихожей его кроссовки. Он был очень худой, подавленный и, казалось, повзрослел на несколько лет. От недавнего ребячества и блеска в его огромных карих глазах не осталось и следа. Мы крепко обнялись и некоторое время просто молчали. Я плакал. Он тоже плакал. Потом вытер рукой слезы и сказал, что похоронил маму, что уволился с работы и что его выселяют из квартиры. Ночью мы поехали за его вещами и перевезли их в мою квартиру.

* * *

6 мая

Больше месяца он сидел без работы. Он ее даже не искал. Никуда не ходил. Целыми днями лежал на кровати и смотрел телевизор. Сменил номер телефона и совершенно отрезал себя от внешнего мира. Его депрессивные настроения распространялись и на меня. Я пытался с ними бороться. За нас двоих… Я пытался помочь ему пережить этот болезненный отрезок его жизни, но он не хотел принимать мою помощь. Не хотел делиться со мной тем, что было у него внутри и в голове…
Он стал замкнутым и чужим. С момента его возвращения мы ни разу не трахались. Мы спали на одной кровати не в обнимку, как раньше, а отвернувшись в разные стороны. Однажды утром я проснулся и понял, что его нет. Не было его и его вещей. А на кухонном столе лежала записка…

* * *

15 июня

Я искал его повсюду. По друзьям и знакомым, по клубам, в которых он бывал раньше… в спортзале, в который он ходил… Его нигде не было. Никто про него ничего не знал. Он просто исчез.

* * *

5 октября

Могила поросла травой. Ухаживать за ней было некому.
Его похоронили в нескольких метрах от могилы его матери. Это было его единственное желание, и отец сделал все для того, чтобы максимально сблизить их с матерью хотя бы там… под землей…

Я вырвал всю лишнюю траву, положил цветы на осевший земляной холмик и сел на траву рядом с его могилой. Долго смотрел на крест и табличку с его фамилией. Я никогда не знал его фамилию… В моих глазах не было слез. В них было горе и пустота. В них было столько боли и ужаса, что слезами не выплакать.

Я сидел на его могиле до самого утра. Это была наша прощальная ночь… С восходом солнца на шатающихся ногах я пошел в сторону выхода с кладбища.

* * *

9 октября

В Москву я вернулся другим человеком. Я решил, что быстро закончу здесь со всеми делами, продам все, что можно продать, и уеду из этой страны в Испанию. Уеду, чтобы больше сюда не вернуться.
 
* * *

ЧАСТЬ III
____________

Заключительная

20 декабря

2 недели назад сын уехал…

Сегодня я разбирала его вещи и нашла дневник. Лучше бы я его никогда не читала. Лучше не знать вообще ничего, чем знать все это.

* * *
Спустя 3 года

С момента нашего прощания в аэропорту Домодедово, мы больше не виделись. Мы потеряли связь, как только он сел в самолет Москва-Барселона.

Мне 50 лет и я абсолютно одна. Сначала меня бросил сын, а потом и муж. Жизнь – непредсказуема. Сначала дает тебе все, а потом – отнимает, оставляя ни с чем.
Внутри меня больше нет слез. Только пустота, боль и ожидание…
Если бы я знала, что все вот так вот сложится, я бы выбрала смерть еще тогда… А я выбрала жизнь. Такая дура была.
Теперь надо идти до конца.

_____________________________

Я человек, у которого ничего нет.
Нет дома, семьи, любви, денег, здоровья, сна, свободного времени, высшего образования... Человек, которому нечего терять и нечего в случае чего поставить на кон. Только жизнь. А кому она нужна, если я человек, у которого ничего нет?!

Судьба снова безжалостно, со всей дури лупит по лицу ногами, обутыми в тяжелые ботинки. Пытаюсь уворачиваться. Я слишком слаба. Из ран брызжет кровь, из глаз - слезы.
Скоро раны заживут, слезы - высохнут... Но останутся рубцы, в очередной раз напоминающие о том, что я человек, у которого ничего нет.

Время замедлялось и старело у меня на глазах. Покрывалось морщинами, седело, сутулилось, корчилось в судорогах… Я смотрела на него… я умирала вместе с ним. Мне было его не жаль, впрочем, как и себя. Мне хотелось смерти. Я ждала ее вот уже которую неделю.
Сегодня я снова живу. Смотрю мутным взором в удушливую пустоту наступившего дня, пытаясь найти что-то, на чем мне захотелось бы остановить свой отрешенный взгляд и на какое-то мгновенье сконцентрироваться. ПУСТОТА!
 
Надежда Лаврухина

сентябрь 2004 г. – март 2007 г.