Грустная песня дождя

Грустная песня дождя.


"Как будто дождь?" -
Прислушался я, пробужденный
На ранней заре.
Но нет, это листья летят...
Не вынесли натиска бури.
 Сайге

 
  Она проснулась от жуткого сна, который преследовал её вот уже вторую ночь.
«Боже, - подумала она, открыв глаза, - до каких пор будет это продолжаться? Ведь всему есть конец. Неужели это будет длиться вечно? Я устала от этого, от этих призраков, ко-торые меня преследуют, словно я их жертва, хотя, все, что имею, то храню в душе, зна-чит, все мои призраки живут в моем подсознании, впрочем, неважно. Важно то, что мои сны слишком часто сбываются, вот это меня пугает, но не надо думать о плохом. Все будет хо-рошо… почему-то, не верится, когда говорят так, обязательно получается наоборот».
Она вновь закрыла глаза, но Морфей не желал брать её в своё царство. Тишина и лишь дыхание нарушала эту зловещее, тяжелое безмолвие. Лиля больше не в состоянии была переносить давящую тишину, она встала, накинула легкий шелковый халат и подошла к ок-ну. Открыв окно, она изумилась красоте, которая царила на осенней улице. Шёл мелкий моросящий сентябрьский дождик, омывая золотистую, зеленоватую, багряную листву де-ревьев. Улицы были пусты, только одиноко моргал желтым глазом светофор на перекрест-ке.
 -Дождь, мой милый дождь, ты слезы моей исстрадавшейся души, мои глаза сухи, а сердце плачет, как плачет природа в эту ночь, - сказал она сама себе и, почувствовав, что прохлада неприятно обняла её, закрыла окно.
  Ей стало невыносимо тоскливо, глядя на эту осеннюю картину природы, и она ото-шла от окна.
 - Лиля! Ах, Лилька, зачем ты опять вспомнила его! – произнесла она в полголоса сама се-бе. – Ведь нет у тебя с ним ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Забудь его, он не твой. Забудь!
Она села на кровать, и тоска сменилась болью, и из её красивых зеленых глаз покати-лись жемчужинки души.

***
  Утро. Обычное серое утро. Лиля так больше и не сомкнула глаз, пролежав на кровати не думав ни о чем, кроме него.
 - Лиля, доченька, вставай, а то опоздаешь, - послышался ласковый голос мамы.
- Встаю, мама, - крикнула негромко Лиля.
Она встала, оделась и пошла в ванную комнату. Придя на кухню, где ждал её вкусный завтрак, она услышала вопрос, который звучал каждое утро:
- Ну, как тебе спалось?
- Хорошо, мама. - Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла немного фальшиво.
- Девочка, - ласково погладила она дочь, - ты не заболела?
- Нет, мама, просто немного утомлена.
- Может тебе показаться доктору?
- Мам, ты разве не знаешь нашу медицину? Я тебе и так скажу, что они мне предложат, - она улыбнулась, представив картину посещения терапевта: «Доктор, выпишите мне лекар-ство от любовной тоски».
- Хорошо, как скажешь, но я на твоем бы месте…
- Мама! – сказала Лиля твердым голосом, и посмотрела на неё, говоря своим взглядом, что разговор окончен.
  Позавтракав, Лиля накинула на себя плащ, надела туфли на высоком каблуке и, по-прощавшись, вышла на улицу.
  Дождь уже прекратился и только лужи, да мокрый асфальт напоминали о ночном ви-зите случайного гостя. Она замерла, вздохнула глоток свежего, прочти кристального воздуха и сказав по привычке сама себе: «С богом!», пошла на троллейбусную остановку.

  Подойдя на остановку, она заметила знакомый силуэт, это был Вадим, её одноклассник, с которым она пережила много радостных, весёлых и не очень радужных моментов школьной жизни.
 - О, Ладная! – закричал Вадим. - Приветствую, тебя!
 - Привет, Вадим, - радостно улыбнулась она.
 - Как учеба? – поинтересовался бывший одноклассник.
 - Тяжело, но приятно.
 - Ничего, Лилька, зато будешь как тебе, и пророчили «учителькой», - он улыбнулся, но как-то улыбка не вязалась с его грустными глазами.
 Медленно, словно нехотя подъехал троллейбус. Они вошли и встали у окна на задней пло-щадке, народу удивительно было немного, не смотря на то, что начинался трудовой день.
- Вадим, что-то произошло? – обеспокоено спросила она у одноклассника, глядя ему прямо в глаза.
- Да! – Он опустил глаза, понимая, что скрывать истину от неё бессмысленно.
- Вадим, не пугай меня, что случилось? – Её охватила ледяная тревога.
- Не хотелось бы мне говорить тебе это, но видно, эта моя участь.
-Да не тяни ты, что приключилось? – Она уже начала нервничать.
- Пальшина … зарезали, - сказал он, и голос его дрогнул.
- Что?! – не поверив его словам, прошептала она.
- Да, Лиля, да! – Он отвернулся от неё, чтобы скрыть своё волнение и справиться с комом, который внезапно, как лавина остановился где-то в районе адамового яблока. - Сегодня утром мне позвонила его подруга Оксана Шемякина, она на год младше нас, помнишь?
- Ага, - машинально произнесла она, закусив нижнюю губу. – А когда он умер?
- Он сегодня рано утром в реанимации скончался, два дня в бессознании пролежал.
- Два дня…- она как во сне произнесла эти слова, и слёзы застыли в горле.
- Пошли подруга, наша остановка. - Он взял её за руку и почти силком вытащил из троллейбу-са.
- Лиля, очнись. Успокойся. Слышишь, ты меня? – Он нежно похлопал её по щекам. - Очнись.
- Вадим, ты же знаешь, - она не смогла больше справиться со своими слезами и зарыдала.
- Знаю, Лиля, знаю, что ты его любила, - сказал он и тихо добавил, - вот поэтому не я хотел бы тебе этого говорить.
- Ты, когда пойдешь к … - она запнулась, - нему?
- Завтра зайду за тобой. Сегодня не до тебя, им моя помощь нужна.
- Зайди за мной, обязательно, - вытерев слёзы платочком, чуть слышно прошептала она.
- Хорошо, зайду, после трех, - Вадим похлопал нежно её по плечу. Он, как и многие мужчины, боялся женских слез, он боялся показаться слабым, поэтому единственное, что мог он сказать - Держись, Лилька, ты справишься!.. Извини!
 Лиля, постояв ещё минут десять на остановке, пошла в университет, никого не видя, нико-го не слыша. Это было началом конца.


***
 Ночь для неё была бесконечной. Она не плакала, а лишь тяжело вздыхала.
 «Вот почему этот страшный сон преследовал меня несколько дней! - Думала она, вздыхая – Будь этот мир проклят. Он забирает столько прекрасных жизней, разбивая вдребезги мечты, будущее. А они хотели пожениться, и у них были бы дети. Были бы … Как это страшно зву-чит. Бедный Саша, мне обидно, что судьба так жестоко над тобой пошутила. Я тебя любила, но никогда не желала тебе зла, бог тому свидетель».
 Солнце ещё не проснулось, а город уже зашумел и засуетился.
«Пора в университет, - думала она скорее автоматически, чем осознано. – Да, пора»
 Лиля не стала завтракать, а сразу же, даже не попрощавшись с мамой, вышла на улицу. До занятий оставалось немного времени, и она медленно пошла в университет. Погода удивитель-но четко отражало её состояние, солнце скрывалось за тяжелыми серыми облаками и, казалось, всё было неподвижным в природе, но не на улицах скучного и, в то же время, неприветливого города.
 Её путь лежал мимо дома Пальшина, она не смогла сдержать свой душевный порыв, и за-вернула во двор. Зайдя во двор, где каждый уголок был до боли знаком, она села на скамейку возле его подъезда, укрытую ещё зелеными листьями ильма и дала волю слезам. Ладная вспом-нила, как несколько лет назад она сидела здесь вечерами и ждала его прихода, хотя он никогда не замечал её, зато мальчик с первого этажа всё видел и ждал её, как она ждала своего любимого. Пальшина она любила безответно более трех лет, но тщетно. Нашла силы сознаться ему в сво-ём искреннем чувстве и … ничего. Ей не везло в любви как её подругам. Нет, её, конечно, люби-ли, признавались в любви, но она воспринимала их как друзей и не более. Либо жизнь странная, либо она была странной, по крайне мере ей так казалось. В школе она увлекалась если не всем, то очень многим и художественной гимнастикой, и геологией, и музыкой, и биологией, и меди-циной, литературой, философией, историей, психологией. В девятом классе она влюбилась в Пальшина, а в десятом сошлась с Вадимом Борзовым, он был другом Александра. Все быть может, было по-другому, если бы Пальшин по объективным причинам не перешел в другую школу. Но Пальшин это её прошлое. После неудачного поступления в педагогический универси-тет, она устроилась на работу в медицинскую академию на кафедру травматологии, ортопе-дии и ВПХ, где встретила умного, интересного, привлекательного человека Данченко Алексея Владимировича. Алексей, просто Леша стал он для неё всем. Любила ли она его? Лиля сама за-труднялась ответить на этот вопрос. Когда человек влюблен, он с легкостью говорит партне-ру: « Я тебя люблю!», но когда влюбленность перерастает в нечто большее, слова перестают за-нимать первое место, так что эта тема оставалась для неё открытой.
 Она сидела на скамейке во дворе Пальшина, оплакивая то ли сошедшего с жизненного пути Александра, то ли свою непонятную, запутанную жизнь, а, скорее всего, всё вместе взятое.
 В университет Лиля так и не пошла, просто не было сил ни моральных, ни физических, она бесцельно бродила по улицам города, думая о Пальшине и Данченко. Как интересна была эта связь двух очень дорогих для её сердца мужчин. Увы, Пальшина больше нет. Она не могла по-нять эту фразу до конца, она не могла смириться с тем, что нет его на этом свете. Её прон-зила боль одиночества. Чувство одиночества она ощущала всегда, когда оставалась одна. Это одиночество было связано с тем, что рядом не было сильного, родного, любимого человека. Но в данный момент, оно было не выносимо жгучим, сжигающим светлое и доброе внутри, подобно огню, сметающего всё на своем пути.

***
 Стрелка часов остановилась на трех. Лиля уже начала нервничать, когда раздался звонок в дверь. Открыв дверь, она увидела одноклассников Вадима и Женю Кравцова.
 - Ну, что ж идем, - сказала она вместо приветствия.
- Лилька, не нравиться мне твое состояние, ты бледная, как полотно, - сказал Женя.
- Жень, не волнуйся за меня. Я в полном порядке, - неубедительно произнесла Лиля, сжимая бу-кет из шести ослепительно белых роз в руках, так, что шипы врезались в нежную кожу паль-цев и на них проступили капельки алой крови.
  Шли молча, никто из них не хотел, да и не мог нарушить ход печальных мыслей. Вот и дверь на четвертом этаже. Всего три раза она стояла перед этой дверью и только один раз её рука смогла нажать кнопку звонка. На сей раз, дверь была открыта и дышала печалью. Они вошли в квартиру, запах горя неприятно обжег их. Зайдя в комнату, мир неожиданно разде-лился на мир живых и мир мертвых. Когда человек в начале жизненного пути сталкивается с потерей – эта трагедия поглощает его всего, не оставляя места для живых, с возрастом миро-воззрение меняется и смерть человек пытается воспринять как философскую категорию, а для Ладной эта была первая глубоко значимая потеря в жизни. Лиля подошла к гробу и взглянула на человека, который был для неё когда-то всем. Он не был на себя похож, сначала она подума-ла, что это не он, а кто-то другой, но, присмотревшись, она узнала знакомые до боли черты лица. Смерть никого не красит, тем более, молодых людей, для которых жизнь только начина-ется. У изголовья сидела его невеста – Оксана Шемякина, её красивое смуглое лицо практически ничего не выражало, кроме боли утраты, изредка она прикладывала платок к глазам, которые так много выплакали. Положив цветы, Ладная нагнулась к нему и поцеловала в холодный лоб, болезненное и горькое ощущение осталось на её губах, в голове роем пронеслись все моменты, которые она связывала с ним. Вдруг в глазах у Лили поплыло, и она медленно осела на пол. Оч-нулась Лиля в другой комнате, возле неё находились Женя и Вадим.
 - Ты как себя чувствуешь? – спросил Вадим. – Там матери Санькиной плохо, а тут еще и ты в обморок грохнулась.
- По сравнению с ней мои переживания – это капля в море, потерять ребенка – страшная тра-гедия, - слабо произнесла Ладная.
- Лилька, ты извини, но там нужна наша помощь, - сказал Женя и пожал слегка руку. – Поле-жи немного, хорошо?
- Ребята не беспокойтесь, я скоро встану, идите.
  Как только ушли бывшие одноклассники, она встала потихонечку, избегая резких движе-ний, и стала осматривать комнату. Эта была небольшая, но уютная комната, где стоял стол, книжная полка располагалась над столом, шкаф с прикрытыми зеркалами, кровать, на стене и полу были ковры. Все, как и у многих, подойдя к полке, она взяла в руки фотографию, где он был с Оксаной, и они мило улыбались, оба веселые, беззаботные. Посмотрев на эту счастливую идиллию, внутри что- то сильно пошатнулось и сломалось, она даже сама не смогла в тот мо-мент понять, что именно. Бросив фотографию на стол, она выбежала в слезах на улицу, не раз-бирая дороги. Она бежала, не видя ничего, не замечая сильного осеннего дождя, который нещадно хлестал все, что оставалось незащищенным. До проезжей дороги оставалось чуть больше мет-ра…

***
 Она пришла в сознание от сильной боли в голове, было такое ощущение, что она нахо-диться в большой медной бочке, а по ней с остервенением бьют железными палками сотни го-лодных, здоровых мужиков. Она чуть приоткрыла глаза, вокруг всё плыло и растекалось, словно она смотрела сквозь мутное рифлёное стекло. Боль, нестерпимая боль по всему телу захлест-нула её, подобно волне во время шторма, она застонала. Кто-то подошел к ней и стал искать пульс.
 - При её состоянии относительно нормы, Алексей Владимирович, - произнес приятный жен-ский голос.
- Хорошо, Ирина, - сказал Алексей Владимирович. – Ты свободна, можешь идти. Назначенные препараты Ольгой Кирилловной вводить по сетке. И, Ирина, пожалуйста, пригласите врача –офтальмолога, желательно, Никифорова Романа Николаевича.
- Хорошо, приглашу.
 Этот разговор для Лили был настолько болезненным, хотя слова сливались воедино и гасли, не доходя до сознания.
 - Лиля, - послышался далекий, но знакомый ей голос. – Лиля, открой глаза, пора.
Она с трудом разлепила веки и попыталась сфокусировать свой взгляд на говорящем человеке.
«Боже, - произнес он про себя, - она выглядит не лучшим образом. Но как хорошо, что все обошлось именно так, а ведь могло быть и намного хуже, бедная девочка, хотя в любом случае рано расслабляться, необходимо дождаться результатов исследования».
 - Где я? – пересохшими губами прошептала она.
- Вы находитесь в клинической больнице, в отделении травматологии, в палате бокс - офици-альным тоном сказал врач.
- Что со мной?.. Почему я здесь?.. Я ничего не помню… - она тихо застонала от невыносимой боли. – Как всё болит.
- Вы попали три часа тому назад под машину, вас привезли к нам ваши друзья, не дожидаясь наших коллег. У вас черепно-мозговая травма, рваная рана головы, ушибы…
- Да…- равнодушно произнесла она. – У меня болит голова, и говорить больно.
 - А, вы, молчите. Крепись, Ладная и будет всё отлично.
Пришла медсестра, поставила укол и удалилась также тихо, как и появилась, боль по-немногу стала стихать.
  Данченко сидел возле неё и смотрел на измученную болью девушку. Он помнил её, он не забыл то время, когда встречал эту девушку на кафедре, а потом последняя встреча, её объяс-нение. Он питал странное чувство к ней, оно не походило ни на любовь, ни на влечение, ни на влюбленность, но неземное, необъяснимое ничем притяжение влекло его к ней.
 Она приоткрыла глаза, взгляд быстро пробежал по его лицу и она, словно очнувшись, произ-несла тихо, но внятно:
- Это ты? Ты мне снишься?
 - Нет, не снюсь, а вот ты поспи, тебе необходимо поспать.
 - Ты только не уходи, пожалуйста.
 - Прости, но я не могу с тобой долго оставаться, меня ждут.
Она хотела, что-то сказать, но он остановил её, сказав, что в подобном состоянии не ре-комендуется говорить.
  В дверь палаты заглянула Ирина.
- Алексей Владимирович, позвонили из кардиологии, срочно просили подойти. Глазник пока по-дойти не может, там больной у них один интересный лечиться, требует к себе внимания, но обещал подойти.
- Ирина, понаблюдай за ней и посмотри, что там с Карловым, он жаловался, что после пере-вязки, пальцами шевелить не может. А кардиологам моя помощь-то зачем?
- Не знаю, мне сказали - я передала.
 Данченко внимательно посмотрела на Лилю, и вышел.
« Интересно, что это наш Алексей Владимирович, так о ней печется?» - подумала медсестра, закрывая двери.

 Солнце распрощалось с городом, когда в палату вошел Алексей. Лиля лежала с закрыты-ми глазами, но не спала, боль не давала ей уснуть, да и повязка на голове была непривычной, ей казалось, что на голове раскаленный чугунный шлем, она бродила между явью и небытием. К ней никого не пускали, но морс стоял на тумбочке, значит, мама дежурила где-то рядом.
Остаток дня её возили то на одни анализы, то на другие, то на регент, то ещё куда –то, посещали врачи, кто-то из них предложил перевести в общую палату, но кто-то сказал, что в общей мест нет, и что ей придется пролежать ещё какое-то время здесь и вообще необходимо дождаться результатов исследований. Все это было как - будто с ней и не с ней, она была здесь и как – будто где – то далеко. Когда зашёл Данченко, она приоткрыла глаза, посмотрела на него и вновь закрыла.
- Ну, как твои дела, Лиля, - улыбнулся он.
 - Уже, легче, - спокойно соврала она, - а почему ко мне никого не пускают?
- В больнице карантин, вспышка менингита, соседний город наградил, так что никаких посе-тителей.
- Теперь понятно, почему никого нет, а передачи?
- Тебе кроме жидкой витаминизированной пищи пока ничего нежелательно употреблять, но вот теплые бульоны и суп – пюре можно. Хотя при твоей травме еда не должна вызывать ни-каких приятных ассоциаций, наблюдается тошнота, я прав? Прав, знаю. Видимо, еще близ-ким не передали, я скажу, чтобы довели до сведения твоих родных, не волнуйся.
- Спасибо. У вас здесь какие- то все неприветливые.
- Работа такая трудная, на эмоции времени не хватает. Ты вспомнила, что с тобой произош-ло до аварии?
- Кажется, кто-то умер, но я не помню, кто… Мне плохо, - её лицо и так бледное стало ещё бледнее.
- Что с тобой? – забеспокоился Данченко.
- Нет, всё нормально, я устала просто, вспоминала целую вечность, где я была после того, как пришла домой, не могу вспомнить.
- Отдыхай, Лиля, а мне пора, - он посмотрел на часы, - выздоравливай. До встречи!
 Она посмотрела в его красивые глубокие как бездна карие глаза, позабыв обо всем: о боли, о том, где она находиться, что с ней произошло, и чувства проснулись от его пленительного взгляда. Они молчали, но не молчали их глаза и души. Они рассказали, как скучали, как мечтали о встрече, о разговоре. Она вновь почувствовала его, услышала его и поняла.… И вдруг опять тот барьер, который удерживал их обоих с самых первых минут их встречи. «Он чужой, - гро-мом раздалось у неё в душе, - он никогда не будет моим». Её глаза устремились на безымянный палец правой руки, где красовалось обручальное кольцо. Алексей посмотрел на кольцо, которое сковывало его теперь сильнее чугунных оков, перевел взгляд на неё и быстро вышел из палаты.
  « Почему так все происходит? – Думал Данченко переодеваясь. – Теперь я понять не могу, какое чувство влечёт меня к этой девочке. Ещё несколько дней назад я жил спокойно, а сейчас… Как странно, иногда, складывается жизнь. Человек живет спокойной, размеренной жизнью, как у всех, и вдруг, это пресловутое вдруг, происходит такое, что нарушает мерное течение жизни и потом уже никогда не может войти в то старое русло привычной жизни. Я готов был на что угодно, но только не на влюбленность. Её душа вот, что притягивает и ма-нит меня к себе. Она необычная, неземная и я схожу с ума от неё. Я беспокоился за неё как за очень родного и близкого человека. Неужели этот человечек такой хрупкий и нежный стал мне дорог? Но почему? Я же забыл её! Казалось, навсегда забыл её. Это же предательство по отно-шению к Яне, моей милой Яне и нашему сыну. Не могу, нельзя. Все домой, к родной семье. Меня там ждут. Я им нужен больше!»
  Он почти выбежал на улицу. Сентябрьская прохлада овеяло его лицо. На город медленно опускалась ночь. Он бесцельно брел по улицам, пыл бежать домой остыл, ему хотелось побыть одному, разобраться в себе, в своих чувствах, мыслях, выработать стратегию поведения с не-ожиданной больной. Тяжело у него было на душе и слово «предательство» высекалось в его моз-гу красными буквами. Он поднялся на свой этаж, постоял минут пять, достал ключ и реши-тельно открыл дверь.
 - Привет, это я! – приветливо крикнул Алексей.
 - Здравствуй, милый, а я уже беспокоиться начала, - ласково целуя его в щеку, произнесла Яна.
Он посмотрел на её сияющее лицо и тихо сказал:
- Ты не представляешь, как я устал.
- Ну, ничего мой поцелуй тебя ободрит, а ужин прибавит сил.
 Она подошла к мужу, нежно обняла за шею и поцеловала в губы.
- Тебе лучше, любимый?
 - Конечно, дорогая. Пойдем ужинать.

 ***
… После трудного утра следующего дня, он зашел в ординаторскую.
- Алеша, подойди, - сказала Ольга Кирилловна, лечащий врач Ладной. Ольга Кирилловна Долж-нова, являлась образцом врача, о котором студенты медицинских образовательных учрежде-ний только слышат, но сталкиваются зачастую с обратным. Ольга Кирилловна была умной, статной, высокой и очень красивой женщиной средних лет. Она почти не пользовалась косме-тикой и в разговоре, как бы, между прочим, рекомендовала молодым девушкам- врачам и медсе-страм не портить естественную красоту. От неё никогда и никто не слышал грубого слова, она всегда внимательно выслушивала всех не важно, сколько времени на это уходило, поэтому боль-ные её просто боготворили, а многие коллеги брали с неё пример.
- Слушай, Алексей, - она аккуратно сложила бумаги и положила на край стола. - Пойдем, схо-дим к твоей знакомой.
- К Ладной? – вырвалось у Данченко.
- Да, к ней, - она сняла очки в тонкой, изящной оправе и внимательно посмотрела на него глу-бокими серо – голубыми глазами. - Алексей, прости за бестактный вопрос, но откуда ты зна-ешь больную?
- Она работала младшей лаборанткой на нашей кафедре, мне доводилось с ней общаться и че-стно вам признаюсь, редко сейчас среди нашей молодежи встретишь открытых и добрых лю-дей
- Понятно, - Ольга Кирилловна тяжело вздохнула и, взяв со стола бумаги, подала Данченко. -
Это результаты всевозможных анализов, компьютерной томографии, ЭЭГ, посмотри, оцени результаты и шансы нашей больной.
- Сдавливание головного мозга гематомой? – вырвалось у него.
 - Да, Алексей, я об этом знала уже вчера, - сказала лечащий врач Лили, тяжело покачав голо-вой.– Это было ожидаемо, хотя ведь ты знаешь, что гематома - это такая лотерея, не зна-ешь, кому выпадет сей «счастливый» билет.
- Ей нужна операция?!
- Ты же понимаешь, чем быстрее, тем лучше, но шансов 50% на 50% и то это при оптими-стическом раскладе. Это риск, риск жизнью, психическим здоровьем, ты же прекрасно знаешь, что трепанация черепа в любом случае опасная и сложная операция. Господи, мне ли тебе объ-яснять это?
- Трепанация. Ненавижу само слово, не говоря уже о самой процедуре. - Алексей был в глубокой задумчивости.
- Тебе придется с этим смириться.
- Почему какие-то горькие пьяницы, попадая под колеса машины, отделываются максимум пе-реломами конечностей, а тут ?.. Несправедливо, Ольга Кирилловна.
- Леша, жизнь не спрашивает человека готов ли он к испытаниям, трудностям, к появлению смерти. Она ставит перед фактом, а как ты с этим справишься и справишься ли вообще, её это, можно сказать, не волнует. Как говорит наш заведующий: «Это ваши проблемы!»
- Ольга Кирилловна, пойду я к больным и к Ладной зайду. - Он направился к двери.
- Алексей Владимирович, Ладная в реанимации, - сказала негромко Должнова.
- Да?! В принципе, какие я говорю глупости, оно так и должно быть… наверное, - не оборачи-ваясь, произнес он, останавливаясь.
- Леша, может тебе домой уйти? – участливо, но очень осторожно не то предложила, не то спросила Ольга Кирилловна.
- Нет, дойду до отделения интенсивной терапии, а там посмотрим, - так и не повернув головы, сказал Алексей Владимирович и направился к двери.
 «Черт, - выйдя из ординаторской, подумал Данченко, - как же так? Ненавижу эту жизнь или … смерть. Ненавижу привыкать к людям, а тем более их терять, но возможно всё не так печально как я себе сам это представляю. Что-то я стал пессимистические мысли допускать, раньше я себе такого не позволял даже, казалось бы, в безвыходных ситуациях. Так, Данченко, бери-ка ты себя в руки и помни - не время нюни развозить. На данный момент, план действий следующий, зайду к Эпову в 3 палату, затем к … Нет, бесполезно идти к тем о ком не дума-ешь, кого не видишь и не замечаешь, тогда ты не врач, а мясник. Странно, именно так многие сравнивают нас, врачей. А может это оправдано? Мы со временем начинаем забывать о людях, о душе, о внутреннем мире, при чем не только других людей, но и о своей собственной. Врач на-чинает видеть только тело, переломы, вывихи, увеличение, уменьшение органов, в общем, пато-логию анатомии и физиологии человека. Наверно, врач, который тоже человек, боится видеть боль, страдания других, пусть даже незнакомых людей, поэтому он бежит от неё. Но бежать – то некуда везде страдания больных, родственников. Боль притупляет чувства, она атрофирует эмоции и, человек прячась за маску безразличия, тем самым становиться на самом деле рав-нодушным, безликим мясником. Как редко осознаем мы, что врач – прежде всего лекарь души, что порой хватает доброго, участливого слова и больше человеку не надо. Ведь не зря в народе говорят: «Добро слово и кошке приятно». А человек – это не кошка. Как - то нелепо звучит «человек – кошка». Кошка интересное существо, которое имеет свободу и в то же время зависи-ма. И человек зависим, если не от всего, то от многого. Зависим от близких и родных людей, от любимой работы, денег, социального статуса, своего страха и так далее. Вообще - то по боль-шому счету именно страх диктует свои правила игры. Человек подчиняется ему, он владеет каждым из нас, хотим мы этого или нет. Наши бессознательные страхи имеют свойство во-площаться. Человек бессознательно боится высоты и идет прыгать с парашютом, чтобы до-казать себе, что это не так. Человек боится быть глупым, поэтому идет учиться и учить дру-гих… А я что боюсь?.. Видимо смерти, раз пошел на врача. Кстати, мое воплощение страхов уже осуществилось, я чуть не потерял жену, а теперь и эта юная девочка, за которую я бо-юсь. Хм, вот так, Алексей! Ты тоже, как и многие боишься, и страх владеет тобой. Ты как многие боишься осуждения, боишься, что о твоих чувствах узнают окружающие. Ты зависим от себя, от самого себя! Ergo, человек не может быть полностью свободен – это не возможно, разрыв экосистемы, внутреннего мира. Вот и оправдал себя. А впрочем, о чем это я?».
Здороваясь на ходу с коллегами, он вошел в отделение интенсивной терапии, где на удив-ление, как - то непривычно было тихо. Обычно в этом отделении наблюдалось четкое, коорди-нированное движение, без суеты, шума, но оно было, а тут тишина или ему это только показа-лось? Он, скрывая свое поддавленное состояние, подошел на пост к дежурной медсестре.
- Зоинька, развей мои подозрения, - начал он разговор в своей привычной шутливой манере, за-чем всем и каждому знать о том, что его беспокоит, - у вас так всегда тихо или мне только кажется?
- Алексей Владимирович, - Зоя непринужденно улыбнулась и сверкнула голубыми, как апрель-ское небо глазами, - вы же прекрасно знаете, что это только с виду. Наши врачи работают, а не видимость создают!
- Это, вы, на кого намекаете, Зоинька? – все также весело спросил её Данченко. – Уж не нас ли, бедных тружеников костей и мозгов?
- По-моему мозгами занимаемся мы, да неврология, а вы только их к нам пачками поставляе-те, - кокетливо произнесла молодая медсестра. – Хоть возьмите, вчерашний день, хотя … нет, сегодня не было от вас больного. А вчерашняя ваша в кому «отправилась», - ничего не подозре-вая, сказала Зоя, перелистнув при этом журнал. - Наши во всю трудились, а вы говорите ти-шина.
- Правда, когда? – тон Алексея стал серьезным.
- Так вам же должны сообщить, информацию вчера еще передали, - Зоя посмотрела на него, - Должнова в курсе.
- Спасибо, Зоя, - он слабо улыбнулся, - Спасибо.
- А вы не зайдете к своей больной, в «аквариум», - буднично спросила Зоя, - она в третьей.
- Нет, Зоя, у меня дела.
- Странный вы сегодня, Алексей Владимирович, - пожав плечами, сказала Зоя и углубилась в ра-боту.
« Да, странный, я – подумал Алексей, выходя из отделения, - я сам себя не узнаю. Из – за какой-то девчонки, я потерял над собой контроль. Бред! Все, Данченко – ты же мужик, а не ки-сейная барышня. Сейчас, ты ничего не в силах сделать, единственное, что ты можешь – это ждать! Ждать!!! Тебе, ясно!» Он глубоко вздохнул и вошёл в своё отделение.

 Рабочий день прошёл спокойно, были больные, были жалобы, какие – то пустые разговоры в ординаторской, впрочем, как всегда.
 Вечером он ушёл чуть позже, чем обычно. Домой он не хотел идти, просто, не хотелось тащить груз тяжелых эмоций, поэтому он сел на лавочку в ближайшем парке. Осенний вечер был на редкость благоприятным, хотя уже заметно подбирался ночной холодок. Думать ни о чем не хотелось, но душа почему-то болела, он не помнил этого состояния очень давно. Разве, когда Яне было плохо, тогда она находилась на гране жизни и смерти, в тот момент он не от-ходил от неё не на минуту, она была для него всем- любимой, желанной, женой, другом… един-ственной. Да, это было и она, его милая, ненаглядная помнит об этом и благодарна ему. Но единственная ли она теперь? Ведь, если бы не здравый смысл, сидел ли он здесь на скамейке в этом осеннем неприветливом парке? Нет, если бы не Яночка, если бы не она … он был бы ря-дом с беззащитной девочкой, которая стала ему дорогой и родной. Он и не догадывался, что скрывал от себя эти мысли, сохраняя воспоминания, связанные с Лилей, за семью печатями, он хранил их от себя самого, чтобы не нарушать привычный образ существования, чтобы за-быть её навсегда, как легкий флирт или точнее, как интересного собеседника. Ведь ничего не было серьезного или ему так хотелось?! А что же было более двух лет назад?
 Впервые он увидел эту, на первый взгляд, ничем неприметную девчушку, невысокого, скорее даже низенького роста, с русыми волосами, аккуратно собранных в хвост и зелено – карими глазами, чуть вздернутым носиком на кафедре травматологии, ортопедии и ВПХ, накануне их Последнего звонка, который должен был прозвучать для шестого курса медицинской академии. Перед праздником, а точнее за день, пришла вся его группа на кафедру, чтобы договориться на счет мини-банкета в честь славного и долгожданного события. Дружной веселой толпой зашли на кафедру, и его взгляд почти сразу же, остановился на ней. Она мыла полы, точнее уже до-мывала коридор, а когда шумная и веселая группа зашла на кафедру, она лишь с сожалением вздохнула и стала дальше продолжать свою работу. Когда они уже почти договорились, в лабо-рантскую вошла она. Он еще не знал, как зовут её, но незаметно для всех, решил понаблюдать за ней. Зачем? Для чего? Он тогда не знал. Блажь? Желание привнести в свою жизнь что – то новое? Позже он несколько раз спрашивал себя об этом, но ответа так и не находил. Но именно эта игра, так он определил для себя данное наблюдение, сыграло с ним, быть может, неудачную шутку.
 Когда она вошла в лаборантскую, небольшое скопление молодых людей немного смутило её, но она, как он успел заметить, быстро собралась и придала себе вид уверенной во всем девушки. А вторая лаборанточка, как они все ласково звали девчушек, которые не поступили в мед. ака-демию и вынуждены были работать на кафедрах при вузе, была красива, высока, стройна и подходила к типу девушки – француженки. Она привлекала внимание многих молодых людей, она нравилась даже ему. Наташа – так её звали, была очень общительна, её красивая, оболь-стительная улыбка покорила не одно мужское сердце, это он определил сразу, как вошел в каби-нет. Наталья легко и кокетливо общалась с его одногруппниками, а те были не прочь пофлир-товать с обаятельной и привлекательной девушкой. Но ему было интересно, как поведет себя другая лаборанточка и Алексей стал наблюдать за ней.
 - Лиля, - окликнула её старшая лаборантка, улыбаясь, - поможем молодым травматоло-гам приготовить праздничный обед?
 Она внимательно всех оглядела и кивнула в знак согласия. Леша заметил, как её взгляд остановился на красавчике Николае. Коля выделялся из всех них. Он был статен, элегантен, всегда поддерживал себя в спортивной форме и умел, как никто другой в их группе, преподнести себя в самом выигрышном свете, но это при первом знакомстве. На пятом курсе Николай же-нился на Ирине, которая училась в параллельной группе. Алексея всегда волновал вопрос: зачем он это сделал? Конечно, он понимал, что неэтично вмешиваться в чужие отношения, но когда вместе шесть лет, невольно считаешь себя частью тех, кто учиться с тобой, а их частью себя, по крайне мере, так было в их дружной группе. Так вот, Алексей всегда считал себя честным и открытым человеком, его основным правилом было: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь», поэтому он не понимал отношения Николая к Ирине, но деликатно молчал, хотя в душе и осу-ждал Колю за его скрытые похождения.
 Лиля внимательно посмотрела на Николая и когда тот равнодушно - пренебрежительно окинул её, она смутилась, и настроение у неё заметно упало.
 «Вот это становиться очень интересным. Если она не глупая девушка (а она, скорее всего, не глупа), то поймет, что скрывается за красотой нашего Дон Жуана» - подумал Алексей про себя.
 - Кстати, Нина Александровна, что требуется от нас? – улыбаясь, спросил Данченко, отвлекаясь от своих наблюдений.
 Алексей считался дипломатом всей группы. Он всегда умел найти подход ко всем незави-симо от возраста, звания, чина, он, не теряя своего достоинства и не марая честь всей группы, легко выходил из самых трудных ситуаций, как никто другой мог сгладить конфликт, снять напряжение шуткой или каким - то поступком. Сначала его в группе не воспринимали всерьёз, да и он не очень-то к этому стремился, но после нескольких сложных для всей группы момен-тов, когда Алексей показал свой талант дипломата и замечательного стратега, его стали ува-жать и ценить. Он всегда был жизнерадостным, и казалось, никакие жизненные передряги не сломают его, но это только казалось, ибо человек не может быть двадцать четыре часа в су-тки только сильным или только слабым. Но вот в его жизни появилась она, эта неприметная, но интересная девушка и жизнь в один день резко сменило своё привычное русло. Раньше он нико-гда не верил, что всего один день может перевернуть, если не всё, то очень многое в жизни, но жизнь диктует свои правила.
 … Нина Александровна ласково посмотрела на него и улыбнулась:
 - От тебя, Алексей, наточить ножи, а лучше принести их.
 - Всего - то, - он задорно рассмеялся, - а я подумал, что мне придется всё мыть после нашего банкета.
 - Не переживай, мы тебе так и быть оставим помыть посуду, - сказала Наташа, кокетливо улыбаясь. – Мне кажется, ты так любишь её мыть.
 Все весело рассмеялись, зная, что Алексей не очень любил это занятие. Улыбнулась и Лиля, но что – то в этой улыбке было горькое.
 Они быстро договорились, в чем будет состоять работа юных девушек и в частности доб-рой и милой Нины Александровны.
 Группа ушла в отделение приглашать наставников, Алексей хотел задержаться, но не на-шел предлога, поэтому пришлось идти вместе с группой.
 Следующий день начался с суеты. Яночка все хлопотала около него, стараясь помочь, но выходило так, что оказывалась лишней и только мешала. Около 9 часов утра за ним заехал Дима Мищерский и они, как главные организаторы, поехали закупать кое – какие продукты, шампанское, вино.
 Все продукты они привезли на кафедру около десяти утра. Их радостно встретила Ната-ша.
- Ну, что помочь вам? – спросила она, улыбаясь своей очаровательной улыбкой.
- О, милая леди, ваши нежные ручки не должны поднимать тяжелые сумки, - полушутя отве-тил Дима, неся большую коробку с картофелем.
- И пусть их таскает муж! – добавил Алексей, ставя большой пакет с фруктами на стол.
- Где же мне найти такого мужа, который будет так заботиться обо мне? – спросила Наташа улыбаясь.
- Но это не такая большая проблема, - сказал Дима, подмигнув ей.
- Неужели ты мне в мужья решил набиться? – задорно рассмеялась Наташа.
- А почему бы и нет? – Спросил Алексей, ставя на стол второй пакет с овощами, - Он краси-вый, умный, добрый, а главное будет очень хорошим мужем.
- А изменять не будет? – раздался голос Лили позади Алексея.
- Дима, - шутя, поинтересовался Леша у Мищерского, - ты изменять будешь?
- Ну, что ты, я буду примерным мужем. Я буду безумно любить мою дорогую жену, - он подо-шел к Наташе и нежно обнял её за плечи. – И с работы буду возвращаться вовремя, при чем, всегда!
- Верю, верю любому зверю, - защебетала Наташа, смеясь. – Все вы так говорите, а потом бе-гаете, словно жеребцы в чистом поле.
- Ну-у, - недовольно протянул Дима и обиженно посмотрел на Наталью.
-Зачем же так сурово, Наташа? – сказала Лиля, беря тряпку для пыли с батареи. – Ты ведь обидела, здесь есть люди женатые…
«Хм, вот женский глаз, всё заметит, - подумал Алексей. – Что же делать? А да ладно, не в жены же беру и даже не в любовницы. Хотя о чем это я?»
- Верно, кто любит свою жену, тот никогда к любовницам бегать не будет, - сказал Дима, ставя большой торт в холодильник.
- Жена не стенка, отодвинуть можно, - саркастически заметила Наташа.
- Наташа, зря ты, - недовольно сказала Лиля, выходя из лаборантской. – Я пошла убирать ка-бинет Ковалева.
 Настроение слегка испортилось, хотя не понятно почему, ведь отчасти Наталья высказала общепризнанную точку зрения, но как – то всем было не по себе.
- Кстати, а где Нина Александровна? – Спросил Алексей, доставая обещанные ножи.
- Она ушла в отделение, просить скатерти, чтобы всё было красиво, - как не в чём не бывало, прощебетала беззаботно Наташа, беря из рук Алексея ножи. - А они острые?
- Наташа, - послышался голос за порогом лаборантской. – Ой!
 В кабинет зашла высокая симпатичная девушка в темно – зеленном клетчатом халате, Алексей сразу определил, что это лаборантка с другой кафедры.
 - Здравствуйте, - глядя на двух молодых людей, поздоровалась Аня, так звали лаборанточку с кафедры хирургии.
- Здравствуйте.
- Наташа, - обратилась она к Наталье, - пойдем, сходим в хирургию, Журова необходимо по-звать.
 Наташа посмотрела на Алексея и Диму строгим взглядом и спросила:
- Вы, все равно своих будете ждать?
Алексей кивнул головой и ответил на её незаданный вопрос:
- Иди, мы никого не пропустим мимо, кроме наших.
  Аня с Наташей ушли, вслед за ними ушел и Дима, сказав, что постоит на улице возле машины.
  Алексей остался один. На кафедре было тихо, и даже какая – то скука летала в воздухе. Он осмотрел внимательно лаборантскую, которая состояла как бы из небольшого коридора, где находила раковина, а рядом с ней друг напротив друга находились две двери, одна дверь вела в кабинет к Варфину, а другая являлась кладовой, где хранились относительно ценные вещи, в частности 10 литровая бутыль со спиртом, об этом многие знали, но делали вид, что это ог-ромный секрет. После небольшого коридора шла сама лаборантская, она была небольшой квад-ратной, но уютной. В одну стену располагалось окно, которое было заставлено цветами, на-против него, возле другой стены, стоял шкаф, также в кабинете находился холодильник, стол и четыре стула, вроде бы просто, но было уютно. Приоткрыв окно, он стал бездумно наблюдать за происходящим во дворе больницы. Он смотрел на идущих врачей, медсестер, больных и посе-щающих их, он погрузился в этот мир, что не слышал приближающих шагов Лили. Она, стара-ясь не привлекать внимание Алексея, села на стул, так, чтобы был виден его профиль, и стала внимательно его изучать.
  Он обернулся, почувствовав интуитивно тепло, и увидел, что Лиля сидит и с интересом смотрит на него.
- О, а ты когда вошла? – удивленно спросил он, и очаровательная улыбка озарило его лицо. – Я не слышал.
- Только что. – Она искренне улыбнулась ему в ответ. – А, где наша «мужененавистница»?
- Наташа? Она ушла в хирургию с девушкой в темно – зеленом халате, - сказал Алексей, приса-живаясь на стул, который располагался невдалеке от Лили.
- Наверное, это была Аня, - она замолчала и посмотрела в его красивые карие глаза. Он не пом-нил, что выражал этот взгляд, но чувство светлого, доброго и чистого осталось в его душе.
 Их молчание нарушил стук каблучков.
- А вот и Нина Александровна идет, - вставая со стула, произнесла негромко Лиля и направи-лась в коридор лаборантской. – Давайте, я вам помогу.
Лиля взяла несколько аккуратно сложенных скатертей и положила на стул, возле окна.
- Здравствуй, Алексей, - поздоровалась с ним Нина Александровна, - где все остальные?
- Сейчас подойдут.
- Хорошо бы, а то уже столы надо принести.
- Успеем, не волнуйтесь, Нина Александровна, - он взглянул в окно. – Вон и наши идут.
- Леша, в котором часу последний звонок начинается? - поинтересовалась старшая лаборантка.
- В час дня.
- Тогда успеете.
 Пришла Наташа, как всегда с улыбкой на устах и с порога спросила Нину Александровну:
- Ну, как, дали нам скатерти?
- Конечно! Нам бы, да не дали… - она хотела что – то еще сказать, но в лаборантскую с шу-мом вошли его одногруппники Сергей, Дима, Коля и Сева. С собой они принесли огромную каст-рюлю уже готовых котлет, несколько небольших кастрюль с салатами и ещё один торт.
- Здравствуйте, - поздоровались они, - вы уж извините, что немного задержались, но так полу-чилось.
- Здравствуйте, ребята, - в ответ поздоровалась Нина Александровна. - Как я понимаю, вре-менем вы не располагаете, так что прошу, принимайтесь за работу. Лиля и Наташа вам по-могут.
 Подготовка кабинета, где должен был состояться банкет, прошла весело. Алексей шутил, Коля с Севой острили, Наталья изредка отпускала колкости в адрес мужчин, Лиля молча улы-балась и наблюдала за Николаем.
 « Да, - думал Алексей, - Коля ей определено нравиться. Жаль, что красота так обманчива, она не видит, что он совсем не тот, кто ей нужен. А кто ей нужен? И почему я этим интере-суюсь? Какая глупость думать за другого человека, тем более за совсем незнакомую девушку, которую вижу во второй раз. Она взрослая и пусть решает свои проблемы сама».
 Сделав работу, молодые врачи ушли, а лаборантки принялись готовить для праздничного стола.
 Последний звонок прошел удачно. Были шутки, смех, песни, слезы, цветы. Прощаться все-гда тяжело, несмотря на то, что впереди их ожидали сложные выпускные экзамены, они все же прощались с преподавателями, стенами учебного заведения и однокурсниками, с которыми пе-режили немало веселых и не очень минут. Два часа прошли не заметно. Постепенно стали рас-ходиться по кафедрам – отмечать последний звонок. Было радостно на душе, но все же вместе с радостью, почти все, чувствовали горечь грусти и печали…



 ***
 Шум сирены скорой вывел Алексея из воспоминаний. Было уже поздно, и здравый смысл говорил, что пора домой идти, а то жена волнуется, но идти ему не хотелось. Встав со ска-мейки, он постоял несколько минут, решая как ему поступить и приняв, как ему показалось на тот момент, правильное решение пошел по направлению больницы. Зайдя в ординаторскую, он первым делом позвонил домой и, придумав нелепую историю, остался на внеочередное дежурст-во. Расспросив по привычке у дежурной медсестры о своих больных, Данченко отправился в от-деление интенсивной терапии.
 Он поинтересовался состоянием Ладной у коллег, но заходить к ней в палату не стал. На душе было тяжело, он зашел в ординаторскую и сев в кресло, вновь погрузился в коридоры про-шлого.

 На кафедру пришли в приподнятом настроении, по дороге ещё купили несколько бутылок хорошего вина и красивый букет белоснежных пионов для главных помощников банкета
 Цветы предстояло дарить Алексею, впрочем, как всегда. В лаборантскую он зашёл один, все остальные поздоровались и прошли в кабинет, где были накрыт праздничный стол, чтобы расставить букеты, которые подарили им пятикурсники.
 Алексей, улыбаясь, подошел к Нине Александровне и протянул букет цветов:
 - А это лично Вам, от нашей группы, - и посмотрев на Наташу и Лилю, как бы извиняясь, произнес, - милые девушки не обижайтесь, что вам не принесли…
- Ничего, им женихи подарят, они у нас и так красивые, даже без цветов. Спасибо, Алексей, - и добрая улыбка озарила лицо Нины Александровны, принимая букет ослепительно белых пионов и ставя в вазу. – Лиля, поставь, пожалуйста, цветы на стол. Пускай они украшают стол на-ших специалистов.
 - Вам помочь? – вежливо поинтересовался Алексей.
 - Конечно! – воскликнула Наташа, ловко укладывая нарезанные фрукты на блюдо. – Нужно отварной картофель превратить в пюре, а для этого нужна сильная мужская рука.
 - Без проблем. Вот видишь, Наталья, мужчины все же необходимы.
 Алексей сделал хитрость, он позвал Николая, ему хотелось посмотреть на реакцию Лили при появлении Коли. Она полностью подтвердила его ожидания. Лиля исподтишка наблюдала за Дон Жуаном группы, а он весело и непринужденно флиртовал с Наташей.
 Буквально через десять минут, стол был полностью готов, и все ожидали только гостей, а точнее наставников. Наставники долго не заставили себя ждать. Он вспомнил, что Лиля ни-как не хотела идти за праздничный стол, но Дима Мищерский, каким-то чудесным образом, сумел убедить в её необходимом присутствии. Почему – то нигде мест не оказалось, кроме как напротив Алексея, который находился рядом с Николаем, напротив которого сидела уже Наталья.
 Единодушно, вести банкет, поручили Алексею, и он исправно справлялся с этой все же трудной, но приятной задачей.
 И вот здесь - то Лиля обратила внимание на Данченко. Он привлек её остротой ума, не-ординарностью, открытостью и очаровательной улыбкой, И он это почувствовал, почти сра-зу же, как только сели за праздничный стол, удивительно, но он читал её как открытую книгу и, как не странно, ему это нравилось, даже очень. Раньше он считал, что женщина должна быть загадкой, таинственной и чарующей, в какой – то мере непредсказуемой, как погода. Ко-гда – то Алексей услышал фразу, которая ему очень понравилась: «Женщина и природа одного рода». Несмотря на простоту этого высказывания в ней заключалась целая философия, кото-рая подтверждалась жизнью и его опытом в общении с женщинами в силу того, что в повседнев-ной жизни его окружали больше представительницы слабого пола, нежели сильного, хотя поня-тие «слабого» весьма относительно. Чуть позже он поймет, что ей нравятся люди общитель-ные, с которыми как говорят легко.
 На банкете Николай больше уделял внимание Наталье, которая с удовольствием отвечала на его флирт. Лиля, видя, что Николая интересует её подруга начала грустить. Алексей решил воспользоваться этим случаем. Нет, в нём не просыпались древние инстинкты, когда он смот-рел на неё, ему просто хотелось быть с ней рядом, он ощущал тепло и уют, возле этой незна-комой девушки, как – будто знал её много - много лет. Иногда он считал, что такое чувство к человеку возникает из-за родства душ, но оно так редко бывало в его жизни, что в тот момент он хотел с ней сблизиться, поговорить и не более. Предлогом заговорить он нашёл то, что она совсем не притронулась к бокалу шампанского.
 - А почему ты не пьешь? – спросил он тихо.
- Не хочу, - шепотом ответила она. Лиля предполагала, что её слышит только Алексей, но…
- Леша, кажется, твоя визави не желает пить за наше окончание медакадемии? – улыбаясь, спросил Николай. - Не гоже так поступать. Твоя подружка пьет, и ты пей.
 Лиля внимательно посмотрела на них и мило улыбнулась.
- Алексей, проследи, пожалуйста, чтобы её бокал не остался полным, - говоря, Николай подливал шампанское в бокал.
- Вы, что издеваетесь? Я же столько не осилю, - взмолилась Лиля.
- Давай пей, не мне же одной на кафедре углы считать, - весело произнесла Наталья, и все кто её слышал, засмеялись, живо представив, как две милые девушки считают углы.
- Вот – вот, составь подружке компанию, - сказала Николай Лиле, при этом наполняя бокал вином Наташе.
 Лиля, под дружным присмотром, осушила кое-как бокал игристого шампанского, и в её глазках появился задорный блеск. Примерно через час, когда сидеть за столом молодым и весё-лым было скучно, да и не интересно, начались танцы. Танцы были, что принято называть до упаду, сказывалось шампанское, вино и кое - что покрепче. На медленный танец приглашались все представительницы прекрасного пола, но Алексей заметил, что, как только звучали первые аккорды романтической музыки, Лиля незаметно и неизвестно куда исчезала, как - будто её и не было никогда, а затем вновь появлялась. На следующий танец Алексей однозначно решил пригласить Лилю и, как только услышал первые звуки медленной композиции, начал искать её глазами, но она вновь ускользнула. Решив, что не судьба, он направился в так называемый бан-кетный зал, где увидел Ладную. Она стояла в проёме и о чём-то мило беседовала с Димой, ко-торый уже почти отметил праздник. Леша подошел к ним и вежливо поинтересовался:
- Дима, надеюсь, ты не откажешь мне в огромной услуге и позволишь пригласить эту замеча-тельную леди на танец?
- А она не против? Вы спросили у моей леди? – спросил Дима и медленно перевел взгляд с Алек-сея на Лилю.
 Лиля улыбнулась Диме и покачала головой в знак согласия.
 Леша нежно одной рукой обнял талию Лили, в другую вложил её руку. В начале он извинил-ся, что он немного пьян.
- А, что извиняться, - сказала она негромко, - ведь это ваш праздник, мы на нём только гости.
- Наверное, через шесть лет, ты тоже будешь выпускницей, и для тебя прозвучит последний звонок, - он посмотрел в её зеленые понимающие глаза, ему стала так хорошо и тепло, правда он не понимал почему, то ли так действовал хмель, то ли её добрый взгляд.
- Нет, для меня последний звонок будет звучать через пять лет, наверное, - она лукаво улыбну-лась.
- Я не ослышался? Через пять? Как это через пять лет?
- Просто я поступаю не в медицинскую академию, а в педагогический университет.
- А в этом, ну то есть в том году, ты в куда поступала? – искреннее поинтересовался Алексей, он никак не ожидал, что Лиля здесь работает случайно.
- В педагогический университет, на естественно-географический факультет, специальность «психология - биология»… Ты удивлен? – она внимательно посмотрела ему в глаза.
- Знаешь, как-то неожиданно. А что ты здесь делаешь?
- Как что делаю? – она засмеялась. – Работаю. Смотрю, что такое коллектив, что, значит, зарабатывать свои деньги. Да и если бы я осталась дома, после провала, то наверное, сошла с ума … Расскажи мне лучше, а как ты учился? Тяжело в медицинском?
- А мне повезло. Поступил с первого раза. Учиться не могу сказать, что легко, но все-таки можно. Как учился? Тройки были, не скрою, не совладал. Да и зачем мне красный диплом? Му-читься. Посмотри на нашего отличника Костю. – Он указал глазами на высокого худощавого молодого человека, который танцевал с Натальей. - Весь ушел в учебу и ни подруги и ни жены. Разве это дело?
- Лично я никогда не выйду замуж за медика, - скептически сказала Лиля, посмотрев в сторону Кости и Натальи.
- Это почему же? – Удивленно спросил Алексей. – Чем же медицинские работники так те-бе не угодили?
- Если честно, то кое в чем Наташа права. У практикующих врачей много соблазнов к из-мене: красивые медсестры, молодые практикантки, больные.
- Я, думаю, ты ошибаешься. Если любишь человека, то остальные женщины воспринима-ются, как просто… женщины, незаурядные собеседники и не более того. Кстати, у меня жена тоже медицинский работник и знаешь, меня не интересуют другие женщины.
Лиля внимательно посмотрела на него, и легкое недоверие промелькнуло в её глазах.
- Вижу, что не веришь, а почему?
- Я достаточно поработала здесь, чтобы в этом убедиться. Для многих врачей, роман на работе – это снятие стресса, для некоторых увлечение, приключение, реже настоящее чувство. И, что характерно, работая в больнице, можно прикрыться очередным дежурством, то один не может, то другой заболел, то не хватает врачей во время дежурства больницы и так далее. Да и откровенно говоря, всегда найдется та, кто лучше тебя.
- Лиля, а не кажется ли тебе, что не только врачи подвержены такой измены. Ведь со-блазнов много у любого мужчины, который работает с людьми? И вообще это зависит от са-мого мужчины, от его воспитания, установок, ценностей. Если он хочет изменить женщины, то в любом случае он это сделает, какая бы рядом не была замечательная женщина, жена, про-сто потому, что он такой.
- Полностью согласна с тобой, Алексей, мужчины разные бывают, да и не все врачи под-вержены изменам. Только вот врачам проще изменять на работе, чем скажем, учителю или инженеру, скажи они своим женам, что задерживаются на дежурство ночью – это будет вы-глядеть подозрительно, а врачу проще, особенно, если жена доверяет мужу.
- А как же внеочередные командировки представителей некоторых профессий?
- Да, существует такая практика и вообще, мужчины полигамны по своей сути, нежели женщины. Они могут делить свое сердце между несколькими женщинами, на Востоке это ре-шаемо, а вот у нас, проблематично.
- А, ты бы согласилась жить в гареме?
- Если, полюбила бы по – настоящему, то да. Понимая, тот факт, что мужчины не все способны любить только одну женщину.
- Лиля, получается, ты за то, чтобы легализовать измену мужчины?
- Алексей, я за то, чтобы мужчина не испытывал массу отрицательных эмоций – чувст-во вины, раздражительность, так как все это ведет, практически всегда, либо к пьянству, либо к скандалам и, следовательно, к разводу, по крайне мере, в эмоциональном плане.
- Да, довольно нестандартная позиция.
 Музыка закончилась. Лиля попросила прощение, что изредка наступала ему на ноги. Алексей мило улыбнулся:
- Подумаешь, какая мелочь, в народе говорят, что если наступаешь на ноги, то в родственники набиваешься, - он улыбнулся и посмотрел на неё. Лиля смутилась и опустила глаза. – Лиля, пойдем лучше на улицу. Пусть наши наставники свою молодость вспоминают.
 Лиля согласилась, Алексей заметил, что с появлением жены Николая, он перестал её ин-тересовать. Алексей, при желании, всегда мог произвести впечатление на женщин, независимо от возраста, он это знал и очень часто пользовался своим даром. Они вышли на улицу, вернее в больничный двор. На улице было хорошо, жара еще не спала, но ветерок нежно поглаживал кожу и помогал не ощущать тяжелую духоту. Они зашли в беседку, где никого не было.
- Ничего, если я распущу волосы? – вежливо спросила она.
- Конечно.
Она сняла заколку, волосы мягко легли на плечи.
«Странно, - подумал Алексей, глядя на Лилю, - такое ощущение, что я её знаю давно. Так дав-но, что знаю все черточки её лица, голос, глаза…»
- Лиля, а как ты относишься к врачам, - неожиданно, даже для самого себя, задал вопрос Алек-сей Лиле.
- К врачам? Алексей, ты своим вопросом меня озадачил, - Лиля на мгновения задумалась. - Во-обще-то неплохо, если не считать, что за врача не хочу замуж. Раньше я мечтала сама стать врачом, лечить людей, выписывать рецепты и делать операции, мне кажется, каждый ребенок мечтает об этом, особенно, когда играет в «больничку». Я даже, когда лежала в больнице ста-ралась больше запомнить, чем и как лечат то или иное заболевание. Я много видела, но мало знаю. Знаешь, я видела почти умирающего человека. Эта была девочка, которая была больна красной волчанкой, но тогда я не знала, что это значит, и она меня раздражала своей избало-ванностью, хотя теперь я понимаю её родителей, которые ни в чем не отказывали своему уми-рающему чаду. Мой папа всегда, даже сейчас надеется на то, что я образумлюсь, поступлю и выучусь на врача. Конечно, я понимаю его, он хочет сделать как лучше и в принципе, я чувст-вую, что смогла бы работать врачом, но лечить духовно мне предоставит больше наслаждения, чем физически.
- Странно, почему именно психолог, ведь можно пойти и на психиатра? Да и психологи пока в нашей стране, а тем более в нашем городе, как - то не особо признаются.
- Ты прав, но это, пока, не признаются, а за пять лет ситуация, возможно и измениться, как знать. А насчет психиатрии, все же согласись, Алексей, это отрасль медицины, да и работать там приходиться с людьми практически неизлечимыми, а в психологии я буду сталкиваться с такими проблемами, которые можно разрешить или по крайне мере, как говорят психологи, поменять отношение к ней, то есть к данной трудности.
- Лиля, не кажется ли тебе, что ты воспринимаешь эту весьма тяжелую профессию через розо-вую призму? Ведь сталкиваться тебе придется с разными судьбами, с далеко неординарными людьми, соответственно и сложность проблем будет не одинаковой. Ты этого не боишься?
- А ты боишься быть врачом? - она внимательно посмотрела на него.
- Честно? Да! Это большая ответственность за другого, пусть даже незнакомого человека, ко-торого увидел – то впервые, только что и с этого момента ты отвечаешь за его сохранность, за его здоровье, а значит и жизнь и он тебе, по роковому стечению обстоятельств, её доверил, ждет от тебя полноценной помощи.
 Она уважительно посмотрела на него и больше не стала задавать никаких вопросов, посчи-тав, что после столь достойного ответа все будет выглядеть тусклым и даже глупым. Они за-молчали, но тишины не было, слышался смех, шум машин сливался с шепотом листвы, и к этому добавлялись звуки музыки, которая доносилась с кафедры, где гуляли одногруппники Алексея.
- Леша, расскажи мне, что – нибудь о себе, - нарушила затянувшуюся паузу Лиля.
- А что тебе рассказать? – улыбнулся он ей.
- Расскажи, какой ты?
- Обыкновенный, не считая, что очень хороший! – полушутя сказал он. Откровенно гово-ря, он не знал, что ответить ей. Как рассказать ей о себе, что рассказать? Зачем ей понадо-билось знать какой он? Для него данная задача представлялась трудноразрешимой.
- Это я уже заметила… ну, что ты хороший, а ещё какой?
- Лиля, странные у тебя вопросы, - он в этот момент не то злился на неё, не то на себя
- Неужели, ты, живя вместе с собой, не может рассказать, какой ты есть? Да я не поверю ни за что! – не отставала от него Лиля.
- Хорошо. Слушай. Я, во-первых, человек. Далее, практически состоявшийся специалист. Во-вторых, хороший муж, пока.
- Как это «пока»? – вырвалось у Лили.
- В жизни разное может случиться. Может меня жена разлюбит, может я её, вот встре-чу интересную, умную женщину, вроде тебя. Никто не знает, какие сюрпризы готовит мне судьба. – Он говорил, шутя, не придавая большого значения своим словам.
- Неправда, такие как ты не оставляют тех, кто их любит, кто им верит.
- Может быть, ты и права, но ведь, никто не исключает, что моя жена может разочаро-ваться во мне, я ведь не всегда такой замечательный, чудесный, подобному новогоднему подар-ку. У меня, как и у других людей есть свои недостатки, которые я скрываю даже от себя, а уж потом от других. Например, я не терплю лжи, не люблю наглецов, поэтому с такими людьми могу быть очень грубым. Я очень принципиальный, а это мешает карьерному росту, не нра-вится многим людям. Для меня люди делятся на две категории: плохие и хорошие. Плохих лю-дей, к сожалению, больше.
- Но ведь нельзя делить на плохих и хороших, потому что в каждом из нас есть сильные и слабые стороны, только кто-то больше демонстрирует свои достоинства, а кто-то недостат-ки.
- Если человек добрый, то этого не скроешь. Если человек умный, то какие бы глупости он не говорил, в любом случае, это будет неестественно. Нельзя скрыть даже бурю в стакане, а ты говоришь о качествах, они читаются на лице каждого человека. Есть такое интересное позна-ние - физиогномика. Когда будешь учиться на психолога, обязательно познакомишься.
- Физиогномика? Что она изучает?
- Физиогномика – это познание характера, наклонностей и способностей человека по чер-там лица и выражению глаз, правда, она не имеет пока научных оснований, но это пока. Ну, например, широкий, высокий лоб, по мнению физиогномистов, свидетельствует о высоком ин-теллекте человека, прямой нос – спокойствие, чуть заостренный о целеустремленности, орли-ный – честолюбие, тонкие губы свидетельствуют о скрытности, лицемерии, полные о чувст-вительности и так далее.
- Думаю, что это интересно… Хорошо, вот ты сказал, что нельзя скрыть те качества, которые присутствуют в человеке, что они читаются на лице, тогда скажи, а какая я?
- Лиля, ты решила проверить мои способности в области физиогномики?
- Возможно. Вдруг ты ошибаешься, говоря об этом.
- Если я с тобой соглашусь, что ошибаюсь, ты не станешь задавать мне таких провокаци-онных и даже щекотливых для меня вопросов?
- Может быть.
- Для меня ты хороший человек и этим все сказано. Я удовлетворил твое любопытство?
- Частично, а ты оказываешься скрытным человеком, чем кажешься на первый взгляд, а скрытные люди, как правило, чувствительны, ранимы.
- Возможно, в чем-то ты права.
- Тогда ответить на другой вопрос: как же быть с плохими пациентами, которые попа-дают к тебе?
- Лиля, я отвечу тебе в духе ортодоксальных эскулапов: плохих больных, как и плохих ро-дителей не бывает, точнее родителей и пациентов не выбирают. Больной он больной независи-мо ни от чего, для врача не существуют расовых различий, для него нет врагов и своих, для ме-дицинского работника есть только человек, попавший в беду и его главная задача спасти, при-нести облегчение страданиям. И здесь отступают все принципы, кроме одного – спасение жиз-ни, сохранения здоровья! Когда ты врач, ты обязан забыть обо всем, что я и делаю. Лиля, а почему ты решила стать психологом? – решил он сменить тему разговора.
- Представляешь, ко мне всегда приходят советоваться, рассказывают свои трудности, но на мой выбор повлияла смерть девочки из параллельного класса. Она покончила жизнь само-убийством из–за мамы. Говорили, что она умирала, а мать считала, что та претворяется, и вызвала скорую помощь очень поздно. Таня, так звали эту девушку, хотела понимания, как многие из нас. Это меня впечатлило, ведь, если бы она обратилась к психологу, то можно было бы избежать такой трагедии… Мне кажется, что иногда помощь нужна со стороны, особенно, когда ситуация человеку видится только как тупиковая. Возможно, я действительно воспри-нимаю все в радужном свете… - Она улыбнулась и что – то таинственное проскользнуло у неё в глазах. - Алексей, а в чем для тебя смысл жизни?
 Этот вопрос прозвучал настолько неожиданно, что он даже опешил.
Лиля весело рассмеялась.
- Вот это да! Задала врачу простой вопрос, а он растерялся.
- Это у тебя такие простые вопросы?! Про смысл жизни простых вопросов не бывает! - Алексей посмотрел на неё с легкой укоризной. – Интересно, а какие у тебя тогда сложные во-просы?
 -Нет, серьезно, ответь! - Почти умоляющи, попросила Лиля.
- В книге моей судьбы кем – то мне предначертано постоянно кого-то терять: любимых людей, друзей, пациентов, которые хотят жить, - сказал он почти в никуда. – Жизнь – ради самой жизни! Вот и весь смысл жизни. А, в чем твой смысл жизни?
- Жить, жизнь. Представляешь, когда для меня она не представляла ценности, я не пони-мала, что это такое. Ты улыбаешься, потому что ты знаешь истинную цену за глоток жиз-ни, а я… Увы, я была глупа и слепа, не видя в чем суть человеческой жизни! Ведь это просто – сама жизнь и есть великая ценность. Пока ты жив, ты можешь, если не всё, то очень многое: любить, ненавидеть, дарить другим радость, плакать, страдать и так далее. Я могу говорить с тобой и мне это приятно. Я много думала над тем, в чем заключается мой смысл жизни, приходила к множеству выводов, но все нити вели в никуда. Я злилась, но вновь билась над страшным мучительным вопросом, который превратился для меня в неразрешимый ребус. Ко-гда – то я определяла, что смысл моей жизни заключается в ощутимой помощи людям. Да, сейчас я понимаю, что нелепо звучит, но именно так. Хотя моя мама всегда говорит мне, ко-гда я в ком-то разочаровываюсь: «Хочешь быть плохой - сделай человеку доброе дело!». Я не ве-рю в это, может быть и напрасно. Итак, смысл я определила, но это только маленькая часть, как воплотить сие в жизнь, реализовать? Есть два, нет, три пути, точнее выбора. Первый путь – выбор профессии врача. Чем не помощь человечеству? В здоровом теле – здоровый дух, гласит древняя мудрость. Врачи помогают людям излечиться от многих болезней, спасают жизни, иногда казалось из самых сложных, не совместимых с жизнью ситуаций, помогают поя-виться на свет новому человеку нашей голубой планеты, для совершения добрых и злых поступ-ков. Ты, ведь, Алексей тоже спасаешь или пытаешься спасать людей от старушки смерти, стараешься поставить людей на ноги в прямом и переносном смысле. Без врачей мы бы погиб-ли, здоровых людей единицы, не так ли?
Он утвердительно кивнул ей в ответ.
- Второй путь – добиться власти и, соответственно, денег. Это чисто эгоцентричное жела-ние. Сейчас много соблазнов заработать легкие деньги. Зачем обманывать одних людей, выма-нивая из их кошелька деньги и отдавать другим? Роль доброго Робина Гуда должен выполнять представитель мужского пола, но… вот здесь и кроется западня. Кто может гарантировать то, что у него не разовьются такие негативные черты характера, как жадность, алчность, жестокость, стремление доминировать над всеми и каждым, вплоть до тирании? Никто! Даже сам человек не может поручиться за себя! Зачастую другие люди знают тебя лучше, чем ты сам, потому, что многое хочешь скрыть и в первую очередь, как ты правильно заметил, от себя, а уж потом от других. Итак, второй путь я тоже исключила…
- Прости, что перебиваю тебя, но почему ты не захотела стать врачом? – поинтересовал-ся Алексей.
- Понимаешь, Леша, я могу до конца посвятить себя, в том случае, до тех пор, пока вижу, что достигаю поставленной цели. В медицине очень часто приходить действовать наугад, до-вольно нередки случаи появления «вдруг», или непредвиденные обстоятельства, которые врач не может предусмотреть. Врач не может до тонкостей изучить организм человека, где-то не по-зволяют технические средства, приборы, где-то не хватает знаний или опыта. Человек не способен познать все! Да, наука на месте не стоит, возможно, через несколько лет все изме-ниться, но вряд ли кардинально, хотя..! Поэтому случается так, что именно, какая – то не-значительная, на первый взгляд, деталь, которую случайно упустили, играет решающую роль в жизни человека. Лично я бы не смогла каждый день сторожить жизнь от смерти, быть пове-лительницей чьих-то судеб. Для меня это не посильная ответственность. А быть терапев-том, для меня скучно. Мне либо все, либо ничего. Знаешь, когда я пришла на кафедру, то меня спросили, каким специалистом я планирую быть? Я ответила особо, не задумываясь, что хо-тела бы быть кардиохирургом. У наших врачей первоначально был шок, а потом почему-то даже рады стали. Наш дорогой Владимир Александрович, сказал буквально недавно, что, если буду хорошо учиться и не поменяю своего решения, то похлопочет обо мне. Жаль, его разочаро-вывать. Врачей много, поэтому не пойду лечить людей физически, пусть это делают профес-сионалы, такие как ты. Я выбрала свою дорогу, которая также трудна. К врачам в основном приходят и говорят (или не говорят, но всем видом показывают), что хотят жить, а к психо-логу зачастую наоборот: «Никто меня не понимает, не любит! Я хочу умереть!» Все внутри обрывается, понимая, что для него, как не парадоксально, это истина первой инстанции, единственный видимый выход из сложившейся ситуации. Врачи сражаются, чтобы смерть не забрала сама, а тут иная борьба. Борьба чувств, эмоций и разума. Борьба внутри себя, которая разрушительнее всех ураганов на земле. Человека полностью поглощает эта черная мысль, еще какой-то маленький шажок, чье-то слово, действие и… нет человека, нет судьбы, чего-то боль-шого, прервана недописанная фраза в книги, нет развязки сюжета, хотя подожди он совсем чуть-чуть, всё бы могло измениться. Почему не остановился? А не с кем было поговорить, вы-сказать всё, что наболело, потому что считал, что близким, знакомым он не интересен, а мо-жет просто не к кому обратиться, ведь такое бывает? А сколько много одиноких людей по сво-ей же вине! Да, элементарно, кто-то не сказал из-за своей гордости «Прости!», кто-то не смог признаться в своих чувствах, а другой этого ждал и так далее, список бесконечен. Таким лю-дям вовремя не показали, не объяснили, что может быть с ним в дальнейшем, как говорит один из философов, лучше жалеть о том, что было, чем о том, чего не было. Психолог, по крайне ме-ре, поможет жалеть о том, что было… - Она улыбнулась. – Ну, как я ответила на твой во-прос? Буду работать по своей профессии, а ты по своей, но делать будем общее дело – все во бла-го человечеству.
- Странная вещь – человеческий выбор! Вроде бы одно будем делать дело, но разными пу-тями. Я выбрал профессию врача, ты практически близкую, хотя, могла стать моей коллегой, о, как интересен и непредсказуем выбор человека. Кто-то выбирает смерть добровольно, кто-то стремление жить наперекор неизлечимой болезни. Сейчас, я подумал о том, что перед то-бой стоял выбор – идти со мной или не идти, говорить о таких серьезных вещах или вести светскую беседу о природе и погоде. Странно, не правда? Как – то всерьез я не задумывался над этим. А вот у каждого ли есть выбор, как ты думаешь? – Алексей внимательно посмотрел на неё. Ему все больше нравилась эта беседа и её размышления. Он давно уже не вел таких позна-вательных разговоров.
- Скорее да, чем нет. В данном случае у нас был выбор: приглашать – не приглашать, со-глашаться или отказаться, но это в данном случае. Хотя, есть «но», которое может перечерк-нуть, если не всё, то многое. Также в жизни человека есть «вдруг», которое меняет выбор кар-динально или вообще лишает его этого выбора.
- Поясни.
- Хорошо. Например, какое могло случиться «но»? Я бы могла не пойти с тобой, так как ты женатый человек, а мой главный принцип, не иметь никаких отношений с женатыми муж-чинами, но я пошла с тобой, потому, что ты мне интересен как личность, а это согласись на-много больше.
- Смело! – он слегка удивился её словам. – Так, хорошо. А, что значит «вдруг»?
- Ну, это нечто форс-мажора. – Она несколько секунд задумалась. - Например, началось землетрясение, ураган, обвалилась крыша и так далее, или я бы подвернула ногу, когда спуска-лась по лестнице или тебя позвали одногруппники, а ты по объективным причинам не смог бы им отказать.
- Итак, если я правильно тебя понял, то «но» в выборе - это больше субъективно, то есть зависит от самого человека, от его взглядов, мировоззрения, нравственных установок, et cetera. «Вдруг» же более объективно, оно не зависит от него самого, - резюмировал Данченко.
- Леша, большое тебе спасибо, ты четко сформулировал мою мысль! Как прекрасно, что я не ошиблась в выборе идти с тобой. – Она улыбнулась ему и опустила глаза. - Пойдем на ка-федру, а то я тебя совсем заболтала.
 
Из состояния воспоминаний его вывел коллега, который с громким вздохом подсел к нему рядом. Они перекинулись пару слов, и дежурный врач вновь ушел. Данченко посмотрел на часы, которые показывали половину третьего ночи. Сходив на пост дежурной медсестры, вновь узнал состояние своих больных. Позвонил снова в отделение интенсивной терапии, поинтересовался состоянием Ладной, но ничего утешительного ему не сообщили. Зайдя в ординаторскую, он вновь вернулся в лабиринт своих воспоминаний.
 
 Он согласился на её предложение идти на кафедру, конечно, ему хотелось еще поговорить с ней, но слово женщины для него закон.
- Леша, можно вопрос задам? - выходя из беседки, спросила она.
- Конечно! - Он остановился.
- Ну, если исходить из того, что человек по своей натуре эгоистичен, то вопрос на «за-сыпку»: если вдруг я попаду к тебе в докторские руки, то спасёшь? - она внимательно посмот-рела на него и он, понимал, что она не шутит.
- О какой ты ерунде говоришь! Ты молода, прекрасна – живи и радуйся этому миру, - ему не хотелось отвечать, на сей щекотливый вопрос.
- Жаль, что не услышала ответа, придется придумать ответ за тебя, - она лукаво по-смотрела на него и спросила, - ты разрешишь?
- Попробуй, - ему стала нравиться эта игра всерьёз.
- Итак, твой ответ: «Лиля, я смогу тебя спасти, но только бы мне не очень хотелось, чтобы ты попала ко мне в отделение, где я буду работать! Да и вряд ли, что может с тобой случиться серьёзное, разве, что перелом, растяжение или вывих». Ну, как? Я права? – радост-ное выражение лица Лили, не пробудило в Алексее ответной реакции, скорее, наоборот как - то неприятно насторожило.
 - Лиля, ты абсолютно права, - он слабо улыбнулся, поддерживая её непонятную для него радость.
- Нет, Алексей, ты не сможешь меня спасти, если я вдруг окажусь в твоих заботливых руках врача… хотя с вывихами и растяжением справишься, с перелом тоже, вот только бы-вают и пострашнее случаи, не мне тебе о них рассказывать. Только запомни, если со мной что-то случиться, ты ни в чем не будешь, виноват, - радость улетучилась мгновенно с её лица, как узор в калейдоскопе, она стала серьезной. - Лучше ответь на мой поставленный вопрос, в чем смысл жизни для тебя, кроме самой жизни?
 Он выдержал паузу, обдумывая свой ответ.
- Это спасти как можно больше людей от костлявой дамы с косой.
- А ты видел смерть очень близко? - она с интересом спросила его и взглянула на него с детским любопытством. Его не переставало удивлять палитра её эмоциональных состояний. Вот истинное подтверждение, что женщина и природа – одного рода. То солнце, то гроза, то холод, то жара, попробуй, предугадай.
- Да, но давай в этот прекрасный летний день не будем о тоскливом и мрачном. В жизни слишком много печальных моментов, которые часто вытесняют радость и счастье, - он улыб-нулся ей самой доброй и нежной улыбкой. – Давай радоваться и дарить это чудесное светлое чувство другим! Как ни как у меня праздник! И знаешь, я тебе кое-что расскажу, а ты поста-райся это запомнить навсегда.
Жизнь – это возможность, воспользуйся ею.
Жизнь – это красота, восхитись ею.
Жизнь – это блаженство, вкуси его.
Жизнь – это мечта, осуществи её.
Жизнь – это долг твой насущный, исполни его.
Жизнь – это игра, стань игроком.
Жизнь – это богатство, не растранжирь его.
Жизнь – это имущество, береги его.
Жизнь – это любовь, насладись ею сполна.
Жизнь – это тайна, познай её.
Жизнь – это завет, исполни его.
Жизнь – это юдоль бедствий, превозмоги её.
Жизнь – это песнь, спой её до конца.
Жизнь – это бездна неведомого, ступи в неё не страшась.
Жизнь – это удача, лови этот миг.
Жизнь – так прекрасна, не загуби её.
Жизнь – твоя жизнь, борись за неё.
- Чьи это слова? – после короткой паузы спросила Лиля.
-Агнесс Бояджиу Мать Тереза. Запомнила?
-Может мне лучше их записать, тогда точно запомню?
- Может быть, - неопределенно ответил Алексей и улыбнулся ей своей очаровательной улыбкой, как улыбаются взрослые маленьким детям.
- Прости, совсем тебя заболтала! - смутилась она. - Пойдём на кафедру, а то тебя, наверное, потеряли, да и меня, скорее всего, тоже.
- Что ж пойдем, хотя наш разговор для меня был интересен.
 
 Алексей встал с кресла, подошел к ночному окну и, прислонившись к холодному стеклу, по-думал: «Как она была права, а я самонадеян, но кто знал, что судьба решит проверить, каза-лось, тогда пустые, ничего не значившие слова. Я считал это игрой, вздором, прихотью юной девушки. Трудно быть богом, правда, Леша!?? Человек создан по образу и подобию бога, но не обладает его всемогуществом. Представь, если бы исполнялись все желания, которые кипят в человеческом мозгу. Одной мыслью люди бы воскрешали и умерщвляли города или даже кон-тиненты. В мире творился бы хаос. Или нет? Неужели я превратился в пессимиста? Нет, просто обстоятельства меня немного вывели из привычного образа жизни. А насчет бога, уж лучше пусть будет так, как есть. Хотя так хочется быть богом! Чувствовать силу над ми-ром, жизнью и смертью, но невозможно! Ты только человек, проживающий свою жизнь, отве-денную кем-то, быть может, тем самым богом, о котором все говорят, но никто его не видел, и не более! В этом есть свои плюсы, есть и минусы, как в данной ситуации, которая меня раз-дражает. Раздражает, что я не могу ничего сделать. Ничего! Это тогда все казалось так хоро-шо, прекрасно, а сейчас у тебя нет выбора, кроме одного ждать, надеяться, верить и больше ничего. Ничего!!! Бездействие убивает медленно и верно. Даже не бездействие, а то состояние, что ты ничего не можешь сделать, не потому, что не хочешь, а только потому, что не знаешь, что делать. Одни «не», печально. Да, но спрашивать, почему, так или иначе, бессмысленно, так же как почему сейчас день или ночь. «Жизнь – это тайна, познай её», но как? Мать Тереза, что ж ты не подсказала, как сделать это, а я глупец, не пойму разгадку сей тайны!».

- Лилька, - с порога набросилась на нее Наташа, - ты, где пропадала столько времени?
- Милая сеньорита, не ругайтесь – это я украл вашу подружку. А чтобы вы окончательно пере-стали сердиться, я поцелую вашу красивую ручку.
 Он галантно поцеловал руку Натальи, а затем, взяв руку Лили, поцеловал и её.
 - Тебе моя благодарность за беседу.
 И оставив двух девушек в недоумении, ушел к одногруппникам.
 Все хорошее рано или поздно заканчивается. Праздник подходил к логическому завершению и Данченко, посмотрев на часы, решил, что пора идти. Алексей уходил как настоящий лондон-ский джентльмен, бросив лишь прощальный взор на Лилю, которая увлеченно разговаривала о чем – то с заведующим кафедрой.
 Придя, домой, он забыл о её существовании и, лишь ложась спать, вспомнил странный вопрос о смысле жизни, сначала хотел помыслить, но усталость и хмель ласково усыпили его.
На следующий день около десяти часов утра за ним заехал Дима Мищерский, и они вновь впятером были на кафедре, где вчера дружно отпраздновали свой последний звонок. Сева, каким-то образом потерял учебник по гигиене, правда, никто не понял, почему у него учебник оказался на празднике, тем более Всеволод никогда не отличался стремлением учиться. Хотя, не смотря на его некое прохладное отношение к учебе, он обладал отличной памятью и мог лег-ко запомнить любой сложности материал, поэтому в этой ситуации, помощи от него было мало. Когда Данченко увидел Лилю, что-то внутри приятно шевельнулось, но он не придал этому большое значение, не смотря на то, что настроение его приподнялось и ему хотелось по-говорить с ней. Единственное, что его по-настоящему насторожило это её не совсем естествен-ное поведение. Она была словно не в себе, он четко почувствовал, что какое - то событие по-влияло на неё, но какое? Внутренний голос Алексея, который никогда не подводил, предположил, что, скорее всего Лиля разочаровалась в красавчике Николае (что в действительности подтвер-дилось в дальнейшем, он сделал ей непристойное предложение, при чем жена Николая присут-ствовала уже на празднике).
  «Ах, бедняжка, - подумал Алексей, неся стулья. – И все же я был прав, сказав, что она не глупая девочка. Поняла, каким является наш ловелас. Вот только никак не пойму, зачем так тяжело это переживать, наверное, опыта в таких делах маловато».
  Он понимал, что Лиля надела маску беззаботности и безудержного веселья. Ей даже сде-лали замечание за то, что она начала шалить. Увы, никто не понял, почему она веселилась, только Алексей смог разглядеть, что кроется под маской весёлого смеха и детской бесшабашно-сти. Лиля, посмотрев на него, догадалась, что её обман им раскрыт, но признаться в этом не захотела. Ему очень хотелось поговорить с ней, но поводов не было, а придумывать ему никак не хотелось. Попрощались они сухо, проронив тривиальное слово: «Пока!»
  Все последующие дни он периодически думал о ней. Яночка стала его раздражать своими обывательскими разговорами, и он всеми силами пытался это скрыть в первую очередь от себя. Он пытался убежать от этих, казалось бы, не нужных, но довольно приятных мыслей о новом человеке. Несколько раз он ловил себя на мысли, что ему нравиться вспоминать её, их разговор и то ощущение, что они знакомы больше, чем с кем-то и даже с милой Яночкой. Алексей стал видеть сон, который его начал беспокоить. Ему снилось, что он бродит с Лилей где - то по осеннему парку, красивому, но заброшенному, под ногами шуршит разноцветная листва и они о чем – то беседуют. Вдруг она останавливается, поворачивается к нему, и он видит в её руках букет из шести белых роз, она грустно улыбается и, не говоря не слова, бросает розы к его но-гам. После того, как она бросает цветы, Алексей всегда просыпался. Он не знал, почему ему снился этот сон, который был приятен и одновременно тревожен.
 В начале июня Данченко уже знал, что экзамены шестой курс сдает не как обычно, в областной клинической больнице, а в городской, там, где работает Лиля.
  «Вот так, стечение обстоятельств, - стал размышлять Алексей. – По всем правилам, мы должны были сдавать, но никак ни в горбольнице. Может судьба мне сама дает шанс в чем-то убедиться, успокоиться, принять правильное решение, разобраться в своем состоянии. Я слишком много думаю об этой девочке. Пора покончить с этой диадой и продолжать свою раз-меренную жизнь, а то еще чуть-чуть и идеи декадентства станут моей философией. Старею, коль вместо того, чтобы думать о предстоящих госэкзаменах, я начинаю впадать в какие-то непонятные рассуждения.»
  15 июня вся группа пришла помогать уже почти родным лаборанткам в оформлении актового зала, где предстояло сдавать экзамен, но перед этим вышел не большой казус. Почти вся группа сидела в беседке, где на празднике последнего звонка состоялся разговор Лили и Алек-сея, ждали опоздавших, заодно, обсуждали некоторые хозяйственные дела, всё это сопровож-далось как всегда шутками, смехом. Вдруг Алексей обернулся и увидел Лилю, она была не одна, а с Аней, вместе они выносили мусор. Он кивнул ей головой в знак приветствия, но она лишь от-вернула свое милое личико в другую сторону.
- Слушайте, господа, - лукаво проговорил Дима Мищерский, - а вам не кажется, что два Ромео это слишком много для такой маленькой группы.
  Засмеявшись, все, посмотрели сначала на Костю, которому была не безразлична Ната-ша, а потом на Данченко.
 - Ну и шуточки у вас! Вечно вы делает поспешные выводы, - проговорил Алексей, провожая дол-гим взглядом Лилю. – Пойдемте лучше узнаем, кто будет в экзаменационной комиссии, к чему готовиться. Шеф уж точно знает, кто будет нас казнить или миловать.
  Найдя Ковалева, настроение упало. В комиссии будут самые строгие преподаватели, шансы на списания самые минимальные, а если точнее, то никаких.
  Они спустились в конференц-зал.
 - Все бы ничего, да тест - контроля боюсь, - грустно произнес Сева. – Я ведь ни черта не помню из атласа Сидельникова.
- Ой, Сева, - раздражаясь, сказала Лариса, - сколько тебя помню вечно одно и тоже. Может, хватит! «Не знаю, не знаю», а потом сдаешь на «отлично».
- Лариса, Ларисонька, не скандаль, - старался успокоить её Алексей. – Я всё прекрасно понимаю, последний экзамен, нервы у всех на пределе, но это не повод для недовольства. Уважаемые кол-леги, помните, что нервные клетки, что не делают? А, Лариса?
- Не восстанавливаются, Леша, не восстанавливаются, - усмехнулась Лариса.
Лариса присела на кресло, и лишь искорка гнева ещё пылала в её серых глазах.
- Кстати, - заметил Николай, оглядывая большой конференц-зал. – Чисто и даже уютно. Ос-тались только плакаты развесить, да так по мелочи, а, в общем - то, в остальном неплохо.
- Плакаты, говоришь, Коля? – спросил задумчиво Данченко. – Плакаты… Господа и дамы, есть идея. Ну, не совсем моя идея, но тем не менее.
- Лешенька, не томи, рассказывай, - посмотрев на него с нескрываемым интересом, произнесла Лариса.
- На плакате или лучше на плакатах нужно написать номера тест – контроля и соответст-венно, рядом цифры, то есть ответы, - улыбнулся Алексей. – Надеюсь - пройдет.
- Молодец! – похлопав по плечу, произнес Сева. – Сейчас этим и займемся. Лариса, давай у тебя относительно нормальный почерк.
- Как это «относительно нормальный»? – возмутилась Лариса. - У меня, к твоему сведению, Сева, просто восхитительный почерк, тебе ясно?!
- Конечно, Лариса, только не шуми, хорошо?
- Всё! Никто ко мне не лезет, я занимаюсь важным делом! – отрезала Лариса, взяв лист с от-ветами тест-контроля, которые они правдами – неправдами достали у секретаря экзаменаци-онной комиссии.
 Она сделала, как предложил Алексей, только для подстраховки еще написала ответы каран-дашом на доске.
 Чуть позже в зал вошла Нина Александровна.
- А, молодые врачи, здравствуйте, - она приветливо улыбнулась своей доброй и милой улыбкой. – Как настроение перед экзаменом?
- Ничего!
- Ну и хорошо… Ребята, помогите девчонкам моим. Стулья нужно принести, и Мария Федо-ровна договорилась на счет журнального столика в отделении травматологии, его тоже надо принести.
- Конечно, Нина Александровна, какие разговоры.
 Стулья пришлось носить долго, но время пролетело незаметно, благодаря веселому на-строению. Лиля и Наташа развешивали таблицы и плакаты по хирургии, травматологии, ане-стезиологии.
  Алексей изредка поглядывал на Лилю, которая в свою очередь помогала то Наталье, то Нине Александровне. А Наталья успевала и дело делать, и отшучиваться от нападок Николая и Севы. Он заметил, что Лиля мило улыбаясь, наблюдает за ними, практически не произнося не слова. Несколько раз он ловил её взгляд на себе. Почему- то ему было и тяжело от этого и радостно одновременно.
«Надеюсь, она не влюбилась в меня» – подумал Данченко, подавая плакат Кости.
- Костя, у тебя с каких пор косоглазие развилось? – засмеялась Наташа, заметив, что тот не ровно приклеил плакат к стене. Костя покраснел от её слов.
- Дай, я сама всё сделаю, - она вплотную подошла к нему и ловко, как фокусник взяла лей-копластырь из его рук.
 - Ну, что, Константин, пристыдили тебя? – сочувственно спросил Дима. - Вот такие они коварные, женщины! Не верь им, мой друг, они обманывают нас!
- Ой, можно подумать, мужчины все такие честные, - зацепилась за слова Димы Ната-ша.
- Да! Мужчины это эталон чести и достоинства, - в пафосном тоне произнес Дима.
- На счет достоинства никто и не сомневается, а вот на счет остального… - она заулы-балась, - надо внимательно посмотреть.
- Я пойду в отделение, за столиком, - пробурчал обиженно Костя.
- Наташа, а ты несправедлива, - спокойно произнесла Лиля, - нельзя судить о человеке, если он едва тебе знаком.
- Да, ладно, тебе, Лиля, - засмеялась Наталья, - я же шучу.
 После этого небольшого инцидента все спокойно занялись своими делами. Алексей снимал старый тюль, чтобы повесить в дальнейшем новый и не заметил исчезновения Лили, да он и не ставил перед собой задачу за ней пристально следить.
- Алексей, - окликнула его Нина Александровна. – Сделай доброе дело, сходи в отделение травматологии и попроси два графина.
 - Для вас, что угодно, только сейчас закончу с тюлем, - он мило улыбнулся.
 Поднимаясь по лестнице, он столкнулся с Лилией, которая несла две коробочки с лейкопла-стырем.
 - Здравствуй, Лиля! – сам не понимая, почему он произнес именно эту фразу.
 - Здравствуй! – тихо поздоровалась она и опустила глаза.
- А я с тобой сегодня уже здоровался, - в его голосе, против воли, прозвучала нотка упрека.
- Правда? А когда был первый раз? – она изумленно подняла на него глаза.
- Когда ты выносила мусор, а мы сидели в беседке.
- Так это был ты! Представляешь, а мы гадали, кто это со мной поздоровался. – Радостно прощебетала она.
- Кто «мы»? – удивился Алексей.
- Я и Аня, лаборантка с кафедры хирургии, - весело произнесла Лиля.
- Понятно, почему ты не ответила на приветствие, а то я уже грешным делом подумал, что ты на меня обиделась. Лиля, пойдем, сходим в отделение, - предложил Леша, ему не хотелось идти в отделение одному, ему не хотелось её отпускать от себя.
- Пойдем, правда, я только что оттуда. - Она посмотрела ему в глаза, и он был поражен глуби-ной её зеленых глаз с россыпью карих вкраплений, словно по весеннему лугу были разбросаны мелкие топазы.
- Всё равно пошли, вместе веселее, - он задорно подмигнул ей. Порой он сам удивлялся себе, точнее тому, как он вел себя с ней. Они вместе поднялись по лестнице, ему хотелось взять её за руку, как обычно он делал с Яной, когда они поднимались по ступенькам, но он сдержал свой по-рыв, понимая, что это будет выглядеть слишком интимно.
- Ну, как боишься сдавать последний экзамен, - спросила Лиля, когда они поднялись по ле-стнице.
- Ах, если бы это был последний экзамен, а то в этой жизни один сложнее другого и не зна-ешь, какой билет, вытянешь, на сей раз.
- Значит, боишься трудностей? – иронически спросила Лиля.
- Возможно, Лиля, ты слишком строго меня оценила. Когда перед тобой стоит выбор, только один выбор: либо жизнь, либо смерть, то приходиться забывать обо всем, а о трудно-стях тем более.
- А, ты оказываешься пессимист.
- Нет, скорее всего, я реально смотрю на жизнь и называю всё своими именами.
Они остановились возле столовой.
- Жди меня и я вернусь, - проговорил Алексей строчками известной песни.
- Надеюсь не всю жизнь тебя ждать? – загадочно улыбнулась Лиля.
- Не понял? - серьезно спросил Леша.
- Иди, иди, - тихонько засмеялась она.
Спустя несколько минут, он вышел из столовой с улыбкой на устах и с двумя графинами в руках.
- Ты не представляешь, каких мне усилий стоило выпросить эти несчастные графины, как будто они золотые, а не стеклянные.
- Ничего, это еще раз доказывает, что ты пользуешься успехом у женщин.
Он остановился и изумленно посмотрел на нее.
- Ещё раз за сегодняшний день не понял?
- Леша, давай, графин, а то вдруг уронишь, - она непринужденно улыбнулась ему.
- Ты в шутку или всерьез? – вырвалось у Алексея.
- Конечно всерьез, ведь графин на вес золота, ты сам сказал, - она мягко взяла графин из его рук. – Пойдем, а то Наталья ругаться будет на меня, отправила за коробочками лейкопла-стыря и пропала.
- Лиля, ты меня удивляешь.
- Я всех удивляю, вот такая я не простая. Это только на первый взгляд обыкновенная, как и многие, а копни чуть глубже, станет интересно. Леша, для меня и люди словно книги, где об-ложка – это внешность, а содержание – это суть самого человека, личности. Знаешь, я замети-ла, что немногие интересные книги имеют красивую обложку, а чем примитивнее содержание книги, тем ярче, красивее обложка, - она задумалась на секунду, и по–детски пожав плечами, добавила, - хотя возможно я и не права, как знать.
- Лиля, а для тебя я какая книга? – с интересом спросил Алексей у Лили.
- Ты?! – она остановилась и внимательно посмотрела на него. – В моем представлении ты - большая старинная книга в красивом кожаном переплете темно – коричневого цвета, с толстыми листами, которые немного пожелтели, но содержание в ней написано дорогими чер-нилами от руки древних мудрых монахов, при чем века так XIII и обязательно на латинском языке.
- Как инкунабула?
- Да, но только инкунабулы, на сколько мне известно, является печатной книгой до 1500 года, а в твоем случае, написано от руки, а это заметь, большой труд!
- Интересная ассоциация, а почему на латинском языке?
- Suum cuique tribuere…
- «Отдавать каждому то, что ему принадлежит», кажется так? – сходу перевел с латин-ского языка Алексей и слегка удивился не то знанию её латинского, не то выбранной фразой.
- Вот, видишь, какой ты молодец, - она улыбнулась и внимательно посмотрела на него.
- А себя ты, с какой книгой ассоциируешь? - поинтересовался Алексей.
- Не знаю. Может быть с книгой, в которой есть все и в то же время ничего.
- Это как?
- В этой книге каждый видит своё. Там написано между строк… - она играла словами, он это видел, и ему нравилось это.
- Это как сборник афоризмов. Есть все и в то же время ничего.
- Пусть для тебя будет так, а для других может быть по-другому.
- Лиля, а не кажется ли тебе, что ты пытаешься раствориться, проще говоря, не иметь внутреннего стержня?
- Вот заметь для тебя это так, а для другого человека будет иначе.
- А для себя? Кто ты для себя? – он пристально посмотрел на неё.
- Для себя я белый стих о непонятной жизни, - она печально улыбнулась, - белый стих… рифма вроде бы есть и вроде бы её нет. Так в моей судьбе кажется, все есть, и нет главного…
Она запнулась, голос её дрогнул.
- Чего? – осторожно спросил Алексей.
- Неважно! Правда, неважно, - она беззаботно улыбнулась, но в глазах он увидел совсем дру-гое. Она остановилась возле двери в конференц-зал. – Кажется, мы пришли.
- Да, кажется, Коля все так же флиртует с Наталье, как будто мы и не уходили… Спа-сибо за помощь.
- Всегда, пожалуйста.
То, что Алексея и Лили не было достаточно долгого времени, никто и не заметил. Алексей пожалел, что еще не поговорил с этой интересной девушкой и не выяснил до конца, чего же не хватает ей в жизни, но он точно знал, что в таком возрасте юные создания мечтают о роман-тических отношениях, так что не надо долго гадать.
 Через полчаса конференц - зал был полностью готов к приему новых гостей.
- Ну, все! Встретимся завтра, - произнесла на прощание Лариса лаборанткам. – Вы, в котором часу придете завтра на кафедру?
- К половине восьмого уже будем на месте, - ответила Наташа, закрывая конференц-зал.
- Рано, - с сожалением в голосе произнес Сергей Рожнов.
- Нормально, в половине пятого утра – это рано, а так не впервой, - ответила Наташа, проверив дверь.
- Ну, тогда до завтра. Всем до свидания!
Алексей ушел в непонятных для него раздумьях. Мысли его путались, и такое было впервые. Он думал о предстоящих экзаменах, о том, что предстоит ему после окончания академии, о жене и ребёнке… и о Лили. Как-то незаметно тихо, словно рассвет подкрались эти мысли, а главное чувства. Чувства нежности, какой-то непонятной благодарности. Да благодарности за то, что она в нём увидела больше, чем кто-нибудь или ему так хотелось? Она не говорила ему ни о чем, но он чувствовал её, он знал её, как никого другого. А знала ли она его? Чувствовала ли она его? Да!!! И это он знал.

После ухода травматологов, Лиля думала о Данченко. Она пыталась остановить себя, ведь он женат, но как-то это уходило на задворки сознания, ведь не зря существует мудрая мысль, что когда говорят чувства – разум молчит. Разум Лили молчал, лишь тенью появлялось чув-ство вины, но моментально гасло, как огонь свечи на ветру.
Весь вечер Алексей просидел над учебниками, а Лиля в думах о своих неожиданных чувствах к несвободному мужчине, который казался ей настолько родным и близким, что это даже пугало её. Она настолько привыкла думать о Пальшине, что о ком-то другом думать, испытывать какие-то чувства – это для нее было новое, а, как известно, все новое человека пугает и в то же время привлекает. Но он не знал об этом тогда.

На следующее утро настроение у Алексея было подавленное. На госэкзамены он пошел нехотя. Стрелки часов показывали пять минут девятого.
«Ещё пятнадцать минут у меня в запасе, - подумал он, заходя в неуютное здание гор-больницы. – Зайду-ка я к девчонкам на кафедру».
На кафедре было подозрительно тихо.
«Может их, нет, - подумал Алексей и взглянул на часы, - но по времени они уже должны быть».
Зайдя в лаборантскую, он увидел Лилю, которая стояла спиной к окну, а Наташа сидела на стуле и пришивала пуговицу к белому халату.
- Привет! – первая поздоровалась с ним сначала Лиля, а потом Наташа, оторвавшись от своей работы.
- Привет, девчонки, - его взгляд остановился на Ладной. Она выглядела восхитительно. На ней был белый шелковый костюм с красными элегантными вставками, туфли на высоком тон-ком каблуке, легкий макияж, все это красило её. Она улыбнулась ему милой, лучистой улыбкой и нежно отвела глаза в пол.
- Ну, как? - вывела его Наталья из необычного транса. – Волнуешься?
- А, как же, госэкзамен последний. – Он подошел к раковине и открыл кран. – Где у вас стаканы?
Лиля подала ему стакан.
- А, что у вас холодной воды нет? – удивленно спросил Алексей, отпевая глоток воды.
- Ты и вправду волнуешься, - рассмеялась задорно Лиля. – Зачем открыл горячую воду вместо холодной? Холодная слева.
Она подошла, взяла стакан из рук Алексея и, подав уже с холодной водой, посмотрела ему в глаза, как бы говоря, чтобы он не волновался.
- Спасибо, Лиля. Наташа, а что это ты с утра пораньше решила пуговицу пришивать? – спросил Леша, глядя на подругу Лили.
- Если бы ты зашел на пять минут пораньше, то понял бы что к чему! – Она лукаво по-смотрела на Лилю, а потом перевела взгляд на Данченко.
- И, что же, было, пять минут раньше? – поинтересовался Алексей, присаживаясь на стул.
- Да, Лилька тут с иголкой по кафедре ходила, всё в пуговицу метилась, как понимаешь, мимо всякий раз. Пришлось взяться за дело, иначе бы полдня проходила по кафедре с иголкой.
Наташа и Алексей дружно засмеялись, а Лиля слегка покраснев, тоже улыбнулась.
- Ой, девчонки, с вами весело, но надо идти, скоро вообще – то экзамен. – Он встал и на-правился к выходу.
- Ну, счастливо! – сказала Наташа, подавая, Лили халат.
Данченко обернулся.
- Удачи тебе, - негромко произнесла Лиля и слегка улыбнулась. – Как сдашь, обязательно приходи, будем ждать.
Он ушел.
На экзамен он зашел вторым, билет попался в принципе несложный, но тест – контроль чуть-чуть подпортил оценку. Когда он отвечал свой билет, в зал вошла Лиля, неся вазу с осле-пительными белыми пионами. Она улыбнулась ему, как бы желая удачи глазами, ушла.
 Алексей, выйдя из конференц – зала, ответив на многочисленные вопросы сокурсников, по-шел на кафедру.
- Ну, как? – услышал вновь вопрос, который ему за это утро задавали неоднократно, как только он переступил порог лаборантской.
- Нормально, - махнул он головой.
- Пять? – с надеждой в голосе спросила Наташа. Лиля молча смотрела на него, слегка ка-чая головой.
- Нет, не пять это точно. - Он устало присел на стул.
- Четыре? – грустным голосом спросила Лиля, было такое ощущение, что она вот-вот за-плачет.
- Да, четыре, хотя конечный результат объявят позже, - он слабо улыбнулся. – И знаешь, на чем «прокололся»?
- На чем? - с интересом спросила Наталья. – На задаче?
- Нет, не угадала. На тест–контроле. Перепутал, представляешь.
- Жаль, - тяжело вздохнула Лиля.
Он физически почувствовал, что она сожалеет о его оценке.
- А, что жаль? В принципе мне и четверки хватит. Это Кости нашему пятерка нужна, он у нас на красный диплом идет, а мне и синего достаточно, главное, то, чтобы у меня в голове знания были. – Он испытующе посмотрел на Ладную.
Лиля стояла возле окна, закусив нижнюю губу, и казалось, что вот – вот она заплачет.
«А она расстроилась, ничего себе!» - эта мысль, как не странно, обрадовала Алексея, и ему стало отрадно на душе, что кто-то искренне заботиться о нем. Но он был не совсем справедлив по отношению к Яне, которая тоже переживала за него.
Данченко говорил с Натальей о каких-то веселых пустяках. Лиля не принимала участия в их оживленном разговоре, она лишь изредка поднимала брови и вновь хмурилась, показывая всем своим видом, что она более серьезно подходит к вопросу экзаменов, нежели они.
- Лиля, - обратился он к ней, - а ты, что насупилась?
- Я?- удивленно спросила она, и её брови метнулись вверх.
- Конечно, ты, - Алексей весело рассмеялся, ему безумно понравилось её растерянно – удив-ленное выражение лица.
- Просто, есть небольшой повод, - она обиженно посмотрела на него.
- Из-за моей четверки? Ну, ты смешная, - он засмеялся. – Посмотри на меня. Мне хоро-шо, наконец - то свобода.
- «Libertas est naturalis facultas ejus quod cuique facere libet, nisi si quid vi aut jure prohibetur».
- Лилька, хватит умничать, начиталась книжек, переведи, - дернула плечиком Наташа и подошла к зеркалу.
- «Свобода есть естественная возможность делать то, что хочется, если этому не пре-пятствует насилие или закон».
- Оригинально, - произнес Алексей. – И откуда сие познания латинского языка?
- А ты взгляни, какие она книги читает, - Наташа подошла к холодильнику и, взяв книгу, подала Данченко.
- Так, интересно, - Алексей посмотрел на небольшую книгу, - Фрэнсис Бэкон «Новый Ор-ганон», занятная вещь, знаком я с ней. Уважаю, я нашу современную молодежь, если они чита-ют таких великих философов, как Фрэнсис Бэкон. Надеюсь, вы знаете, что есть ещё один анг-лийский мыслитель с такой же фамилией…
- Роджер Бэкон, только жил он раньше. – Дополнила его Лиля и протянула руку за кни-гой.
- Молодец, читай, стране нужны грамотные специалисты.
Он хотел что – то еще сказать ей, но послышался голос Нины Александровны.
- Здравствуйте, - произнесла старшая лаборантка кафедры. – Алексей, если ты здесь, то скоре всего сдал, так?
- Угадали, - он улыбнулся своей очаровательной улыбкой. – Думаю, что на четыре.
- Очень даже неплохо, поздравляю от всей души, - она протянула ему руку и пожала. – Мо-лодец!
- Вот и мы про тоже Лильки говорим, - скороговоркой выпалила Наталья, - а для неё чет-верка хуже двойки оказалась.
- Лиля, не будь строга к нашему молодому врачу, - надевая халат, произнесла с улыбкой Нина Александровна.
- Да, врут они всё, не слушайте их, - заулыбалась Ладная и посмотрела на Алексея.
Настроение заметно у него улучшилось. Он рассказал, как сдавал экзамен, и что не перепу-тай он номер билета с номером теста, то получил бы непременно пятерку, но, увы. Посидев еще минут пять, он ушел к своим сокурсникам, которые успешно сдавали последний экзамен, как студенты. На душе было легко, радостно, давно так он себя не чувствовал. Ему было при-ятно, что именно так отреагировала Лиля, если бы она не расстроилась, то, вряд ли он окон-чательно проверил свою интуицию.
Его группа сдала хорошо, просто отлично, идея с ответами на плакатах помогла многим. Вся группа была рада красному диплому Кости, за него переживали больше, чем за себя.
После объявления оценок, Мария Федоровна попросила остаться группу травматологов и анестезиологов помочь младшим лаборанткам привести в рабочий вид конференц – зал. Помо-гать остались Алексей, Сергей, Николай и Костя, остальные ушли по домам, чтобы потом, в четыре часа, собраться у Ларисы и отметить дружной компанией успешную сдачу экзамена.
Когда вошел Алексей, в зале находилась Наташа, Аня, какой – то молодой человек, который видимо, приходился другом Наталье, и Лиля, которая беседовала с Николаем. Алексей взгля-нул на Лилю, в её глазах играл дьявольский огонёк. О чём они разговаривали, Алексей не знал, но он вдруг оскорбился и что - то смутное похожее на ревность зашевелилось в его душе. Через не-сколько минут, заглянул Сева и позвал с собой Николая. Лиля осталась стоять одна на кафедре, он подошел к ней. Она ласково посмотрела в его глубокие как бездна глаза и мило улыбнулась только ему, по крайне мере, так ему казалось тогда.
- Прими мои искрение поздравления. С четверкой тебя… Алёша.
В её голосе столько было нежности, столько глубины, что казалось, она, его укутала в это приятное чудесное, восхитительное состояние эйфории. Он бережно взял её ладони в свои, и заглянул ей в глаза. Она улыбалась ему, только ему, теперь он был уверен в этом.
- Ну, вот и все, - грустно сказала она, не отводя взгляда, - экзамен позади, волнения тоже остались в прошлом.
- Да, в прошлом, - покачал он головой в знак согласия.
- А я за тебя волновалась, переживала, - как – то неожиданно прозвучали её слова.
- Правда?.. Вот, видишь только четверка. Я ведь рассказал, почему так вышло. – Он сам не мог объяснить, почему оправдывается ей за эту оценку.
- Да, успокойся ты. Главное, что ты сдал, а все остальное неважно. – Тихо сказала она. - Ты счастлив?
- На данный момент – да!
- Вот это самое главное. Я рада за тебя, Алексей. Ты, молодец!
- Спасибо.
Она внимательно посмотрела в его глаза и для него, в этот миг, не существовало ничего, только она. Он не замечал никого вокруг, он чувствовал, что она тоже растворилась в нём без остатка, они слились в едино – это восхищало и пугало одновременно. Это походило на страст-ный танец между небом и землей, между водой и пламенем, между тишиной и хаосом. Они со-ставляли одно целое чего-то светлого, чистого, сотканного из гармонии и противоречий в один короткий миг длиною в бесконечность.
- А, что потом? – прервав неожиданный полет, спросила Лиля. - Где будешь проходить ординатуру?
- В клинической больнице.
- Жаль. – Это слово было брошено в никуда, и содержало в себе столько горечи, что он не-вольно ощутил привкус этого «жаль» во второй раз.
Он молчал, ему хотелось обнять её и не отпускать от себя ни на минуту, ни на шаг. Но она перевела взгляд на безымянный палец правой руки. Увы, он позабыл о том, что у него обяза-тельства перед другим человеком, который верен ему, который ждет, волнуется и любит его.
- Значит, в клинической больнице? – Он почувствовал, как она взяла себя в руки, чтобы не выдать свою слабость.
- Да, в областной клинической больнице… может и, встретимся, когда – нибудь, - груст-но улыбнулся он и выпустил её руки.
- Может быть, как знать… - она отвернулась, но он заметил, как в её глазах заиграли радужными бликами слезы.
Он не мог вынести этого испытания и отошел. Лиля постояла ещё несколько мгновений, взяла себя в руки и, прикрыв свою грусть маской радости, подошла к Наташе и что – то начала весело говорить.
Алексей побыстрее сделал свою работу и кинув на ходу: «До свидания!», ушел. Он знал, что она провожает его, он это чувствовал всем телом, но обернуться не хватило сил. Он боялся. Боялся, что если увидит её, то уже никуда не уйдет, просто не сможет преодолеть свой порыв остаться с ней, с той, которая неожиданно и вдруг поселилась в его сердце.
На празднике ему было то весело, то грустно, он сам не понимал почему. Как никогда ему хотелось уединения. Побыв некоторое время уже с бывшими одногруппниками, он тихо удалил-ся с общего веселья. Путь до дома был не близким, но он пошел пешком, думая о жене и… о де-вушке с кафедры травматологии и ВПХ.

  ***
Наступил новый рабочий день. Всё закрутилось, завертелось. Выпив чашку крепкого ко-фе, Алексей приступил к своим прямым обязанностями. К концу дня он просто валился с ног, день выдал трудным, насыщенным, хотя у врачей легких дней не бывает. Уходя, он позвонил в отделение интенсивной терапии, но ничего нового, а уж тем более ободряющего он не услышал.
Придя, домой, он немного уделил внимание ребенку и, отказавшись от ужина, пошел спать. Яна не стала тревожить мужа, и, укрыв заботливо его теплым пледом, легла рядом. Он проснулся, когда часы показывали около пяти утра. Сегодня у него был законный выходной, он мог позволить проспать минимум до восьми, максимум до десяти утра, а потом взять все хлопоты по дому, чтобы дать Яне отдохнуть, она ведь тоже устает. Спать не хотелось, он тихонечко, чтобы не потревожить жену, встал. Включив на кухне бра, он налил себе стакан во-ды. Голова как-то неестественно болела. Ему показалось, что идет дождь, но, прислушавшись, понял, что за окном гуляет ветер, безжалостно, срывая с деревьев листву, не оставляя им на-дежду на будущее, создавая иллюзию дождя. Сделав два больших глотка, он закрыл глаза и вновь воспоминания, которые в последнее время попятам преследовали его, накатились на него.
Безвозвратно канул в прошлое первый месяц новой жизни, так он тогда определил для себя окончание академии, месяц, который принес много смуты в его спокойную, ровную жизнь. Он старался не вспоминать про девушку с грустными глазами, но почему-то мысли постоянно возвращались к ней. Ему казалось, что она рядом. Сначала это ему напоминало бред, но посте-пенно это состояние даже стало нравиться, в нём он находил какое – то спокойствие, утеше-ние.
Временами он бродил по городу, надеясь встретить её, но все его надежды растворялись как белые кристаллы соли в горячей воде. Он бывал в районе больницы, но зайти не решался, хотя предлогов было много, его останавливала супружеская верность. Сначала нового витка жизни многое успело измениться, лишь изредка, вечерами он на короткий миг вспоминал де-вушку от взгляда, которой веяло теплом.
Прошел год, он отгуливал последние дни отпуска, жена с ребенком отдыхали у родных. А он фактически бесцельно бродил по улицам города. Ушедшее вдруг навалилось на него невыноси-мым грузом. Нестерпимая духота и палящее июльское солнце не пугало Алексея, он просто не замечал его. Он сам себя не узнавал в последнее время. Ему, четко знающему что нужно в этой жизни, рациональному, видящих в людях и доброе и злое, интересующимся всем, что представ-ляет нравственную ценность, вдруг стало все безразлично, кроме одного - встречи с Лилей. Нет, любовь не такого цвета, не такой эмоциональной гаммы, говорил он сам себе. А знал ли он, какая она любовь? В детстве его любили родители, он это знал, чувствовал, но ему не хватало того, что называется демонстрацией любви. Он был вторым ребенком в семье, старший брат относился к Алексею в детстве по-разному, но не было драк до крови никогда, да и по большому счету драк – то не было. Он рос ласковым, подвижным, общительным ребенком. Отец Алексея был строг, справедлив, даже принципиальным, что иногда мешало ему в жизни, так как ему было трудно обнять, поцеловать сына, особенно, когда он подрос. Алексей никогда не видел в своей жизни, как он ругался с мамой, а она подчинялась отцу или по крайне мере, так было на первый взгляд. В семье всегда было уважение, это он принес и в свою семью. Алексей боялся одиночества, наверное, как многие из людей, он не знал, откуда этот страх. Этот страх был сильнее его, он был внутри, где-то очень глубоко, подобно, дракону, живущему далеко в пещере. Когда он встретил Яну, её ласковые глаза покорили его. Была ли любовь? Тогда ему казалось, что да. Она была его чуть – чуть старше, но этого абсолютно не ощущалось, Алексею было с ней хорошо, уютно, а для него это самое важно было на тот момент. После свадьбы ему однаж-ды довольно таки неожиданно пришла мысль, что он женился только потому, что надо было жениться. Правда он не мог понять, откуда эта установка взялась и почему тогда, он принял решение предложить Яне стать её мужем и опорой. Возможно, в нем противно зашевелился его дракон, который уверенно продиктовал свои условия, а Алексей не смог противостоять ему, а может, не захотел или испугался? Он боялся быть как все, но он боялся быть и не как все. Это противоречие угнетало его, и он старался, как можно меньше думать об этом. Ему было легче не замечать своего дракона, который спал до поры до времени.
Шло время, он совершенствовался, как в духовном плане, так и интеллектуальном, жизнь брала свое. Конечно, нельзя сказать, что Яночка была глупой, нет наоборот, даже очень эрудированной молодой женщиной, но когда в судьбе женщины появляется стабильность, мысли начинают работать только на семейное благополучие, и это заложено природой. Он все это по-нимал, но не хотел принимать. Когда этот размеренный ход событий начал его слегка угне-тать появилась Лиля, и что-то новое, приятно тревожащее проснулось в его душе. Он сам это-го хотел, просто не осознавал, как часто бывает в человеческой жизни. Он сам сделал выбор. Но насколько он был правильным? Понимал, что данный выбор неправильный и делал все, что мог, чтобы забыть.
Алексей брел по городу, углубившись в свои мысли, не заметив, что поднялся ветер, а не-бо затянулось темными, почти черными облаками. Началась гроза. Он, как и многие прохо-жие, укрылся в близлежащем магазине возле остановки и, встав у окна, стал смотреть, как ли-вень на глазах образует лужи. В этом зрелище было что-то завораживающее, что- то даже фи-лософское, но он не мог поймать, что именно. Наблюдая за работой ливня, он не заметил, как к нему приблизилась девушка, которую он в последнее время хотел очень увидеть. Она стояла и смотрела на него, как тогда, когда он ждал своих одногруппников в лаборантской. Он интуи-тивно повернул голову на знакомую теплоту, которую почувствовал рядом с собой.
- Здравствуй, Алеша, - улыбнулась она.
Он молчал. Он не мог поверить, что она стоит около него. Она стояла и улыбалась, ему и только ему, Алексей это знал, он чувствовал это, как тогда, год назад.
- Здравствуй, Лиля, - собравшись с мыслями, произнес Алексей.
В воздухе повисла сладко – тяжелая пауза и Данченко понимал, что кому-то надо было на-рушить эту тишину двоих.
-Ну, что тоже под дождь попала? – задал он очевидный вопрос Ладной.
 - Да, хорошо, хоть зонтик с собой взяла, а то бы насквозь вымокла, - в её словах чувствова-лась скованность и легкое напряжение.
Алексей внимательно посмотрел на неё, он пытался увидеть, сам не понимая что, он словно хотел заглянуть в её душу, чтобы разгадать, понять только её загадку, тайну, которая его не отпускает от себя.
-Ну, как твои дела? Поступила? - буднично спросил он, не отпуская её глаза своим взгля-дом.
- Поступила. Уже сдала две сессии.
- И как?
- Спецдисциплины на отлично, а ботанику на четыре, - улыбнулась она.
- Не смертельно? – улыбаясь ей в ответ, спросил он.
- Знаешь, нет, - она засмеялась. – Правда огорчилась сначала очень сильно, а потом реши-ла для себя, что биология это не мой конек, сразу стало легче.
- Я помню, как ты переживала из-за моей оценки, для тебя чуть не конец света в тот миг наступил.
- Да, это точно, - она слегка смутилась.
- А как твои подруги по кафедре? – поинтересовался Алексей.
- Наташа и Аня поступили на педиатрический факультет, им шеф посоветовал, - весело защебетала Лиля. – Поучаться может понравиться. Представляешь, Ковалев, когда узнал, что я буду поступать в педагогический обиделся на меня. Сказал, что жаль отдавать такие кадры в костоломы души.
- Почему костоломы души? – удивился Алексей.
- Я тоже его спросила об этом, а он посмотрел на меня внимательно и сказал, выучишься- поймешь, что означает твоя профессия. Не знаю, - она слегка пожала плечами. - А как у тебя дела?
- Не плохо, скоро выхожу на работу, остаюсь работать в ОКБ. Мне там нравится.
 Наступила тишина. Они молчали и смотрели, как ливень сменяется на равномерный дождь.
- Ты слышал, как поёт дождь? – прервала паузу Лиля и пристально посмотрела ему в гла-за.
- Нет, - честно ответил Алексей, он даже об этом не задумывался, дождь, да дождь, ничего особенного.
- Нет? Леша, это неправда, - в её глазах появилась маленькая озорная искорка, которая казалось, вот-вот должна была перерасти в пожар. – Ты слышал, как дождь поёт грустную пе-сёнку, просто никогда не прислушивался к словам.
- Возможно.
- Прислушайся к песне дождя. Я верю, что она, безусловно, тебе понравиться. Она даже печальная, но в ней много смысла.
 Для Алексея, человека больше материалиста, чем идеалиста, Лилины слова казались ка-кими-то чужими, но природная любознательность брала над холодным разумом вверх.
- И о чем же эта песня?
- Эта песня о любви… о безответной любви, - она посмотрела в его глаза и безошибочно прочитал в них надежду с примесью тоски и боли.
- О безответной любви? Это очень интересно. Расскажи мне эту песню.
- Тебе? – она перевела взгляд в окно.
- Да, мне, - ласково ответил он, словно боясь, что она закроется от него и уйдет.
- Хорошо, слушай. Случилось это, когда власть на земле принадлежала князьям. Так вот жил в те далекие времена один князь. Был он молод, храбр, мужествен, умен, богат и, конечно же, красив. За свою короткую жизнь он много покорил земель, но ещё больше женских сердец. Многие красные девицы мечтали о тайном свидании с ним, многие девицы плакали о нём, со-хнув от любви к нему. Но был тот князь, как самая лучшая кольчуга, не пробиваем. Множест-во он повидал красивых женщин, но ни одна не тронула его холодного ледяного сердца.
И вот однажды решил младой князь по владениям своим необъятным проехать на житье- бытье посмотреть. Едет князь с дружиной славной, уж встретил он в пути солнце красное, встретил лик луны прекрасной, радуется глаз его, окидывая широкие владения. В какое селение не заедет всюду почет да любовь. На третий день пути встречает он девушку чудной красоты, сидит она у хрустального ручья с рыбками играется. Подъехал к ней молодой князь и спраши-вает: «Что ты девица здесь сидишь, а не в чистом поле с подруженьками хороводы не водишь, песнь не поешь?»
А она молвит в ответ: «Тебя, князь, свет мой ясный, дожидаюсь!» И взглянула она своими большими, как само небо глазами. Удивился князь её речам, подивился прекрасным глазам и молвит в ответ: «Зачем же ты ждешь меня, девица-красавица?»
Зарделась, красна девица, глаза в землю опустила: «Люб, ты мне, князь. Жить без тебя не могу. Солнце в очах гаснет, луна в небе не светит, передо мной твой образ стоит, всё затмева-ет… Иль коль я тебе не по нраву?»
Засмеялся князь злым смехом, аж дружина верная вздрогнула, и ответ держит: «Уж очи твои больно красивые, небо меркнет перед синевой глаз твоих. Вот видишь, ручей перед тобой течет, пророни слезу свою, как утреннюю росу, да чтоб из этого ручья к моему возвращению протекла река похожая на твои глаза, такая же чистая, такая же глубокая! Коль исполнишь – возьму тебя в княжны, а коли, нет, так не обессудь, не бывать моей женой тебе вовеки!» Сказав это, повернул он коней и поскакал прочь от девицы. А тем временем девица помолилась, омы-лась водой из ручья и запела:
Ох, вы глазки, мои глазки,
Плачьте,
Красну девицу из беды-нужды
 Выручайте!
Полюбила князя я
 Жестокого,
  Да, сердечко стонет,
К счастью просится!
И слезы текли по её ланитам и падали крупными каплями-жемчужинами в ручей. День и ночь плакала она, пока не выплакала все свои глаза и вот, вместо маленького ручья, разлилась широкая река с глубокими голубыми водами. Три года прошло, а князь всё не возвращается, четвертый год на исходе, не слышно стука копыт вороного коня князя. Повязала девица плат-ком глаза свои выплаканные, взяла палку в руки и пошла, искать любимого князя, чтобы испол-нил он свое обещание. Идет, а река – глаза дорогу подсказывает. Долго ли коротко шла, то не ведомо. Наконец дошла она до терема высокого, где жил князь. Стучится она посохом свои до-рожным в ворота дубовые, приговаривая: «Князь, ты мой милый, что ж невесте ворота свои не отворяешь? За белые ручки не берешь да в церковь златоглавую не ведёшь? Аль забыл ты о дан-ном обещании? Иль полюбил ты другую? Отвори же ворота поскорей высокие, обними невесту свою». Так она причитала три дня и три ночи, пока не вытерпел князь, да не открыл ей воро-та со словами жестокими: «Зря пришла, ты женщина безглазая! Полюбил бы я тебя, быть может, за глаза твои небесные, да нет их у тебя теперь! Уходи прочь безглазая. Возьми на до-рогу серебряный и оставь мои владения».
Опечалилась, красна девица нехорошим, злым речам князя и молвит в ответ: «Не гоже, князь, от своих обещаний отказываться. Вспомни, что ты говорил мне. Река течет, как лю-бовь моя! Опомнись, князь!»
А князь пуще чернее ночи сделался, железом загрохотал: «Проваливай прочь со своей лю-бовью!» И бросил к ногам её серебряный, приказав закрыть ворота на семь засов и никогда не пускать слепую женщину. А, красна девица, пошла к реке, чьи воды были глубоки и прекрасны как когда-то её глаза. Душа её болела, но не было слез выплакать эту нестерпимую боль, тогда обратилась она к небу: «Защити его от людей нехороших, дай счастье на долгие года, а мне по-гибель». Легла она под иву и умерла от тоски по любимому, но жестокому князю. Как только она испустила последний вздох, наполненный любовью и тоской, тут же пошел дождь, который пел о любви молодой девушке к жестокому князю. Каждый слышал свое, а князь слышал: «Она тебя любила, а ты был глух и нем. Так живи теперь один и тоскуй о ней». Вот о чем поет дождь! – закончила свой рассказ Лиля.
- А, что произошло с князем? – спросил Алексей, смотря в её светлое, но еще детское лицо.
- Он умер. Река его поглотила, а дождь смыл все его владения, - грустно сказала она.
- Печально! Но она не была бы с ним счастливой, - спокойно произнес Алесей, не отводя взгляда.
- Почему? – почти возмутившись, спросила она.
- Такие как князь не созданы для любви, они не умеют любить. Им нужна свобода, им нра-виться, чтобы ими восхищались, поклонялись, но сами… Они слабые люди. Для любви нужна сила, терпение, желание строить отношения. Любовь там, где есть уважение, доверие, понима-ние, при чем с двух сторон, а не только, когда один готов принести в жертву всё, а другой толь-ко как птенец поглощать эту пищу. К сожалению, чаще получается так, что один любит силь-нее, а другой намного меньше. Мне не повезло пока в жизни, я не встретил семейных пар, где бы муж и жена любили безрассудно уже много - много лет, страсть есть во многих парах, но она быстротечна, ибо быт берет свое.
- Не ужели тебе не повезло в жизни? – обречено спросила Лиля.
- Почему же? У меня чудесная жена, она меня очень любит, - как – то грустно улыбнулся Алексей.
- А ты? Ты её любишь? – с какой – то обреченностью, но в то же время с надеждой спро-сила Лиля.
- А как ты думаешь? – поинтересовался он.
- Конечно же, да! А иначе бы ты не смог бы с ней жить. Ты слишком честный, благород-ный…
- Лиля, - прервал её Алексей, - ты многого обо мне не знаешь. Даже, скорее всего, идеали-зируешь меня сейчас, - он запнулся и внимательно посмотрел на неё. – Я не такой, каким ты видишь меня… Мы, кажется об этом уже когда – то говорили, не правда ли?
- А мне и не надо знать какой ты на самом деле. – В этот момент он читал её душу. Он видел в ней все, что хотел узнать о ней, она доверилась ему, но это его испугало и потрясло. – Ты меня не перебивай, я тебе скажу, а ты только слушай.
  Видно было, что она волнуется, хотя изо всех сил пытается контролировать свои эмо-ции.
- Хорошо, не буду.
- Леша, я безумно рада встретить тебя. Я очень хотела этой встречи, давно хотела, еще с того самого дня как мы распрощались с тобой. Сама не знаю почему, но я не могу тебя за-быть. Пожалуйста, не перебивай! Что-то невидимое влечет меня к тебе, это выше моих сил. Я стараюсь не думать о тебе, но не получается. Я не знаю, что это влюбленность или любовь, но прекрасно понимаю, что мы поздно встретились, точнее, я тебя поздно встретила. Мне не хватает тебя! Я не могу без тебя, но я должна научиться сейчас, жить без мыслей о тебе. Не спрашивать себя каждый вечер, а что ты делал сегодня, не представлять, как ты провел день. Я не могу видеть горбольницу, где мы встретились, но это невозможно, так как живу в двух шагах от бывшей работы. У меня сердце сжимается от воспоминаний, от придуманных встреч и разговоров. Я помню каждое слово, каждую твою черточку лица, ты снишься мне. В ночных грезах мы гуляем по осеннему парку, разговариваем. Порой я не хочу просыпаться, не выносимо жить без тебя! Наверное, тебе трудно это представить… Ты можешь подумать, что я наивная, глупая девочка, которая влюблена в тебя, что ж это твое право. Я думаю о тебе с того момента, как мы встретились в первый раз. И хорошо, что Николай повел себя не совсем этично по отношению ко мне, иначе я не увидела в тебе большего, чем видела тогда. Ты самый чудесный человек, который был в моей жизни когда – нибудь. Я была влюблена до тебя в одного человека, но это была влюбленность и не более, а ты … это другое, глубокое, захватывающее, мне трудно объяснить, что со мной. Знаешь, я была безумна рада, когда узнала, что вы сдаете экзамены в горбольнице. Я всю ночь не спала перед твоим экзаменом, словно самой предстояло его сдавать. Я эта пресловутая четверка, не знаю, что на меня нашло, я готова была рыдать. Но самое прекрасное моё воспоминание – когда ты взял мои ладони в свои. Для меня это был танец двух противоположностей, которые привлекают друг друга и одновременно, не могут быть вместе… Леша, я не собираюсь преследовать тебя, а тем более рушить твое счастье. Я все прекрасно понимаю. Но я не могу забыть тебя, я не хочу забывать тебя! Да, я могла най-ти тебя в больнице, согласись, это не трудно сделать, зная фамилию и имя, но… Ты слиш-ком многое значишь для меня, даже больше, чем я могла когда – нибудь представить себе. Про-сти меня, просто сдержать весь этот вулкан чувств мне тяжело, да и не известно, встречу ли я тебя вообще. Еще раз прости!
  Он смотрел на неё, не понимая, что вообще происходит, сознание не могло принять так быстро всю эту непростую информацию, а в его душе хитроумно переплелись антагонистские чувства: ликование, боль восхищение и чувство вины перед ней, перед Яной. Он не знал, как по-ступить в этой непростой, запутанной ситуации. Она стояла перед ним, опустив глаза. По-чему-то ему на ум пришла сцена из «Евгения Онегина», только там все было понятно, Евгений не любил Татьяну, а тут, как в плохом сериале: и жену с ребенком любит, и к этой девочке не равнодушен. Как поступить? Какой выход? Для него это была тупиковая ситуация и он впер-вые, растерялся по-настоящему и помочь было некому.
- Не уходи! – почему – то произнес он эту фразу, он чувствовал, что она приняла реше-ние, решение за себя, за него. Он чувствовал, что она ускользает от него… навсегда.
- Прости, я должна! – она перевела взгляд в окно. – Дождь закончился, допев свою песню. Когда – нибудь ты тоже её услышишь, и эта песня будет твоей, только твоей… А мне пора. Прощай!
  Она выбежала на улицу, в тот момент, когда подошел троллейбус, быстро заскочив в него, она уехала, а он не старался её задержать. Алексею было понятно её решение, её выбор. Семья дороже мимолетного влечения!

Эта была последняя встреча, а точнее предпоследняя. После этого жизнь стала дикто-вать свои непростые, запутанные условия. Наступили сложные для его семьи времена. Невы-плата мизерной зарплаты, а осенью случилось непредвиденная ситуация - Яночка очень силь-но заболела, она находилась между жизнью и смертью, и Алексей практически не отходил от неё не на шаг. Он был ответственен за Яну, за то, что сын мог остаться без матери, а он без своей милой жены. Жизнь его походила на ночной кошмар, но он выдержал, он смог. Мысли о Лиле отступили, как казалось навсегда. Всё было хорошо, Яна была жива - здорова, он счаст-лив, но… Сердце вдруг холодно сжалось, он посмотрел на часы, висевшие на стене, они показы-вали 06.05. За окном неистово бушевал ветер, казалось, он готов был сокрушить все, что попа-дется на его пути. Алексей не мог припомнить, когда был такой ветер.
  «Странно, - подумал он, - какое неприятное чувство, наверное, это последствие деприва-ции сна. Надо пойти еще поспать, мне только завтра на работу. Позвонить, надо позвонить на работу. Зачем? Алексей, у тебя жена, ребенок. Ты нужен здесь, своей семье».

Он лег, но сон не шел. Какое- то неприятное чувство не отпускало его, словно чья – то железная рука, сжала сердце, он не мог понять причину беспокойства. Он встал, как только часы показали половину седьмого, и пошел на кухню, готовить своим любимым завтрак.
День прошел чудесно, лишь изредка в его сознании появлялись порыв позвонить на работу, но тут же гас. Ночью ему приснился странный сон. Он сидел в беседке, где когда – то разгова-ривал с Лилей и смотрел на небо, было неудобно смотреть, мешал деревянный козырек, кото-рый загораживал большую часть, но он ничего не предпринимал, а просто сидел и смотрел. Не-ожиданно, он почувствовал холод, позади себя. Он обернулся и увидел Лилю, она была одета в красивое белоснежное свадебное платье, волосы были распущены, а в руках она держала букет из шести белых роз и улыбалась.
- Привет, - улыбнулся он и посмотрел на неё.
- Привет, - спокойно ответила она, протянув ему розы.
- Зачем, они мне? - спросил Алексей удивленно.
- Подари мне. Я всегда мечтала, чтобы ты мне подарил цветы.
- Хорошо, но я куплю тебе сам, а эти возьми с собой.
- Ладно, тогда пусть они побудут для нас ковром, - она уронила к его ногам букет цветов. – А ведь я была права, как всегда.
- О чем ты? – спросил он её с тревогой.
Она, наступив на цветы, приблизилась к нему, так, что было слышно биение её сердца.
- Сейчас уже неважно. Поцелуй меня, - она прикоснулась к его губами, и он ответил ей. – Я тебя люблю!
- Правда?
- Правда... Алексей, помни, ты был мне дорог, очень дорог. Прощай! Я ухожу, навсегда, теперь я точно не буду тебе мешать. К сожалению, я не могу с тобой поговорить больше, мне надо идти, меня ждут. Так будет лучше для всех, - произнесла она, улыбаясь сквозь пелену слез. – Я ждала тебя. Жаль, что не увиделись мы с тобой, но может и лучше. Умирать не страшно, теперь я знаю точно… Леша, помни, всё так должно было произойти. Я сделала свой выбор. Прости за любовь. Помни, я буду рядом с тобой в трудную минуту и… у тебя прекрас-ная семья, береги её! Береги!
Он молчал, не зная, что сказать. Она вновь поцеловала его в губы, Алексей обнял её, стара-ясь запомнить это приятное ощущение. Теперь он хотел её целовать и не отпускать её целую вечность. Он поцеловал Лилю и почувствовал сладко- солоноватый привкус её губ таких родных и милых.
Вдруг она, не произнося ни слова, нежно стала освобождаться от его объятье, не вытирая слез, которые текли из её зеленых, с россыпью топазов, глаз. Он не мог понять, почему она уходит от него сейчас, когда ему так хорошо, спокойно. Она внимательно посмотрела на него, печально улыбнулась и обернулась черным вороном, он заметил, что из черных глаз скатились две слезинки, и, мигнув глазом на прощание, взлетела в небо.
Он проснулся в холодном поту и, проведя языком по губам, почувствовал сладко-солоноватый привкус из сна. Время было собираться на работу.

  ***
Зайдя в больницу, к горлу подкатился неприятный ком, и профессиональная интуиция ему подсказывала, что что-то случилось, он перебрал всех свои пациентов, которые вызывали опасения, всех, кроме Ладной.
Войдя в отделение, он первой встретил Ольгу Кирилловну, она как никогда, была сдер-жанной.
-Алексей Владимирович, Леша, - она взяла его за руку.
- Что? – он вздрогнул, неприятный холодок пробежал по спине. – Что случилось?
- Алексей, переоденься, и мы поговорим, - она отошла от него.
 Чувство неопределенности захлестнуло его. Он быстро переоделся, успев перекинуться не-сколькими словами с коллегами, и стремительно вышел в коридор.
-Алексей, давай выйдем, чтобы нас никто не видел, - тактично предложила Должнова. – Вот здесь у окна, поговорим.
 - Ольга Кирилловна, да не томите меня, скажите, что случилось? – как можно спокойнее произнес Данченко.
- Алексей, как у тебя с Яной?
- Замечательно, а при чем здесь моя жена? – удивился Алексей.
- Леша, прости за нетактичный вопрос: ты её любишь? - Она, устало, прикрыв глаза, потерла переносицу.
- Конечно! – беспокойство росло с каждой долей секундой. – Ольга Кирилловна, что с Лад-ной?
- Она умерла, вчера, в шесть ноль пять, если быть абсолютно точной.
- Умерла?! – он закрыл рукой глаза. – Умерла??? Но почему?
- Алексей, ты врач, сам все понимаешь, при её травме…
- Я понимаю, понимаю… Но никто меня не понимает. Я не спас её, Ольга Кирилловна! Не спас!!! А она меня предупреждала, говорила мне об этом.
- Леша, здесь нет твоей вины! Это судьба и от тебя ничего здесь не зависело. Мы сделали всё, что было в нашей компетенции… Крепись, ты сильный. – Она сочувственно пожала ему руку, уходя, понимая, что сейчас он должен остаться один.
 Алексей, ощущая опустошение в душе, закрыл глаза и обессилено прислонился лбом к холодному осеннему окну, он не мог ни о чем думать. Чувства и мысли меркли, словно в душе оборвались все нити связывающие будущее, настоящее и прошлое. За окном, тихо роняя сле-зы, плакала природа, сожалея об ушедших днях. Он слушал дождь…
 И впервые в жизни он услышал грустную песню дождя… свою песню …

20.08.1994 г.