Кома

Сначала появились сапоги.
Сапоги были рыжие из мягкой дорогой кожи великолепного качества. По обшлагам шла прекрасная выделка, а сзади изящные каблуки венчали красивые серебристые шпоры.
Сапоги примерились и аккуратно ударили мне в живот. Меня согнуло пополам, и тогда обнаружилось продолжение сапог – сам человек.
Правда, вскоре стало не до разглядывания хозяина дорогой обувки – избивали меня довольно жестоко и хладнокровно. Меня хватило ровно на то чтобы пару раз попытаться возразить. На мой последний стон хозяин сапог ответил ножом. Хвала богам, не в сердце.
Сознание махнуло мне лапкой и скрылось во тьме…

Привела меня в себя мысль, что я не знаю какого я пола. Минуты три отплевывания крови на холодную грязную мостовую дали повод для новых размышлений, потому как было не понятно кто я вообще.
Отчего то стало смешно, и не смотря на дикую боль в сломанных ребрах, из моих легких раздался смех.
Смех был довольно низкий, чуть каркающий. Закралось подозрение, что смех все же мужской и до выяснения обстоятельств я начал считать себя мужчиной.
Это было уже что-то. Точнее кое-что.
Вскоре мои подозрения подтвердились. Кряхтя, охая и сдерживая строптивое сознание от бегства, я сумел таки подняться. Взгляд опять почему-то сфокусировался на ногах и обнаружил сандалии. Хорошо хоть не сапоги, у меня теперь к ним стойкое отвращение.
Сандалии были явно мужские, я даже навскидку прикинул, что они напоминают римские калиги. Такие же высоко шнурованные и на толстой подкованной подошве. Тут же ехидный голосок внутри спросил что значит «римские» и я опять застопорился.
Еще какое-то время ушло на то чтобы осторожно ощупать себя. Судя по всему, на мне были какие-то лохмотья – драная рубаха, подпоясанная простой полоской ткани, свисающие клоками материи штаны, ранее видимо бывшие до щиколоток, теперь же обрывающиеся где-то на середине икры. Венчало эту не очень приятную для моей больной души картину то, что на голове обнаружилась короткошерстная клочковатая шапка, по крайней мере, так мне показалось после первого ощупывания головы. Только со второго раза я понял что это – мои волосы.
Меня замутило от вкуса крови во рту и сознания что я ничего не понимаю, и обрадованный разум вновь сбежал во тьму. Видимо ему там жилось проще.

Теперь я очнулся оттого, что на меня лилась струя воды.
Открыв глаза, я обнаружил чистое небо над головой, серую стену дома и милую женщину, льющую из окна прямо на меня помои.
Я любезно ей улыбнулся, отчего женщина с визгом скрылась за балконной дверью. Видимо, окровавленный оскал такого «чуда» как я ей не пришелся по вкусу.
Пришлось собирать остатки мужества и вставать с любезно держащей меня в горизонтальном положении мостовой. Я выудил все ругательства из головы и со смаком выплюнул их вместе с кровью.
В голове просветлело, и я петляющей походкой побрел прочь. Так началась моя сознательная жизнь.
Первые шаги давались плохо, ногам было непривычно в калигах, хотя, судя по их стертости, носить я должен был их давно, ненормально болтались руки, и я не знал, куда их деть. Кроме того, я обнаружил, что иду странной походкой – строго ставя ступни по одной линии, отчего бедра вихляли как борта у шлюпа в хорошую бурю. Насколько я знаю, такой походкой ходят лишь профессиональные гетеры.
Я испугался, что могу оказаться чем-то вроде этого (проклятье, ведь я совсем ничего о себе не знаю!) и потому изменил движения. В итоге получилось что-то еще более страшное – помесь пьяной собаки и матроса после долгого плавания.
К счастью вскоре мои мучения кончились. После блужданий среди одинаковых трехэтажных зданий я вышел к набережной. Точнее – выпал.
Задумавшись над своим положением, я шел, низко наклонив голову, и не заметил низкого бортика, отделяющего набережную от моря. За что и поплатился.
Морская вода оказалась неожиданно теплой, и если бы все раны сразу не защипало от соли, я бы, пожалуй, подольше этим насладился.
- Сайран?! – неожиданно раздалось с пирса, и я посмотрел наверх. Возле пролома в ограждении стоял невысокий худощавый мужчина лет тридцати в красивом костюме и явно смотрел на меня.
Я нырнул поглубже, смыл остатки крови с лица и вылез на побережье. Мужчина уже спустился на песок и стоял возле линии прибоя, наблюдая за тем, как я снимаю и выжимаю рубашку, а затем надеваю обратно.
Я молчал. Он – тоже.
Только когда я сделал шаг к пирсу, явно намереваясь уйти от него, мужчина словно очнулся и бросился за мной.
- Стой, Сайран! Подожди меня! – я шел дальше, не зная, все же ко мне ли он обращается. Мужчина схватил меня за руку и рывком развернул к себе, не знаю, что меня больше разозлило – то, что я не знаю этого человека или его панибратство. Тело мгновенно среагировало, и лишь в последний миг человек увернулся от мощного удара в челюсть.
Странно, но он не разозлился. Только рассмеялся и сообщил:
- Теперь я уверен, что это ты, Сай.
Я вздохнул и, в очередной раз поймав ускользающее мохнатое сознание, спросил как можно вежливей:
- Мы знакомы?
Мужчина непонимающе посмотрел на меня. В его глазах уже начало появляться недоумение, смешанное с обидой.
- Простите меня, - скороговоркой выпалил я. – Я не знаю, кто я и ничего не помню.
Он выдохнул, обида трусливо сбежала из его карих глаз.
- Вот те раз, - задумчиво проговорил он. – Ладно, идем ко мне, тогда и поговорим.
Мое сознание (строптивое надоедливое существо, живущее во мне по всей вероятности не первый десяток лет) обрадовалось тому, что я отвлекся, и вновь махнуло ручкой.
Когда туман заволакивал глаза, я успел отстраненно подумать, что слишком часто теряю сознание…

Она была не то чтобы очень красива, но как-то необычно мила. Точеная фигурка, длинные ноги, большие старательно накрашенные глаза и длинные ухоженные волосы цвета лабораторной мыши делали ее похожей на куклу. На девушке был крохотный купальник мало что скрывающий и в то же время выглядящий странно нормальным среди драпировок и подушек этого помещения.
Сидящим перед ней людям такие именно девушки и были нужны.
Девушка нервничала, хотя лицо и было безмятежно-улыбчивым. Четверо ее палачей – члены приемной комиссии – оглядывали ее с вежливым интересом.
- Добрый день, - произнесла девушка. – Я Сайрина Александра, номер 107. Рост 175, обхват груди 84, обхват бедер 88.
Женщина слева кивнула и что-то сказала на ухо соседу слева. Мужчина кивнул и сказал «кукле» чтобы она прошлась по подиуму.
Девушка изящно прошагала до возвышения и, когда зазвучала музыка, вполне профессионально продефилировала по паркету подиума. Члены комиссии, не отрываясь, следили за ее движениями, изредка что-то обсуждая между собой.
Наконец музыка отзвучала, девушка спустилась по ступенькам к столу «палачей» и стала ожидать их решения.
Наконец все та же женщина скрестила пальцы рук и посмотрела на девушку.
- Вы нам подходите. Но только в том случае если уберете этот ужасный целлюлит с ягодиц, - женщина капризно скривила губы, чуть кивнув в сторону идеально гладких бедер девушки. «Кукла» слегка порозовела от смущения, она-то была в себе уверена.
- Спасибо, - пролепетала она. – Я обязательно сделаю, как Вы хотите…

Я заставил себя вынырнуть из тошнотворного мира грез и открыть глаза.
Взгляд уперся в незнакомый брусчатый потолок.
Где я? Кто я? Зачем я здесь? И... кто эта девушка со странным именем и неприличными тряпками на теле?
Ответов не было, а потому было бессмысленно их задавать.
Слева что-то зашуршало, и я осторожно глянул туда. Возле кровати, на которой я лежал, сидел мой давешний знакомый и, неторопливо куря трубку, листал какие-то бумаги.
- Здрасьте, - буркнул я ему. Мужчина не обиделся, отложил листы и посмотрел на меня, выпуская голубоватые кольца дыма. Страстно захотелось курить, и таким образом я случайно узнал еще одну деталь о самом себе – я курильщик. Причем, судя по тому, как стало сухо во рту от одного вида трубки, заядлый курильщик.
Человек в кресле негромко рассмеялся и бросил мне на кровать кисет с табаком и мешочек с трубкой и другими принадлежностями. Я сел, спокойно набил трубку и с удовольствием закурил. Некоторое время мы молчали, и уж потом я спросил то ли его, то ли самого себя:
- Кто я?
Мужчина, выдохнул дым и медленно произнес:
- Сайран, легионер-десятник Императора.
- Для меня это пустой звук, - сообщил я собеседнику. Человек слегка впал в ступор, пытаясь понять что, я имел в виду. – Вы не понимаете, я совсем ничего не знаю. Не то что имени, даже того, кем я был, что это за мир, какие здесь традиции… У меня есть в голове множество слов – но я не понимаю половину из них. Вы говорите, что мое имя Сайран, а я даже не знаю, правда ли это. Может быть, Вас подослал зачем-то человек с дорогими сапогами…
- Фат? – мужчина вскочил при упоминании чертовых сапог и стал мерить комнату шагами. – Ты уже встречался с Фатом? Ах, дьявол… ты же не помнишь… Тот человек был в рыжих сапогах из дорогой кожи, с серебряными шпорами над каблуками?
- Да.
- Точно Фат. Он грозился, что если ты выжил, он сам лично тебя убьет.
- А теперь, пожалуйста, помедленней и попонятней, - холодно попросил я. Человек кивнул и вновь сел в кресло, нервно теребя темно-каштановые волосы рукой.
- Фат – легионер-сотник Императора, ты был в его сотне десятником в свое время. Если быть точным, то почти восемь лет. В последний раз твой отряд почти полностью погиб, тебя ждал трибунал, а ты просто взял и ушел, прихватив десятку воинов-дезертиров. Да еще и долго смеялся над любимыми сапогами этого пижона. Кстати прозвище Фат тоже ты придумал.
- Ну и ничего страшного вроде не сделано, - недоуменно пожал я плечами.
- У него нездоровое самолюбие, - поморщился мужчина. – За слова в его адрес уже многие поплатились, ну а так как говорил о нем ты, не говорил никто.
- Да ну, ерунда какая…
- Может ерунда, а может и нет. Так скажем, это то за что ему есть тебя ненавидеть официально, - но черт его знает, что у него твориться в голове…
- Ясно, - сомневаясь, протянул я. – А кто ты?.. Вы?..
- Хакор, легионер-сотник. Мы вместе служили, только командовали разными десятками. Ты как пропал, меня почти сразу в сотники перевели – вместо тебя, как сбирались, – он вновь выпустил кольцо дыма, и стал меланхолично наблюдать, как рассасывается дымок. - Говорили, был личный приказ Императора назначить тебя командовать сотней и если бы не этот глупый случай, мне вовек не видать этой должности…
Я нехорошо на него покосился – упрямый зверек внутри меня насторожился – появился еще один человек, которому я мешал, хоть он и намекает что мы друзья.
Ха! Лучшие друзья – мертвые друзья.
Видимо что-то изменилось в моих глазах, потому что Хакор резко рассмеялся и направился к выходу.
- Однажды ты уже пытался меня убить. Когда побоялся, что я стану тебе мешать. С тех пор мы и дружим.
Я скрипнул зубами от досады и повалился на кровать, мечтая, наконец, забыться нормальным сном.

- Вы уверены, что хотите убрать целлюлит?- в сотый раз спросила женщина в светло-голубом хрустящем халате.
Александра кивнула:
- Да. От этого зависит моя жизнь.
- Дай бог нет, - суеверно пробормотала женщина и отвернулась к столу, ищу какую-то бумагу. – Итак, Вам нужно заполнить кое-какие документы, сдать анализы… Ну и так далее…Операцию оплатите в кассе на первом этаже.
- Спасибо, - девушка надела тонкую водолазку и стала натягивать светлые чулки. Врач открыла окно и закурила, рассматривая изящные девичьи ноги.
- Зря Вы это задумали, Сайрина. – совсем мрачно сказала она. – У Вас прекрасная фигура, это я Вам как профессионал говорю.
- Я не отступлюсь, - упрямо ответила девушка, влезая в мини-юбку. – Я стану моделью этого журнала или…
Она не договорила, просто кивнула и вышла из кабинета...

…а я выпал из забытья.
Надо мной нависал все тот же потолок, и я стал в него вглядываться с пристальностью маньяка, ищущего новую жертву.
Итак, что я знаю.
Я – воин. Видимо хороший, раз служил в легионах Императора, и собирался стать сотником, по высочайшему приказанию. Плюс я перебежал дорогу мерзкому типу по прозвищу Фат – кстати, как его имя? – и отчего то погибла вся моя десятка. А я выжил и сбежал.
Кроме того, есть эти странные сны про девушку собирающуюся делать косметическую операцию и полное отсутствие воспоминаний.
Не густо.
Я поморщился, и мне показалось, что потолок в ответ тоже сморщился. Пришлось вставать, поправлять окончательно потерявшие вид одеяния, и громко охая и глотая кровь на каждом шагу брести к выходу из комнаты.
Похоже у меня что-то с легкими. Почему-то каждый выдох дается крайне тяжело, а отхаркивается исключительно кровь. Хорошо хоть разум успокоился и тихо затаился в теле, не пытаясь сбежать.
Я выпал за дверь и уткнулся носом во вкусно пахнущий деревом столб, держащий потолок. Часто-часто подышал и стал спускаться вниз по лестнице, крытой красиво окрашенным войлоком.
Войлок? Странно. Дорогая обстановка предполагала наличие дорогих ковров, а не оригинальных войлочных тряпок, пусть и очень мягких.
Кто же ты, Хакор? И почему сейчас не со своей сотней?
Внезапно внизу раздался стук, и я обнаружил возле лестницы большую дверь, видимо входную. Откуда-то слева появился легионер и открыл.
Я закашлялся и опустил голову, одновременно спускаясь. Таким образом, первое, что я обнаружил в госте – рыжие замшевые сапоги.
- Я так и знал, - отчеканил гладкий как серебряные шпоры голос. Я застонал то ли от боли то ли от досады и, наконец, посмотрел на вошедшего.
Это был бог. По крайней мере, мне так показалось. Узкое одухотворенное лицо, большие черные глаза, очерченные густыми ресницами, золотисто-смуглая кожа и выгоревшие на солнце темно-рыжие волосы. У него были настолько правильные черты лица, что от этого становилось как-то противно.
Я судорожно сглотнул.
Фат отдернул темно-коричневый камзол, расшитый золотыми нитями и ткнул в меня длинным аристократичным пальцем. Надо признать больно ткнул:
- Он пойдет со мной, Хакор. Он дезертир моей сотни, а потому до трибунала будет находиться с моими людьми.
- Он принес мне присягу, - мрачно ответил легионер, даже не глядя на меня. Сотник что-то прошипел, Хакор лишь повторил: - Он принес мне присягу. Теперь его вина будет рассматриваться как вина моего легионера.
- Это правда? – обдал меня презрением Фат. Я то ли кивнул, то ли покачал головой, во всяком случае, жест получился настолько неопределенный, что его легко приняли за согласие. «Бог» опять раздраженно что-то прошипел. – Ладно. Но я как его бывший командир буду следить за судом. Ясно?
- Да. Но я буду настаивать на Божьем Суде. В том числе и для тебя. За избиение виновного до вынесения приговора.
Фат хмыкнул и, бросив через плечо «Не боишься?», выплыл за дверь.
Хакор резко выдохнул.
- Быстро прознал, где ты, гад.
Я наморщил лоб: гад – это мне или только что ушедшему задаваке?
- Я должен принести тебе присягу?
Легионер махнул рукой:
- Если веришь в Божий Суд, то лучше да, одним грехом будет меньше. Но все же не стоит. Даже если ты выживешь – после присяги так и проживешь всю жизнь простым воином. А так есть шанс дослужиться до сотника.
- Спасибо, - немного подумав сказал я. Друзья не друзья, а он меня похоже здорово выручил. – Думаю, я должен тебе отплатить как-то.
- Ерунда, - улыбнулся мужчина. – Все еще может обернуться бедой, Сай. Так что лучше пошли, поедим.
И в этот миг я понял что он – неисправимый оптимист.

Александра зябко повела плечиками, укрытыми мягкой шубкой и посмотрела на идущего рядом с ней красивого молодого человека.
- Все в порядке. Противопоказаний нет, нареканий в здоровье тоже. Вот увидишь еще немного, и я буду красоваться на обложках самого модного журнала!
- Ну не знаю… - настороженно протянул мужчина и обнял девушку, утыкаясь ей носом в шею. – Я боюсь за тебя.
- Все будет хорошо, обещаю, - мягко ответила она, беря его лицо в свои руки. Мужчина улыбнулся, глядя ей в глаза:
- Давай поженимся. Сразу после операции.

Солнце чмокнуло меня сквозь листву деревьев жарким поцелуем, и стыдливо спряталось за тучку.
Я проснулся и прикрыл глаза ладонью. Что же это все значит?
Где-то чуть подальше заржали кони, и пришлось вставать.
В конец обезумевших от веревок, спутывающих ноги, коней я нашел на краю поляны. Как животные до туда доковыляли, хотя были тщательно стреножены, не ясно. Мы старались, чтобы они не отходили далеко.
Хакор спал неподалеку от кострища, мелко дрожа и пытаясь натянуть войлочное одеяло на плечи и ноги одновременно, хотя небольшие размеры данного предмета не позволяли этого сделать. Я довольно улыбнулся – хоть в чем-то я лучше этого мерзляка.
Вообще-то легионер признал, что как воин я сильнее, но первая же тренировка показала мою беспомощность. Если не специально – то дрался я великолепно, как в рукопашную, так и мечом. Но едва я пытался контролировать тело, как тут же падал от собственной неуклюжести. Парадокс, правда? Бывший десятник слишком тяжел и неповоротлив для самого себя.
Возможно, этот маленький поход позволит мне научиться вовремя отключать сознание, становясь чем-то вроде берсерка.
Вообще-то походом это было трудно назвать – так, легкая прогулка в леса недалеко от стоянки легиона. Хакор объяснил, что пока войска стоят недалеко от предыдущей стоянки, мы спокойно попробуем выяснить, что произошло с моей десяткой. Таким образом, можно надеяться, что есть крошечный шанс на спасение моего бренного тела.
Бренное тело тут напомнило о себе громким урчанием в животе. Я недовольно поморщился и пошел готовить скудный завтрак – доставать вяленое мясо, заваривать травяную настойку.
К тому времени как Хакор встал по поляне витал густой запах свежего сена (простите, любители растений, но иначе этот запах назвать нельзя). Легионер так же как недавно я сам поморщился и обреченно заковылял к котелку с кружкой наперевес.
По утрам он всегда хромал.
Когда с завтраком было покончено, мы собрали вещи и оседлали лошадей. Уже через полчаса я мирно дремал в седле, уже зная, что увижу свою «призрачную» знакомую.

- Вы готовы? – неожиданно спросил врач лежащую на хирургическом столе Александру. Та чуть приметно улыбнулась, пытаясь скрыть, как дрожат губы:
- Я Вам доверяю.
- Мы сделаем Вам общий наркоз, операция слишком неприятная и долгая, чтобы применять местную анестезию. Так что Вы всего лишь уснете, а проснетесь уже без ненужных Вам дефектов.
- Спасибо. Я почему-то уверена, что эта операция изменит мою жизнь.
Ей показалось, что за маской скрывающей нижнюю часть лица промелькнула улыбка, но конечно увидеть ее она не могла. Наверное, все пациенты говорили ему подобные слова.
Девушка откинула голову и закрыла глаза. В руку впилась игла шприца и уже через пару минут она ничего не осознавала и не чувствовала.

Хирург потянулся к какому-то инструменту и вдруг услышал позади сдавленное проклятье.
- Что? – резко обернулся он. Ассистент пожал плечами и ткнул в экран прибора:
- Что-то не так.
Врач подошел и посмотрел на монитор – давление все падало, снижался пульс, время между выдохами и вдохами становилось все длиннее…
- Что вы вкололи? – резко спросил он стоящую неподалеку бледную медсестру.
- Препарат, что пришел на прошлой неделе. Мы уже опробовали его, никаких проблем не должно быть, - пролепетала женщина.
- … - выругался хирург. – Ее не проверяли на воздействие этого препарата, она сдавала анализы почти три недели назад.
Они засуетились, пытаясь привести пациентку в чувство, но уже ничего не помогало.

Только через шесть часов семье Сайриной сообщили, что она впала в кому.

Я потер затекшую шею рукой и нахально улыбнулся.
- Так тебе и надо, кукла, - неожиданно зло сказал я, и хрипло рассмеялся. – Не чего уродовать такое тело. Надо сотворившим нас богам доверять, а не людям с ножами.
- Что? – изумленно спросил Хакор, останавливая лошадь возле моей. Я отмахнулся, мол, ерунда. Внезапно легионер дернул головой, всем телом поворачиваясь вслед за ней.
У кромки леса что-то шевелилось.
Мы настороженно замерли, вглядываясь в кустарник. Пару минут было тихо, и я спрыгнул с коня. Тут же в подлеске что-то захрустело и рвануло куда-то вглубь чащи.
Я побежал следом, не обращая внимания, на крик сотника. Я стал зверем, я чуял страх своей добычи, огромными прыжками нагоняя ее. Внезапно существо споткнулось, и я в три шага нагнал его.
Существом оказался человек.
Вполне нормального вида оборванец, чем-то смутно напомнивший мне самого себя. Человек затравлено смотрел на меня и вдруг бросился обнимать меня за ноги, повторяя:
- Господин Сайран! Господин Сайран! Господин Сайран!
- С ума сошел, - рефлекторно отшатнулся я, пытаясь сделать шаг назад, отчего тут же свалился на спину, ибо оборвыш держал мои ноги крепко. – Ты что???
- Господин! Неужели я так изменился? Неужели Вы меня забыли?
Честно говоря, его лицо мне было странно знакомо – эти черты лица я когда-то видел, словно во сне, вот только в упор не помню в каком.
Сзади подошел Хакор, и едва глянув на нас двоих, чертыхнулся.
- Ты жив, Натир?!
- Господин Хакор! И Вы тут? О, кажется, наконец-то мои мучения кончились, - продолжал надрываться человек. Я порадовался, что легионер знает это «чудо» и попытался вырваться, но тот продолжал одной рукой крепко стискивать мои икры, а другой вытирать обильные слезы, льющие из больших зеленых глаз.
Я смирился и стал разглядывать его.
Это был юноша лет восемнадцати, красивый странной немного девичьей красотой, сейчас, правда, испорченной полосками слез на грязной коже. У него были пыльные светло-каштановые волосы, собранные сзади полоской кожи в хвост, худое изможденное тело, выглядывающее через прорехи одежды и впалые щеки. Но все же, несмотря на его плачевное состояние, было очевидно – у него хорошие предки. Сильные умные предки, жившие не одно тысячелетие назад.
- Кто это? – игнорируя истеричное поведение юноши, спросил я Хакора. Тот плотоядно улыбнулся мне, одновременно умудрившись ласково глянуть на мальчика.
- Твой приемный сын.
- Ой, - только и выговорил я.

Натира мы привели в порядок довольно быстро. Искупали в ручье, заглушая его глухие рыдания, накормили, одновременно успокаивая, и уложили спать, успев даже заставить переодеться в чистую рубашку и штаны.
Потом приводили в порядок меня.
Шутка ли, еще десять дней назад я даже не знал какого пола, а теперь нашел приемного сына. Жизнь полна неожиданностей.
Хакор объяснил, что Натир мне достался в наследство от умершей на моих руках малознакомой женщины. Тогда мальчику было четырнадцать лет. Отчего то ребенок привязался к взявшему его на воспитание легионеру, искренне зауважал и полюбил меня.
Меня?!
Нет, это все-таки ненормально. Мальчик чудо как хорош и по всему видно, что умен и сноровист, да и мне обрадовался. Но теперь я несу ответственность и за его жизнь, однако сам еще даже себе помочь не в силах.
Что-то странное бродило в моей душе и стучало в окна разума, но я никак не мог понять что это.
Кажется любовь. Да точно. Я чувствовал, что вспоминаю, как любил этого ребенка. Память не вернулась, нет, но что-то подсказало мне, что на его уважение и преданность я отвечал искренней отцовской добротой.
Я улыбнулся, глядя через костер на дрожащего во сне юношу.
- Черт побери, мне это нравиться.

В итоге я не спал всю ночь.
Сидел, подбрасывая время от времени дрова в костер, и задумчиво глядел в огонь. Хакор тоже отчего-то не ложился, сонно жмурился на костер, что-то усиленно обдумывая, но ни он ко мне, ни я к нему с расспросами не приставали.
Берегли редкое счастье одиночества.
С рассветом пришел туман. И умная мысль – что здесь делает Натир?
- Он тоже легионер, почти четыре года, - ответил на мой вопрос сотник. – Он был в твоей десятке, погибшей десятке. Так что если кто и должен знать что произошло так это он.
Я решил разбудить юношу – чем скорее мы все узнаем, тем лучше. Тогда я смогу узнать, что это за девушка мне все время сниться. Обстановка ее мира была мне странно знакома, так же как и этот мир. Об этом стоило подумать.
Натир таращил заспанные глаза, кутался в одеяло и отказывался давать ответы на наши вопросы. Судя по его лицу – в душе у него сейчас шла не шуточная борьба. Вот только борьба чего с чем?
- Кого должен предпочесть воин, - внезапно спросил он меня, - своего господина или господина своего господина?
Я чуть не ляпнул «Своего отца», но вовремя остановился. Мальчик явно очень щепетилен, такую фразу он расценит как лицемерие и трусость.
- Не существует определенного кодекса воина, - за меня ответил Хакор. – Так же как не существует двух одинаковых воинов. Ты должен выбрать не потому что так принято, или так надо, а потому что ты так решил. Кстати имей ввиду, сейчас господин твоего господина – я. Сай принес мне присягу.
Мальчик насупился и вновь крепко задумался. Зато хотя бы я понял, в чем проблема. Он не мог выбрать, кого правильнее спасти – Фата или меня. Вопрос виновен – не виновен, его не волновал
Наконец Натир сдался.
- Сотник отдал приказ господину Сайрану и его десятке уйти в лес на разведку, - он говорил отрывисто, без эмоций. Все-таки надо искоренить в нем эту излишнюю нежность к начальству. - Почти через шесть часов нас настиг отряд сотника. Сай… Сайран говорил о чем-то с господином, но они не договорились. В итоге отряд Фата напал на нас. Меня посчитали мертвым, как и всех остальных. Только десятник спасся.
- Я ушел без тебя? – отчего-то расстроился я.
Мальчик улыбнулся:
- Так же как и сотник, Вы думали, я мертв. Я Вас не виню.
Хмуро улыбнувшись, я отошел на пару шагов от негромко беседующих легионеров.
Значит, все-таки виновен Фат. Что он хотел от меня? На что я такое не согласился? Не знаю. Но это и не важно.
Я убью этого гада.
Хотя бы за то, что он сделал с моей десяткой. И за то, что я все забыл. За то, что он заставил Натира скитаться по лесу. Даже не помня, что он сделал мне в прошлом, мне хватит этих причин.
Я сумею вовремя отключить разум и стать зверем.
И порву эти чертовы рыжие сапоги на ремни для волос.

Александра спокойно лежала на кровати, словно спала. Расслабленное тело опутывали какие-то трубки и провода, негромко гудели рядом измерительные приборы и компьютеры, а еще чуть подальше сгорбившись на стульчике похрапывал красивый молодой человек.
Внезапно от тела отделилась тень.
Тень минуту постояла возле кровати, приобретая призрачные черты лежащей девушки и потянулась к мужчине. Она попробовала коснуться его ладонью, но рука просто прошла насквозь щеки. Тень вздрогнула и чуть испуганно посмотрела на свою руку.
- Во что же я вляпалась? - негромко пробормотала она, и повернулась к своему телу. Недолго изучала его и вдруг тяжело вздохнула и вылетела в окно.
Она слышала Призыв.
Тень проскользнула в стоящую неподалеку православную церковь и чуть поклонилась большущей иконе. Ей было неважно, кому кланяться, в какой храм заходить – главное чтобы это было место пропитанное магией умерших.
Девушка коснулась пола зала ладонью, и тот почему-то раздвинулся. Одновременно раздвинулся потолок. Между дырами возник столб сиренево-серебряного чуть призрачного света, в котором горела тень.
Мир дернулся в ее глазах и пропал.
И тут же вернулся обратно, но уже другим. Вокруг простирались бескрайние поля какой-то странноватой клочковатой травы, сверху палило белое солнце, делая все бледно-прозрачным, а ветер, казалось, ревел со всех сторон, при этом не колыша ни одного растения.
Тень негромко присвистнула. Куда занес ее пресловутый Зов Предков? Она то надеялась на Рай, но это место и не пахнет райским.
На том конце поля появился человек и уверенно зашагал к ней. Это был мужчина лет двадцати восьми-тридцати в длинных темных штанах из мягкой ткани, рубахе, подпоясанной широким поясом, расшитым какими-то знаками, кожаных сандалиях. В сильных крепких руках он сжимал динный меч и слегка покачивал им, словно в задумчивости.
У него были длинные до плеч волосы какого-то сероватого цвета и блестящие черные глаза. Мужчина улыбнулся ей, подойдя ближе, и она подумала, что у него очень красивая улыбка. Пожалуй, только это и было в нем приятного, все остальное казалось обыденным.
- Ты – Бог? – спросила девушка. Мужчина вновь улыбнулся и потрепал себя широкой ладонью по волосам.
- Нет, я – Сай.
- Сай?
- Да. Сайран, легионер-десятник. А ты?
- Александра. Я… никто в общем-то.

Я резко выдохнул и прижался ладонью к шероховатой коре дерева.
Вот так поворот. Значит, мы встречались с этой девушкой?.. Вот только где? Что это за странное место? И… стоп. Почему я помню, что с ней было до нашей встречи, но не помню, что было со мной самим?..
Меня пробрала дрожь, вновь как неделю назад заколыхалось сознание, думая, не уйти ли ему куда-подальше от этих вопросов, но я собрался и часто-часто задышал, отгоняя муть от себя.
В голове прояснилось, хотя руки и ноги продолжали дрожать, а перед глазами все стояла то сиренево-серебряное пламя, в котором горела душа Александры.
Внезапно сзади раздался звон металла, чье-то проклятье и я развернулся, выбрасывая из головы все лишнее.
На том краю поляны стоял Фат, держа на вытянутой руку длинный красивый меч, острие которого упиралось в шею Натира. Чуть поодаль стоял, сжимая клинок Хакор, но он боялся пошевелиться, опасаясь за жизнь юноши.
Фат улыбнулся и посмотрел мне в глаза:
- Я тут подумал, ну его, этот Божий Суд. Я буду твоим Судией. И палачом одновременно. Тем более у меня осталось незаконченное дело, надо же добить твоего щенка.
Внезапно глаза Натира закрылись, и он как мешок повалился на примятую траву. Сотник сплюнул:
- Девчонка, и как только он попал в Легион, если при виде стали падает в обморок?..
Хакор дернулся к легионеру, занося меч.
- Стой! – резко выкрикнул я и подбежал, ловя меч на излете ладонью. Полыхнула боль в рассеченной ладони (и что я не догадался хвататься левой рукой?), мой друг побледнел, но я только чуть приметно улыбнулся:- Это моя битва, а не твоя. Лучше посмотри, что с Натиром.
Я вынул меч из ослабевших рук Хакора – похоже, он был в шоке от того, что поднял оружие на друга – и повернулся к Фату. Тот развел руками, словно говоря «Воля твоя» и напал.
Я отбил первую атаку и вызвал свои первые воспоминания.
…сначала появились сапоги.
Сапоги были рыжие из мягкой дорогой кожи великолепного качества. По обшлагам шла прекрасная выделка, а сзади изящные каблуки венчали красивые серебристые шпоры.
Сапоги примерились и аккуратно ударили мне в живот. Меня согнуло пополам, и тогда обнаружилось продолжение сапог – сам человек.
Правда, вскоре стало не до разглядывания хозяина дорогой обувки – избивали меня довольно жестоко и хладнокровно. Меня хватило ровно на то чтобы пару раз попытаться возразить. На мой последний стон хозяин сапог ответил ножом. Хвала богам, не в сердце…
Я зарычал. Ни кому не желаю начать свою жизнь, так как ее начал я. В глазах потемнело, я чувствовал каждое движение противника всем телом. И, несмотря на злую дрожь в руках, каждый удар я отбивал точно.
Я стал берсерком, зверем. Как и хотел.
И вскоре это понял даже Фат. Его удары все время проваливались или натыкались на мой меч, он почти не мог двигаться, потому что я всегда был быстрее, и вскоре ему пришлось уйти в глухую защиту.
Я некоторое время атаковал его, просто чтобы вымотать, но, похоже, этот лакировнаый красавец уже выдохся.
Внезапно как тогда с Натиром я вспомнил, чем меня так бесил этот человек.
- А ты знаешь, что я всегда тебе завидовал? – выдохнул я ему на ухо, когда наши мечи столкнулись в очередной раз и мое лицо оказалось достаточно близко. – Ты знаешь, что мои издевки не более чем зависть по отношению к твоей красоте и богатству? Тебе досталось все, дорогой брат, а я начинал с низов.
Он побледнел, еле удерживая в руках клинок, и как-то словно подурнел. Я дико рассмеялся. О боги, неужели я и в правду завидовал этому мальчишке? Вот этому существу с мокрыми от пота и страха волосами, с полными злых слез глазами. Нет, я был не прав, его надо пожалеть, а не убивать.
Я выбил меч из его рук и, не обращая внимания на ужас в его лице, до хруста в костях сжал его в объятьях. Винить надо не его, а того, кто воспитал в нас эту ненависть друг к другу.
- Прости, братишка, кажется, я сошел с ума.
Фат – надо уточнить его имя, а то как-то стыдно не знать, как зовут младшего брата – всхлипнул, глупо совсем по-детски. Я еще крепче обнял его, внезапно осознав, какой он хрупкий. Его ладони скользнули по моей спине и крепко сжали. Тут же обрывки рубахи, там, где он уткнулся в меня лицо, стали мокрыми от слез, но я наплевал на все неудобства. Мне все придется начинать с начала.
- Прости, Сай, прости меня, прости, - все повторял легионер. – Я думал если буду лучше тебя, он будет любить меня больше. Я думал если тебя не станет, он будет думать только обо мне… Прости меня прости…
- Да ладно, - прошептал я, и вдруг о чем-то подумал, - только не носи больше эти ужасные сапоги.
Он рассмеялся, неуверенно, но уже вполне по-человечески, а не тем холодным смехом, что я слышал раннее, и освободился от моих объятий. Ровно через минуту рыжие замшевые сапоги были в моих руках.
Я достал стилет, намереваясь сделать то что собирался, и посмотрел на Хакора. Он сидел рядом с вполне здоровым Натиром и таращился на наши с Фатом заплаканные лица. Похоже, они ни слова не слышали из нашего разговора.
Я улыбнулся и подмигнул сыну. Мальчик умеет вовремя падать в обморок, развязывая нам руки. Эта победа – и его заслуга.
Внезапно перед глазами качнулись деревья, я попытался вернуть убегающий разум мыслью о нарезании ремней для волос, но противная тварь меня проигнорировала. Мир скрылся в тошнотворном серо-сиреневом тумане.

Сай покачал головой:
- Быть того не может, чтобы такая красивая девушка была никем. Ты – чья-то сестра, дочь, невеста, подруга. Ты – чья-то тайная страсть, предмет зависти… Ты – кто-то да есть.
Александра задумалась. Ей были неприятны эти слова, во многом ее эгоистичность лишь мешала любившим ее людям. А значит, сама она не хотела быть кем-то для них. Она хотела быть только эталоном для незнакомых существ, именуемых читателями.
Она протянула руку и коснулась лица легионера:
- Мне придется начать все сначала. Хочешь, я стану твоей?
У десятника округлились глаза, он попытался что-то сказать, но девушка уже подошла и обняла его. Сай поднял руки и медленно, неуверенно опустил их ей на талию.
- Да. Но если я стану твоим. Навсегда.
Александра улыбнулась и уткнулась носом ему в плечо. Их тени слились, постепенно становясь единым целом.
Внезапно раздался Зов.
Зов его мира.
Девушка внутри аморфной тени улыбнулась и сжала ладонь легионера.
- Значит, мы будем тобой, - прошептала тень, становясь душой Сайрана.

Мир рванулся и больно ударил меня землей по лицу. Я отпрянул и стал выплевывать набившиеся во время падения листья и старые елочные иголки. Кто-то обхватил меня за талию и заставил перевернуться на спину. Я увидел расстроенное лицо брата, полные тревоги лица Хакора и Натира.
Моя семья и мой друг. Странно когда я был Александрой, у меня этого не было. Были просто люди, бездушные куклы, такие же, как и я. Только слившись с Сайраном, кукла стала живой.
Там, в другой жизни мы были разными. Но теперь мы вместе, мы едины. Навсегда. И это прекрасно.
Только благодаря Саю, девушка испытала неведомые ранее чувства – отеческую любовь, верность друзей, жажду крови, вкус победы… Только благодаря Александре, легионер смог понять, как важно быть близким кому-то, как важно преодолеть собственные барьеры и впустить окружающий мир в себя... Мы были словно в коме до нашей встречи, но теперь все изменилось.
 Две души в одном теле – это не кошмар, это благодать.

Я улыбнулся, взял в руки рыжие сапоги и поцеловал в потертый носок. Кажется, придется нарезать ремни из чего-то другого.
- Спасибо. С вас началась моя настоящая жизнь.

12 ноября 2006 – 3 февраля 2007


Рецензии