Перстень ведьмы, часть 4

 Насколько мог, я постарался не выдавать своего волнения. Если несколько минут назад я, будучи в стельку пьяным пытался разыгрывать трезвого, то сейчас приходилось делать все наоборот.
 Впрочем, в усталых глазах гэбэшника ничего, кроме бесконечного желания отправиться туда, где тепло, сухо и уютно, в этот раз не отразилось совершенно ничего. Посему на этом наша беседа и закончилась. Почётный эскорт в виде мерцающей проблесковыми огнями милицейской машины сопроводил меня до самого подъезда. Лейтенант Кондыбайло был предельно вежлив, напрягая всю мимическую мускулатуру в стремлении сотворить мину доброжелательности, что требовало поистине запредельных усилий – на лбу у него после каждой улыбки выступали крупные капли пота. Что касается меня – то мой мозг уже отказывался давать происходящему более или менее сносное объяснение. Едва добравшись до кровати, я провалился в тяжёлый сон без сновидений, глубокий и спокойный, как смерть.
 
 Утро всё поставило на свои места. Прием, бабушки с гипертонией и запорами, дедушки со стенокардией и недержанием мочи. Я усиленно загружал себя работой только для того, чтобы не оставалось времени думать о чём-то другом. И всё-таки, каждый раз, когда я закрывал глаза, мне виделось пергаментной бледности лицо, обрамленное темными волнистыми волосами, полуоткрытые губы и огромные глубокие глаза… От этого сердце начинало бешено колотиться и почему-то хотелось кричать…
 
 Прошел месяц, а может больше. Декабрь закружил в небе белыми мухами, о пропавшей девушке уже стали говорить все реже, убийств больше не было, а усиленные военизированные посты на дорогах сняли - это мешало трафику контрабанды. Перстень я больше не надевал, хотя порой меня подмывало повторить эксперимент. Я знал - произошедшее со мной, если только было реальностью, могло случиться лишь раз в жизни. Если я сплоховал, и не смог спасти девушку, значит, ещё один шанс судьба вряд-ли предоставит. Я не начал читать Толкиена, не стал носить перстень на цепочке, и не пошёл тусоваться с ролевиками – и то слава Богу! Однако жизнь моя кардинально изменилась – это я понял совсем скоро.
 В первых числах декабря меня поднял с постели очень поздний звонок. Звонил Гриша, сын все той же цыганки. Говорил, что очень плохо с его дядей, задыхается. И что сейчас заедет за мной. Я нехотя стал собираться. Местное население не очень любило обращаться в «скорую помощь» - лишь в крайнем случае - вечно пьяный персонал неотложки не вызывал доверия. Тот, кто имел знакомого врача, предпочитал по всем вопросам, связанным со здоровьем, обращаться к нему. Знакомый лимузин был у подъезда спустя 15 мин. Поеживаясь от ночного мороза, я вышел из подъезда и поднял глаза к небу. Ночь была безлунной и яркие звезды сверкали, словно россыпи драгоценных самоцветов. Я уже не предполагал, я просто был уверен, что судьба меня уже не выпустит из этого водоворота событий, в который она меня втянула.
 У Гришиного дяди оказался пароксизм мерцательной аритмии. Раньше он вроде как ничем таким не болел и поэтому никак и не лечился. Приступ мне удалось купировать достаточно быстро. На мое предложение лечь на больничную койку старый цыган ответил категорическим отказом. Я расписал ему схему лечения, и на этом моя миссия была окончена.
 По дороге домой я поинтересовался у Гриши, что за перстень подарила мне его мать. Цыган явно не хотел беседовать на эту тему, но я знал слабые места таких людей как он, и вскоре он поведал мне удивительную историю, предварительно взяв с меня обещание никому о ней не рассказывать( в моих же интересах). Грубый и бесцеремонный Григорий внезапно словно преобразился. Он поведал удивительную историю, настоящую легенду. Оригинал «Фауста» в устах уст прапорщика стройбата звучал бы менее удивительно. Перстень, согласно этому преданию, попал к цыганам не менее 500 лет тому назад. Тогда к месту дислокации табора добрался из последних сил молодой человек. Он был покрыт ранами и истекал кровью. Кто он такой, его имя, а так же где он получил ранения никто, видимо, никогда не узнает. Одна молодая цыганка, судя по всему многократная прабабушка Гришиной матери, пыталась выходить раненого – но неудачно - тот все равно умер. Перед смертью молодой человек передал цыганке перстень со словами:
 -Храни его и передай его своей дочери. А она пусть передаст своей. И пусть так и передается перстень по женской линии на протяжении веков. И пока он будет с твоим родом, всегда вы будете сыты и одеты, и будет вам кров. Но когда у одной из женщин больше не родится дочери, появится у ее смертного ложа мой преемник. Она почувствует это. Пусть она отдаст ему перстень. И он будет знать, что с ним делать. Если она не отдаст перстень, то вместо удачи он станет нести несчастья твоему роду. С тех самых пор перстень переходил матери к дочери, табор обходили стороной несчастья, а в семье все были сыты и здоровы. И всегда первой рождалась девочка. И девочки в этой династии были особенные: умели гадать и привораживать намного эффективнее своих соплеменниц, причем Гришкина мать превзошла в этом ремесле всех. А вот зато у нее никого, кроме Гришки не родилось. Точнее у него могла бы быть сестренка, но умерла она через пять минут после рождения. Цыганский род должен был расстаться с перстнем. Только вот почему старая колдунья выбрала именно меня, Гришка не очень понимает. Вот и вся история.
 Я не мог уснуть до утра, обрывки мыслей роились в моей голове, не желая уложиться в единую схему. То, что перстень не вполне нормальный, это понятно. Убедился. На собственном горьком опыте. Но, похоже, цыганка не зря отдала мне фамильную ценность. Но какова моя роль в этой истории? Я пока не понимал. А события, между тем шли все тем же, подвластным неведомой силе чередом.

 Спустя несколько дней меня вызвали к женщине с гипертоническим кризом. Жила она на окраине города в здоровенном, роскошно обставленном особняке, и судя по всему, одна. Ей было сорок с небольшим лет, и гипертония у нее развилась совсем недавно - около месяца назад, когда у нее погиб муж и пропала без вести дочь.
 С первого взгляда я понял, что пациентка - жена того самого обезглавленного банкира и мать пропавшей девочки – моей таинственной незнакомки. Несмотря на возраст, женщина была обладательницей почти девичьей фигуры и тонкими аристократическими чертами лица. У дочери они были лишь более вычерчены, а губы были чуть-чуть пополнее. И еще, волосы незнакомки были темные и вьющиеся, а у этой женщины - прямые и русые.
 Около двух часов я потратил собственно на лечение женщины, а потом еще часа три она рассказывала мне потрясающие вещи - пациентка оказалась на редкость общительной. Лишь только полегчало, она поставила чайник, заварила отличный кофе, достала хрустальную вазочку с рогаликами собственного приготовления и начала рассказывать всю историю своих злоключений, произошедших в последние месяцы. Многое из того, что она поведала мне тогда, я уже знал в силу своей сверхъестественной причастности к этой истории, но многое оказалось новым для меня. В процессе беседы на столе передо мной появился альбом с семейными фотографиями. Я без труда узнавал на многих снимках мою незнакомку. Вот ей шесть лет. Вот четырнадцать. Вот восемнадцать. Те же точеные черту лица, те же темные вьющиеся локоны. Я уже почти не удивлялся, я чувствовал, что судьба сама ведет меня каким-то загадочным и запутанным путем, предоставляя возможность самостоятельных действий только в форс-мажорных ситуациях. Я внимал каждому слову своей пациентки. А рассказывала она про то, что ее род по материнской линии очень древний, и что из поколения в поколение передаются в этом роду целый ряд семейных реликвий. Большинство из них могут иметь ценность разве что для краеведов - старая домашняя утварь. Особо ценным был только золотой медальон, ужасно древний, который дочь носила практически не снимая - чем-то очень привлекал взор, даже завораживал…
 - Вот, кстати он, – с этими словами женщина вынула из семейного альбома фотографию, где Даша - так звали девушку, ставшую причиной моих приключений, в открытом купальнике стояла по колено в пене прибоя и улыбалась незнакомому фотографу. Но сейчас не прекрасные черты девушки повергли в меня в смятение, ни даже сногсшибательные линии её открытого солнечным лучам и покрытого нежным загаром тела. Медальон незнакомки, столь пленительно опускающийся от точеной шеи вниз, приковал мой взгляд.
Фотография была сделана хорошим цифровым аппаратом, и я ясно видел все линии сложного узора на украшении. Это хитросплетение золотых нитей инкрустации было точно таким же, как на перстне старой ведьмы! Медальон, естественно был на Даше в день ее загадочного исчезновения. Женщина, по-видимому, уловила возникшее у меня внутреннее напряжение, однако не смогла дать ему точное объяснение. С некоторым беспокойством вглядываясь мне в лицо, она продолжала, неожиданно вновь вернувшись к больной теме.
 - Дашенька была очень красивой и умной девочкой – все вокруг от нее были без ума. Но и очень странной …
- Почему Вы говорите о ней в прошедшем времени? - поинтересовался я, ведь нет никаких доказательств ее смерти нет.
 - Вы знаете, доктор, я всегда очень хорошо чувствовала свою дочь. Cловно между нами была какая-то связь. Я могла определить её настроение, даже не взглянув на неё. Если она была далеко и на сердце у меня было спокойно - я точно знала, что с ней всё хорошо. А если вдруг чувствовала тревогу - значит с ней что-то не так. А сейчас я не чувствую ничего… Пустота какая-то. Мне кажется, что моя дочь на самом деле жива и здорова, но находится просто очень-очень далеко. Так далеко, что я уже не в состоянии ощущать её. Не смотрите на меня так, доктор! - Женщина грустно улыбнулась, почувствовав мое чрезмерно пристальное внимание к своему рассказу и опять неверно истолковав его. - Я думаю, с психикой у меня все в порядке. По крайней мере, пока.
- А почему вы назвали свою дочь странной?
- Она просто не была похожа на своих сверстниц. Нельзя сказать, чтобы она была чересчур замкнутой, вокруг неё всегда было много хороших и веселых подруг и приятелей, но по- настоящему она не сближалась ни с кем. Сколько хороших парней с ума сходили из-за неё, но она словно ждала чего-то. Нет, она не была высокомерной, даже намёка не было на это, скорее наоборот. Общалась со всеми, всегда была душой компании, но всегда какая-то частичка её сердца была наглухо закрыта для всех, даже для меня.
- Вы знаете, возразил я, - у подрастающих дочерей часто возникают секреты от матерей. С одной стороны, для Вас она всегда остается дочерью, но с другой стороны, отношения мать-ребёнок плавно начинают сменяться отношениями женщина-женщина. Полного замещения не происходит и возникает состояние, называемое психологами амбивалентностью, что может привести к многим проблемам взаимоотношений… И Вам кажется, что Вы знаете и чувствуете дочь, а на самом деле тот маленький тайный кусочек уже давно вырос и стал большей частью её души.
- Может Вы и правы, но все, что произошло, слишком загадочно и ужасно. Я не представляю, что случилось на самом деле. Примерно за неделю до того дня, Дашенька нашла на чердаке среди старых вещей странный предмет. Я рассказывала Вам, у нас хранится много всяких старинных вещей, но они с точки зрения специалистов не представляют особой ценности. Моя дочь очень любила рыться в этом барахле, и, причем, иногда занималась этим часами. Это у неё с детства, недаром она, наверное, мечтала стать археологом. Так вот, она нашла какой-то странный ларец. Самое странное, что я не помню его, чего нельзя сказать о других вещах, хранящихся у нас. Сундучок был сделан на славу, хотя имел довольно невзрачный вид. Был он деревянный, довольно легкий, но крепкий. Внутри что-то было, скорее всего металлическое, однако открыть его нам тогда не удалось, замок совсем заржавел, и ключ, вставленный в скважину наверное лет сто назад словно врос в неё. В тот страшный день, по-моему, ей кто-то позвонил утром, и она куда-то пошла вместе с этим ларцом. Куда и с кем - неизвестно. Обещала вернуться через час - и вот исчезла…- с этими словами женщина расплакалась. Я был слишком шокирован новыми подробностями, чтобы полноценно успокоить женщину словами, да и говорить особенно было мне ей нечего. Поэтому я ещё раз измерил ей давление и, несмотря на то, что показатели были вполне удовлетворительны, я демонстративно нахмурился и ввел внутримышечно два куба Апаурина. Минут через пять взгляд женщины потускнел, она зевнула, а я, несмотря на заверения пациентки, что спать она не хочет, настоял на том, чтобы она после моего ухода легла спать, и на этом мы простились. Я шел домой, пытаясь выстроить все факты в единую схему, но по-видимому с дедукцией у меня было слабовато. Перстень цыганки, медальон девушки, странный ларец … А причем тут, интересно, отрубленные головы? Они тоже связаны с моей историей? Кстати ничего особенного про своего мужа она не рассказала. Разве только с происхождением у него тоже что-то мутновато. Мать у него вроде бы была чистокровной еврейкой, а отец - каким-то гражданином с востока, исповедующим Ислам. Как сошлись - Аллах их знает. Но сынок получился, по рассказам, ещё тот - довольно колоритная внешность (вылитый пакистанский террорист) плюс выраженная способность делать деньги. Рано осиротел, образование толком не получил, но сумел быстро подняться и, пожалуй, был вполне благополучен, по крайней мере, с точки зрения большинства. Мне показалось, что с женой и дочерью у него отношения складывались не совсем удачно. Он по- своему любил их, но был, пожалуй, грубоват, чтобы понять их до конца, и поэтому, будучи человеком неглупым, внутренне страдал из-за этого.
-
 Голова начинала пухнуть от изобилия нестыкующихся мыслей и я решил покончить с этим делом простым проверенным способом. Я зашел в ближайший бар и опрокинул рюмку коньяка. Блаженное тепло полилось через пищёвод в желудок и далее по всему телу. Вернувшись домой, я хотел было растянуться на диване и заснуть, но мысли продолжали терзать меня. Опять захотелось примерить перстень. Хотя я вновь почувствовал, что добром дело может и не кончиться, но коньяк придал решимости. Я вновь залюбовался старинной инкрустацией и тут раздался телефонный звонок. В груди нехорошо ёкнуло. «Сейчас начнется!» - пронеслось в голове. Но ничего особо страшно мистического не произошло. Хотя как знать! Звонила Светлана, моя давняя знакомая. Она жила в Екатеринбурге, работала врачом-педиатром. Познакомились мы около пяти лет тому назад в Северной Осетии, на альпинисткой базе в Цейском ущелье. Учебу в институте мне удавалось успешно сочетать с катанием на горных лыжах зимой и восхождениями на горные вершины летом. В горы меня тянула совсем не жажда спортивных достижений, а скорее смена обстановки и возможность общения с людьми, воспринимающими этот мир под несколько иным углом. Ну и конечно природа… Когда ранним утром ты, спрыгнув с кресла подъемника, на мгновение задерживаешь взгляд на залитых рассветным солнцем горных хребтах, а потом оттолкнувшись начинаешь спуск по покрывшемуся за ночь ледовой коркой плотному снегу, когда скорость пьянит, как молодое вино - тогда кажется, что ничего не существует в этом мире - только горы, скорость и ты сам.