Белой рекой

Белой рекой унесет в пустоту мои мысли. Закружит, завертит вереницею масок, вереницею слов. Неизбежности шаг – миг замешательства - оторопь, замешательства миг.
Белой рекой унесет в пустоту мои мысли. Я за ними. Все на бегу, у всех на устах. Здесь слово – не свято, слово - не бог. Вырвано с корнем, кровью залит смысл смешанных фраз.
 Белой рекой унесет мои мысли и смоет страницы вырванных дум – книг не святых и не тайных, забытой речи, забытой жизни, забытых миров. Лишь навеет что-то до боли знакомо… причудливости звуков - а за ними уж скоро рассвет…
А река все течет и рвется, словно как прежде взрывается ввысь, то пластами ложась обтекает земельную сушу, то метнется в глубины, проникает в тебя, то одичавшая раненным зверем – в безысходной по жизни тоске - бросится в сторону, нападет и выпьет без остатка, вгрызаясь поглубже в нас.
Казалось уснула, сморило под тяжестью зноя, и красочный бред сменяя друг друга, доносит упорно манящий и томный, но все же не песню, а глас.
Чья та муза - изорванное тело плывет по теченью все дальше в навь. Ты вспомнил и проклял вдохновенье и час той минуты что казалось на веки затихла она, в тот миг лишь занес над нею ты меч, в тот миг лишь в тело вонзилась холодная сталь и впитала всю душу ее без остатка, разбила хрупкий сосуд.
А во мне как вчера все по-прежнему тихо. Безраборчиво четко, одиноко до боли и пусто внутри. По ступеням спускаюсь, иду по тропинке за явь- там вода беленей дурмана, и дороги белей облаков, там небеса словно белые реки утекают куда-то за солнечный скат.
Анафема часов замирает секундною стрелкой - перекошены стены, изломаны пол, потолок. И зажаты тесками шорохи, выдран из чьей-то головы заржавевший гвоздь.
Только здесь не живая, холодная я, ледяная. Иду по ступеням, в руках моих меч. Развевает ветер лохмотья одежды, свивает он гнезда отрешенья в моих волосах. И черные тучи сгустились над нами, обрушив собою ровно двести одиннадцать капель. Я сложила вместе ладони, наполняясь потоком ревущим из туч. И темнеет в руках и предательски липнет… чья-то темная, красная кровь. А в глазах на мгновенье померкло, и разжались ладони отпуская на землю кровь. Неимоверно и трудно- распахнуто сознанье - чтоб вспомнить хотя бы раз, - только гулко пустотой отбивает. И мерною струйкой стекает кровь под ее распахнутым платьем, что тут же жадно впитает все капли, прилипнув к телу, сомкнув. А она недоуменно глядит и забвенно, в тот же миг падает набок– туманное тело музы принимает багровеющий тверди покров. А в траве не блестит, но темнеет меч убийцы, предательски блекнув в последний раз.
Подниму ее тело над нами, сброшу в бурный белой реки поток. Примут волны, примут и камни. Ее хрупкое тело, ее мертвый глас.

Белой рекой унесет мои мысли, белой рекой смоет остатки брошенных фраз. Мое тело найдут далеко за навью, принесенное белой рекой.