Белка

БЕЛКА

Вот и лето, можно сказать, прошло. В первых числах сентября дни хотя и стояли еще ясные и теплые, но дачный поселок заметно опустел. Для Бориса Петровича это была самая любимая пора. Все работы в саду практически закончены, осталось только дособирать яблоки и сливы. Есть время, наконец, почитать книги или просто посидеть на скамейке возле террасы, подставляя лицо нежаркому солнцу.
В прошлом году у Бориса Петровича из-за магнитной бури случился инсульт. Но сейчас он, тьфу-тьфу, на здоровье особо не жаловался. Речь полностью восстановилась, правда, ходил Борис Петрович до сих пор не совсем уверенно, и дойти пешком до станции ему было бы трудновато. Потому он и жил на даче безвыездно до поздней осени, ждал, когда Санька соберется и отвезет его на машине обратно в Москву.
Все лето Борис Петрович жил на даче один, только на выходные изредка наезжал Санька со своими чадами и домочадцами, тогда на даче сразу становилось шумно, хлопотно и беспорядочно, гремела музыка, пахло шашлыками, внуки носились по саду, ломая кусты смородины и разбрасывая по траве цветные бумажки.
Когда шумная компания уезжала, Борис Петрович вздыхал с облегчением. Один, зато никому не мешаешь, и тебе никто не мешает. Утром встанешь – спокойно повозишься себе в саду или в сарае, на обед приготовишь супчик из пакетика, сварганишь яичницу с ветчиной или нажаришь картошки с луком. А под настроение можно и стопочку пропустить, если, конечно, самочувствие позволяет. Красота!
На ужин Борис Петрович приготовил свое дежурное блюдо – макароны с сосисками. Только он полил макароны кетчупом, как возле дома с грохотом покатилось ведро. Отставив тарелку, Борис Петрович медленно поднялся из-за стола и вышел на улицу. В двух шагах от крыльца на траве валялось опрокинутое ведро для пищевых отходов, и в нем лапой рылась незнакомая белая собака с острой мордой.
– Ну, пошла отсюда, приблудная! – прикрикнул на нее Борис Петрович и погрозил для убедительности тростью. Собака повернула голову, потом, словно нехотя, затрусила к забору. Там она снова обернулась, посмотрела с укоризной на хозяина участка и, выгнув спину, пролезла сквозь дыру в сетке на улицу.
Борис Петрович вернулся к прерванному ужину, но прежнего хорошего настроения – как не бывало. Зря он на собачку накричал. Ведро опрокинула? Так сам и виноват – оставил ведро на улице, не убрал в сарай. А собака-то эта, наверное, брошенная. Хозяева уехали в город, вот и мечется, бедняжка, по всему поселку в поисках хоть какой-нибудь еды. Может, еще вернется? Надо, пожалуй, загладить промашку…
Перед тем, как лечь спать, Борис Петрович снова вышел на крылечко. Огляделся. Поселок словно вымер. Вокруг ни огонька. Тишина и покой. Только один какой-то ненормальный кузнечик грустно стрекочет за яблоней, прощаясь с летом.
И тут где-то за домами на горке бухнул выстрел, потом еще один. Потом донесся звук дуплета. Борис Петрович покачал головой. Кому это могло прийти в голову стрелять в такой темноте? Идиоты ненормальные!
Утром Борис Петрович посмотрел – его сосиска как лежала в миске возле сарая, так там и лежит. Обиделась, видно, собачка на него, наверно, больше не придет. Ну, ладно, не собачке, так хоть воронам будет угощение. Вздохнув, Борис Петрович отправился в правление – надо было внести взнос на охрану. Правда, толку от этой охраны – нуль, каждую зиму десятка два дач в поселке чистят капитально. Небось, сами охранники и промышляют, все-то «сами не местные», и рожи у всех бандитские.
– Эй, Борис! – окликнул его из-за подгнившего штакетника сосед Женя, мастер на все руки, бывший авиационный техник. Служба в авиации полвека назад была, видно, самым ярким эпизодом в его жизни, поэтому он в любом разговоре к месту и не к месту любил вставить: «А вот у нас в авиации…». Его супруга две недели назад уехала в Москву, и теперь Женя без женского глаза немного злоупотреблял. Вот и сейчас видно было, что он с утра успел уже, как он выражался, пасть освежить.
Борис Петрович из вежливости остановился и вступил с соседом в разговор.
– Ну, как жизнь холостая, Женя? Течет помалу?
– Да вот, кувыркаюсь теперь один, без Машки. А ты, я смотрю, ходишь без клюки, словно молодой. Если совсем выздоровел, надо бы это дело отметить, нет?
– Погода сегодня благоприятствует, вот и хожу без палочки.
Два дня назад была очередная магнитная буря, так Борис Петрович и с тростью еле передвигался по дому, а сегодня – он, и в самом деле, чувствовал себя на удивление бодро и даже свою неизменную «подружку» оставил дома.
Женя начал сокрушаться большим урожаем слив:
– И куда ее нынче столько прет? Не успеваешь обирать. Не варенье же из нее варить. Я вот приспособился, пустил ее на самогон. Хороший, Боря, самогон из нее получается. Заходи, попробуем.
– Ты не знаешь, чья это белая собака по участкам бегает? Похожа немного на пуделя, только шерсть гладкая.
– А, это, наверно, Белка… Она ничья, брошенная. Ее вчера вечером Илюха Хромой порешил.
– Как это порешил? – переспросил Борис Петрович, и в груди у него защемило.
– Он ко мне вчерась вечером с Колькой-охранником за самогоном приходил, оба уже пьяные. Пришлось налить им банку.
Борис Петрович с осуждением покачал головой, и Женя начал торопливо оправдываться:
– Ты ж Илюху знаешь – он, как пьяный, по злобЕ, что угодно, может сделать, и дом запросто спалить может. Так они банку ту выжрали, и заспорили, кто метче стреляет. А Илюха у себя дома двустволку держит, двенадцатый калибр – говорит, ворон пугать. Вышли они к колонке, повесили на сосну полотенце и давай палить. А патроны-то у них, между прочим, были с картечью-нулевкой.
– Ну?
– Вот тебе и ну. Мимо Белка пробегала, так Илюха в нее дуплетом… Сразу и порешил.
– Сволочи проклятые, – хрипло сказал Борис Петрович, пытаясь проглотить подступивший к горлу ком. – Самые настоящие сволочи и подонки.
– Ясно дело, сволочи, – согласился сосед. – Жизнь наша сволочная, потому все пьют разную гадость, а потом дебилы рОдятся. А из них и вырастают такие вот уроды. Пить, считаю, надо только правильные напитки, взять хотя бы меня. Ты думаешь, качественный самогон легко сделать? Нет, сосед, здесь тоже свое мастерство требуется. Я-то за 40 лет всю технологию до крайности освоил. В этом деле самое главное – брагу с осадка грамотно слить, а только уж потом перегонять. Да и гнать тоже надо умеючи, по капельке, а не струей, как из крана. Или вот у нас в авиации все обычно «масандрой» согревались. Знаешь, что такое «масандра»? То-то. Тоже классная вещь была. Помню, пробирала до самых почек лучше всякого коньяка. А за Белку ты не переживай. Может, так-то для нее и лучше, что померла сразу. Зимой все равно сдохла б от голода. Только намучилась бы зря. Вот и нам бы тоже так – раз, и готово. Так что ли, сосед?
– Белка у магазина могла бы подкормиться. Там много собак вертится.
– Там у них своя собачья мафия, – усмехнулся Женя, – они чужих и близко к магазину не подпускают. Ну, ты зайдешь или как? Попробуем мой продукт?
– Спасибо, Женя, но лучше давай как-нибудь в другой раз, – отказался от приглашения Борис Петрович.
Он махнул рукой и, как-то сразу ссутулясь, побрел по переулку дальше, почти неслышно бормоча какие-то горькие бессвязные слова.

2006