The End of Time

The End of Time.
- Да ерунда всё это! Бред! – не выдержал Огюст фон Савлайен. Его кулак с размаху опустился на столешницу. Прозрачный пластик жалобно задребезжал.
- Поймите же, это наш единственный шанс, - терпеливо, как меленькому ребёнку, в десятый раз повторил, Аксеандр. Он никак не отреагировал на эту вспышку негодования, даже не повернул головы, продолжая рассматривать пейзаж за окном. Небоскрёб корпорации «Солар-инкорпорейтед» возносился над белоснежными полями облаков, пробивая их подобно зеркальному копью. Ещё несколько таких же высоких небоскрёбов виднелись у самого горизонта. А над ними еле-еле ползло по небосводу старое Солнце: сморщенный красный карлик, уже практически не дававший ни света, ни тепла.
Фон Савлайен раздражённо дёрнул щекой. Перевёл взгляд на Солнце и нахмурился. Затем снова попробовал вразумить молодого учёного:
- Какой смысл продлевать агонию светила? Нужно, в конце-то концов, оставить его в покое, дать ему умереть. Вам пора смириться с мыслью, что Земля потеряна для человечества.
- Смириться, даже не попытавшись что-либо сделать?
- Сейчас нужно думать о путях спасения миллиардов жизней, нужно организовать тысячи транспортных кораблей к Капелле, альфе Возничего, начать стоить там полноценные города, а не временные колонии! У компании нет ни малейшего желания тратить свои средства и время на ваши полубезумные проекты! – глава «Солар-инкорпорейтед» опять вышел из себя. Его густые бакенбарды, казалось, встали дыбом. Хотя учёный давно уже привык к таким взрывным сменам настроения, теперь он смог только процедить сквозь зубы:
- Это ваше последнее слово?
- Нет, - нехотя ответил фон Савлайен, а затем взялся перебирать какие-то бумаги на своём столе. Аксеандр встал, понимая, что аудиенция окончена. Когда он уже был у дверей, Огюст буркнул: - Завтра я соберу совет директоров. Вам позвонят.
Спустя пять месяцев все силы человечества были брошены на возрождение угасающей звезды. Три крупнейших корпорации – «Солар-инкорпорейтед», «Мицуши-моторс» и «РосТрансЭнерго» - впервые в истории Земли объединились для достижения этой цели. Серебряные капли космических кораблей автоматными очередями пробивали пелену облаков, уносясь к Солнцу. На орбите Меркурия была расконсервирована космическая база «Союз», переоборудована для принятия десятков лучших земных учёных и сотен человек обслуживающего персонала. Аксеандр Ричардс, конечно же, был среди них. В качестве руководителя проекта. Он понимал, что в случае провала с него спросят по все строгости, но и в случае успеха все почести будут только ему. Молодого амбициозного учёного такой расклад абсолютно устраивал. Ему уже не терпелось почувствовать себя в роли спасителя человечества.
Сегодня был великий день. День Триумфа. Все учёные были собраны в конференц-зале станции. Он располагался в куполе, поэтому потолок зала представлял собой огромное полусферическое «окно», за которым виднелись две дуги рукавов станции, опоясывающих шарообразный центр. Эти «рукава» постоянно вращались, подобно орбитам электрона вокруг атома, обеспечивая земную гравитацию внутри «Союза». А за станцией, на расстоянии в пятьдесят восемь миллионов километров виднелось тусклое Солнце, окутанное серебристой паутиной. Это был, как его теперь назвали, «Кокон Ричардса» - совокупность последних достижений человечества, направленных на оживление светила. Своеобразный электрошок космического масштаба. Солнце исчерпало свой запас водорода и гелия, израсходовав его на термоядерные реакции, увеличив плотность в несколько раз, и поэтому идеей Аксеандра было создать толчок, который бы начал обратный процесс. Подпитать звезду необходимыми газами, которые создали бы газовую оболочку, а затем «воспламенить» боевыми ракетами Солнце как факел. Это дало бы ещё около тысячи лет «горения». Конечно, после этого была бы стопроцентная вероятность, что светило превратиться в чёрную дыру, но за отпущенный срок человечество вполне бы успело полностью очистить Солнечную систему от своего присутствия. Оно смогло бы уходить степенно, не теряя достоинства, а не в спешке, подобно крысам, бегущим с тонущего корабля.
Паутина «Кокона» была заполнена циркулирующей водой, собранной с Земли, Венеры и Нептуна. По команде Ричардса встроенные механизмы его устройства начнут синтез водорода из воды и одновременное, всестороннее «опрыскивание» им Солнца. Десятки истребителей зависли на боевых позициях в ста пятидесяти километрах от «Кокона», готовые к единому слитному залпу.
Аксеандр окинул взглядом конференц-зал. Сам он стоял на возвышении, у головного терминала управления «Коконом», хотя в этом и не было необходимости, ведь рядом с ним, за пультом, сидел оператор. Просто руководство операции не смогло отказать молодому учёному в такой незначительной просьбе, как самому, собственноручно, начать процесс «реанимации». Именно поэтому-то Ричардс теперь мог возвышаться над общей массой других, более зрелых и именитых учёных. Кто-то из них в последний раз судорожно проверял расчёты, кто-то вальяжно развалился на стуле и спокойно попивал кофе, кто-то беззвучно шевелил губами, видимо молясь своему богу. Аксеандр усмехнулся. Его расчёты верны, просто эти старые маразматики не могут смириться с тем, что их обскакал какой-то юнец! А он-то гораздо умнее их! Он предусмотрел всё… Даже неудачу собственного проекта... Кроме руководства и самого Ричардса никто не станции не знал о запасном плане.
Гигантские панорамные окна конференц-зала потемнели, превращаясь в подобие экранов, на которых высветились цифры последнего десятиминутного отсчёта. Учёные оживились, забегали по помещению, занимая свои места. Зашелестели многочисленные клавиатуры: собирались последние данные по «объекту»: плотность, температура на поверхности и в центре, спектральное свечение, химический анализ и много другое. Информация незримыми ручейками стекалась на командный терминал.
Громадные красные цифры, наконец, трансформировались в четыре нуля. Аксеандр утопил «Enter». Сначала ничего не происходило, орошение Солнца газом не вызвало изменений. А затем рванулись со своих мест истребители.
Микаил Себровски вальяжно развалился в пилотском кресле, управляя штурвалом одной рукой. Зелёная подсветка приборов делала гладко выбритые лицо и голову пилота мертвенно бледными, неживыми. Сам мужчина казался манекеном, на его лице не отражалось ни единой эмоции. Лёгкий кораблик Микаила прекрасно слушался команд, да и зайти на такой громадный неподвижный объект для профессионала было проще простого. Спустя пару секунд пискнул левый дисплей, отвечавший за оружие: истребитель вышел на заданную для атаки позицию. Себровски щелчком откинул крышку с гашетки и коротко нажал на кнопку. Сгусток синеватой плазмы беззвучно унёсся в направлении Солнца, а пилот уже закладывал обратный вираж. Он не стал ждать результата, промахнуться в этой ситуации было невозможно. Это его и спасло. Через мгновение корабль Микаила вздрогнул, и его ощутимо потащило назад, к звезде. Истребитель выжимал максимум из своих двигателей, но всё же продолжал неуклонно, хоть и гораздо медленнее, приближаться к Солнцу. Приборная панель зажглась красными огоньками и теперь казалось, что лицо пилота пошло красными пятнами. Один сигнал на панели управления тревожно мигал жёлтым – подходило к концу топливо. Истребители были рассчитаны не на длительные перелёты, а лишь на краткие боевые заходы на цель и возвращение обратно, в ангар. Пилот безумно паниковал: нет ничего страшнее опасности, приходящей из-за спины, когда ты знаешь, что там что-то кошмарное, но не можешь обернуться. Себровски вцепился обеими руками в штурвал, всем корпусом подался вперёд, словно хотел на своём примере заставить корабль двигаться. Сначала у него была мысль катапультироваться, но мужчина смог задавить эту дикость, понимая, что без истребителя конец ему придёт мгновенно. Ему больше ничего не оставалось, как тратить последние капли топлива в тщетной попытке побороть притяжение звезды.
Пальцы Ричардса метеоритным дождём барабанили по клавишам. Такой сильной негативной реакции от Солнца он не ожидал! Он мгновенно отпихнул оператора в сторону, но на стул присесть не успел – так и остался стоять, нависая над терминалом. Искусственный интеллект сообщал всё новые и новые данные по изменению состояния Солнца. Из-за помех безжизненный компьютерный голос обрёл дрожащие нотки, словно тоже поддался панике, охватившей практически всех людей, находящихся в конференц-зале. Степенные учёные мужи метались по помещению, словно стая вспугнутых белых куриц. В отличие от остальных гордость Аксеандра не позволяла ему безропотно отдаться на волю рока, он должен был знать, что именно сейчас происходит, как будто точная дата своей смерти могла что-то изменить. Но Ричардс был именно таким человеком, для которого неведение, невозможность контролирования ситуации была страшнее всего. Его раздражали и отвлекали крики «коллег», Аксеандр уже собрался прикрикнуть на них, но тут раздался скрип и скрежет металла.
Станция начала трещать по швам. Люди в зале сбились в кучки, словно испуганные дети, и в ужасе замерли, ожидая развязки. Теперь стал слышен перестук клавиш клавиатуры Ричардса. Спустя пару секунд он снова ударил по «Enter»’у, ещё секунду вглядывался в экран, на котором стремительно рисовались разноцветные графики, а затем плюхнулся на удачно «подвернувшийся» стул. Полуобернулся и с усмешкой посмотрел на своих пожилых коллег. Те взирали на него со странной смесью ненависти и надежды.
- Три, - спокойным тоном произнёс молодой учёный. Помолчал секунду и сказал. – Два. – Ещё одна пауза. – Один.
Силы, терзавшие космическую станцию, исчезли. Солнце не изменило размера, но светиться начало заметно ярче. Возле него забытыми игрушками дрейфовали несколько истребителей, оставшихся целыми. Оживший компьютер поляризовал материал окон, сделав их менее светопроницаемыми.
- Дорогие коллеги! – Аксеандр продолжил издеваться над ничего не понимающими людьми. – Думаю нас можно поздравить, часть нашего замечательного плана удалась: звезда получила много новых ресурсов для своих реакций, так что она даже не справляется – вы видите это по увеличившемуся выходу лучистой энергии. Завтра проведём вторую часть операции. Данные получите утром. Будьте готовы.
Ричардс встал и направился к своему личному лифту. Никто не посмел его остановить, теперь его чуть ли не боготворили. Хотя зависти и злобы меньше не стало.
Только по дороге к своей каюте молодой учёный позволил себе расслабиться. Он едва не рухнул на колени от внезапно нахлынувшей слабости. «Мой план едва не провалился! Я был на волосок от смерти! Кто же мог предположить, что всё будет именно так?! Но я выиграл, как всегда победил, не смотря ни на что! И так будет впредь!»
В свой номер Аксеандр вошёл как ни в чём не бывало. Тот час запищал монитор – поступил вызов от куратора проекта фон Савлайена, находившегося на Земле. Ричардс поморщился: предстоял пренеприятнейший разговор – такому могущественному человеку он не посмел бы врать.
- Что ты там творишь, сукин ты сын!! – обрушилось на учёного из динамиков.
- Следите за выражениями, - пробубнил он, одновременно уменьшая громкость связи. Фон Савлайен задохнулся от бешенства и минуту просто беззвучно разевал рот, не находя слов, толи от небольшого словарного запаса ругательств, толи от аристократичного происхождения. Аксеандр воспользовался моментом:
- Не извольте волноваться, я держу ситуацию под контролем. Да, пошло немного не так, как мы предполагали. Точнее и этот поворот событий мы с вами учли, ведь, как вы верно тогда заметили, гладко бывает только на бумаге. Сейчас происходит развёртывание «Жала»…
Да, врать он бы не посмел, но вот сказать не всю правду…
- Когда намечаете второй этап операции?- спросил Огюст. Он немного успокоился, но тон был всё ещё грозным. И не удивительно, ведь за произошедшие на Земле землетрясения, извержения вулканов и прочие катаклизмы, спросили именно с него.
- Через шесть стандартных часов. – С готовностью ответил Ричардс, радуясь, что начальство не потребовало детального отчёта по первому этапу.
- Замечательно, тогда у вас есть время составить отчёт по уже произведённым действиям и будущим планам. С «Жалом» разберутся без вас, так что можете всецело заняться бумажной работой. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше: мне ещё предстоит отсчитываться перед советом директоров.
И фон Савлайен отключился, не прощаясь. Аксеандр упал духом. Перспектива провести свободное время за клавиатурой его не радовала. Хотя, с другой стороны, когда пишешь мысли выстраивать гораздо легче, а, следовательно, и обойти опасные для себя участки тоже будет гораздо проще. Окрылённый этой мыслью молодой учёный принялся за работу, внутренне усмехаясь по поводу сочиняемого им «фантастического романа».
Ричардс даже успел часок вздремнуть, перед тем как отправиться обратно в конференц-зал. Там его уже с нетерпением ждали. Аксеандр сел за командный терминал, все остальные в этот момент были отключены, чтобы не дай бог не помешать процессу. Под центральной сферой станции сейчас раскрывался хромировано-серебристый бутон гигантского цветка с длинной блестящей иглой в центре. Она была направлена точно на Солнце. Ричардс лениво следил за трёхмерным изображением на мониторе, отображавшим этот процесс, изредка подтверждая запросы делаемые искусственным интеллектом. На данном этапе от него требовалось только задать исходную мощность луча и нажать на кнопку.
«Жало» представляло собой сложную технологическую пушку, способную разрушать молекулярные связи, «разреживая» вещество, мгновенно переводя твёрдые тела в газообразное состояние. Земное руководство рассчитывало с её помощью изменить плотность ядра Солнца.
Повинуясь команде Ричардса оружие выстрелило невидимым лучом в светило, и Солнце мгновенно словно вспучило изнутри. Языки огня в ужасе заметались в его короне, словно оно не ожидало такого поворота событий и теперь растерялось, не зная, что делать.
Люди ликовали. Солнце постепенно восстанавливало свои прежние размеры и яркость. Его активность не снижалась, но на это благополучно закрыли глаза.
На Земле осталось крайне мало воды, океаны превратились в моря, но зато теперь планета обзавелась многокилометровыми пляжами. И практически всё население планеты проводило всё своё свободное время, нежась в лучах обновлённой звезды. И взрослые, и дети радовались каждой секунде пребывания под ласковым теплом, нежным золотом гладящего кожу, восторгались непривычно ярким светом Солнца.
Но за тысячелетия истории Земли её озоновый слой истощился. Одновременно с этим происходило и угасание светила, поэтому такие гармоничные изменения не особенно сказывались на живых организмах планеты, они успевали адаптироваться к изменяющимся условиям. Теперь же то, что осталось от естественной защиты не справлялось со смертоносными лучами и, уже спустя несколько дней, в больницы стали поступать люди с лучевыми ожогами и раковыми опухолями различной степени тяжести. Таких пациентов становилось всё больше, поначалу остальных это не останавливало, но затем среди людей начало зреть недовольство. А правительство то ли не хотело, то ли не могло ничего с этим поделать.
Через два месяца стало ясно, что процесс пошёл дальше – умиравшее светило не стерпело такого надругательства и стремительно раздувалось в красного гиганта. Чтобы потом вспыхнуть ярчайшей вспышкой, превращаясь в сверхновую. Это стало ясно главам корпораций, и выдающимся учёным Земли. Остальные обыватели может и догадывались, но наверняка не знали. Корпорации вели строгую политику молчания, убеждая людей, что это лишь побочный эффект эксперимента, и вскоре Солнце станет обычным. Предполагаемая смерть от гибели звезды казалась менее страшной, чем смерть от рук разъярённой толпы. А так бы обязательно произошло, узнай люди всю правду.
Огюст фон Савлайен стоял у окна и смотрел на багровый шар, выныривающий из клубящегося моря облаков. Станция «Союз» сгорела первой, вместе с Меркурием. «Эх, если бы мы получили все данные сразу, тогда у нас ещё был бы шанс… Если бы, если бы… Кто знает, о чём думал Аксеандр Ричардс в свои последние минуты?» До Огюста дошли противоречивые слухи: то ли молодой учёный покончил с собой, шагнув из шлюза в открытый космос, то ли его растерзали прямо в его каюте его обезумевшие коллеги. Это уже было не важным. Как истинный аристократ, фон Савлайен привык встречать опасность лицом к лицу, не показывая ей спину, не убегая в спасительное посмертие. Раз уж проиграл – надо уметь достойно принять поражение.
«Ну и каково это осознавать себя уничтожителем мира? Теперь уже никто не успеет выбраться с Земли, человечество сгорит вместе со своим Солнцем. И виноват в этом ты! Да, да, именно ты! Потому что послушал этого мальчишку! Ты же нюхом чуял, что нужно убираться с планеты! Но нет, ты погнался за мечтой, за фантазией, словно влюблённый юнец, живущий грёзами! Тебе было лень оторваться от своего уютного кресла, своей двадцати-комнатной квартиры, дивана и двухметрового телевизора! Тебе не захотелось лететь за десятки световых лет и начинать там всё с нуля. Ты не захотел, вот и плати теперь за это! Смотри, как разгорается звезда и как угасает мир!»
А у подножья высотных зданий копошились люди-муравьи, осознавшие вдруг, что вокруг их дома-муравейника уже вовсю бушует пожар, и теперь что ни делай – всё будет поздно. Некоторые люди почувствовали свободу, первым делом они освободились от обязанности быть людьми. Другие наоборот уединились, в попытке очистить свою душу, возвыситься над бытиём. Что из этого было правильным и верным? Возможно первое, возможно второе. А возможно и то и другое было пустой тратой времени. Времени, которое заканчивалось.
Пышущий нестерпимым жаром шар яростно хлестал плетями протуберанцев под безумными порывами звёздного ветра, раздуваясь всё сильнее и сильнее. Затем он вдруг замер и практически мгновенно сжался в ослепительно белую точку. Лучи света всёпронзающими стрелами брызнули из крошечного шарика, словно только и ждали, чтобы вырваться из плена. Мир замер на мгновение, само время остановилось под неистовым напором рождающейся сверхновой звезды. Как и любой младенец, она требовала к себе внимания и, как любой ребёнок, стремилась познать мир. Жгучие лучи осветили дымку облаков, стекло волн, бархат листьев, замершие бетонные стволы домов, движущиеся машины, разговаривающих людей, взлетающих птиц… И погасли. За доли мгновения свет изгнал тень, проник в каждый уголок Земли, в каждую складочку каждой человеческой души. Всего лишь на мгновение воцарилось царство Света… А затем наступил его конец…
Вокруг тускло светящегося остывающего белого карлика медленно вращался голый кусок безжизненного камня - обуглившийся труп некогда голубой планеты…