Осьминог

Раздался звонок в дверь, и Мэри-Джейн, прихватив бейсбольную биту, подошла к глазку. В ее положении приходилось быть осторожной – маленькая дочь Ольгас, мирно спавшая в своей кроватке с плюшевым мишкой, опасный район, полный наркоманов, бывший муж, который избивал ее… Да, в ее положении приходилось быть осторожной. Но в глазок она ничего не увидела. Только, кажется, на самой площадке… Что-то чернело. Или белело. Или пестрело. Мэри-Джейн задумалась. С одной стороны, открывать дверь было бы опасно. Но с другой – она бесстрашная эмансипированная американка, с битой в руке, и звонки в дверь, непрекращающиеся, резкие, могут разбудить Ольгас. Мэри-Джейн мысленно помолилась Матери Божьей и осторожно приоткрыла дверь.
Там не было ни безумного взлохмаченного типа со зрачками-точками, ни сумасшедшего Убийцы-негра с топором в руке, ни домашнего демона, бывшего мужа, который любил тушить сигареты о ее упругую грудь. Там вообще не было мужчин. Там был только осьминог.
Да-да, самый настоящий осьминог. Только… странный он был какой-то. Словно сделанный из полосатого – прозрачно-синего – стекла, щупальца круглые, ровные, без присосок, и глаза… осмысленные.
-- Что вам нужно? – с перепугу Мэри-Джейн обратилась к осьминогу, как к человеку и, кажется, он ее понял. Ловко перебирая щупальцами, словно в воде, он надвинулся на женщину, и та против своей воли уступила ему дорогу. Он вполз в квартиру и внимательно посмотрел на нее. В глазах «головоногого Билли», как его мысленно окрестила Мэри-Джейн (так звали осьминога в любимом мультике малышки Ольгас «Чип и Дэйл»), затеплилось какое-то странное, почти человеческое чувство. Он подполз поближе.
-- Э-эй, -- Мэри-Джейн выставила биту перед собой. Осьминог или нет, но ни одна особь мужского пола (что-то подсказывало ей, что это самец) не приблизится к ней без ее разрешения ближе, чем на метр. – Что тебе нужно? Уходи!
Осьминог на ее слова не отреагировал и протянул вперед одно щупальце.
Вот. Вот. Так она и знала. Стоит их только впустить в дом, как… Мэри-Джейн замахнулась битой.
-- Не приближайся ко мне! Я вызову полицию! – и она одной рукой потянулась за телефоном, который – слава Богу – стоял тут же рядом на столике. Только полицию надо ли вызывать? Это же все-таки пресмыкающееся… или земноводное? По биологии Мэри-Джейн никогда не получала слишком высокие баллы. Женщина в нерешительности застыла с телефонной трубкой в руке. Внезапно она почувствовала какую-то неловкость из-за того, что на ней нет ничего, кроме ситцевой ночной рубашки (уложив Ольгас, она собиралась посмотреть свое любимое ток-шоу с Опрой Уинфри и тоже лечь спать). А осьминог подполз еще поближе… Мэри-Джейн, как завороженная, следила за его действиями. Вот одно щупальце коснулось подола… другое ее ног… Какое странное чувство… Мэри-Джейн всегда считала, что осьминоги на ощупь (если их, конечно, вообще, стоит трогать) скользкие и противные… А этот… Щупальца такие мягкие и теплые… Внезапно женщина почувствовала дикое возбуждение. Ей захотелось, чтобы эти отростки трогали ее повсюду… Ведь, с тех пор, как они развелись с этим гнусным мерзавцем, у нее ни разу не было секса…
Осьминог словно бы откликнулся на ее желания. Он подобрался совсем близко и обвил щупальцами ее лодыжки. Женщина чуть не упала, но он осторожно, поддерживая ее одним щупальцем и лаская остальными, уложил на землю. Вздрагивая и ежась от каждого прикосновения, она стянула трусики и, задрав подол рубашонки, раскинула ноги. Все происходило стремительно. «Головоногий Билли» приблизился к ней вплотную и… как-то странно опрокинулся навзничь, так, что его клюв, крепкий и твердый, способный сокрушать твердые панцири кальмаров, словно скорлупу, оказался полностью на виду. Он осторожно подтянул женщину к себе и, продолжая ласкать ее, усадил на это страшное орудие убийства. Мэри-Джейн зажмурилась – она была уверена, что этот зверь, словно русский маньяк Чикатило, сожрет ее живьем, начиная с матки… но уже через миг уже иные ощущения заставили ее жмуриться. Осьминог своим страшным клювом ласкал ее так, словно вместо клитора у нее была самая вкусная креветка, он буквально высасывал ее, при этом не оставляя без внимания ни одну частичку ее тела. ТАКОГО не делал с ней ни один мужчина!
-- Да, Билли, да, да, да, -- она стонала, подпрыгивала, сжималась, мечтая только об одном – лишь бы это не прекращалось как можно дольше, -- да, Билли, продолжай, -- не думая о том, что в соседней комнате их может услышать дочь, -- да, еще, еще, еще, Билли, -- ее бывшего мужа – последнее слово она произнесла про себя с большим наслаждением – не хватило бы и на десять минут таких скачек, -- да, Билли, трахни меня, да, -- она прижимала его большую резиновую голову к себе и этому наслаждению не было конца.

… Когда она, наконец, насытив полностью свой голод, укладывалась спать, -- сделав свое дело, осьминог уполз туда, откуда появился, но они договорились, что завтра, как только Ольгас заснет… -- хотя что Ольгас? Мэри-Джейн знала теперь, что, чтобы снова и снова получать ЭТО, она готова отдать свою малышку этому существу на съедение, на растерзание, даже не задумываясь, -- так вот, она подумала, что не все самцы так уж плохи, как ей стало казаться после развода. Особенно, если они не принадлежат к семейству людских… или человеков, как там правильно?
Впрочем, это было совсем неважно.

(с), Мастер Отвратительного Образа