Опиум

«Обезьянник» приветствовал меня голыми облезшими стенами, которые ещё хранили давнюю память о зеленой краске, заплеванным полом и деревянной скамьёй вдоль стены. Запах здесь стоял не самый лучший, не говоря уже о его обитателях.
В правом от меня углу возвышалась какая-то серая масса, от которой ужасно воняло. Когда она спустя какое-то время пошевелилась, я понял, что это был бомж с длинной седой бородой, на котором временами задерживались пролетавшие мимо мухи. Он, видимо, развлекался тем, что пытался поймать какую-то из них, а когда эта попытка ему удавалась, он зажимал её в своём грязном кулаке и долгое время рассматривал.
- Что, дорогуша, долеталась – несвязно бормотал он ей – вот ты сейчас мечешься, жужжишь, думаешь, я тебя выпущу? Э-э, нет.
И он со всей силы безжалостно сжимал кулак, тем самым, раздавливая несчастную муху в лепешку.
На другой стороне скамейки сидел, положив ногу на ногу и скрестив на груди руки, парень двадцати семи лет с насупленными бровями. Он был одет в синий спортивный костюм ещё вполне аккуратного вида и белые кроссовки, на которых один шнурок был развязан. Но он, похоже, совсем не обращал на это внимание, поскольку был занят исключительно своими мыслями. Это было видно по его напряженным глазам, которые, не отрываясь, смотрели на пол перед собой.
Я вздохнул и, брезгливо морщась, сел на краешек грязной скамейки, затем облокотился о стенку. Надо же было мне из-за такой ерунды сюда угодить! Стыдно даже признаться, из-за чего всё произошло. Но самое ужасное было впереди: если завтра с утра я не явлюсь на работу, то лишусь её насовсем. От одной такой мысли мне делалось дурно, ведь сколько усилий было приложено мной, чтобы найти эту работу, которая могла мне обеспечить отдельное от родителей проживание.
Наверное, я испускал такие несчастные вздохи многолетнего страдальца, что даже тот парень, который будто бы находился в трансе, повернул ко мне голову и любопытно посмотрел на меня.
- Что, совесть мучает? – спросил он меня тихим низким голосом – наверное, натворил что-нибудь страшное?
Я в свою очередь посмотрел на парня и закачал в отрицании головой.
- Все мы так думаем вначале – продолжал своё парень – это только потом начинаем осознавать, что совершили страшную ошибку, за которую долго потом придется расплачиваться. И вот только потом приходит настоящее раскаяние.
Мои брови в удивлении поползли вверх. Этот парень совершенно не вписывался в здешнюю обстановку, скорее наоборот, он был выходцем из прилежной интеллигентной семьи. Меня постепенно начало охватывать любопытство: что же он тут делает?
- А к вам, что, пришло раскаяние? – осторожно спросил я
- Ко мне? – усмехнулся он – нет, я не думаю, что ко мне оно когда-нибудь придет.
Парень отвернулся от меня и снова стал смотреть в прежнюю точку на полу, не обращая на меня никакого внимания. Но, чувствуя, что он интересный собеседник, я решил не прекращать с ним беседу.
- Почему же вы думаете, что ко мне оно придёт? Или вы считаете своё преступление правильным?
Парень, наконец, оторвал взгляд от пола и снова посмотрел на меня тяжелым уставшим взглядом
- Преступление не бывает правильным, потому что оно уже свершилось, и пути назад нет. Я имел в виду то, что, даже если я себя считаю виновным, но совесть меня грызть не будет.
- Это почему же?- вспыхнул я – или вы считаете себя лучше других?
- Можно потише? – проворчал, зевая, бомж с другого угла – философы, блин.
Мы с парнем одновременно повернули к нему головы, но он уже засыпал, казалось, не обращая на нас никакого внимания.
- Падший человек – вздохнул парень – и ведь это не общество виновато в том, что он стал таким, а он сам. Теперь он считает, что мир виноват перед ним. Но ведь он сам выбрал себе такой путь.
- Так почему вы считаете себя невиновным? – продолжал приставать к нему я с этим вопросом
- Я считаю себя невиновным в смысле духовном – поправил меня парень – но это всё равно ничего не меняет, потому что утром я уже буду сидеть в СИЗО.
- А если после СИЗО суд вас оправдает?
- Это невозможно ... разве что смягчат немного приговор из-за чистосердечного признания
- То есть – не понял я – вы что, сами пришли в милицию?
- Так оно и есть
Я с удивлением посмотрел на парня. Казалось, у него была самая обычная внешность: русые волосы, светлые глаза, нельзя было сказать, что он чем-то выделяется из толпы, но был в нём какой-то внутренний стебель, этакий странный внутренний мир, и нельзя было понять, был ли он настолько положительным или наоборот?
Не дожидаясь моего ответа, парень протянул мне белую руку и сказал:
- Саша
Я в свою очередь пожал ему руку и ответил:
- Никита
Таким образом, всего лишь на одну ночь мы стали друзьями, которые 6никогда больше не увидятся. Как это ни странно, но именно в таких обстоятельствах люди рассказывают друг другу самые потаённые свои секреты, не боясь при этом, что их будут осуждать. Они раскрывают душу совершенно незнакомому человеку, потому что знают, что больше никогда в своей жизни с ним не встретятся, разве что по очень редкой случайности. Поэтому, этой ночью Саша рассказал мне всё.
Он вырос в самой обычной ещё на то время советской семье: отец был преподавателем философии в институте, мама врачом - педиатром. Весь дом их знал как прилежных культурных людей, всегда вежливых и обходительных, никогда не отказывающих в помощи, если что-то надо. Саша с самого детства находился в кругу таких людей, как его отец и мать, а поэтому был очень хорошо воспитан, от мальчика никогда нельзя было услышать ни одного грубого слова. В школе он прослыл круглым отличником, таким себе мальчиком-паинькой, которого просто обожали все учителя из-за его трудолюбия и эрудированности. Единственным Сашиным минусом был его лучший друг Павлик, который был абсолютной противоположностью Саши. Но, несмотря на это, они были неразлучными друзьями с самого детства, так как жили на одной лестничной клетки в соседних квартирах. Но, в отличие от малыша Сашеньки, отца у Павлика не было, а мать работала крановщицей на заводе, получая небольшой оклад, который она делила на двоих. В то время как Саша по вечерам учился дома играть на пианино, Павлик гонял с компанией ребят по двору на самокате. Но в школе эти двое всегда сидели за одной партой, после школы дружно шли к Саше домой, где тот угощал Павлика спеченным вечером мамой пирогом. Сама Анастасия Викторовна, Сашина мать, недолюбливала Павлика за его ленивое отношение к учебе, его неукротимый, слишком резвый характер, но пыталась никогда своего недовольства не показывать, мотивируя это тем, что у малыша Сашеньки, кроме Павлика, друзей больше не было. А поэтому она всегда приветливо улыбалась Павлику, дружелюбно угощала его своими пирожками и водила на свои деньги его в зоопарк, чтобы Сашеньке там не было скучно. Павлик в свою очередь ни разу ей не сказал спасибо, наоборот, не упускал возможности как можно больше пообедать у них дома либо напроситься, чтобы его взяли с собой.
Все соседи, которые видели, как мальчики иногда гуляли во дворе, могли сказать лишь одно: Павлик хотя и из бедной семьи, хоть он и хулиган, но дружбу ценит, потому что никогда не давал Сашеньку кому-либо в обиду. Павлик был всегда его стеной, его опорой, был, так сказать, доминирующей частью этой странной парочки друзей.
Когда ребята подросли и стали учиться в старших классах, Павлик связался с дурной компанией. Он стал часто без видимой причины пропускать занятия, его девушки менялись одна за другой. Как же без этого, Павлик вырос очень симпатичным парнем: брюнетом невысокого роста с карими раскосыми глазами. За ним всегда стояла очередь девчонок и он, как мог, пользовался этим, используя каждую по очереди. Саша в свою очередь вырос очень стеснительным и замкнутым в себе, он так и продолжал вечерами играть на своём пианино и учить английский язык. Он, как и многие подростки в его возрасте, был неуверен по поводу своей внешности, краснел при общении с противоположным полом, а поэтому, кроме Павлика, с которым он стал видеться очень редко, друзей у него больше не наблюдалось.
Когда ребята окончили школу, Саша поступил в институт, где на то время преподавал его отец, обучаться искусству пользования иностранных языков, а Павлик, не желавший учиться вообще, пошёл работать. За время учебы в институте у Саши изменился характер, у него появилось большое количество друзей, с которыми он стал проводить много времени, и к тому же он в первые в жизни влюбился. Его избранницей стала скромная и такая же воспитанная, как и он, девушка по имени Олеся, учившаяся на том же факультете, что и он. Про достоинства Олеси Саша мог говорить без перерыва: белокурые волосы, небесного цвета глаза, румянец на чисто молочной коже, изящные тоненькие руки, смех, похожий на звон колокольчиков... Но не одному только Саше нравилась эта девушка, у него было много конкурентов и поэтому нельзя даже было и представить его удивление, когда Олеся выбрала его, скромного и незаметного Сашу. Саша любил её той чистой преданной любовью, когда перестаешь думать о себе, а начинаешь думать только о человеке, захватившим твои мысли, когда ты готов ради этого человека на всё, лишь бы ему было хорошо.
Павлик в это время работал грузчиком, а по ночам пропадал со своей компанией за рюмками водки и сигаретами, окруженный женщинами лёгкого поведения. Как ни как, но даже в таком плачевном положении человек не может скрыть свои внешние данные, а поэтому Павлик по прежнему был окружен женским вниманием, но, к сожалению, не тех девушек, вниманием которых можно было бы гордиться.
Однажды, когда Саша уже учился на четвертом курсе, его родители отправились на отдых в санаторий, и Олеся, воспользовавшись такой возможностью, переехала к нему на время жить. Это были самые счастливые дни для влюбленных, ведь теперь каждый день они засыпали и просыпались вместе, готовили вместе себе завтрак и вместе отправлялись в институт. Саша начал подумывать о том, чтобы предложить Олесе руку и сердце после окончания института, он был на сто процентов уверен, что она согласится, и с восхищением представлял себе приближающийся момент, когда он наденет ей на палец кольцо. Как оказалось, Саша был прирожденным романтиком и почти что каждый день он преподносил Олесе какие-то подарки, после которых и без того красивая Олеся расцветала, как весенний цветок.
Как-то вечером, когда Олеся с Сашей корпели над учебниками по общим предметам, в дверь прозвенел звонок и явился не кто иной, как Павлик.
Мать Павлика умерла два года назад и поэтому её квартира была полностью в его распоряжении. Теперь там почти что каждую ночь происходили шумные вечеринки с употреблением спиртных напитков и, как уже позже понял Саша, лёгких наркотиков. А поэтому Саша слегка удивился, что сегодня в соседней квартире преобладает полнейшая тишина без пьяных криков и громкой музыки.
Саше ничего не оставалось делать, как пригласить Павлика на кухню и предложить ему выпить. Павлик явно обрадовался, совершенно не замечая угрюмого выражения лица Саши, из-за того, что его оторвали от уроков. В это время любопытная Олеся выглянула на кухню и Павлик, увидев её, легонько присвистнул, пожирая её пошлым взглядом. Олеся покраснела и ушла обратно в комнату, а Павлик тихо спросил у Саши, кивая в сторону ушедшей Олеси:
- Твоя чикса?
- Это моя девушка – ответил ему Саша, недовольный его поведением
- Де-евушка – передразнил его Павлик и засмеялся – может, ты на ней ещё и женишься?
- Может и женюсь – буркнул Саша
- Ого – присвистнул Павлик – значит, всё так серьёзно? Ну, так, зови её сюда, будем знакомиться.
Но Олесю не надо было звать, она сама вернулась, притом в полном облачении: волосы были распущены и красиво струились по плечам, а на губах виднелась красная помада. Она с интересом посмотрела на Павлика и села за стол напротив него, а Павлик неожиданно запел:
- Олеся, Олеся, Олеся ... так птицы кричат в поднебесье
После этого Павлик стал частенько захаживать к Саше в гости, а Олеся, когда они с Сашей собирались куда-то идти вдвоём, начала предлагать взять с собой Павлика. «Он же твой лучший друг – говорила она ему – вы должны чаще проводить время вместе, к тому же нам так весело втроём!» Сначала Саша не обращал на это никакого внимания, но потом всё чаще и чаще стал замечать, как у Олеси начинали гореть глаза, когда она видела Павлика, как у неё появлялся яркий румянец, когда Павлик ей принимался что-то рассказывать. А поэтому он совсем не удивился, когда Олеся однажды ему сказала: «Прости, я полюбила другого» Ему даже не нужно было объяснять, кого именно, он и так прекрасно всё понимал: Павлика. Но самым ужасным было то, что Олеся в один день собрала свой чемодан и перенесла его в квартиру Павлика, которая находилась через стенку от Сашиной квартиры. В тот день Саша подумал, что он сойдёт с ума. Он, как сумасшедший просидел всю ночь напротив стенки, надеясь услышать, о чём они там говорят и что делают. Мысль о том, что его любимая девушка, на которой он хотел жениться, лежит сейчас в одной постели с его лучшим другом, доводила его до истерики. В эту ночь он выпил столько, сколько не пил за всю свою жизнь.
Когда Сашины родители вернулись из санатория, они были, мягко говоря, шокированы тем, что Олеся теперь живёт в квартире Павлика. После этого они даже перестали с ним здороваться.
Павлик тем временем опускался всё ниже и ниже, завлекая за собой в бездонную пропасть и Олесю. Саша часто видел, как они ночью возвращались домой, пьяные и обкуренные, еле держась на ногах, слышал на весь подъезд громкий смех Олеси, который он когда-то сравнивал со звоном колокольчиков. Ему было больно смотреть на то, как Олеся забросила институт, как ужасно она стала выглядеть, ведь как-никак он до сих пор любил её. Он пытался поговорить с ней, объяснить, что Павлик её до добра не доведет, но она не хотела его слушать, твердя себе под нос одно и то же самое: «Я люблю его, ты просто не можешь понять, насколько сильно я люблю его» Да нет, Саша прекрасно её понимал, ведь он так же любил и её, он готов был отказаться от неё вообще, лишь бы она переехала от Павлика, но все его усилия были бесполезны. Олеся стала наркоманкой и через три месяца умерла от передозировки наркотиков.
После похорон Павлик явился пьяный к Саше, стал плакаться и жаловаться ему на свою судьбу. В пьяном бреду он доказывал ему, как он любил Олесю, как он сейчас страдает и какая вообще несчастная у него судьба. Видя каменное лицо Саши, он падал перед ним на колени и просил прощения, но Саша, с презрением смотря на пьяное лицо наркомана, чувствовал лишь отвращение и пустоту, растущую в его душе.
Через некоторое время всё стало на свои места в жизни Саши, он окончил институт и нашёл хорошую работу, а вслед за этим и девушку. Она была чем-то похожа на Олесю: такая же светленькая с таким же тоненьким голоском, но всё же не она, и поэтому Саша, сколько не старался, не мог разбудить в себе те глубокие чувства, которые навсегда похоронил в себе после смерти Олеси. Павлик, к Сашиному удивлению, также стал подниматься на ноги: после курса лечения он перестал употреблять наркотики, но зато нашёл более интересное занятие. Откуда-то у него появилась красивая черная иномарка, которая теперь отстаивала своё место во дворе, вызывая зависть у всех обитателей дома. Саша был уверен, что Павлик ввязался в криминал, но он уже не мог этого у него спросить, так как после того случая они перестали с Павликом общаться, обходясь только холодным «привет» при встрече.
Казалось, всё успокоилось, но это было лишь временное затишье перед началом новой бури.
Мать Саши всё так же работала врачом, получая свои копейки, лишь его отец получал хорошую зарплату от работы в институте, а поэтому они могли позволить себе жить безбедно. Поэтому Саша был спокоен за них, так как он собирался переезжать со своей девушкой в отдельную квартиру. Но вскоре случилось то, чего Саша никак не ожидал.
Однажды вечером, когда на улице уже было темно, Сашин отец возвращался из института. Он должен был прийти около семи и поэтому в восемь, когда его до сих пор не было дома, Саша с матерью забеспокоился. В полдевятого позвонили из больницы и сообщили, что отца при входе в арку сбила машина и у него серьёзные повреждения позвоночника. Саша с матерью в полном оцепенении отправились в больницу, где им сообщили ужасную новость: отец никогда не сможет ходить. Да не то, чтобы ходить, даже сидеть с трудом ему будет удаваться. Позже, от отца, Саша узнал, что машина, сбившая его, оказывается, принадлежала Павлику, но этого никто не сможет доказать, так как там не было ни единого свидетеля, да и номера машины Сашин отец не увидел. Но зато он прекрасно узнал его черную иномарку. Естественно, Саша написал заявление в милицию, дело направили в суд, но суд он проиграл. Неизвестно, то ли из-за того, что не было доказательств, то ли из-за того, что Павлик где-то что-то приплатил.
Сашиной ярости не было конца. Утром после суда он явился домой к Павлику и накинулся на него с кулаками с требованием, чтобы Павлик признал свою вину. Но Павлик, лишь холодно усмехаясь, сказал:
- Нашёл дурака. Мне конечно жаль, что случилось с твоим отцом, но единственное, что я могу сделать, это вот – и он протянул Саше пачку зеленых купюр
Но Саша швырнул ему в лицо деньги и презрительно фыркнул:
- Ты сволочь и ты не откупишься своими грязными деньгами. Я всё равно не успокоюсь, пока не добьюсь того, что ты будешь гнить в тюрьме и вспоминать всё, что ты сделал!
- Всё ясно – усмехнулся Павлик – за Олеську мне мстишь? Но я же не виноват, что она полюбила меня, а не тебя, ботаника заученного.
- При чём здесь она? – рассердился Саша – ты сделал инвалидом моего отца!
- Я же предложил тебе деньги – воскликнул Павлик – бери их и убирайся!
Но Саша в тот день так ничего и не взял, вместо этого он ушёл, громко хлопнув за собой дверью. Он сам себе поклялся, что отомстит Павлику, если ему самому это будет стоить тюрьмы.
Через пару недель произошла ужасная трагедия: красивая черная иномарка взорвалась сразу после того, как её хозяин завёл мотор. От машины, можно сказать, остались лишь куски металлолома, а от хозяина практически ничего. На следующий день Саша явился в милицию с признанием, что это он поспособствовал взрыву.

Утром Сашу увезли в СИЗО. Я так и не узнал, что с ним случилось после этого, но, судя по тому, что он мне рассказал, его должны были посадить на несколько лет. Мне действительно было искренне его жаль, ведь он поступил правильно, заставив своего бывшего друга заплатить за его прегрешения. Но, к сожалению, суду этого не объяснишь, и ему придётся смириться со всем, что ему скажут.
Что касается меня, то наутро меня выпустили, и на работу я всё-таки опоздал, но, к моей глубочайшей радости, шефа в тот день не было.