Лёля

Во рту явственно чувствовался вкус лесных трав. В ушах всё еще слышался мерзкий вопль стационарного телефона. Я вышла из подъезда. Наш волк жует траву! Наш волк жует траву! Спичек нет. Странный праздник – Новый Год! И буква «т» здесь явно лишняя.
Ни снега, ни дождя… Только грязь, кем-то заботливо равномерно размазанная по дну неба. Мы живем на дне, на самом дне неба. Рыбам повезло больше – у них свое небо.
Белая, старая, но очень старательно вычищенная дверь одноэтажного дома передо мной. За окошками голубенькие шторки. Белые оборки, атласные бантики в тон. Кнопка звонка.
Дежурная улыбка. Передо мной – приветливая пожилая дама. Весьма благородного вида… Однако, с довольно-таки незаурядной биографией. Мне об этом не сообщали – это я почерпнула в ее глазах.
Внутри уютно и светло. Пахнет ванилью и климаксом. Не всегда было так. Принимаю приглашение разделить ее чайную церемонию. Иду в ванную – мыть руки. Меняется все, кроме этого букета. Какая-то сумасшедшая мягкая смесь из самых разнообразных ароматов кремов, духов, гелей, масел… Смотрю на тумбочку – нет ничего мне знакомого. Ни одной баночки, бутылочки, бирки. Всего стало меньше, и оно существенно проще, а запах жив. Загадка.
Сидим. Пьем чай. О чем? Обо мне. Только вот говорит она. Я слушаю.

Темно-темно-серое небо. Дым. Утро. Слышатся взрывы. Что-то сверкнуло вдалеке. Но ненадолго. Затихло. Несправедливо трезвые таксисты мчатся в своих панцирях по проспекту, там же иногда слышится вой и вопли.
Но это далеко. А здесь тишина. Темнота и дым. Одинокий дом криво и грустно смотрит парой-тройкой еще (или уже) зажженных окон вдаль. Я ухожу.
Хрупкая фигурка выбегает из подъезда за мной. Лица ее не видно, но недоуменно-детское его выражение чувствуется почти тактильно. Я удаляюсь, не оборачиваясь. Не решается – остается на месте.
Мне никак. Я вспоминаю. Две последние недели… с половиной.

Моя теперешняя жизнь. Началась с того, что я заболела. И жизнь, и болезнь продолжаются по сей день, значит, моя новая жизнь – ни что иное, как болезнь. Да уж! Жизнь–простуда – это так концептуально. Можно развить собственную философскую теорию. Но не теперь.
Физик. Нервы. Пофигизм. Конец. Невстреча. Нервы. Нервы. Незнакомка. Блочная. Ночь. Коньяк, стихи. Двадцать три пятерки. Литератор. Ло. Кости. Отъезд. Нервы.
Потом была настороженность. Снег. Сидеть на широком подоконнике и смотреть сквозь запотевшее стекло на фонарь и снег – это кусочек счастья. Красивого, благородного одиночества.
Мы не умеем ценить то, что у нас есть. И даже осознавая сие неумение, мы не можем его побороть. Научиться ценить – это так тяжело. Эта задача гораздо труднее любой, которая может появиться в школе. Жизни.
Без шансов.
Они спят друг с другом во сне и рассказывают каждый о своей любви. Они глубоко несчастливы. И она не должна быть среди них. Ибо она – мы, а мы – не они. Насыщенная стандартная депрессивная программа. Диски, шипы, шейк, аир, одиночество, слезы, безысходность. Столица.
Такая дружба бывает редко. Такие сестры, дай Бог, бывают. Мне плевать, кто больше ведьма. Но сила есть. И это именно она. Пока мы вместе. Магия это, или нет – не важно. Она есть. И мы есть. Друг у друга. Этим мы и сильны.
Рыжая коса. Красивая. Но такая замученная. Тебе не надо ничего говорить, я знаю, как тебе нас не хватает. Просто возле. Просто рядом.
Сижу на полу. Собираю игрушки в разноцветные пластиковые ящики. Рядом со мной двухлетнее чудо. Которому всё интересно. Для которого, пока еще позитив кажется родным, а люди добрыми. И у которого есть великое предназначение. Неизвестное пока даже нам. Сижу. Смотрю. А чудо на меня. Улыбается. И это тоже частичка одинокого счастья.
Есть человек, сказав которому «люблю», ты не соврешь себе. Ты счастлив.
Отъезд, грусть, но радость. Из-за встречи.
Оранжевая страна. Потрясающая новость. До сих пор трясет. Сидеть с папой вдвоем на диване и хвастаться успехами на физ-ре – тоже счастье. Узнать, что нас будет больше – тоже. Видеть лицо человека, труд которого уважаешь, пусть по телевизору, но всё же, праздновать в компании приятных тебе (удивительных) людей, думать и знать, что о тебе тоже думают, услышать, что тебя любят, - всё. Всё это – его части. Я понимаю это. Но, блин, почему же так трудно это осознать!

И всё это хорошо. И самбука оказалась приятной. И я вроде не последний аутсайдер. Но вокруг все так же серо, дымно и мутно. Почему? Возможно, жизнь, действительно, - простуда.
Мы допили этот чай, последним словом которого было «Лёля». И оно не было противным. И я ушла. Думая о комплексах взрослых людей, стараясь не причислять себя к последним и не думать о своих. Вокруг был туман, серый, плотный, но туман, а не дым. Фиг его знает, возможно, буква «т» здесь и не лишняя. Возможно, я пойму это позже. Или привыкну. А пока у меня есть к чему привыкать. Скоро появится кто-то, кто будет улыбаться и называть меня «Лёля». И мне будет это приятно.

1 января 2005г. Николаев.