Спасение в аду

 Взявшись за руки они медленно шли дворами, боясь встретить кого-нибудь из знакомых.
- Наденька, ты замерзла?
- Совсем нет, мне хорошо с тобой.
- Господи, даже в магазин не зайти погреться… стой, кажется у тебя щека побелела, темно, плохо видно. Иди сюда. – Они быстро подошли к свету, падающему из окна кухни какой-то квартиры. – Нет показалось, - он не всякий случай растер колючей варежкой её щеки.

 Падающий свет осветил густые заиндевевшие ресницы Нади, побелевшие на морозе усы Игоря Сергеевича, мохнатые толстые ветки ильма, росшего под окном. В кухне открылась форточка, и густой белый пар полетел вверх.
- Картошку жарят, - задумчиво произнесла Надя,- как бы я хотела жарить картошку для тебя…а твоя часто картошку жарит?
- Часто, Надюша, зайдем в подъезд, погреемся?
- Только не сюда, тут моя знакомая живет, пошли дальше. Игорь, помнишь, тебе вчера дочка орешки кедровые давала, мы их щелкали… а я об этом стихи написала, прочесть?
- Слушай, Надюша, тут в подвале теплопункт есть. Пойдем погреемся, там и прочитаешь.

 Они спустились по обледенелым ступенькам к железной двери. Игорь Сергеевич приоткрыл её – клубы теплого пара вырвались на волю. Огонек спички осветил нагромождения труб, патрубки, вентили. Спичка догорела.
- Тут должен быть выключатель, где-то тут… да где же он?
- Ладно, не надо, я сегодня свечи купила к Новому году, и еще шампанское.
 Наденька вытащила свечу из сумки и поднесла её к зажженной спичке. Теплопункт был высок, просторен и в нескольких местах пересекался толстыми трубами. Самая нижняя труба была на уровне плеч Игоря Сергеевича, поэтому ему пришлось наклониться, чтобы пройти дальше. В углу у двери валились три деревянных ящика и железная бочка. Стена поворачивала, из-за её угла торчало несколько фундаментных блоков, а дальше все пропадало в темноте. Было влажно, тепло, пахло горячей водой.
- Надюша, иди сюда. Снимай свои варежки, грейся.

 Они подошли к стене с нагромождениями труб, которые извивались, пересекались, разделялись, меняли диаметр, перекрывались вентилями и шли в разные стороны. Игорь Сергеевич, потрогав несколько труб, подсказал:
- Вот эта, кажется, не очень горячая. Ноги поди, тоже замерзли?
- Так вот Игорь, слушай:

А мороз за тридцать,
Иней сыплет с веток,
Иней на ушанке,
Иней на усах.
Серебрится воздух
Белым лунным светом
Белые ресницы,
Синие глаза.

А тебе за тридцать,
Годы сносит ветром,
Остается иней бело-голубой.
Губы пахнут кедром,
Руки пахнут кедром,
Снегом и морозом,
Хвоей и смолой.


- Когда же ты это сочинить успела?
- Вчера не спалось, никто и не заметил, что я на кухне сижу.
- Надя, иди ко мне…
 
 Наконец-то можно спокойно обнять, не боясь, что кто-нибудь их увидит. От объятий стало жарко и влюбленные сняли шубы.

- Ты не пиши больше грустных стихов, ладно?
- Они сами пишутся. Пойми, если б мы были бы все время вместе, не было бы никаких стихов. Возьми, вот, - и Надя вырвала листок из тетради.
- Не возьму, она ведь найдет. В тот раз еле отбрехался….
- Игорь, на твою шубу вода бежит…
- Сейчас разберемся, посвети сюда.

 Чтобы достать нужный вентиль, пришлось подставить ящик, и влезть на нижнюю трубу. Пиджак мешал Игорю Сергеевичу, он снял его и кинул Наде. Пламя свечи колыхнулось.
- Надеюсь, я не перекрыл жильцам тепло? Наденька, мы всегда все праздники встречаем отдельно: я с женой, ты – с родителями и друзьями. Давай отпразднуем с тобой Новый год прямо сейчас, ведь до него остались лишь сутки. Доставай свое шампанское… А у меня вот, яблоки.
 Игорь поставил один ящик посередине – стол, два других по бокам – стулья.
- У нас и скатерть будет белая, - он открыл портфель выложил из него яблоки, и вслед стопку белых, только что отпечатанных чертежей, - Какой тут похуже?
Он застелил ящик. – А ты никогда не пила шампанское из горлышка?... И я нет.
Игорь удачно откупорил бутылку, но пить было неудобно – шампанское сильно пенилось.
- С Новым Годом! Надюша.
- Нас дома уже, наверное, потеряли. Сейчас около двенадцати.
- Ты не представляешь, Надюша, как мне надоело врать, выкручиваться. Но я не могу её оставить, не могу…
 Шампанское ударило в голову, стало еще жарче. Игорь Сергеевич снял галстук, расстегнул ворот.
- Игорь, а вот еще стихи:

Если в землю меня закопают,
Я совсем не уйду, я знаю.
Может стану твоею тенью,
Может стану твоими снами,
Может стану твоим дыханьем,
На плечо твое птицей сяду,
Бестелесная, бездыханная,
Буду рядом я,
Буду рядом…
 - Наденька, зачем опять так грустно, я же так тебя люблю…Я так хочу тебя… - и он начал расстегивать ворот её платья.
- Нельзя, я не хочу так…в подвале…зайдут.

 Он отошел, подкатил к двери тяжелую бочку и подпер ею дверь.
- Теперь можно? Никто сюда не зайдет.
Потом он расстелил шубы на бетонный пол и задул свечу.

…………………………………………………………………………………………………...

 В дальнем черном углу зажглась спичка и послышалось пьяное бормотание. Оно перешло в пьяное ругательство, и потом кто-то сказал:
- Опохмелиться бы что ли сгоняла. Утро поди.
- Отстань.
Спичка потухла.
- Чем это пахнет?
Голос зазвучал ближе, спичка загорелась еще раз, уже совсем близко, осветив грязное, помятое женское лицо.
- Батюшки мои! Ноль восемь! – женщина схватила бутылку и поднесла ко рту. Спичка догорела уже на полу, - чо тут валяется? Посмотрим… Этот х….выключатель так высоко прилепили.
 Наконец она нащупала выключатель и повернула его. Яркий электрический свет залил подвал.
- Фу ты!..спят!... Любовнички….
 
 От яркого света Надюша проснулась, и в ужасе зажмурилась. Игорь Сергеевич попытался прикрыть Надю. Она быстро пришла в себя и стала одеваться. Бичиха прокричала в темноту:
- Егорыч, иди похмеляться, тут бутылка.
Её низкий хриплый голос гулко прозвучал в пустом помещении, отразившись от бетонных стен.
- Да пошла ты, Манька, это те мерещется, глюк у тебя.
- Сам ты глюк.
Манька прошаркала в угол, вернулась со стаканом, налила себе и залпом выпила.
- Короче, я тебе любовничков оставляю, я пошла. Мне ваши шампанские на….не нужны, щас у меня чо-нибудь будет покрепче, - и она, накинув платок, вышла, с трудом отодвинув железную бочку и впустив клубы морозного воздуха.

 Игорь Сергеевич завязывал галстук, но брюк нигде не было. Смятение, стыд и злость горели в нем. Заорать, кинуться на бичей… но не хотел быть смешным без брюк в глазах Нади. Как могло так случиться…Наденька, как она была права, подвал, не их место.

 Егорыч, высокий худой старик выполз из темного угла. Он был в дранном трико, босиком и без рубахи. Грязное худое старческое тело, местами в болячках, слипшаяся седая борода, длинные грязные волосы. Егорыч сел на ящик, налил себе стакан шампанского и молча выпил. Казалось, гости его совершено не интересовали.
Надя застегивала сапог, и не сразу увидела, как из темноты еще вышли молодая грязная девица и мужчина неопределенного возраста. Девица подошла к «столу»подняла лежащую в стороне Надину сумочку и, вытащив из нее косметичку кинула её старику. Из открытой сумки вывалились кошелек и синяя школьная тетрадь. Егорыч все поднял.
- Отдай, - закричал Игорь Сергеевич.
Старик отдал сумку, из кошелька вытащил две купюры и отдал, потом открыл тетрадь:
- Учителька, что-ли?...Не, не учителька, - добавил непереводимым трехэтажным . Бичи захохотали. Старик отдал Надину тетрадь девице.

 Надя уже окончательно пришла в себя. Нужно было срочно уходить, черт с ней, с этой тетрадкой.
- Игорь, одевайся, пошли быстрей отсюда.
- Да брюк моих что-то нет…
- Под шубами смотрел?
- Смотрел, - нету, и под ящиками тоже нету.
- Сейчас я посмотрю, - произнесла Надя и отошла в сторону «спальни»бичей и начала перебирать их тряпье. Бичи спокойно продолжали сидеть на ящиках.
Игорь Сергеевич подскочил к старику и требовательно произнес:
- Где.. мои… брюки.
- Не знаю, - ответил Егорыч, - скажи ей, - он показал на Надю,- там, брюк нет, там вши и болячки.
- Где мои брюки?!!! – Игорь Сергеевич уже просто сдерживал крик.
- Не знаю, мож Манька знает. Манька…, - позвал Маньку старик.
- Манька ушла, - сказала девица.
- Куда? – спросил старик.
- Куда, куда, откуда я знаю куда? Она мимо тебя прошла, ты, что, не видел? Чо, слепой что-ли?
- Что, правда?
Девица не ответила. Она подняла с пола яблоко, и начала его грызть, потом открыла тетрадь и прочла первые попавшиеся на глаза строки:

 Я б хотела смотреть вам в глаза,
 Пусть опять и опять будет больно,
 Что угодно за это…

- Отдай, - закричала Надя, выскочив из темного угла, ухватила за тетрадь, потянула её к себе.
- А вот не отдам.
- Сейчас же отдай!
- А не отдам, не отдам. Столько бумаги для моей задницы. А-ля-ля! А-ля-ля!
Бичи засмеялись. Игорь Сергеевич подскочил к девице, дернул тетрадь посильнее. Бичиха упала, потом она медленно села на четвереньки, доползла до ящика, села на него и заплакала.

С минуту все молчали, слушая её рыдания. Игорь Сергеевич был в недоумении – только что он был готов был её растерзать , а сейчас ему было невыносимо её жаль.
- Что с тобой? – она продолжала плакать, - Ты ударилась? Ты сильно ударилась?
Девица заплакала громче. Надя подумала, что наверное она что-нибудь сломала себе, подошла к ней поближе:
- Где ты ударилась? Где болит?
- Валька, да прекрати ты реветь, а то я щас сам заплачу, -
 Валька резко перестала плакать. Надя продолжила:
- Что ты ударила? Скажи, где болит.
- Ничего она не ударила, душа у неё болит, - произнес Егорыч.
На некоторое время наступила тишина, было даже слышно, как капает вода из какого-то вентиля.
- Да…, - вздохнул Игорь Сергеевич,- попали мы с тобой, Надюша…
- Не надо было вам тут..,– подтвердил Егорыч.
- Сам знаю, что не надо.

 Валька опять заплакала. У Игоря Сергеевича сжалось сердце.
- Да что с тобой, скажи наконец,
- Сам меня избил, на мне места живого нет, и еще расспрашиваешь.
- Ничего я тебя не бил, только тетрадь забрал.
- Вот смотри, - она резким движением сняла через голову грязный розовый свитер, который был одет на голое тело. Игорь Сергеевич и Настя опешили. – А это что? Видишь, видишь?
Кто это сделал? Кто?

 Её груди и плечи были в ссадинах и синяках. Игорь Сергеевич смущенно отвернулся. Надя рассмотрела синяки – они были недельной давности, уже начали желтеть. Некоторые ссадины уже начали заросать, некоторые загноились.
- Дура, заткнись! – прокричал Егорыч.- Это она всем показывает, её Васька отлупил.
Валька продолжала всхлипывать.
- Ну почему мне никто не ве-е-ерит.?...Все только меня бью-ю-ют.
Бомж, который до сих пор молча сидел на ящике, вдруг встал, подошел к трубе, подняв руку пощупал за трубой и произнес:
- Валька, ты куда дела мои бычки?
Валька быстро натянула свитер, подошла к трубе и испуганно произнесла, заглядывая за вентиль:
- А че, нету?
- Нету.
- Это не я, это она. Это она, - и показала пальцем на Надю, - это не я.

 Игорь Сергеевич усмехнулся. Он вытащил из кармана рубашки пачку дорогих сигарет с позолоченными иностранными буквами, и раздал всем по сигарете. Валька сразу же закурила и села на ящик. Егорыч разломил сигарету пополам, и закурил половинку, а Васька продолжал ощупывать трубы. Наконец он вернулся к «столу» со стеклянной баночкой из-под кофе, в которой были собраны окурки. Игоря Сергеевича это очень заинтересовало. Василий оторвал от скатерти-чертежа квадратный клочок бумаги, вытащил пару бычков, вытряхнул из них табак на бумажку, потом из целой дорогой сигареты вытряс немного дорогого табака, и скрутил цигарку, смочив край бумажки языком. Все это он делал торжественно и очень тщательно. Потом он отнес баночку обратно и спрятал в трубах. Вернувшись он сел на ящик рядом с Валькой, и только теперь закурил.
 - Ну как табачок? - спросил его Игорь Сергеевич, когда тот сделал несколько затяжек. Василий молча улыбнулся.
- Ну ладно, это все хорошо, отдайте мои брюки? – напомнил Игорь.
- А их нету, - ответил Егорыч.
- Ну так где же они?
- Ну нету их и все, - Егорыч докурил половинку сигареты, затушил её о стол и положил в карман окурок.
 
 Игорь Сергеевич посмотрел на Надю. Она стояла в сторонке, прислонившись к одной из труб, скрестив руки на груди - она не любила табачный дым.
- Надюша, ты бы шла домой, я тут как-нибудь…
- Никуда я не пойду без тебя. Нужно что-то делать. Они все равно не скажут, куда их дели.

- Валька, ты куда штаны дела? – угрожающе спросил Вальку Василий
- Я не брала, это Манька.
- Чо врешь?
- Это не я, это Манька
- Отдавай штаны, говорю тебе, а то врежу.
- Какие штаны?
- Его штаны, - Васька показал на Игоря Сергеевича.
Валька посмотрела на голые волосатые ноги гостя, и, видимо только сейчас заметив отсутствие брюк, произнесла:
- О…. Точно без штанов.
- Валька, сука, говори куда штаны дела, а то врежу.
- Ты мне не веришь, никто мне не ве-е-е-рит, все только меня лупят. Меня тут ни во что не ставят. Она немного всхлипнула, и уже обратившись к Игорю Сергеевичу сказала, - я вчера пол бутылки пива нашла, они у меня все забрали, и настойку всю мою выпили, и туфли мои украли.
- Ты чо, сука, врешь, какие туфли? На … мне твои туфли. Ишь, выдумала что, туфли я её украл. Да куда мне твои туфли, чо с ними делать-то зимой. Дура набитая, ты хоть соображай маленько.
Валька неожиданно отскочила от него и заорала: - А-а-а-а-а-а, щас ударит.
- Ты чего, - удивленно произнес Василий.
Валька опять заплакала и сказала:
- Они ребеночка моего на помойку унесли, суки. Как я теперь жить буду? Ребеночка, маленького, крошечку.
- Какого ребеночка, дура ты. Мертвого недоноска родила и плачет. Выкидыш был у тебя. Дура баба. Сперва делала выкидыш, а потом сама же и плачет. Ой дура.

 От последних слов Наде стало не по себе, захотелось бежать отсюда прямо сейчас. Бомжей, конечно, жаль, но надо было как-то уйти отсюда. Но чтобы оставить в беде человека, которого любишь, она просто не могла представить себе этого. Решение, которое было простым, пришло неожиданно – надо пойти и купить новые брюки. Она посмотрела в кошельке – денег там было немного. Игорь Сергеевич увидел, что она считает деньги.
- Надя, ты что хочешь? Заплатить им за мои брюки?
- Нет, купить новые. Нету у них твоих брюк. Похоже их унесла Манька.
- Ты так думаешь?
- Да, похоже. Давай твои деньги, схожу в магазин, куплю.
- Деньги были в брюках, в кармане…

 Неожиданно дверь открылась и в помещение вместе с клубами морозного воздуха медленно, согнувшись под тяжесть пакетов вошла Манька. Все обернулись, наблюдая за ней.
- Где мои брюки!?- закричал Игорь Сергеевич.
- Как я замерзла … твою мать, варежек нету! Чо пристал со своими брюками, нету их у меня, нету!
Манька дотащила пакеты до «стола», поставила рядом, прислонив их к ящику. Все молчали. Манька важно вытащила из пакета бутылку водки и поставила её на стол. Она довольно улыбалась. Игорь Сергеевич почувствовал оживление и у остальных.
- А там что еще? – спросил Егорыч.
- Это мое. – ответила Манька.
- Так ты что, пожрать не нашла? Что там у тебя в пакетах?
- Ничо.
Валька протянула руку к пакету, Манька ударила её по руке
- Я сказала - это моё!

 Василий встал, подошел к Маньке, обняв её сзади, зажал ей руки выше локтей. Игорь Сергеевич думал, что она будет кричать, но она молчала. Валька вытащила из пакетов восемь бутылок водки, пол-буханки хлеба и три сосиски.
Ни Надя, ни Игорь Сергеевич никогда не видели такого набора, однако обитатели подвала спокойно разливали водку по стаканам – для них это странным не казалось.

- Вы же отравитесь, - произнесла Надя, взывая к остаткам разума обитателей подвала.
- Какая разница, - ответил Егорыч, - живешь – плохо, не живешь - тоже плохо. Итак за что пьем?
- В конце концов, куда вы дели мои брюки! Или вы мне ответите, или я сейчас разобью все ваши бутылки! – Игорь Сергеевич закричал и схватил в обе руки по бутылке.
Манька и Валька кинулись защищать сокровище.
- Скажу, скажу, - закричала Манька, - нету твоих брюк, уже нету! Я их продала. Все, можешь бить меня, А сперва деньги вытащила, там много было.
 - Так, - произнес Игорь Сергеевич поставил бутылки на «стол» и сел на ящик. Кричать и драться было уже поздно. Бомжи в испуге уставились на него. Игорь Сергеевич вздохнул, вытащил сигарету, затянулся.
- Ну прости меня, - неожиданно жалобно запричитала Манька,- откуда я знала, что они тебе нужны. Ну простишь? Я же не думала, что это твои, я думала, так, валяются, ничьи. Ну хочешь, я тебе свои отдам, у меня еще юбка есть.
Игорь Сергеевич не ответил. На минуту воцарилось молчание, было только слышно, как кто-то смыл воду в канализационном стояке.
- Ну так за что пьем? – нарушил молчание Егорыч.
- За мои брюки, - ответил Игорь Сергеевич.
- Тогда ему тоже налить. Васька, сгоняй за стаканом.
- Ты что, Игорь, будешь пить с ними! – возмутилась Надя.
- А что мне еще делать? Там мороз за тридцать, да и как я дома оправдываться буду. Шла бы ты отсюда.

 Тем временем, Василий вышел из-за угла со стаканом, поставив его на ящик спросил Игоря Сергеевича, указывая на Надю:
- А твоя ухажерка будет?
Надя замотала головой. Василий нагнулся и что-то прошептал на ухо Егорычу. Егорыч ответил ему вслух:
- Ладно, сейчас мы пьем за брюки, а потом его помянем.
- Да ну вас к черту, я уже пью. Вас не дождешься! – сказала Манька и выпила стакан залпом.
- Тс.., нельзя про него, лучше матерись.
- Это про черта-то что-ли!?
- Даже не упоминай, беду накличешь, давайте лучше выпьем. Твоё здоровье, пардон, за твои брюки, я же все понимаю.
Они чокнулись и выпили. Игорь Сергеевич отломил кусочек хлеба, закусил. Бичи пили не закусывая. Надя надела шубу.
- Игорь, я пойду, найду что-нибудь. Как-нибудь выкрутимся. До встречи.
- Хорошо, Надюша, хорошо.

Время шло, Игорь Сергеевич слегка захмелел и вся эта нелепая ситуация, в которую он попал перестала уже быть такой зловещей, а обитатели подвала, эти обыкновенные алкоголики перестали казаться глупыми. От избытка симпатии Игорь Сергеевич раздал всем еще по сигарете.
- А ты, ничего вроде, мужик, свой, - оценил его Егорыч после выпитого стакана, - Только вот галстук-то сними, а то как-то не так. Без штанов и в галстуке, смешно.
 Компания рассмеялась, Игорь Сергеевич посмотрел на свои голые ноги, развязал галстук .
- А ты что инженер, - продолжил Егорыч
- Инженер.
- И что ты инженеришь?
- Да там, трубы всякие.
- А наш вентиль сделать можешь, а то капает на башку, когда спишь.
- Который вентиль, - Игорь Сергеевич .посмотрел в сторону элеваторного узла.
- Не, не этот, там, где мы спим вентиль.
- Может и могу, посмотреть надо.
- Я вот что тебе сказать хочу, ты вот от бабы своей по подвалам с ухажеркой прячешься…
- Да вы же ничего, совершенно ничего не знаете ни обо мне, ни о Наде. Как вы можете судить!
- Не не, я не сужу. Не судите, да не судимы будете.
- И вообще, что за слово «ухажерка», не нравится оно мне, - сообщил ему Игорь Сергеевич.
- Да я же тебе как другу рассказать хотел, а ты «слово не нравится»! Тебе вот сколько лет
- Ну сорок четыре.
- А мне сорок шесть
- Не может быть!
- Все может, поживешь тут, узнаешь. Так ты по теплоснабжению, или по каналье? (Жаргон в среде специалистов, означающий канализацию)
Игорь Сергеевич удивленно вскинул глаза.
- По теплу.
- А так я тоже инженер был.
- Да врет он все, в прошлый раз ему было пятьдесят, а теперь сорок шесть, - сказала Манька
- Сама ты врешь! Сколько лет, я может и вру, потому как забыл, а вот, что инженер не вру.
- И какой же ты инженер?- недоверчиво спросил его Игорь Сергеевич. Определить говорит ли тот правду для него не составляло труда, - по какой специальности?
- Технолог, по холодильным установкам. Что, будешь проверять вру я или не вру? Тебе что, пару формул написать? Расчет по теплопотерям написать? Видишь, я еще не все мозги пропил, еще названия помню.

 Игорь Сергеевич удивленно смотрел на бомжа. Его внешний вид как-то не вязался со специальными терминами, которыми тот оперировал.
- Да сколько можно трепаться, давайте выпьем, - перебил их разговор Васька.
- Ну наливай, - ответил ему Егорыч, и продолжил - Так вот бомж, он же бич. А знаешь , что такое бич – Бывший Интеллигентный Человек, - сокращение такое. А я самый настоящий бич, а они не настоящие.
- Так за чо мы пьем, - спросила Манька
- Да дай рассказать человеку…
- А я за любовь пью, - продолжила Манька.
- Ну за любовь, так за любовь.

 Еще один стакан был выпит. Игорь Сергеевич пить столько не мог, только пригубил. Манька выпив стакан залпом, и не съев ничего, сказала « я спать пойду», и ушла из-за стола. Егорыч продолжил разговор:
- Ну так вот. И семья у меня была, только, из-за неё, из-за бабы моей все это. Она , сука меня жилья лишила.
- Ты же говорил, сам ушел.
- Ушел-то я сам, а она лишила жилья – выписала. Я вернулся, а она не пускает, другой у неё – иди, говорит на все четыре стороны, я тебя год искала через всесоюзный розыск. Я ей говорю, давай квартиру делить, а она, сука, меня уже через суд выписала. Так она у меня еще детей против меня настроила. А мне-то что нужно, мне немного нужно – поговорить по человечески не с кем. В кого я превратился…все из-за баб.
- А почему из-за баб, что были еще?
- Была у меня еще дама сердца, и все прахом пошло. Уехала она, говорит надоело все. Замуж хотела за меня, долго мы с ней встречались, а я уйти от жены не мог. Она вот и уехала, потому как любила. Мне, говорит, тебя разлюбить надо.
- Так ты же от жены ушел.
- Это я потом ушел – довела. А сперва не мог уйти. С кем ни придешь – всех выгонит, а чтобы вот так выпить, посидеть, поговорить по человечески… Ей от меня только деньги нужны были.
Мужик нынче как ценится – есть деньги – хороший, нет денег – плохой. Ты говорит, меньше меня зарабатываешь. А те честно скажу – я зарабатывал как она. Я что, все ей отдавать должен? Она то как хотела – чтобы я не пил вообще! Не, ты представляешь, вообще! Ладно, давай еще выпьем, пока есть чего. Что-то ты не допил.
- Не привык я к таким дозам.
- Ну и не привыкай.
Егорыч налил еще по стаканам.
- Мне больше не надо, - сказал Игорь Сергеевич, я это допью.
- Ну как знаешь. Ну что, за знакомство?
- Давай, за знакомство так за знакомство.

 Они выпили еще. Игорь Сергеевич закусил сосиской с хлебом. Бичи не закусывали, и все три сосиски были съедены Игорем. Василий и Валька также удалились в темный угол, оставив «коллег» вдвоем.
- Так вот, я те рассказать чо хотел…- Егорыч говорил все хуже и хуже, - она, сука моя, меня хотела на принудительное лечение отправить…
- Ой что-то меня мутит, - сказал Игорь Сергеевич.

 Он отошел от стола. Ему было плохо, его вырвало. Он хотел просто воды, холодной воды и больше ничего. Среди этого множества труб не было обыкновенного крана. Он нашел только холодную запотевшую трубу с капельками конденсата и стал слизывать капельки языком. Но это было необычайно мало, жажда не проходила. Игорь Сергеевич решил спросить воды у Егорыча, ведь должны же они что-то пить кроме водки.
 Егорыч спал на полу рядом с ящиком. На «столе» стояли три полные бутылки, но Игорь Сергеевич не мог смотреть на водку. Игорь попытался растолкать бомжа, тот мычал что-то невнятное.
- Егорыч, Егорыч, скажи, где тут вода?
Егорыч открыл глаза:
- Где вы воду берете?
- Там, - ответил Егорыч, и опять закрыл глаза.
- Где там? - Игорь Сергеевич пытался его растормошить и получить ответ, но все было бесполезно.
Он прошел в темный угол, где спали остальные, в попытке узнать о воде хоть у кого-нибудь . Там необычайно сильно воняло. Он удивился, что не воняло в основном помещении. Его опять затошнило, и он раздетый без брюк выбежал за дверь и остановился в приямке, возле лестницы. Игорь Сергеевич хватал снег руками и жадно ел его. Тошнота прошла, но жажда не проходила. Свежий морозный воздух обжигал ноги, лицо. Он посмотрел на часы. Было четыре часа дня. Игорь Сергеевич поднял голову и увидел оранжевые блики в окнах домов – это садилось солнце.

 Потом он прошел в помещение, взял два пустых стакана, вернулся и набил их плотно снегом. Поставив стаканы на горячую трубу, он переставил ящик к стене, рядом со стаканами, сел на него, откинувшись на стену и стал ждать. Снег таял очень медленно. Игорь Сергеевич закрыл глаза и уснул при свете.
 
 Он проснулся через несколько часов. Посмотрел на стаканы – снег растаял. Он встал. От Егорыча в сторону темного угла резко метнулись две большие крысы. «Твари, поспать человеку не дадут»
 В каждом стакане воды было меньше четверти. Игорь Сергеевич выпил теплую, почти горячую воду и подошел к ящику, поставить стаканы. Егорыч лежал на боку. Его ухо было погрызено крысами. Игорю стало жутко, он наклонился, чтобы его растормошить:
- Егорыч, вставай, - и сильно толкнул его. Егорыч как-то неестественно перекатился на спину, его рука, лежавшая на полу застыла в той же позе, и неестественно торчала вверх. Тело было холодным….

 « Бежать отсюда, бежать скорее, прямо по морозу без брюк. Куда угодно, но только не здесь…Здесь ад. Бежать, бежать»
Игорь Сергеевич надел шубу и шапку, застегнул сапоги, посмотрел на часы. Было без десяти двенадцать, и автобусы уже не ходили. Пешком идти домой было не менее часа. Он решил греться в подъездах, где нету домофонов.
« А если Надя все-таки придет? Ну и ладно, посмотрит и поймет, что я уже ушел…. Придти домой, все рассказать жене. Нет, надо все-таки это прекратить, хватит уже морочить головы обеим. Остаться с одной, решить все сегодня же, иначе стану как Егорыч…. Спасибо тебе, Егорыч.»

 Игорь Сергеевич повернул выключатель и вышел из теплого помещения на мороз. На лестнице он столкнулся с Надей.
- Извини не могла раньше, все магазины закрыты, да мать еще мне скандал устроила – где я ночевала, следит за мной. Вот тебе брюки напрокат. Это мужа Иры Васильевой.
- Она что, знает? Ты ей рассказала? Как теперь нам работать?
- Нормально работать, она обо всем догадывалась. Одевай брюки, пошли.
- А впрочем, какая разница...
- Почему ты так говоришь? – она открыла дверь в теплопункт.
- Не заходи, - закричал Игорь Сергеевич, - там бомж умер.
Надя остановилась, он обошел её, зашел в теплопункт, и вышел через пол минуты уже в брюках. Они поднялись по лестнице, вышли на почищенный от снега тротуар. В этот момент раздался выстрел, потом другой, потом из всех окон, форточек, балконов раздались крики «Ура». Черное небо осветилось множеством фейерверков.
- Игорь, ведь Новый Год!
- Надюша, знаешь, мне надо решить, как жить дальше. Ты будешь жить со мной?
 

 1995-2007


Рецензии
Как страшно!
Какой эмоциональный рассказ вы написали. Все внутри перевернулось.
Два полюса жизни. Чья лучше? Чья правильней?
Нет на это простого ответа.
Спасибо за ваш рассказ.
С уважением,

Снегова Светлана   19.07.2007 12:15     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.