Пух

Если бы у человека не было в руке
пистолета, то он бы не выстрелил…
Сергей Рассказов 09.06.06


Наверное самый аморальный из моих рассказов..
Сергей Рассказов 2.04.07



Тепло... Нежный, податливый мягкий кусочек. Живой шевелящийся, покрытый пухом, кусочек лежит на моей ладони. Маленькие лапки скребут по коже. Слышен тихий тоненький писк. Головка беспомощно вертится в разные стороны.
Я стою и не знаю что делать.
Я знаю, зачем я здесь. Я знаю, что будет. Но я не знаю как, и даже еще не уверен в том, нужно ли это делать.
Оглядываюсь: Все огорожено клетками. Маленькими, узкими клетками, в которых толпятся тысячи, десятки тысяч цыплят разных размеров. Помещение разделено на отдельные куриные загоны. В одних все кишит едва вылупившимися созданиями, в других оставшиеся в живых, окрепшие и покрытые оперением цыплята, в третьих уже толкутся крупные экземпляры готовые идти под топор. Их настолько много, что в независимости от их размеров, ни одно из этих существ не смогло б расправить даже одного из непригодных к полету крыльев.
Со всех сторон разрывают воздух тысячи звуков: писка, криков, шелеста и безостановочной суеты…
Они толпятся друг рядом с другом в бессмысленном хаосе. Они уже ничего не понимают, в их мозгу, в их “курином мозгу” пустота! Они не знают и не понимают для чего они и зачем они. Эти тысячи яиц, цыплят, куриц и петухов; будущего фарша, филе, гриля или кучи сожженного мусора после птичьего гриппа. Маленькие винтики и гайки в системе, не имеющей смысла для них самих.
Смысл существования этих ничтожных созданий сведен к проведению в муках всей их короткой жизни в этих клетках. От кормежки и до кормежки. До тех пор пока их не пересадят в другие клетки, не заставят нести яйца или отрубят голову.
Эти тысячи уродливых, недоношенных и недоразвитых цыплят. Тысячи растоптанных в мясо, травмированных, со свернутыми шеями и переломанными лапами, и просто мертвых серых комков в кишащей серой массе, под ногами у остальных. Писк, крики, боль… хаос и нескончаемый шум. Для некоторых из них уже наконец-то наступила тишина.
Я снова сосредотачиваю взгляд на маленьком комочке пуха у себя в руке.
Беспомощный… и ничего не понимающий. У него уже никогда не появится нормального оперения, он уже никогда не станет курицей несушкой или важным петухом.
Никогда.
Закрываю глаза. Начинаю сжимать пальцы в кулак. Медленно.
Потом рывок. Хруст.
Открываю глаза. Левый немного дергается.
Продолжаю сжимать дальше. Маленькая головка непроизвольно болтается между пальцами на мягкой шейке с переломанными позвонками.
Сжимаю.
Сквозь пальцы сочится лиловая жидкость, вперемешку с желудочным соком, фекалиями и остатками пищи.
Сжимаю.
Под пальцами слышен хруст неокрепших костей. Рвутся связки.
Сжимаю, пока не замечаю, что дальше уже некуда, а ногти глубоко вонзились в ладони и не совсем ясно, где моя кровь, а где его.
Вокруг все так же галдит и топчется серое месиво. Им безразличен этот безликий комочек у меня в руке, как безразличны все их окружающие и они сами.
Кап, кап, кап…
Стекают последние капли маленькой жизни между моих пальцев, сначала по шейке, потом по голове, по открытым пустым мутным глазам, по размолотому клюву.. крупными темно-алыми комками падают на бетонный пол, совсем рядом с моими ногами. Легкий пушок парит в воздухе.
Раскрываю кулак. Смотрю на обращенную кверху руку. Потом переворачиваю ее ладонью вниз. Кровавый комок падает в уже успевшую образоваться маленькую кровавую лужицу. Медленно шевелю липкими пальцами. Потом резко отряхиваю руку, и брызги падают на белое оперение таких же лишенных выбора цыплят.
Кто там сказал, что власть развращает? Нет, не власть, а превосходство!
Наклоняюсь. Окунаю руку в эту шевелящуюся лужу живой плоти. Достаю первое ткнувшееся в ладонь тельце. У него перебита лапа. В этот раз все намного проще. Уже без колебаний я сжал второе тельце мокрой рукой. По-существу для него ничего не изменилось. Одна бессмысленность резко сменилась другой. Смысл первой есть только для владельцев этой птицефермы и для тех, кто спустя время купит ощипанную тушку и запечет ее на бутылке или съест мягкое белое мясо, завернутое в армянский лаваш шаурмы. Вторая бессмыслица выгодна для меня. Чувствуешь облегчение. Чувствуешь власть. Чувствуешь независимость. Свободу от кулака, которым ты сжимаешь это тельце. Понимаешь, что ты не настолько ничтожен, как эти существа. Что для тебя все могло быть намного хуже. Хотя в этих комочках чувствую самое близкое и похожее на меня, на остальные бессмысленные винтики человеческой системы..
И от этого легче. Не оттого, что мне могло быть хуже, а потому, что ты не один такой.
Новый мятый кровавый комок падает рядом со вторым.
Белоснежный халат уже покрыт десятком плевков: алых, серых, желтых и неприятно зеленоватых оттенков… Кровь, желчь, экскременты, пух…
Я иду дальше. Периодически опуская руки в клетки. Я осознаю, что в какой-то момент мне захочется большего. При этой мысли отдергиваю руку от следующего птенца. Но повернуть обратно все равно уже не возможно.. Всегда захочется еще и больше. Подхожу к выходу. Скидываю в урну почти насквозь пропитанный кровью и пометом, ранее бывший белым, халат.
Омываю руки по локоть ледяной водой. Со сморщенной от влаги кожи хозяйственным мылом с трудом отмываю запекшуюся кровь. Держу ладони под потоком воды очень долго, пока от холода израненная кожа рук перестает что-либо ощущать. Вытираю руки одноразовым полотенцем. Смотрю сквозь засаленную поверхность зеркала на свое отражение. Выправляю воротник рубашки и тщательно завязываю галстук. Снимаю с вешалки пиджак. Накидывая его на плечи, выхожу наружу. Щурясь от лучей яркого солнца, поправляю галстук.
Делаю шаг, медленно.. Второй, уже быстрее. Достаю ключи. С щелчком открываю дверь черного BMW. Сажусь. Завожу мотор. Равномерный гул постепенно убивает позади последние остатки бессмысленного шума…


09.06.06
Сергей Рассказов ака Venom[иКс]
venomix.livejournal.com