7. Ты мне, а я тебе

ТЫ МНЕ, А Я ТЕБЕ
Исторический эпос времён приватизации России



День обещал быть добрым. Тучи, ещё вчера свирепо метавшие с неба громы и молнии, иссякли, и утренние лучи осветили мою покрытую лишаями шею. Несколько раз я чихнул в поселковое пространство и высморкался, размазывая липкую слизь ослиного носа о давно обглоданное козами вишнёвое дерево. Полакомиться было нечем. Я привстал на дыбки, надеясь дотянуться мордой до самых верхних листочков, уцелевших от набега предшественников коз, но упругое дерево дрожало, последняя, живая зелень уходила из-под самого рта.
- Не повезло, - и не солоно хлебавши я пошёл восвояси.
Люди уже искали вчерашний день. Дожидаясь, когда откроется питьевой отдел в магазине, они, заглядывая в окошко, галдели: почём сегодня дешёвое пиво, гремели копейками, сдувая с ладоней на ветер вонючий табак.
Служебная дверь в поселковый магазин была открыта. Осторожно ступая копытами в липкую деревенскую грязь, я подошёл поближе и принюхался к домашнему сквозняку бежавшему из продовольственного амбара ко мне на улицу. Но, то ли мой простуженный нос опять заложило слизью - прелый табак из карманов у забулдыг мне не понравился или экономический кризис в посёлке вспыхнул с новой силой - хлебом не пахло.
- Приведите в порядок территорию! - услышал я из темени за дверью высокий женский голос. - Сегодня первое сентября.
Какая-то новая истома от хвоста и выше неожиданно согрела мою ослиную плоть нежностью и заставила содрогнуться всем существом. Я даже забыл про то, что голоден вторые сутки.
 - Вы только принюхайтесь!
Словно по команде, я отступил на полшага назад и принюхался. Запах как запах - деревенский, простой. Тихий ветерок принёс ко мне тонкий аромат душистого сена со недалёкого подворья Пётра-штригеля - в этом году он обошёлся без моей помощи, но выпросить у него что-либо на завтрак как и прежде было делом проблематичным, а вот получить по шее я мог, и не потому, что он был злодеем или садистом, какими сегодня показывают люди друг друга по телевиденью. Хозяин подворья был добр. Он обожал своих коров, вычёсывая их как коз аккуратно и нежно, и доил каждый вечер. Голодными и грязными те не были никогда. Только видел хозяин плохо и всегда норовил ударить меня на слух по голове, не разобравшись что и почём. Мне не хотелось, чтобы гнойная корочка на шее лопнула преждевременно, и злые мухи, изголодавшиеся во время дождя, набросились на меня с утра пораньше – наедаться болячкой остывшего лета.
- Вот!.. Вы видите о чём я говорила! – вышла она на улицу.
Я от неожиданности шарахнулся в сторону, в лужу. Раны на шее лопнули, и липкая жидкость покатилась по коже, медленно склеивая собой и без того уже скомканные слякотью клочья шерсти.
Я увидел женщину необыкновенной красоты. От испуга у меня из-под хвоста упали окатыши ослиного кала, разбрызгивая первую грязь наступившей осени.
- Ну, с кем не бывало, - подумал я. – Конфуз…
- Обложили навозом!.. А вонища-то какая! Хорошо ещё, что Санэпидемнадзор у меня в посёлке построился, а то не миновать бы штрафов мне и взяток…
- Прочь, Яшка, прочь!.. - закрывая от меня полами рабочего халата мою симпатию, пожилая уборщица замахала у меня перед мордой рваной тряпкой. - Прочь, а то ударю я тебя шваброй по шее!.. Потом подойдёшь, - и тихо пообещала мне на ухо, - покормлю...

Я не стал дожидаться, когда мне отсушат позвонки или лёгкие и поспешил на автобусную остановку - туда, где рядом ещё работала водонапорная колонка. Досыта испить из лужи водицы мне никто не мешал. Рабочие из магазина шуршали метёлками, торопливо убирая в дырявое ведро старую полиэтиленовую рвань, разбросанную повсюду нерадивыми сельчанами: липкие мешочки из-под рыбы (это была закуска), пакетики от «Наташки» (косметическое питьё), затоптанные ногами в грязь пивные бутылки («вдогонку…») и коробки из-под самых дешёвых сигарет («курятина» на десерт). Разгоняли холодные лужи по давно уже порушенному бурьяном, асфальту - чтобы иссохли…
- Скоро приедут дети, - хозяйка покрикивала на рабочих и руководила праздником. - Да не накладывайте вы в подарочные наборы доверху свежее печенье, у нас ещё очень много просроченного товара, его тоже надо куда-то сбыть.
- Богом они забытые, Татьяна Борисовна, нельзя же так…
- Кем они забытые? - обратилась она к продавщице и сердито закончила:
- Дареному коню в рот не заглядывают, уже не те времена, чтобы благотворительность без корысти вершилась.
Госпожа Ушакова верховодила поселковой администрацией двенадцать лет и в тайне гордилась когда льстивые посетители говорили ей, что Маргарет Тэтчер менее премьерствовала в Великобритании:
- Не смогла бы она в России, Татьяна Борисовна, вот здесь - на самой границе Отчизны бороться за чистоту нравов в посёлке, где каждый второй алкоголик или наркоман.
- Да что вы, что вы, - отмахивалась она и уточняла, - не второй, а первый, - решая любые вопросы гостей. К консенсусу приходили её частые встречи с преуспевающими по жизни людьми - омолодить нездоровое население посёлка стремились люди, имеющие вес на службе и в городе: руководители городской милиции, начальники цехов и служб огромного металлургического комбината, умеющие жить и помогать другим - себе подобным… Ты мне, а я тебе - так озвучивалась эта доктрина.