Трясина глава 23

ГЛАВА 23
В РЕСТОРАНЕ
 Демидов отпил из фужера вина, и вяло принялся жевать свой обед. Шон был потрясен словами Демидова и сидел не в силах вымолвить и слова, не замечая того, что Тоби с интересом наблюдает за ним.
 - Можно даже сказать, что я делаю благо, спасаю от вандализма православные святыни, - вновь подал голос Демидов.
 - Зарабатывая на этом деньги? – нерешительно возразил Шон.
 - Ну и что? – пожал плечами Демидов. – Одно другому не мешает.
 - Но ведь и у нас в Америке никто не оценит этих икон. Для верующего человека они не имеют цены, а являются предметами поклонения. Разве способны на это богатые коллекционеры, которые будут владеть ими? Для них эти святыни святы лишь тем, что очень дорого стоят. Они будут относиться к ним как к музейным реликвиям, и все. Никакой духовной пользы святыни им не принесут.
 - Зато они останутся целыми. Наш русский народ варвар. Он не способен ценить прекрасное, он способен лишь все разрушать, и втаптывать в грязь.
 - Вы так не любите свой народ? – с укоризною спросил Шон.
 - Не то, чтобы не люблю, - поморщился Демидов. – Он сам себя не любит. Наш народ просто очень непредсказуем, способен продать и предать кого угодно. Ему нельзя доверять.
 - Скажите, вы сами себя считаете верующим? – напрямую спросил Шон.
 Демидов, без раздумывания, кивнул с набитым ртом.
 - Да, я считаю себя верующим человеком, - уверенно произнес он.
 - А что подразумеваете под этим понятием? Что значит, по-вашему, быть верующим?
 - Ну, - несколько растерялся Демидов, - это значит верить в Бога, посещать храмы, давать на них деньги, читать, по возможности, молитвы.
 Тоби улыбнулся, бросая хитрый взгляд на Шона. А Шон понял, что они говорят с Демидовым на разных языках.
 - А как насчет того, чтобы поступать по-христиански? – спросил он.
 Демидов хмыкнул.
 - По-христиански невозможно жить.
 - Почему же это? – спросил Шон.
 - Христос жил в далекое от нас время. Тогда было легче, люди в то время, верили в Бога, им было и проще поступать соответственно.
 - А разве в то время люди жили по заповедям? – возразил Шон. - Почему же, тогда, Иисус Христос так и обличал их? Почему же его народ потребовал распять?
 На это Демидов не нашел что сказать.
 - Выходит, что по-христиански жить одинаково тяжело, как и в то время, так и в наше. Но и все равно можно, иначе бы Иисус Христос не создавал своего учения.
 Демидов сделал неопределенный жест.
 - Вот вы говорите, что ваш народ не способен жить по-христиански. Но ведь христианство – это не нация, даже, можно сказать и не религия вовсе, а это образ жизни! Лишь тот может называться христианином, кто живет по Евангелию.
 - Но тогда получается, что вовсе не имеет значение, кем ты являешься; католиком ли, православным или же протестантом? Главное, это чтобы человек жил по Евангелию.
 - Совершенно верно! – подхватил Шон. – А различия в церквях сводятся лишь, можно сказать, к обрядам. Евангелие сводится, буквально, к двум заповедям: возлюби Господа Бога, и возлюби ближнего своего как самого себя. Чтобы быть христианином, достаточно делать добро людям, и никогда не желать им зла.
 Демидов вытер губы салфеткой.
 - Но ведь ни каждому человеку можно делать добро. Есть такие люди, которым просто душа не позволяет сделать доброе дело.
 - Если не в силах сделать добро, то не делай, по крайней мере, зла, и никогда не желай в душе ничего плохого никому, потому что эти пожеланию могут обратиться против тебя самого.
 В глазах Демидова мелькнуло что-то похожее на испуг.
 - Что, такое действительно может быть?
 - Да, такое может быть, и история знает множество примеров тому.
 Демидов задумчиво покачал головой и грустно улыбнулся.
 - Нет, сразу видно, что вам никогда не приходилось жить в России. У вас тут все тепленькое, все готовое. Человеку не нужно думать о том, как выжить, он просто живет и наслаждается жизнью. У вас законы защищают граждан, правительство заботиться о своем народе. Все-то у вас стабильно, в таких условиях, почему бы и не поразмышлять о Боге, о вечном. Но ты попробуй придти к Богу у нас в России. Когда тебя с детства воспитывают в воинствующем атеизме, когда твои родители, бабушки и дедушки внушают тебе, что Бога нет, и нужно верить только в свои силы. Попробуй придти к Богу, если у нас даже была запрещена церковная литература, на протяжении семидесяти лет у нас вытравлялась совесть, вера и собственная культура. Да к тому же создавались такие условия жизни, что человек мог думать лишь о том, как бы ему выжить, как не умереть с голоду, не быть расстрелянным и не попасть в концлагерь. Разве может в таких условиях человек придти к Богу? В таких условиях ничего доброго не может возникнуть в душе человека. В нем может зародиться только злоба, ненависть и зависть. Из человека делали, просто-напросто, дикого животного, в душе которого уже не может быть ничего Божьего. Наконец, пятнадцать лет назад все лопнуло. Человек, или то, во что он превратился, вырвался на свободу. Но никто не предоставил ему никаких условий для того, чтобы улучшить свое положение. Нет! Человек вынужден был выживать в тех условиях, которые оставила после себя советская власть. Потому-то у нас и возникла огромная преступность, потому что добиться, чего-либо в жизни, у нас можно лишь с помощью силы, а другого пути у нас нет. Человек человеку волк, вот наследие советской власти, плоды которого вынуждено пожинать современное поколение, лишенное нравственности и совести. А вы говорите, верить в Бога, жить по-христиански. Да большинство нашего населения никогда не держали в руках ни Евангелия, ни Библии.
 Шон был подавлен словами Демидова. А ведь действительно, в диких условиях может зародиться лишь дикий человек, а попробуй дикаря научить Евангелию. Можно, но это очень трудно, и очень долго. Да и способен ли кто-нибудь стать таким учителем.
 - То, что вы сейчас рассказали страшно. Очень страшно! Но ведь такой путь ваш народ выбрал сам, ведь это он совершил революцию в вашей стране.
 - Да, это сделали наши дедушки и бабушки, - согласился Демидов. – Но почему за их преступления должны расплачиваться потомки? Ведь не их вина, что они выросли в таких условиях! У них просто не было возможности стать иными!
 - Но, а как же может быть иначе, человек, живущий в грязи, не может быть чистым, пока не вылезет из этой грязи и смоет ее с себя. Ваши предки оставили вам разруху, ну не может народ, живущий в разрушенной стране, лишенный собственной культуры жить хорошо. Нужно восстанавливать страну. Это долго, это трудно, но это необходимо. Иначе вас ждет гибель. И, к тому же, вы напрасно думаете, что живущий в достатке человек, быстрее способен прийти к Богу.
 - А разве нет?
 - Нет! Сытому человеку хорошо живется и без Бога. Зачем ему задумываться о Боге, если ему и так хорошо? Если он сыт и одет, если у него все тепленькое, как вы сами выразились, зачем ему забивать голову этим? Ему и так хорошо. Для него созданы все условия, о нем заботятся, ему не надо думать о том, как прокормить себя и свою семью. Зачем ему думать о Боге? У него все есть и без Бога. А философствовать, сидя в мягком кресле, это вовсе не значит жить по Божьи. Это философия сытого кота, которому просто нечем занять свой мозг. А я говорил, и еще раз говорю; жить по-христиански трудно везде и при любых условиях, голодный ли ты, или сытый, ты одинаково далек от Бога. Христианство не знает национальностей, это всего лишь образ жизни. И не важно, какие ты соблюдаешь обряды, каким образом ты накладываешь на себя крестное знамение, важно какую жизнь ты ведешь. Я повторяю, доброта к людям спасет мир! Я так считаю, и я в этом уверен. Все остальное лишь прикладывается к этому.
 Демидов откинулся на спинку стула, расслабляясь. Видно было, что эти разговоры сильно утомили его. Но Шон не заметил того, что сидевший сбоку от него Тоби, полностью погрузился в свои мысли. Слова, предназначенные для Демидова, каким-то образом запали ему глубоко в голову.
 Демидов закинул руки за голову и улыбнулся.
 - Ну ладно, как говорил Иисус Христос, Богу Божье, а кесарю кесарево. О небесном поговорили, теперь пора подумать и о земном.
 Он повернулся к Тоби.
 - Поехали в клуб, а? Как там Патриция? Все еще танцует?
 - Танцует, - улыбнулся в ответ Тоби. – Вот только, боюсь, мой брат не любит такие заведения.
 На лице Демидова промелькнуло удивление.
 - Не любит? Но почему, там так здорово можно отдохнуть. Это так расслабляет, снимает стресс.
 - Мистер Демидов, ведь вы же женаты, - сказал Шон.
 - Ну и что?
 - Как ну и что? Женатый человек не должен увлекаться другими женщинами, он должен соблюдать верность жене.
 - Перестаньте, - поморщился Виктор. – Я свободный человек, и могу проводить время как хочу.
 - Нет, - возразил Шон. – Вы не свободный человек, вы женатый.
 - Да бросьте вы это крепостное право. Эх, Шон. Могу я называть вас просто Шон?
 Шон пожал плечами.
 - Да, пожалуйста, если вам так угодно.
 - Эх, Шон, не довелось тебе видеть, как танцует Патриция! - восхищенно произнес Демидов. – Уверяю тебя, как только ты это увидишь, ты забудешь и жену и все на свете.
 - Я не хочу забывать жену.
 Но Демидов словно и не слышал того, что говорил Шон.
 - А какое у нее тело, какие ноги! Просто пальчики оближешь.
 - Она работает танцовщицей?
 - Она стриптизерша. Но как хороша! Поехали с нами, Шон, я тебе с ней познакомлю.
 Шон отрицательно покачал головой.
 - Нет, евангелие запрещает поступать подобным образом.
 Виктор равнодушно повел плечами.
 - Ну, как хочешь, неволить не имею права.
 Он обратился к Тоби.
 - Ну что, поедем?
 Тоби переводил взгляд с Демидова на Шона.
 - А как же быть с Шоном, я не могу его бросить одного.
 - Да не беспокойся ты обо мне, - сказал Шон. – Езжайте, а я доберусь как-нибудь сам.
 - Ладно, я оставлю тебе Лейдекера. Он отвезет тебя домой. А теперь уж извини, но мы тебя покинем. Все-таки Виктор мой гость и друг. Я не могу допустить, чтобы он скучал.
 Демидов и Тоби поднялись из-за стола.