Канарейка

Посв.
Птицам, рожденным
Летать.


Мальчик, возвращаясь домой, снова забежал в старенький и почти неприметный зоомагазин.
- Добрый день, дядя Рома.
- Привет, Саша, снова четыре урока?
- Да, надоело, конечно, но мама говорит, что все мальчики учатся, поэтому не с кем играть и нужно ходить в школу!
- Мама права, иначе, как я всю свою жизнь проведешь за прилавком, торгуя зверюшками.
- А мою канарейку еще не купили?
- Еще нет, да и старенькая она уже…
- Ничего, вот скоро у меня День рождения, и мне обязательно купят ее…

Они (Сюзанна (так звали канарейку) и Саша) познакомились год назад. На улицах стоял еще теплый сентябрь, Саша прогуливал школу и случайно, а может и по зову судьбы, впервые забрел в старенький зоомагазин. Дядя Рома чистил клетку канарейки, которая никогда не летала потому, как с самой юности хромала крылом и никогда не пела, ибо не ведала любви, и жизнь ее тянулась одиночеством в «чужой» клетке. Она сидела на другом конце стола и обреченно, ничего не боясь, чистила клюв. Саша впервые увидел птицу, и не из тех, что серо – черные летают в небе города, а какую - то другую, золотого цвета и, как ему показалось, с грустными глазами. Он подошел и мягко погладил ее кончиками пальцев. Она не противилась, более того, она даже не прервалась, делая вид, что ничего не заметила.
- Мальчик, ты что-то хочешь купить?
Спросил его дядька невысокого роста, с реденькой бороденкой и седой копной лезущих во все стороны волос.
- Нет, но мне нравится ЭТА птичка, как ее зовут?
- У нее нет имени, сынок.
- А можно я придумаю?
- Зачем?
- Потому, что у всех есть имя.
- А она просто – канарейка.
- Но она красивая!
- Тогда попроси маму, пусть купит тебе ее.
- Попрошу…
С того момента Саша каждый день приходил в магазин. Дядя Рома разрешал ему кормить Сюзанну и чистить ее клетку. Перед каждым праздником он обещал купить ее, чтобы ее не продали. Дядя Рома сначала злился на него, а потом сам отказывал покупателям, заметив, как преображается мальчик рядом с ней. Он был словно влюблен, а иногда дяде Роме казалось, что Саша даже разговаривает с ней. Она никогда не пела, но любила есть у него с руки, и сидеть на пальце, и лишь тогда она тихонько посвистывала, как будто для него одного.
А когда Саша летом уехал на юг, дядя Рома думал, что канареечка умрет, так как она два месяца ничего не ела и сидела на одном месте, грустно, почти не двигаясь. Но он вернулся… вернулся и снова зашел в магазин, она металась по клетке, словно ей хотелось вырваться и ПОЛЕТЕТЬ на встречу ему. Он подошел, открыл клетку, и она замерла, он усадил ее, как всегда, на указательный палец, и она снова ему засвистела! Нет, впервые в своей жизни и жизни существ ее окружающих она ЗАПЕЛА! А Саша смотрел на нее слезливыми глазами и глотал грусть, комом стоявшую в горле. Они словно выскользнули из своих органических тел, и где-то на высоченном облаке они остались без форм и мыслей и только вдвоем…слова были уже не слова, а чувства впечатывались в сердца знанием…
После увиденного единения двух разных материй и, наглотавшись чужого чувства, пылью бившей в глаза, дядя Рома сжалился над мальчиком и подарил ему канарейку.

Они жили счастливо, днем, пока Саша учился, она проводила время, наблюдая в окно, а когда он приходил, они разговаривали, и она пела ему, а потом они улетали на облако.
 Но они оба чувствовали, что былая свежесть проходит, нет, чувства не ослабели, просто ей все чаще хотелось за окно. Оба боялись говорить об этом, а притаенное молчание строило глухую и прочную стену между ними. Саша чувствовал это, и не видел иного выхода.
Он начал первым:
- Улетай, я несчастен, видя, как тебе хочется туда, я слишком люблю тебя, чтобы держать взаперти.
- Но я не вернусь, такова моя природа и мое предназначение - быть свободной!
Опустив голову, сказала она.
- Но если тебе вдруг захочется, знай, я никогда не буду закрывать форточку, и ты сможешь войти, когда пожелаешь.
- Нет, я не вернусь!
- Мое счастье в тебе, и я буду счастлив лишь, когда осчастливишься ты…
Он взял ее в руки, последний раз провел кончиками пальцев вдоль спины, и она улетела.
Они не стали прощаться, зная, что даже больше никогда не увидевшись, смогут повстречаться там, где живут мечты…
И все же тоска сжала кольцом. Осознанность правильности была слабее крадущейся безысходности.
И ему захотелось с кем-то поговорить, и он вновь пришел к дяде Роме. Тот слушал эту фантастическую историю с полной серьезностью, хотя звучала она впечатляюще - сумашедше. А потом он спросил:

- Стоило ли это того? Стоило выпускать ее из клетки, давать ей глоток свободы и показывать, что в мире есть вещи, куда важнее клетки и зерна?
- Да, так ей лучше…
- Но теперь ты один, а говоришь, что счастлив.
- Я полюбил ее на столько, что смог отпустить! И счастье мое в осознании этого!
- …(
- А во снах она ко мне прилетает…