Трясина глава 5

ГЛАВА 5
ЧТО ЕСТЬ ХРИСТИАНСКИЙ ДОЛГ?
 В два часа дня Шон был на месте по указанному адресу. Его удивило, что это оказалась простая квартира. Крусон впустил его внутрь. Кроме него, в квартире оказался незнакомый Шону человек, которого Крусон представил как полковника Каспера Маккини.
 Шон почувствовал неладное. Почему его пригласили в квартиру, а не в ФБР или куда-нибудь еще?
 - Садитесь, - сказал Крусон, указывая на пустое кресло.
 Шон сел, не спуская тревожного взгляда с присутствующих.
 - Вас, очевидно, смущает, то, что я назначил вам встречу в таком необычном месте?
 - Честно говоря, да, - согласился Шон.
 - Просто наша встреча неофициальна.
 Шон обратил внимание на то, что полковник не делал ни малейшей попытки вмешаться в разговор, и лишь хмуро поглядывал на Крусона. Было похоже, что эта встреча радовала его ни больше, чем Шона.
 - Вы ведь работаете в храме? – продолжал Крусон.
 - Я сторож при храме.
 - Скажите, а сами вы в Бога верите?
 - Да, верю, - просто ответил Шон.
 - Вы католик?
 - По крещению, да. А вообще, я просто христианин.
 - А разве католичество это не христианство? – удивился Крусон.
 - Почему же, но, католичество это церковь. Одна из множества церквей, на которое распалось христианство.
 - Никогда не подходил так к этому вопросу, - потрясенно сказал Крусон. – Что вы хотите этим сказать?
 - Видите ли, христианство было основано самим Иисусом Христом, а потом было проповедано апостолами. До четвертого века христианство было единым, а потом произошел раскол, христианство раздробилось на католичество и православие. Затем, на протяжении всей истории, оно постоянно дробилось.
 - Ну а разве католичество не является единственно верной религией? Ведь оно придерживается основ учения.
 - Так считаем мы, католики, но точно также считают и православные. Они ведь винят нас в расколе.
 - А вы придерживаетесь стороны православия?
 - Я считаю, что ни одна церковь не придерживается истинного христианства. Каждое учение искажает его под себя, защищая свои интересы. Разногласие порой происходит из-за абсурдной причины, которая иногда заключается единственно в том, как правильно накладывать на себя крестное знамение. Все современные церкви ненавидят друг друга лютой ненавистью, а я этого понять не могу. Пусть даже ты и прав, но зачем из-за этого ненавидеть другие веры. Разве это по-христиански? Христианство заключает в себе, прежде всего, любовь к ближнему, а у нас же получается одна ненависть.
 Крусон хмыкнул.
 - А вы не боитесь вести такие речи? Ведь за это могут и от церкви отлучить.
 - Вот именно об этом я и говорю. Малейшая симпатия к иной вере, вызывает у церкви гнев. Пусть отлучают, во всяком случае, я пострадаю за Христа. Существует Евангелие, описанное в Библии, его и следует придерживаться. А все остальное, это всего-навсего церковная политика.
 - А как христианство относится к тому, чтобы оказать помощь ближнему? – спросил Крусон.
 - Это главная христианская заповедь, помогать ближнему, независимо от его вероисповедания.
 - А что подразумевается под помощью ближнему?
 - Любая помощь, и физическая и моральная.
 - А борьба с преступностью является помощью ближнему?
 Шон поразмыслил.
 - Да, наверное. Борьба с преступностью должна являть собой восстановление справедливости.
 - Хорошо сказано, - произнес Крусон. – А если я попрошу вас помочь нам добиться справедливости. Что вы на это скажете?
 Шон удивился.
 - Не вижу, каким способом я могу вам помочь.
 Крусон посмотрел на Маккини, но тот продолжал хмуро молчать. Тогда директор ФБР рассказал свой замысел. Когда он закончил, Шон долгое время молчал, глядя на Крусона широко распахнутыми глазами. Крусон не торопил. Наконец Шон, качая головой, потрясенно произнес:
 - Это самая невероятная и нелепая идея, которую я слышал.
 - Возможно, - согласился Крусон.
 - Вы, хотя бы понимаете, во что вы хотите меня втравить? Я же не агент, и я не желаю иметь никаких дел с криминалом.
 - Да, а что вы подразумеваете под словом криминал?
 - Вы сами знаете это.
 - Любой человек рано или поздно сталкивается с криминалом, - сказал Крусон. – Преступность захватывает весь мир, от нее уже нельзя спрятаться в своей квартире. Если вы настоящий христианин, то вы не должны стоять в стороне. Что есть христианский долг? Вы сами сказали, что христианский долг, это стремление к общему благу. А теперь вы хотите стоять в стороне и ждать, когда кто-то принесет вам благо на тарелочке.
 - Но причем здесь христианский долг и то, что вы мне предлагаете? Это трясина, из которой я не смогу выбраться, я могу только принести больше вреда в этом деле, и абсолютно никакой пользы.
 - Трясина, вы сказали. Значит, вы хотите, чтобы мы тонули в этой трясине, а вы стояли в стороне, и с отвращением смотрели на нас. Я же знаю, как относятся к правоохранительным органам люди.
 - Да при чем здесь это. Просто каждый должен выполнять свое дело, полиция ловить преступников, а сторожа сторожить. Вот и все. Каждый должен быть на своем месте. Вы хотите воспользоваться моим внешним сходством с моим братом, но совершенно не учитываете того, что мы совершенно разные. Я никогда не смогу себя выдать за него, даже если бы и согласился.
 Настало время задуматься Крусону. Он чувствовал, что Шон прав, но не хотел признавать этого.
 - Вы хотите моего брата посадить в тюрьму? – примирительным тоном спросил Шон.
 - Да, это цель всей моей жизни, и вовсе не потому что я питаю к нему личную ненависть, а потому что это будет справедливо.
 - Да, - тихо согласился Шон, - справедливо. Но он мой брат, и я не хочу его гибели.
 - Выходит, если он ваш брат, значит, ему можно делать все? – вскинулся Крусон.
 - Я этого не говорил.
 - Пойми, твой брат для меня всего лишь негодяй, преступник и мошенник! Он уже много лет выходит сухим из воды, благодаря нашим не совершенным законам.
 - Вы хотите разжечь во мне ненависть к нему? – спросил Шон, - Не надо этого делать. Я не хочу ненавидеть человека только потому, что он совершил ошибку, выбрав не тот путь в жизни. Ведь каждого человека нужно понять и попытаться найти подход к нему.
 Крусон презрительно сморщился.
 - Да что там понимать! Преступник он и есть преступник, и нечего его понимать. Его место должно быть в тюрьме.
 - Но ведь человек не рождается преступником, - возразил Шон, - он им становится. Нужно пытаться вытащить его из этой среды, достучаться до его сердца, и спасти душу.
 - По-вашему, правоохранительные органы вообще не нужны?
 - Почему же, нужны. Но, прежде всего, нужно попытаться спасти человека, а уж если этого не получится, тогда должны вступать в действие карательные органы. Тюрьма должна быть завершающей стадией, уже после того, как все средства исчерпаны, а человек не желает осознавать свою вину.
 - Если полиция будет с каждым преступником нянчиться, то у нее уже не будет времени для наведения порядка, - сказал Крусон. – Полиция должна карать преступников, а не заниматься их воспитанием.
 - Да кто говорит о полиции, боже мой! Я говорю о христианском долге брата. А ведь именно им я и являюсь Тоби. Не мой долг заниматься тем, чем я заниматься просто не могу, да и не должен. Само общество должно заниматься заблудшими и падшими людьми. Общество, церковь и ближайшие родственники. Только вот беда в том, что все человеческое общество отошло от Бога, и уже не способно достучаться до совести человека. Поэтому и происходит постоянный рост преступлений. Сейчас переполнены все тюрьмы, а преступлений становится только больше и больше. Это происходит потому, что общество морально разложилось, и на место одного посаженного в тюрьму преступника, приходит двое других. Так будет продолжаться до тех пор, пока человечество будет искать ви-новных вокруг, а не в самих себе.
 - Так что же должны делать теперь мы, правоохранительные органы? – спросил Крусон.
 - То же, что и всегда делали, - ответил Шон. – Вы спросили меня: «Что есть христианский долг?» Так вот, я вам и говорю, делать то, для чего каждый предназначен. Вы ловить преступников, а я сторожить. Мне никто не давал права никого судить, а, следовательно, делать то, чего вы хотите от меня. Я к этому не приспособлен, да и не хочу быть приспособленным.
 - Хорошо говоришь, - вздохнул Крусон. – Ну, а что ты собираешься делать для своего брата?
 - Все, что я могу сделать, это встретиться с ним, и попытаться пробудить его сердце. Это мой братский долг, долг христианина.
 - У тебя ничего не выйдет, - сказал Крусон.
 - Не выйдет, так не выйдет, тем будет хуже для него. И вы не думайте, что зло останется безнаказанным. Никто не останется без наказания. Если кому-то удается избежать его здесь, то совершенно невозможно избежать суда Божьего. Вот самый страшный суд, его надо бояться. А то, что вы говорите, нечего понимать преступника, то тут вы не правы. Ненависть еще никому не приносила добра. Ненависть порождает ненависть. Один русский писатель сказал: «Красота спасет мир». Так вот, я считаю, что мир спасет доброта. Когда люди научаться понимать друг друга, а не презирать и ненавидеть, тогда они научатся и любить. Вот тогда-то и преступность пойдет на убыль, и жизнь начнет улучшаться.
 Крусон скептически качал головой.
 - Такое время никогда не настанет.
 - Тем хуже для нас. А я не хочу ненавидеть человека за то, что он делает недозволенное, я хочу ему помочь. Ведь такой человек в первую очередь вредит самому себе. Он убивает себя, а это самое страшное. Но еще хуже поступаем мы, когда ненавидим его, и радуемся, когда его убивают или изолируют от общества. Тюрьма не способна исправить человека, а способна лишь его озлобить. Человек, попадающий в тюрьму, становится зверем, и общество должно не допускать этой крайней меры до тех пор, когда уже не будет другого выхода.
 Молчавший все это время полковник Маккини сказал:
 - Он правильно сказал, мистер Крусон. Ваша идея была нелепой, как я и говорил с самого начала. Неужели вы думаете, что он смог бы выдать себя за Троя? Да вы посмотрите на него. Что общего между ним и Тоби Троем? За исключением внешнего сходства, это совершенно другой человек. Разве может его кто-нибудь перепутать? Ведь вы сами говорили, что когда увидели его в участке, то сразу почувствовали в нем что-то не то. Это противоположность Троя, и любой поймет это уже через пять минут. А вы говорите о какой-то замене. Как можно не учитывать такие важные вещи как мировоззрение, характер и прочее. Это просто смешно и нелепо.
 Крусон слушал Маккини и хмуро смотрел на Шона.

 Шон возвращался домой, испытывая непонятное облегчение, словно у него с души упал камень. Может быть, это было оттого, что состоявшийся разговор окончательно привел Шона к решению ехать на поиски брата. А может быть, потому, что его перестала мучить мысль о том, что сказать о своем отъезде настоятелю и дочери. Разве может быть что-нибудь лучше правды? Шон не любил врать, да и не умел. Что он может сказать своему брату, если даже дома он обманывает свою семью. Правда все равно когда-нибудь выйдет наружу, но тогда Шону уже не будут доверять, и не будут верить. Христианин не может строить свою жизнь на лжи.
То, что предложил Крусон, было настолько нелепым, что Шон не понимал, как директор ФБР сам в это поверил. Неужели его настолько ослепила ненависть к брату Шона, что он готов был пойти на это безрассудство?
 Вчера, когда Шон впервые услышал о своем брате, и узнал о том, кем он стал, первой его мыслью было то, что лучше бы было, если бы его брат умер в юности. Теперь же Шон глубоко стыдился этих мыслей. Пожелать человеку смерти проще всего, а вот помочь ему, очень трудно. Недостойно человеку умирать во злобе и ненависти. Самое страшное, что может произойти в земной жизни, это пойти на суд Божий, хуля создателя и проклиная ближнего.