Трясина глава 6

 ГЛАВА 6
НЕ СУДИ, ДА НЕ СУДИМ БУДЕШЬ
 Ева и Салли были уже дома, когда Шон вернулся. Ева, как всегда, выбежала навстречу, едва услышала щелчок замка.
 - Шон, а ты откуда?
 Шон улыбнулся и привлек Еву к себе. Рукой он взъерошил ей волосы.
 - Ты что? – засмеялась Ева, пытаясь выправить прическу. – Что с тобой?
 - Со мной? Ничего.
 Шон прошел в комнату, игриво держа Еву за плечи. В комнате Салли как всегда играла музыка, и она, очевидно, не слышала прихода отца.
 - Я вижу, у тебя появилось настроение после вчерашнего, - обрадовано произнесла Ева. – Это хорошо, а то ты не спал почти всю вчерашнюю ночь. А где же ты был сейчас?
 - Можно сказать, что был там же, где и вчера, - сказал Шон, усаживая Еву на диван.
 - Что? – Ева почувствовала, как ее вновь охватывает тревога. Шон успокаивающе потрепал ее за плечи.
 - Все в порядке, не волнуйся. Меня вызвал к себе директор ФБР и сделал совершенно нелепое предложение.
 Шон не успел продолжить, как открылась дверь комнаты Салли, и дочь вышла в коридор. Увидев отца, она воскликнула:
 - Ой, пап, привет!
 - Привет и тебе, моя мышка! – Шон поманил дочь к себе. Усадив ее рядом с женой на диван, он сел напротив них.
 - Я хочу вам рассказать всю правду, что случилась за эти два дня.
 Видя недоуменный взгляд Салли, Шон сказал:
 - Мы утаили от тебя, моя мышка, где я был вчера. А ведь я провел день в полицейском участке.
 И Шон рассказал всю историю заново, ничего не пропуская.
 - Таким вот образом, я нашел своего брата-близнеца, которого не видел уже двадцать лет, - закончил он.
 Салли смотрела удивленными глазами на отца.
 - Фантастика, ты брат мафиози! – Собственные слова Салли вызвали у нее веселый смех. Но Шон от них сконфузился, и радость на его лице померкла.
 - Мне жаль, что это так, - печально произнес он.
 - А что случилось сегодня? – спросила Ева.
 - А сегодня произошла еще более невероятная история. Директор ФБР предложил заменить мной моего брата.
 - То есть как это? – не поняла Ева.
 - Он хотел выкрасть Тоби, а меня заслать вместо него, что бы я был кем-то, вроде их агента. Ну, в общем, настолько все нелепо, что я сам не могу в это поверить.
 Салли была единственной, кто не воспринимал всерьез этот разговор. Она вновь прыснула со смеху.
 - Салли! – грозно прикрикнула на нее мать. – И что ты ответил на это?
 - Сказал, что это безумство, и ничего более. Это же невероятно, после стольких лет, мне сообщают, что мой брат жив, и тут же предлагают погубить его. Да разве же я пойду на это. Да и кто я такой? Я что разведчик, тайный агент или шпион какой? Как я могу вообще его заменить. Я ничего не знаю, и ничего не умею в этой области. Ведь это то же самое, что бросить меня в клетку со львами.
 - Да как они вообще могли такое предложить! – возмутилась Ева. – Это что, детская игра, предложить такое тебе. О чем они там вообще думали.
 Салли не знала, как воспринимать этот разговор и лишь перебрасывала взгляд с отца на мать. С ее лица по-прежнему не сходило смешливое выражение, хотя она уже больше не смеялась.
 - Я помню, когда была маленькая, ты мне рассказывал о нем. Но это было давно, и ты почти больше не упоминал о своем брате. Почему?
 - Понимаешь, и я, и мои родители считали его мертвым. Ведь за двадцать лет мы не получали о нем никаких известий. Я не хотел ворошить прошлое.
 - И что ты теперь будешь делать? – спросила Салли.
 - Вот этот вопрос я и задаю себе. Наверное, поеду к нему, в Лос-Анджелес.
 - Зачем?
 - Хочу увидеться с ним, поговорить. В юности у нас были очень плохие отношения. Может быть, он держит на меня обиду.
 Вспоминая детство, Шон опечалился.
 - Не знаю, может, он винит меня в том, что случилось. Может, это я виноват, что он встал на криминальный путь.
 - А, может, он счастлив от такой жизни, - сказала Ева, - Он зарабатывает большие деньги. Ты же сам говорил, что его всегда прельщала жизнь с размахом.
 - А если нет? Что если он проклинает меня за то, что вынужден вести такую жизнь. В любом случае я должен повидать его, попросить у него прощения, если я пред ним виноват. А там уж, захочет он меня видеть и простить или нет, будет видно.
 - Странный ты человек, Шон, - медленно произнесла Ева, - Любой другой бы только позавидовал тому, что он стал таким бизнесменом, а ты хочешь просить у него прощения за это.
 - Он стал вором, а не бизнесменом, - возразил Шон, - а это большая разница.
 - Но ведь закон бессилен против него, а значит, он чист перед ним.
 - Но он не чист перед Богом, и перед своей совестью. А вдруг это действительно моя вина, если я явился причиной его криминализации. Тогда мне придется отвечать за его поступки, так как я его ввел в соблазн. А я тут сижу и осуждаю его.
 - Не понимаю, - сказала Ева, - как ты мог его ввести в соблазн. Ведь ты же всегда испытывал отвращение к обогащению.
 - Я с детства любил читать Евангелие, старался поступать по учению Христа. Вдруг именно этим я оттолкнул Тоби, может быть, он просто не мог поступать по-христиански, не в силах был, а потому и стал меня ненавидеть, и назло мне поступал так. Он мог рассматривать меня как лицемера, делающего все на показ, чтобы угодить нашим родителям.
 - Ерунда какая-то, - произнесла Ева.
 - Нет, если вдуматься, то совсем не ерунда. Попробуй посмотреть на все его глазами. У Тоби всегда был вспыльчивый и раздражительный характер. Он видит во мне такого вот послушного маменькиного сынка, который слушает родителей, не повышает своего голоса и ведет себя примерно. Господи, да прости ты меня, если я хвалюсь. Но он сам не может себя вести подобным образом, не может и все, так устроен его характер. А родители его постоянно стыдят, ставят в пример поведение брата. Как он может после этого относиться к брату? Разумеется, у него будет только разгораться ненависть, которая могла быть продиктована завистью.
 - Ой, пап, да брось ты, - не выдержала Салли. – Зачем винить себя в чужих грехах?
 - Ох, дочка, причину всех бед надо искать, прежде всего, в самих себе. Запомни это. И тогда и люди вокруг станут казаться лучше, и самодовольства будет меньше.
 Салли неодобрительно хмыкнула.
 - Я хочу тебе кое-что посоветовать, - произнес Шон. – Прежде чем осуждать человека, всегда ставь себя на его место. Попробуй его понять, перенять его логику, осознай, как этот человек мыслит. И тогда ты поймешь, что любой другой человек, каким бы плохим он тебе не казался, окажется ничуть не хуже тебя. Каждый человек в жизни совершает ошибки, каждый сбивается с пути. Никто не может быть безгрешным, а когда ты видишь, что человек рядом с тобой совершает что-то нехорошее, попытайся подсказать ему правильный путь. Но всегда делай это мягко, без злобы, без высокомерия, словно бы этот человек является очень близким тебе, и все, что ты хочешь, это предостеречь его от опасного шага. Когда ты будешь так поступать, увидишь, что и люди вокруг тебя будут казаться лучше, и мир добрее. К людям надо относиться с большой терпимостью, ведь даже сам Иисус Христос, старался, прежде всего, спасти закоренелых грешников. Вспомни, кто по писанию первым вошел в рай?
 - Разбойник, распятый на кресте, вместе с Иисусом Христом, - растерянно произнесла Салли.
 - Вот именно, разбойник, которого все считали худшим из людей и относились к нему с презрением. Чем человек глубже падает, тем его раскаяние может быть сильнее, и он может занять место у Бога куда выше, чем тот, кто считает себя лучше его. Ведь сказано в Евангелие; лучше один раскаявшийся грешник, чем сотня праведников, которым не в чем каяться. К тому же, если всем нам воздать по грехам нашим, то все человечество надо бы уже давно уничтожить.
 Салли глубоко задумалась над словами отца. В ней явно происходило глубокое переосмысление собственных взглядов.
 Шон посмотрел на часы.
 - Скоро мне идти на дежурство.
 Ева встрепенулась.
 - Идем, я приготовлю тебе ужин.
 Пока Шон ужинал, Салли и Ева увлеченно рассматривали старые фотографии, на которых были изображены Шон вместе с Тоби. Фотографий было не так уж и много, и все они лежали отдельно от их семейного альбома. На одной из фотографий братья были еще совсем маленькими, буквально новорожденными. Их держала на руках мать. Близнецы были совершенно не различимы. На другой фотографии братьям было лет по семь, и здесь даже Ева и Салли безошибочно могли узнать, кто есть кто, хотя никогда не видели брата Шона в живую. У семилетнего Тоби уже была в глазах злость. Лицо выражало недовольство жизнью. Это у семилетнего мальчонки? Ева долгое время всматривалась в его глаза. Что же могло довести ребенка до такого состояния, что за обиду он мог получить?
 На третьей фотографии братьям было уже лет по шестнадцать. Они сидели на том самом диване, на котором сидят сейчас Ева и Салли. Оба были примерно одинакового роста, но в этом буквально все их сходство заканчивалось. У Шона на фотографии были пышные кудрявые волосы, Тоби же всеми силами старался их распрямить. Его волосы казались прилизанными к голове. Было видно, что Тоби ненавидел свою прическу. А, может быть, он просто не хотел быть похожим на Шона? Второй вариант был вполне правдоподобен. Даже на фотографии Тоби держался от Шона отчужденно, словно ему было неприятно само присутствие брата. Что же касается глаз, то у Тоби был тяжелый взгляд, такой, словно бы он ненавидел весь свет. Глядя в эти глаза, Еве почувствовала страх. Нет, она бы не хотела встретить человека с таким взглядом ночью в подворотне. Даже Салли пробрала дрожь.
 Шон же, напротив, на всех фотографиях выглядел точно так же, как и выглядит в жизни. Его добрые глаза испускали тепло, что создавало сильный контраст между близнецами. Ева невольно подумала, что она видит перед собой олицетворение добра и зла, в виде таких различных братьев-близнецов.
 - Почему они так различаются? – спросила Салли.
 Что могла ей на это ответить Ева. Природа ставила перед ними загадку, на которую никто не мог бы дать ответа, разве лишь Господь Бог.
 Шон закончил ужинать и вернулся в комнату. Ева убрала фотографии.
 - Ну, ладно, мне пора идти.
 - Что ты скажешь настоятелю? – спросила Ева.
 - Правду.
 Когда Шон ушел, Салли спросила мать:
 - А ему обязательно ехать?
 - Надо, милая, надо.
 - Ты считаешь, что он прав?
 Ева вздохнула.
 - Не знаю, Салли. Твоего отца очень трудно понять, и не всегда мне это под силу. Понимаешь, мы мыслим совершенно по-разному. Его ведь, кажется, совершенно не интересует ничто земное. Он словно живет в каком-то ином мире. Словно нисколько не сомневается в том, что существует загробный мир, и в том, что необходимо соблюдать заповеди для того, чтобы попасть в рай.
 - А ты в это не веришь? – спросила Салли.
 - Ева прижала к себе дочь.
 - Да я и сама не знаю, верю я или не верю. Но твой отец так часто бывает прав, что мне кажется, что лучше прислушиваться к его словам. Не знаю, действительно ли есть рай за гробом, но мне кажется, что если соблюдать заповеди, то рай будет здесь. Может быть, и не совсем рай, но нечто очень похожее на это. Мы привыкли не замечать ни в чем своей вины, а всегда винить окружающих, но ведь это и является нашей бедой, бедой всего нашего общества. Мы всегда ждем, чтобы сперва изменились в лучшую сторону другие, а потом уж изменимся и мы. Но ведь и остальные люди рассуждают точно так, а потому и общество становится хуже и хуже. Мы должны меняться сами и, по возможности, помогать ближним. В этом то и состоит долг человека, жить для других.
 Салли посмотрела на мать. Ева провела ей пальцем по кончику носа и улыбнулась.
 - Слушайся отца, Салли, он часто говорит мудрые вещи.
 - Но, какая награда нам за то, что мы будем помогать кому-то? Ведь нас в школе учат, что в мире происходит естественный отбор, сильный вытесняет слабого. А если помочь слабому стать сильным, то он тогда вытеснит самого тебя. Вот ведь как получается. Каждый должен жить лишь для самого себя.
 - Так учит теория Дарвина, - согласилась Ева, - но Библия учит совсем не так. Ведь ты же читала Евангелие.
 - Читала, но как же совместить эти противоречия? Как выяснить, где же правда?
 - Правда - в совести. Совесть нам говорит, где правда, а где ложь, что хорошо, а что плохо. Ведь если нет Бога, то откуда же есть совесть. Судя по дарвинизму совести совсем быть не должно, а она есть. Именно она не дает нам превратиться в животных. Ты спросила, какая нам награда за добро. А разве обязательно за каждое доброе дело должна быть награда? Разве сознание того, что ты помогаешь ближнему и делаешь добро, не есть уже награда сама по себе? Разве ощущение того, что ты кому-то нужен, что кто-то нуждается в тебе, не есть награда?
 - Раньше ты так никогда не говорила, - заметила Салли.
 - Не говорила, - призналась Ева, - но теперь мне кажется, что именно так и нужно поступать. Наше счастье в том, что рядом с нами есть такой человек, как твой отец.