Трясина глава 8

ГЛАВА 8
БЛАГОСЛОВЕНИЕ
 Настоятель слушал внимательно, не перебивая, лишь пристально глядя в глаза Шону. Когда Шон закончил рассказ, падре произнес:
 - Да, это удивительная история, и неприятная.
 - Особенно, если учесть то, при каких обстоятельствах я об этом узнал, - улыбнулся Шон.
 Но падре не ответил на улыбку, лицо его оставалось серьезным.
 - Представляю, как тебя шокировало это известие. И что ты теперь хочешь делать?
 - Хочу поехать к нему в Лос-Анджелес. Хочу встретиться с ним.
 - Хочешь провести миссионерскую деятельность? Наставить заблудшего сына на путь истины?
 - Ну, зачем же вы так, падре, - обиженно произнес Шон. – Ведь мы не ладили с ним с самого детства. Я ведь с детских лет начал читать Евангелие, а моего брата это страшно раздражало. Что если я и стал той причиной, по которой мой брат связался с преступностью. Что если это я толкнул его на преступный путь?
 Во взгляде настоятеля что-то изменилось, похоже, ответ Шона ему понравился. Он вновь ввел Арчера в храм.
 - Я вижу, что ты винишь себя в падении своего брата. Это хорошо. Я не хочу сказать, что ты действительно в этом виноват, но хорошо то, что ты не осуждаешь его в этом, а пытаешься найти вину в себе. А это очень хорошо. Каждому человеку нужно в первую очередь научиться находить вину в себе, а не искать ее в окружающих людях. Так зачем ты хочешь к нему поехать?
 - Ну а как же может быть иначе? Ведь мы не виделись с ним двадцать лет, вы понимаете это? Я все это время считал его погибшим, неужели же теперь, когда я узнал, что он жив, не будет естественным желание вновь увидеться с ним. Как же так, не могу же я равнодушно пожать плечами и, махнув на него рукой, продолжать заниматься своими бытовыми делами.
 Теперь в глазах настоятеля появилось одобрение.
 - Я вижу, в твоем сердце действительно говорит братская любовь. Ты видишь, что твой брат пошел по опасному пути, и в тебе проснулось желание помочь ему, и одновременно ты считаешь ви-новным в этом самого себя. Это очень хорошие помыслы. Хотя я не думаю, что твоя поездка что-нибудь изменит, но все же твое сердце стремиться навстречу с братом. Это хорошо. Если бы каждый человек делал бы все от себя зависящее, чтобы помочь ближнему, то жизнь на земле была бы куда прекрасней, чем сейчас.
 Настоятель тепло похлопал Шона по плечу.
 - Поезжай, Шон, поезжай с Богом. Ты должен повидать своего брата. Хорошо, что после стольких лет разлуки в тебе еще остаются теплые чувства к нему. Хорошо, что ты не стал равнодушным. Примет он тебя – это хорошо, не примет, что ж, ничего страшного. По-крайней мере, ты сделаешь первый шаг. В тебе, я смотрю, совершенно нету зависти. Ты видишь в своем брате глубоко несчастного человека, который вступил на скользкий путь, и чувствуешь себя виноватым в этом. Ты считаешь, что он нуждается в помощи, а вовсе не видишь в нем брата-миллионера, который преуспевает в финансовых делах, и не желаешь получить часть его денег.
 При этих словах лицо Шона выразило отвращение.
 - Я не хочу богатства, падре. Все, что мне нужно, это чтобы моя семья была накормлена и одета, но я не хочу иметь богатства. Иметь его очень большой соблазн. Богатство развращает, оно мо-жет очень испортить человека. Нужно быть поистине непорочным в своих помыслах, чтобы богатство не столкнуло человека на грехопадение. Боюсь, что я не обладаю такими качествами, и бо-гатство меня испортит. Я не хочу этого. Мне не нужно богатство.
 Настоятель улыбнулся.
 - Я рад, что ты так думаешь, и хочу дать тебе один совет по жизни. Всегда будь добрым к людям, это самое главное. Будь добрым, а не равнодушным. Равнодушие – главная беда нашего со-временного общества. Люди заботятся исключительно о своем благе, и совершенно не думают о других. Дети, внуки, родители, да и вообще все близкие отодвигаются на второй план. Большинство людей готовы пожертвовать всеми, ради собственного благополучия. Вот где беда, вот где катастрофа! Людям не нужен, ни Бог, ни рай небесный. Людям нужен рай земной. К большому своему стыду, признаюсь, что и церковное духовенство живет точно также. Все мы стремимся построить рай земной, забывая о том, что рай на земле не возможен. Весь двадцатый век люди по-сещали храм исключительно потому, что так положено, а не потому что душа просит. А результат этого ты сам видишь. Пройдет еще несколько лет и храмы начнут закрываться, поскольку ни один прихожанин не будет его посещать. Страшные времена тогда начнутся. Упаси меня, господи, дожить до таких времен!
 Настоятель перекрестился.
 - А есть ли на земле место, где еще сохранились люди, ведущие христианский образ жизни? – спросил Шон.
 Падре отрицательно покачал головой.
 - Нет, боюсь, что таких мест нет. Люди отошли от Бога по всей планете. Никто не хочет спасения.
 - Ну, а как насчет других религий? Например, православие?
 - А что православие? – произнес настоятель. – Единственный пример православной страны – это Россия. А ты сам знаешь, что Россия сотворила с Богом. За двадцатый век она переломала все храмы, уничтожило все, что связывало ее с Богом. На центральной площади столицы лежит мумия главного богоборца России, которой русский народ поклоняется как богу. И этот народ еще ос-меливается утверждать, что на нем особая Божья благодать лежит.
 - Но неужели у христианства нет будущего? – воскликнул Шон. - Неужели, все, что мы бы не делали, все это бесполезно, и человечество все равно ждет гибель.
 Настоятель потрепал Шона по затылку.
 - Не жди, чтобы вокруг тебя все стали христианами. Будь христианином сам. Вот тогда, возможно, глядя на тебя, и окружающие задумаются. Быть христианином трудно везде, в любой стране. Как бы страна не делала вид, что она является христианским государством, быть христианином в ней ничуть ни легче, чем в любой другой стране. И наоборот, даже если страна открыто ведет войну с христианством, все равно человек, живущий в ней, может спасти свою душу и остаться христианином по жизни. Запомни это, Шон.
 - Запомнить легко, - сказал Шон, - осмыслить трудно.
 - Придет время, когда ты сам поймешь все. А пока, вот тебе мое благословение на поездку к брату.
 Падре перекрестил Шона.
 - И боже тебя упаси, Шон, встать на тот же путь, на который встал твой брат.
 Шон изумленно посмотрел на настоятеля.
 - Вы считаете, что я тоже способен на это?
 - В жизни может случиться все. Ни от чего нельзя зарекаться. Никогда не зарекайся. Падение человека происходит всегда тогда, когда он заречется. Поезжай с Богом.
 - А как же работа?
 - Ничего, на некоторое время тебя кто-нибудь заменит. Но если почувствуешь опасность, если увидишь, что не в силах преодолеть соблазны, немедленно возвращайся домой. А я буду молиться за тебя.

 Шон и Ева закончили укладывать вещи в чемодан.
 - Ну вот, кажется, ничего не забыли, - сказал Шон, отодвигая чемодан к стене, и садясь на разложенный диван.
 Ева на четвереньках подползла через весь диван к Шону и, взяв его за плечи, опрокинула на спину.
 - Ева! – воскликнул Шон.
 Ева засмеялась и прижалась губами к губам Шона. Шон прижал одной рукой Еву к себе и погладил по спине.
 - Ты что такая резвая? – улыбнулся Шон.
 - А как же иначе, ты уезжаешь, и неизвестно когда вернешься. Я буду скучать по тебе.
 - Я тоже буду скучать по тебе, - признался Шон. – Я буду скучать по вас обеим.
 Он слышал, как Салли возилась в своей комнате.
 - Но я, надеюсь, через несколько дней вернуться. Не думаю, что пробуду там долго.
 - И все-таки, я не думаю, что тебе нужно совершать эту поездку, - сказала Ева, отстраняясь от Шона.
 - Но почему?
 - Пойми, это будет выглядеть так, словно бедный родственник только что узнал о богатом дяденьке, и приехал к нему клянчить деньги.
 - Чушь, - воскликнул Шон. – Я просто приеду к брату, которого двадцать лет уже считал пропавшим. Ну, ты пойми, я не должен поступать иначе. Ведь это мой долг.
 - Может, это и так, но со стороны это выглядит так, как я сказала.
 - Какая разница, как это выглядит со стороны, если я это делаю от чистого сердца. Может быть, кто-то на моем месте и отнесся бы к Тоби как к богатому братцу, но для меня он попавший в беду человек, в чьей беде отчасти есть и моя вина. Как меня воспримет брат, это уже другой вопрос, но, по крайней мере, я сделаю все возможное, чтобы нам с ним примириться. Ты представь себе, како-во было ему, если он все эти годы держал на меня обиду. Как он мучился в таком случае, и что за жизнь была у него.
 - Что за жизнь у него, ты прекрасно знаешь, - сказала Ева, вставая с дивана. – Он живет, ни в чем не нуждаясь, и вряд ли ему нужны сочувствия от бедных родственников.
 - Ты опять переводишь все на деньги, - с сожалением произнес Шон. – Ну, как ты не можешь понять, что можно иметь кучу денег, но быть глубоко несчастным. Ты считаешь, что если человек имеет много денег, то он счастлив.
 - Нет, но, по крайней мере, с деньгами живется гораздо легче, чем без них. И я сомневаюсь, чтобы он согласился поменяться с тобой местами.
 - А чем плоха моя жизнь? Не знаю, я своею жизнью доволен, меня все устраивает.
 - И твоя зарплата? – ехидно спросила Ева. – Неужели бы ты не хотел иметь больше денег?
 Шон вздохнул, разговор начинал вновь переходить на тему денег.
 - Я, конечно, не отказался бы иметь зарплату побольше, но богатства я не хочу. Если у меня будет богатство, то моя душа может привязаться к нему, тогда я буду бояться потерять его, и забота о собственном спасении отойдет на второй план. Я буду постоянно думать о нем, как бы его не потерять, а по возможности и увеличить. Нет, это не для меня, богатство меня погубит, как оно и губит большинство людей. А разве вам с Салли плохо? Разве вам так чего-то не хватает?
 Ева пожала плечами.
 - Денег всегда не хватает.
 - Вот именно, всегда. Сколько бы их не было у человека, ему всегда захочется заполучить их еще больше.
 - Да, и ты прав еще в одном, я не хочу получить кучу денег, а семью свою потерять. Такой ценой мне не нужно богатство. Многие люди готовы переступить через свою семью ради денег, но я не принадлежу к таковым. Для меня семья, также как и для тебя, самое главное, и я не хочу потерять ни тебя, ни мою дочь. Но…
 Ева запнулась.
 - Но все равно, так хочется иметь больше денег, - со вздохом закончила она.