Дикий Север Главы 7, 8, 9

Глава 7. БАЙДАРКА

Вечерами, когда выдавалась свободная минута, Петрович срезал длинные ветки тальника, придирчиво разглядывал их, подстругивал, распаривал в кипятке, и подсушивая над костром, придавал им при помощи верёвочек странные, одному ему известные формы овалов, колец, полудуг. Эти заготовки он любовно складывал в одно место, строго-настрого запретив трогать эти странные изделия. Уже привыкнув к своеобразной манере общения своего напарника, Серёга знал, что расспрашивать его о чём-либо бесполезно и не задавал лишних вопросов: придёт время - сам всё расскажет.

 Однажды утром Петрович попросил Сергея одного, без его помощи съездить проверить сети, сославшись на необходимость закончить одно важное дело.

Полдня он провозился с мокрыми, тяжёлыми сетями, выпутывая из них полуторакилограммовых скользких чиров, змееподобных налимов и вредных щук, которые так закручивались в нитках, что достать их, не порвав ячеи, было невозможно. Всё это время Серёга сгорал от любопытства – какое важное дело могло появиться у товарища по несчастью, с которым они уже несколько месяцев прожили вместе в одной избе?

Когда, усталый и мокрый, в лодке, полной бьющейся рыбы, он подплыл к балку, то ахнул от изумления: на деревянных козлах лежал каркас байдарки, мастерски связанный из гнутых веток при помощи капроновых нитей из распущенных старых сетей. Восхищённо разглядывая изящную конструкцию, Сергей, немного занимавшийся в школьные годы водным туризмом, вынужден был признать, что по форме обводов она гораздо совершеннее фабричных образцов.

-Для чего нам байдарка? Лодки-“дюральки” что ли нет? А где оболочку для каркаса брать? - все эти вопросы непроизвольно вырвались у Серёги, забывшего про особенность Петровича не отвечать на вопросы до тех пор, пока он сам этого не пожелает. Тот же, оставаясь верным своей зловредной привычке, усмехнулся и что-то невнятно буркнул в ответ. Оставалось только ждать, когда Петрович сам раскроет свои очередные секреты…

В один из ненастных дней, когда из-за сильного ветра и волн было невозможно проверять сети, они вдвоём, вооружившись большими рыбацкими иглами, сели шить оболочку для байдарки. В ход пошли куски брезента, старые куртки, обрывки плотной ткани и даже синтетическая мешковина. Весь этот тряпичный хлам по кусочкам сшивался между собой и крепился нитками прямо к каркасу. Ткань предварительно смачивали водой и тогда она после высыхания ровно, без морщин, натягивалась между прутьями, хотя от этого в швах появлялось множество довольно больших дыр. В некоторых местах приходилось поверху накладывать заплатки. Когда заглядывали изнутри байдарки на свет, она выглядела как решето. Сергей недоумевал как это матерчатое, дырявое сооружение сможет плавать, но исправно продолжал делать то, что ему говорил старший товарищ. Он уже неоднократно имел возможность убедиться в том, что всё касающееся тундровой жизни, у Петровича получалось на «отлично». За два дня странная тряпичная байдарка была готова.

- Завтра, к вечеру, на воде испытывать будем… - сказал Петрович, ложась спать. Серёга не поверил, но это оказалось именно так…

* * *
 На следующий день они действительно уже гоняли на байдарке по озеру, радуясь, как дети, её лёгкому быстрому ходу и управляемости. Секрет оказался простым: Петрович вынес из кладовки ведро старого вонючего говяжьего жира, который зимой использовали в качестве приманки в капканы для песцов. Жир разогрели на костре и за несколько часов пропитали оболочку снаружи и изнутри. Затем спустили байдарку на воду, чтобы определить, где сочится вода. Быстро залатали и пропитали жиром заново.

Как всегда после удачно сделанного дела, Петрович разговорился:

 - Байдарка нам нужна для охоты на оленей. Без ружья лучше всего бить их на воде, а для этого нужна быстроходная посудина, на « дюральках» за ними не угонишься. Да и бить будем на реке, в шести километрах отсюда - как туда тяжёлую металлическую лодку тащить?
 Что бы мы делали, если бы жира не было, говоришь? Здесь много вариантов: можно дёготь из карликовой берёзки нагнать, можно рыбий жир натопить. В конце концов, в мышах и леммингах тоже есть жир, только вываривать его долго и муторно. Видал я байдарки из звериных шкур. Недолговечны они, возни много, а только на один сезон их и хватает. Ещё оболочку из полиэтилена некоторые делают, а клеить можно и горячей ложкой и обыкновенным скотчем, – плохонькая байдара получается, непрочная. Разовая лодчонка, но в безвыходном положении может сгодиться…

- Скажи, Петрович, а разве нельзя поставить какие-нибудь петли или капканы на оленей? Обязательно их на воде надо бить?

- Нет, нельзя, таким образом мы сможем поймать во время хода двух-трёх оленей – и всё.
После этого наши места стадо за три версты обходить будет, на тропах запах страха и смерти останется. Что за запах такой, спросишь? Раненое или испуганное животное особый запах выделяет, который отпугивает других. А держится этот запах неделями, и олени чуют его…


 Глава 8. ОХОТА НА ОЛЕНЕЙ

 Когда на смену полярному дню пришли белёсые августовские ночи, Петрович поставил у входа несколько пустых вёдер, наказав Сергею мочиться только в них.

 - Чем больше у нас мочи будет, тем лучше… – туманно пояснил он.

Осенью рыбы в сети шло намного больше, и Сергей с Петровичем порой не успевали за день проверить все сети и обработать добычу. План по заготовке они давно перевыполнили, но Петрович говорил, что в середине зимы бывают малорыбные месяцы, а спрос с них будет один: помесячный план не выполнили - жди опять неприятностей…

- Еще надо заначку для себя сделать и рыбу запрятать, а то приедут хозяйские шестёрки, заберут всё, голодать придётся, – рассуждал многоопытный Петрович.

Спина и плечи болели от вёсел, сетей и тяжёлых кулей с рыбой. Руки, постоянно мокрые, ныли от холодной воды и распухали до такой степени, что пальцы не могли сгибаться без боли. Багрово-красные, они свисали из рукавов, и издали больше всего напоминали две рачьи клешни. После работы рыбаки едва доползали до нар и, распластавшись на них, впадали в тяжёлое забытье. Между тем, Петрович вместо отдыха иногда находил в себе силы подниматься на окружающие холмы, где подолгу осматривал горизонт, зачем-то щупал мох, подбрасывал вверх пучки сухой травы и внимательно смотрел, как они летят по ветру.

 Однажды после всех этих загадочных действий он позвал Серёгу с собой, и они стали заниматься странными, непонятными и загадочными делами: на ветки кустов развешивали старое тряпьё, срубали кустики карликовой берёзки и втыкали их рядом. В других местах натянули на ветки обрывки старых сетей.

 
 В этот раз Петрович снизошёл до того, что бы пояснить свои колдовские действия:
 - Установился северный ветер, который будет дуть не меньше недели и принесет с собой первые заморозки. После них окончательно исчезнет комарьё, и стада диких оленей начнут кочевать на юг, где снега меньше и наст не такой твёрдый. В лесотундре зимой им легче мох-ягель из-под снега копытить. Ходят олени по тундре не как попало, а по тропам, которые натоптали не за одно десятилетие. Ты уже убедился, что в тундре полно таких мест, где даже олень не пройдёт. Тропы оленьи сходятся и вновь расходятся, обходя непроходимые места и препятствия с различных сторон, но в целом ведут в одном направлении. Наша задача отсечь другие тропы и направить стадо в нужную сторону. А направить нам их надо к излучине реки, которая в форме подковы. Там-то мы их и возьмём. Всё просто…

Вечером, уже в сумерках, Петрович взял два ведра с мочой и, привязав к поясу кусок верёвки с тряпкой на конце, молча отправился за дальние холмы. Заинтригованный Серёга пошел следом и с вершины холма стал наблюдать за странными действиями своего напарника. Казалось, что тот сошёл с ума: обмакивая тряпку в мочу и распустив веревку, Петрович какими-то странными зигзагами бегал по тундре.

Спустя два часа Петрович, усталый, вернулся в балок с пустыми вёдрами и, заметив удивлённый взгляд Серёги, рассмеялся:

 - Точно подумал, что я с ума сошёл. Дело в том, что диким северным оленям в рационе не хватает соли. От этого они с удовольствием слизывают мочу любого животного, часто едят несвойственную им пищу – леммингов – и делают всё, лишь бы получить частицы соли. Поэтому запах человеческой мочи оленей одновременно приманивает и отпугивает. Как зачарованные, они тянутся к нему, но, одновременно боясь, идут по наиболее заметным тропам, плотнее сбиваясь в стадо. Что нам, собственно говоря, и надо. Сегодня или завтра придёт стадо, обязательно придёт.… Теперь только ждать и молить, чтобы погода не изменилась. Не дай Бог, подует южак, тогда олень будет топтаться на месте!

* * *

- Вставай! Вставай, Серёжка! Олень пошёл! – прервал сладкий утренний сон шёпот Петровича. Мигом проснувшись, Серёга выскочил из жилища.

Уже светало. Небо было прозрачно и глубоко, каким оно бывает только на севере. Бледные и мелкие пятна звёзд почти не выделялись на светлом небосклоне, слабой розовой полоской алел восход.

 -Тихо. Слушай … - прошептал Петрович.
Лёгкий порыв утреннего ветерка донёс странные, едва слышные звуки: свиное похрюкивание и лёгкий костяной стук.
- Это олени хрюкают, как поросята, и рога об рога в стаде стучат, – пояснил ему напарник происхождение звуков. - Стадо идет! Берём байдарку, и пошли быстрее. Только тихо.

Взяв лодку на плечо, они захватили вёсла, самодельные копья, сделанные накануне из рыбацких ножей, и почти бегом пошли куда-то в противоположную сторону. Удивительным образом Петрович легко находил дорогу в сплошном кустарнике, и шли они по непроходимым зарослям довольно быстро. Приглядевшись, Сергей заметил, что в зарослях тальника оказалась заранее прорубленная тропа, и в очередной раз восхитился предусмотрительностью напарника.

Шли долго. Порой казалось, что они заблудились в густом кустарнике, который местами был выше человеческого роста, и ходят кругами. Когда в очередной раз остановились отдохнуть, Петрович снисходительно пояснил:

 - Нам верхами по холмам идти нельзя - вспугнём стадо. Вот и приходится петлять по зарослям. А путь этот я заранее приметил и прошел не на один раз. Скоро уже к реке выйдем. Недалеко осталось.

Неожиданно Петрович сделал рукой знак остановиться, и они аккуратно положили свою ношу на землю. Серега, стараясь не шуметь, подошёл к нему. Впереди в утренней тишине расстилалась тёмная водная гладь. На полуострове, образованном широкой излучиной реки, прямо напротив них копошилась непонятная серая масса. Присмотревшись, он неожиданно разглядел, что эта масса сплошь состоит из оленьих тел, теснящихся друг к другу и одновременно пасущихся на крошечном пятачке тундры.

- Ну, теперь нам надо только ждать, когда они через реку поплывут, – шептал ему на ухо Петрович, – назад, надеюсь, не пойдут. Северный олень странное животное. В нём настолько развит стадный инстинкт, что они постоянно стараются быть как можно ближе к вожаку, вот и толкаются до того, что стук рогов их издалека слышно. Без стада одинокий олень - безвольное существо, почти не борющееся за свою жизнь. Поэтому отбиться от стада для них означает гибель. Очень редко встречаются олени-одиночки, но это - исключение из общего правила. Гораздо чаще встречаются небольшие кучки в тридцать - пятьдесят голов. Бывают стада от пятисот до нескольких тысяч. В основном все они кочуют практически вместе, в одно время и в одном направлении. Это характерно только для северного оленя, другие породы ведут себя совсем иначе. Кстати, такое огромное, передвигающееся по определённому маршруту стадо дикого оленя – уникальное явление, подобного которому нет нигде в мире, кроме как на Таймыре. Точной численности никто не знает, предполагают, что около полутора миллиона особей… Может, больше, а может и меньше уже стало. Любителей оленины слишком много развелось…

Прошло несколько часов. Стадо продолжало пастись на полуострове, и Серёга задремал, лежа в кустах. Проснувшись от толчка, он увидел, что половина стада уже зашла в воду и плывёт к противоположному берегу.

 - Быстрее в лодку и греби прямо на них! – скомандовал Петрович.

* * *

Байдарка стремительно неслась по казавшейся чёрной воде. Светло-серые пятна оленьих спин быстро приближались. Метров за сто олени заметили их и резко повернули в сторону, но было поздно. Настигнув ближайшую жертву, Петрович, с силой размахнувшись, глубоко воткнул копьё в спину. Олень перестал плыть и повернул голову, увенчанную ветвистыми рогами, в сторону преследователей. Огромные, непередаваемо грустные глаза с немым укором посмотрели в последний раз на Сергея, и исчезли под водой. Этот взгляд до такой степени потряс его, что вёсло в руках замерло и повисло в воздухе. Туша всплыла из воды на боку и закачалась на мелких волнах.
 - Ну, что остановился? Давай, давай греби на других! Этот уже никуда от нас не уйдёт! – оглянувшись, закричал Петрович, - Обходи стадо по кругу, не давай им выйти на берег!

Неожиданно в Сергее проснулись какие-то первобытные инстинкты, и азарт охоты охватил его. Возле следующего оленя всё повторилась, с той разницей, что копьё попало в шейную артерию, и фонтан крови окрасил воду. Дальше последовал третий, четвертый олень… Копьё застряло у него между рёбер, древко сломалось. Петрович схватил другое и продолжал бойню…

Наконец стаду удалось прорваться к берегу, и оно в считанные секунды исчезло на берегу. На воде осталось плавать девять оленьих туш. Некоторые из них были только ранены, но не пытались уплыть, и лишь печально смотрели на приближающуюся байдарку. Петрович, перегнувшись через борт, хладнокровно брал их одной рукой за рога и, изловчившись, ловко перерезал ножом горло. Чёрные влажные глаза, из которых с непередаваемый тоской сквозил смертельный ужас, подергивались поволокой и начинали тускнеть. От захлёбывающегося храпа перерезанной гортани пробирал мороз по коже. Один раз Сергею даже показалось, что он увидел в оленьих глазах слёзы.

 Маленький оленёнок с малюсенькими бугорками непрорезавшихся рожков, словно Бэмби из диснеевского мультфильма, продолжал бесстрашно плавать в красной от крови воде возле своей мёртвой матери. Выразительные черные глаза в обрамлении пушистых ресниц с мольбой и надеждой смотрели на людей. В глубоких зрачках отражались облака, небо и два страшных чудовища – убийцы. Его постигла та же участь. Безжалостная сталь ножа с размаху рассекла бархатистую шкурку, голова безвольно запрокинулась, послышался предсмертный хрип, и через несколько секунд изящное и трогательное существо превратилось в безжизненный комок мокрой шерсти, плавающей на воде. На глазах у Серёги навернулись слёзы…

Похоже, что и Петровичу его работа не очень нравилась. Добив оленей, он устало опустил руки и угрюмо буркнул:
 - Мало добыли. Через несколько дней придётся повторить охоту…
 - Мало девяти оленей!?
- А ты посчитай. В одном олене без шкуры, рогов и копыт весу не более тридцати-сорока килограммов будет. Откинь вес костей, и получится не более двадцати пяти килограммов с одной туши. Нам с тобой в зиму на двоих, при нашей бескормице, не менее двух килограмм в день надо. Вот такая арифметика получается. Ну, хватит болтать. Надо ещё вытащить туши из воды, выпотрошить, пока парное мясо не завонялось, шкуры снять и в ледник перенести. До вечера управиться бы…


Глава 9. ПОДГОТОВКА К ПОБЕГУ

В октябре установился плотный снежный покров и ударили морозы. Световой день стремительно укорачивался. Солнце уже почти не появлялось. Надвигалась Великая Полярная Ночь – самое страшное и суровое время года. Не всем живым существам в тундре повезет и удастся пережить эту пору. Поэтому все, кто мог, давно улетели или откочевали на юг. Остались только неугомонные, страшно любопытные и надоедливые песцы, огромные полярные зайцы да белые куропатки. И люди, которых насильно завезли и оставили здесь, а бежать некуда и невозможно.…

Песцы были настоящим бедствием для рыбаков. Последние годы на них перестали охотиться - песцовый мех вышел из моды, обесценился и стал никому не нужен. Белых разбойников развелось огромнейшее количество. Стоило что-нибудь оставить на улице, как это тотчас становилось их добычей. Утаскивали и сжирали они буквально всё – забытые рукавицы, куски ткани и шкуры, подбирались к запасам рыбы и мяса. Петрович несколько раз ставил для острастки капканы, но помогало это ненадолго.

 Работы было много – необходимо было переустановить сети для подлёдного лова в более глубокие места; опустить их на дно, чтобы не вмерзали в лёд; вырубить широкие проруби для проверки сетей...

На всякий случай они ходили заготавливать кустарник для топлива. Петрович не без оснований предполагал, что хозяева запросто могут забыть завезти уголь. Только сейчас до Сергея дошло, почему их балок был маленьким, тесным, с низким потолком – для обогрева такого помещения требовалось минимальное количество дров и угля. Из этих же соображений окно и дверной проём были непривычно маленькими. А для чего сделан огромный тамбур и почему двери открываются вовнутрь, он понял только тогда, когда после несильной пурги они больше двух часов откапывались, чтобы выйти наружу.

С помощью Петровича Сергей начал готовиться к побегу. План был прост: в конце марта, после окончания полярной ночи, потеплеет и станет светло. Пурги к тому времени занесут и сравняют с поверхностью непроходимые кустарники. Тундра превратится в одно безжизненное снежное поле, покрытое плотном снежным настом. По нему Сергей пойдёт на юго-восток. Примерно через шестьсот километров он должен упереться либо в огромное озеро, неподалеку от которого находится большой город, либо в крупный речной порт на Енисее. Промахнуться невозможно. Что делать и как жить дальше в этих населённых пунктах, он будет решать сам.

Дело за малым - подготовиться и пройти это расстояние. Но путь окажется гораздо длиннее – снежная пустыня и зимой полна различных препятствий, которые придётся обходить.

Несмотря на недостаток времени, несколько часов в день они посвящали подготовке.

 При свете коптилки, сделанной из консервной банки и наполненной вонючим рыбьим жиром, Петрович выстругивал из доски лыжи, распаривал в воде и выгибал. Из второй пары лыж, которая одновременно являлась запасной, сконструировал что-то вроде саней – грузовые нарты. Сергей под его руководством перекраивал и шил себе походную одежду, облегчённый спальный мешок из оленьих и песцовых шкур. Оставив свою привычку ничего не объяснять, Петрович подробно и досконально рассказывал Серёге о всех мелочах и особенностях перехода по зимней тундре. Впрочем, мелочей в подобном деле не было.

Сергею придётся всё снаряжение и продукты тащить на себе. Длительные переходы плохо совместимы с поиском и добыванием пищи. Всё преимущество и спасение в скорости. К тому времени, когда его спохватятся и начнут искать, он должен будет пройти большую часть пути. Останавливаться придётся только для того, чтобы немного отдохнуть и поспать. При этом не следует впадать в другую крайность - без полноценного отдыха он вскоре выдохнется и не сможет идти. Необходимо соблюдать жесточайший график, который они рассчитают таким образом, чтобы по мере убывания запаса продуктов увеличивалась длина переходов. Всё это, и много другое, было теорией.

В декабре начались занятия на практике, благо для учёбы не надо было далеко ходить.
Серёга учился ставить самодельную палатку при штормовом ветре, строил из снежных кирпичей ветрозащитную стенку, совершал тренировочные 15-20 километровые переходы, во время которых подгонялось и совершенствовалось снаряжение.

В очередной раз восхитился Сергей обширнейшими познаниями Петровича и понял, что без его помощи побег был бы невозможен.

Выбрав удобный момент, он задал своему учителю давно мучивший его вопрос:

 - Слушай, Петрович, а почему бы тебе тоже не пойти вместе со мной?

В ответ тот хитро прищурился:
 - Ну, скажем так, мне и здесь пока что нравится… А что? Свежий воздух, физическая работа, здоровое свежее питание – что ещё надо, что бы встретить старость? Захочу уйти, мне это в любое время несложно сделать. Я вольная птица… Кроме того, ты у меня уже третий будешь, кого я в путь снарядил. Судя по всему, успешно добрались. Если бы попались, то меня уже не было бы в живых.
 А так хозяева довольны – план выполняем. Сверхприбыль идёт. Мы с тобой успешно опровергаем постулаты политэкономии о том, что рабский труд не выгоден. Что ещё надо? Вот только с напарниками не везёт – всё исчезают куда-то… Весной, наверное, новенького привезут…



Продолжение   http://www.proza.ru/2007/03/29-63