Звенящая нота Ля продолжение1

- «Почему со мной всегда так случается? Когда уже всё, кажется хорошо, намечаются перемены - происходит что-то страшное, непонятное. И всегда не во время, - она вздохнула и невесело пошутила над собой, - будто бы несчастья могут приходить вовремя.
 Внизу, под крылом самолёта, проплывали тёмные зловещие тучи. Из-за них разглядеть что-то на земле было невозможно. По ровный, убаюкивающий гул моторов, словно во сне, Жанна снова и снова прокручивала в голове события последнего месяца, будто отматывала назад видеокассету.
 Вначале это почти нереальное знакомство в поезде, к утру уже казавшееся сном. Потом ежедневные звонки с непривычными словами сумасшедших признаний. Жанна отказывалась верить в то, что это происходило с ней, но каждый день уже с утра начинала с нетерпением ждать звонка Андрея.
 На фоне переполнявших её новых чувств, почти безболезненно прошёл разрыв с мужем. Семейная жизнь с Игорем казалась раз и навсегда выбранной дорогой. И вдруг на крутом вираже разлетелись они в разные стороны, натолкнувшись на неожиданное препятствие в судьбе. Её будто выбросило из машины, идущей по дороге жизни. Не удержался и второй ездок….
 Андрей звонил каждый день после полётов. Иногда он приходил к телефону вместе с Володей. Они шутили, обещали приехать вдвоём к концу недели, когда намечался перерыв в испытаниях. Жанна даже подсуетилась и договорилась со знакомой администраторшей насчёт мест в гостинице для своих новых друзей.
 Но никто не приехал и не звонил. Ни к концу недели, ни на следующей. Вначале она успокаивала себя тем, что, видимо, они срочно вернулись в Москву, и скоро позвонят оттуда. Потом, не дождавшись звонков, решила, что затянувшейся шутке пришёл конец: - «Скоро сказка сказывается…» Жгла обида и разочарование.
 Спустя две недели, прибираясь, она обнаружила старую газету, на уголке которой маминой рукой было записано:
 « Звонил Дмитрий Сергеич».
 Мать всегда записывала всякие сообщения на разных клочках для памяти, а потом благополучно о них забывала.
 - Мама, когда звонил Дмитрий Сергеич? – спрашивала Жанна, показывая, матери газету. Соня смотрела телевизор, она не пропускала ни одного выпуска новостей. Возмущалась поведением ГКЧпистов и Горбачёвым решившим распустить КПСС. Партии она отдала всю свою сознательную жизнь, будучи преданным, убеждённым коммунистом. Теперь она болезненно переживала развал Советского Союза.
 - Какой? – не поняла мать, рассеянно оторвав взгляд от экрана.
 Жанна показала ей запись на уголке газеты. Соня всплеснула руками:
 - Ой, забыла. Ещё в прошлую пятницу, кажется, звонил.
 - Что сказал? Что? - предчувствуя неприятность, взволновано настаивала Жанна.
 - Сказал про какое-то Ч.П., я спрашивала, что передать, а он сказал: - «Скажите только, что звонил Дмитрий Сергеич. И опять про ЧП».
 До вечера Жанна терзала себя предположениями. Терялась в догадках. Отбросив обиды, она решила по - привычке посоветоваться с Игорем и позвонила в дом к его отцу. Как она и ожидала, трубку снял сам Игорь. Никуда он не уезжал.
 - Гоша, - назвала она его именем, которым звала после фильма «Москва слезам не верит», – Гоша, мне нужно с тобой посоветоваться, - сказала она, слегка охрипнув.
 - Минутку, я выйду в другую комнату, - отозвался Игорь. – Что случилось? В трубке слышалась музыка и чужой женский голос.
 У Жанны пропало желание говорить с ним. Прежде она всегда советовалась с ним, считала его самым лучшим.
«Нужно позвонить в Москву, узнать, что случилось», - уговаривала она себя, - «но что я скажу?»
 Набравшись смелости, она всё же позвонила. Ответил женский хорошо поставленный, грудной голос. Это была Ирина Львовна – мать Андрея. Разговор был коротким, а просьба неожиданной:
 - Приезжайте, Андрей вас очень ждёт!
 Потом был трудный разговор с зам. начальника по кадрам.
 - Снежанна Александровна я не могу дать вам отпуск. Вы в этом году уже отдыхали. Меня не поймут. Конец года, готовятся новые графики движения, ожидается переподчинение управления…. Какие срочные дела могут быть сейчас?
 - Мне срочно нужно в Москву, - упрямо повторяла она.
 - Но вы же недавно были там, в командировке, - ему доставляло удовольствие показывать свою власть и её зависимость от него. Он мстил ей своими методами за некогда проявленное непочтение и безразличие в ответ на его ухаживания.
 - У меня близкий человек в больнице в тяжёлом состоянии. Дайте за свой счёт две недели.
 Что-то в её голосе и взгляде заставило его уступить:
 - Четыре дня, плюс ваши выходные при условии, что замену вы сами организуете.
 Не поблагодарив, его она вышла, с силой хлопнув дверью.
 Только Диана была рада маминой поездке в Москву. Знала, что без подарков не останется. Она до сих пор с восторгом рассказывала, какое впечатление произвели в классе её новые кроссовки, которые привезла ей Жанна.
 - У Катьки глаза стали вот такие, - прикладывала она к своим глазам растопыренные веером пальцы, чтобы показать, как широко открылись глаза у подружки, когда она привела её домой, чтобы удивить новым платьем. Вынув из коробки высокие мамины сапоги на тонком каблуке, сунула в голенища руки, хвастаясь, вертела перед лицом подруги, будто в этом была её заслуга.
 Жанна улыбнулась, вспомнив восторженные рассказы дочери, её радостную улыбку и синие, как у отца хитрые глазки:
 - Мама, ты не долго? Приезжай поскорей. Мне же к новому году положено, что-то от Деда Мороза.
 - Будет положено, если будешь учиться хорошо, слушаться бабушку и не задирать Петрова в классе. Жанна для видимости напустила на себя строгость. На самом деле дочь не очень обременяла её непослушанием. Хорошо училась и очень любила мать. Жанна любила её беззаветно и баловала, как могла.
 Теперь она летела к Андрею, чтобы помочь, поддержать в трудную минуту. Это было качество, доставшееся ей от матери. - Спешить без оглядки туда, где от тебя ждут помощи.
 В аэропорту её встречали. Дама в дорогой каракулевой шубе и меховом берете сразу же двинулась навстречу ей, как к старой знакомой. Жанна тоже из всех встречающих выделила глазами именно её. Так и должна была выглядеть обладательница грудного голоса, с которой она говорила по телефону - мать Андрея.
 - Андрей очень точно вас описал, я сразу же узнала, - сказала она, поздоровавшись, и выбросила в урну приготовленный заранее небольшой плакатик с именем Жанны.
 - Как Андрей? - смутившись, только смогла выдавить Жанна.
 - Он в госпитале, сейчас уже лучше. Сегодня после пяти можно будет к нему поехать. Кривцов тоже там. У него инфаркт. – Предупреждая вопросы, говорила она ровным голосом, как будто передавала сводки.
 Жанна не сразу сообразила о ком шла речь. – Володя? Инфаркт? – удивлённо переспросила она.
 - Случился в полёте, - коротко сообщила дама.
 «Всё ясно! Вопросы исключены. По телефону она казалась внимательней и добрее. Видимо, я ей не понравилась», - подумала Жанна.
 Жанне отвели бывшую комнату Андрея. «Детская» - по привычке называла её Ирина Львовна.
 Здесь стоял большой зеркальный шкаф дорого тёмного дерева, такая же кровать с высокой спинкой, застланная светлым покрывалом, комод и торшер под шёлковым абажуром. Пол устилал мягкий бежевый ковёр. Комната была уютной, но обстановка слегка старомодной. Всё здесь говорило о бережном отношении к вещам, бывшим когда-то символом состоятельности их обладателей, об аккуратности и чистоплотности хозяйки. Удивляло то, что ни на стенах, ни на комоде не было фотографий, обычно отражающих лучшие минуты жизни хозяев. Видимо здесь не любили выставлять на показ дорогие только им события. В гостевой комнате была отдельная ванна, что было роскошью даже для такой большой квартиры, как у Рыбиных.
 Жанна с особой тщательностью приводила себя в порядок. Она уложила волосы, подвела глаза, неяркой помадой подкрасила губы. Стоя перед зеркальным шкафом, долго выбирала кофточку, соответствующую моменту. Остановилась на сиреневом свитере из ангоры и шерстяной юбке. Высокие сапоги и воздушный шарфик в тон свитеру дополняли костюм.
 Когда она появилась в дверях гостиной, Ирина Львовна одобрительно улыбнулась. Кивнув в сторону невысокой женщины с добрым лицом в фартучке, сказала:
 - Знакомьтесь, Снежанна, - это Полина Васильевна. Она вырастила Андрюшу. Теперь она член нашей семьи.
 Полина подошла к Жанне и поцеловала её в щёку, как родную после долгой разлуки.
 - Скоро будем обедать, - сказала она. – Уже накрываю. А вы пока квартиру посмотрите. Ирочка, не напускай на себя строгость, гляди, совсем гостью засмущала.
 Ирина Львовна приветливо улыбнулась, от чего лицо её преобразилось, помолодело, сделалось удивительно красивым. Она с гордостью и любовью показывала Жанне свой дом, в который было вложено немало её душевных сил.
 Они вошли в большую комнату с двумя высокими окнами. Шторы были раздвинуты, из окон лился ровный зимний свет. Он прекрасно освещал два больших портрета выполненные масляной краской работы хорошего художника.
 С одного смотрела Ирина Львовна в строгом чёрном платье с высоко поднятыми волосами. Всё в её позе и стати напоминало портрет знаменитой актрисы Ермоловой. Голова была повёрнута так, что своими большими светлыми глазами она одновременно смотрела и на зрителя и на портрет мужа.
 О том, что второй портрет принадлежит её мужу, Жанна сразу же догадалась. Андрей был похож на отца, только глаза у него были серыми, как у матери.
 Борис Рыбин был изображён на фоне синего неба и клубящихся облаков, что намекало на род его занятий. Он мечтательно смотрел в небо и в то же время на портрет жены. Художнику удалось передать суть каждого из них; Это была земная королева и её романтический подданный.
 Ирина Львовна внимательно наблюдала за Жанной и, найдя в её глазах восхищение, удовлетворилась произведённым эффектом.
 - Андрей теперь переехал в бывший кабинет отца. Здесь у него одновременно кабинет, библиотека и спальня. Андрюша говорит, что так ему удобно, всё под рукой. – Хозяйка широким жестом распахнула в обе стороны створки двери в углу гостиной, дав возможность гостье лучше разглядеть комнату.
 Комната была большая и светлая. Солнечный свет из большого окна-эркера освещал её всю, проникая в каждый уголок. Обычно у такого окна стоит письменный стол. Но здесь был большой раскладной диван. Пол перед ним покрывал такой же бежевый ковёр, как в комнате Жанны. На ковре низкий круглый стол на колёсиках и три мягких пуфа. Все свободные стены от пола до потолка занимали стеллажи с книгами. В дальнем углу был устроен высокий помост, на котором стоял письменный стол с редким ещё домашним компьютером.
 - Стол перемещается вдоль стеллажей, Андрей сам придумал и сконструировал, – с гордостью поясняла хозяйка. – Он любит придумывать что-то для дома. Отец его, к сожалению, всю жизнь занимался конструированием на работе, а дома не знал где что лежит. Здесь моя спальня, - ограничилась Ирина Львовна указанием на дверь своей комнаты, - это комната Полины. Здесь у нас места общего пользования, - продолжала она знакомить Жанну с квартирой, - а здесь кухня. Она открыла дверь в большую сверкающую чистотой кухню, где Полина накрыла стол к обеду на белой скатерти.
 - Вы не обидитесь, если мы будем обедать по-домашнему на кухне? Я с некоторых пор избегаю обедов в столовой. – Призналась хозяйка.
 - Конечно, не обижусь. Не церемоньтесь со мной, поступайте, как вам удобно.
 Снежанна понимала, что сейчас проходит тест на совместимость, но не старалась понравиться, не жеманничала. И, видимо, это была единственно правильная линия поведения. За обедом, подняв сверкающий бокал лёгкого вина, она провозгласила тост за добрый гостеприимный дом. Пожелала неомрачённого спокойствия в доме, и скорейшего возвращения Андрея, чем расположила к себе обеих хозяек.
***
 Андрей в беспокойстве поглядывал на дверь больничной палаты. Ждал прихода Снежанны. Ждал и боялся. Вдруг память его подводит и тот образ, который он мысленно рисовал в последний месяц, окажется совсем другим.
 Часто в разлуке наше воображение, переполняющие эмоции и желания украшают далёких людей. Услужливо преподнося идеал вместо живого человека.
 Навещая его утром, мать сказала, что едет в аэропорт, встречать Жанну. С этой минуты всё происходящее в палате проходило мимо, не задевая его внимания. Мысленно он был рядом с Жанной, просчитывал каждый шаг, сверяясь с часами.
 – «Уже приземлился самолёт. Как они встретятся с мамой?» - Думал Андрей. – «Понравятся ли они друг другу? Не заслонит ли ревность глаза матери, не помешает ли разглядеть в любимой того, что видел он? Кто сможет понять женщин, достоин самой высокой награды на Земле!»
 Строгая, ироничная мать, относящаяся к его мимолётным увлечениям женщинами снисходительно, вдруг сама предложила Жанне приехать и организовала ей встречу. Андрей даже не осмелился бы просить её об этом.
 Едва придя в себя после травмы, он позвонил, чтобы сообщить матери, что жив. Даже не спросив, как она себя чувствует, он в превосходных степенях говорил о чужой женщине, с которой познакомился в поезде. Сказал, что она, возможно, будет его искать. Мать своим любящим сердцем поняла, насколько важна для него новая знакомая, что такое впервые произошло с её сыном. Когда Жанна действительно позвонила, по её тревожному тону, преодолевающему большое расстояние, Ирина Львовна определила искреннее волнение и неравнодушное отношения к сыну.
 Теперь, он знал, мать привезёт гостью в свой дом и не отпустит к нему без обеда. «Жанне предстоит трудный экзамен», - мысленно улыбнулся Андрей. – «Интересно, Володька знает, что Снежанна приехала? Он тоже будет рад увидеть её. – Благодушно размышлял Андрей. Вдруг неожиданно кольнула неприятная мысль: - Что-то он очень подозрительно заинтересован в наших отношениях»… Но Андрей сразу же постарался отогнать подозрения. Стал думать о том, как они оба оказались в столь плачевном положении: - «Хорошо ещё, что все живы остались»!
 Испытания заканчивались. Самолёт уже снижался, заходя на посадку, выполнял последний вираж. Андрей укладывал в ящики аппаратуру. Думал о предстоящем выходном, о поездке к Снежанне. Вдруг в наушниках раздался голос командира: «Внимание! Аварийная посадка».
 Порывом, сорвавшим его с места, было желание бежать на помощь другу, он уже отстегнул страховочный ремень, но вслед за первой командой последовала вторая: «Всем оставаться на местах!»
 Приборы не показывали отклонений от нормы…
 От удара о посадочную полосу самолёт сильно тряхнуло. Андрей, не удержавшись, ударился грудью о незакреплённый ящик с прибором и сбил его. Резкая боль пронзила грудную клетку, а прибор упал на ноги. У него было сломано два ребра и плюсневая кость на левой ноге. Кривцов посадил машину довольно удачно, если не считать сломанных рёбер Андрея. Штурман не пострадал, а командир – его друг Володя Кривцов лежал в соседнем отделении с инфарктом.
 Из размышлений Андрея вывел стук каблучков. Звук шагов приближался, раздаваясь гулко в госпитальной тишине.
 - Она! – Андрей не мог ошибиться.
 Наконец, в дверном проёме показалась Жанна в накинутом на плечи белом халате. Свежая, раскрасневшаяся то ли от морозного воздуха, то ли от волнения. Румянец на щеках оттенял сиреневый свитер. На губах играла радостная улыбка. В руках у неё был букет нежно розовых гвоздик, завёрнутый в целлофан. Она наклонилась к нему, и, не смущаясь присутствия посторонних, поцеловала в щёку. Будто это было привычным для неё делом.
 Андрей был смущён её поцелуем и одновременно обрадован тем, как свободно непосредственно она себя вела. С грустью он думал только о том, что это он должен был преподнести ей цветы в день их долгожданной встречи, а вместо этого так глупо разлёгся тут с дурацким гипсом на ноге.
 - Что же ты, дорогой так встречаешь гостью, - послышался за спиной у Жанны голос матери. - Не стесняйся! Покажи свою радость!
 - Мама!? – Андрей ещё больше смутился и удивился. – Мать такая лёгкая и улыбчивая сегодня. Значит, Жанна сумела понравиться ей. – Он приподнялся на локте и поцеловал Жанну в разгорячённую щёку, прикоснулся к волосам, нежно погладил по руке.
 - Я говорила с врачом, - сказала Ирина Львовна. – Во вторник или в среду тебя можно будет взять домой. На наше попечение, правда, Жанна? – она повернула голову и пристально, испытывающее посмотрела на Жанну.
 - Конечно, уж мы о тебе позаботимся! Не отвертишься! – Засмеялась Жанна.
 «Я будто бы всю жизнь был рядом с ней», - думал Андрей, ему было так хорошо, спокойно и радостно, как в детстве. Его окружали любящие женщины, всем своим существом он чувствовал их тепло и заботу. Андрей взял в свою руку узкую ладонь Жанны, ощутил прохладу длинных пальцев. Прикосновение покатило по телу горячую волну, которая сначала зажгла предательский румянец на лице, потом, спускаясь, наполнила жаром всё его тело и закипела в самом низу живота. Чтобы сдержать бьющие через край эмоции, нахлынувшие, как девятый вал чувства он глубоко вздохнул. Вздох отозвался сильной болью в груди из-за поломанных рёбер. Это немного охладило его, отвлекло от желании немедленно обладать ею.
 - Снежанна, Жанна, - снова повторял он её имя, поглаживая нежную кожу пальцев. Они молча глядели друг на друга. Взгляды были красноречивей самых длинных речей.
 Ирина Львовна, внимательно наблюдавшая за ними, нарушила молчание:
 - Я, пожалуй, пойду. Нужно ещё Володю проведать.
 - Можно и мне к нему пройти? - встрепенулась Жанна.
 - Пойди, пойди, - неохотно согласился Андрей, - он будет рад, а потом возвращайся ко мне. Только зайди одна к нему в палату без мамы, - он заговорщицки подмигнул ей, - пусть ему сюрприз будет, это его встряхнёт.
 В кардиологии царила напряжённая тишина. Из палат не раздавалось ни звука. Стук каблуков двух женщин отражался гулким эхом от стен пустынного коридора.
 Из ординаторской высунулась головка медсестры в белой шапочке: «Вы к кому?»
 Узнав Ирину Львовну, она приветливо заулыбалась, демонстрируя ровные белые зубки в рамочке из розовой помады.
 - «Добрый день, вы к Кривцову? Можно, можно, проходите», – говоря, она внимательно оглядела Жанну ревнивым взглядом соперницы.
 Владимир лежал, отвернувшись лицом к стене. Рядом с ним пикал кардиограф, стоял штатив капельницы. В такой позе он лежал целыми днями. В его голове будто реверс перекручивал одну и ту же кассету, заставляя его снова и снова переживать последний полёт.
 Владимир внезапно почувствовал резкую, пронзающую боль, когда взял на себя штурвал, заходя на последний круг перед посадкой. Сердце подпрыгнуло к горлу, снова ухнуло вниз. В груди стало горячо, а в глазах потемнело. С разрывающей сердце болью Кривцов всё же посадил самолёт. Можно сказать без особых последствий. Но из авиации теперь ему придётся уйти, как когда-то из отряда космонавтов. Он мог сколько угодно рассказывать байки о том, что его отчислили из-за слишком крупной комплекции. Не хотел признаваться, что пришлось уйти после очередной медкомиссии. Только Андрей догадался об истинной причине. Он тоже подал рапорт – ушёл из отряда и никогда об этом не заговаривал. Настоящий друг! Владимир никогда не забывал об этом. Потому лёжа на носилках перед погрузкой в машину скорой помощи он, прежде всего, подумал об Андрее. Это по его – Владимира вине тот не сможет увидеться с любимой женщиной. Кривцов знаком подозвал усача Сергеича и продиктовал ему номер Жанниного телефона.
 На звук открываемой двери Владимир не оглянулся.
 - Добрый день! Володя! Посмотрите, кого я к вам привела, - заговорила Ирина Львовна нарочито бодрым голосом, каким обычно говорят с тяжело больными, скрывая истинные чувства.
 Кривцов нехотя повернулся на её голос, посмотрел безразличным взглядом, лениво открыл рот для приветствия и так остался, не произнеся ни слова.
 Большой сильный мужчина на больничной койке. Нонсенс! В сердце Жанны шевельнулась жалость к жизнелюбу и оптимисту, впавшему в глубокую депрессию. Она совсем тихо, сдавленным голосом сказала:
 - Здравствуйте, Володя, - и протянула ему свою руку. Её узкая ладошка вся спряталась в его огромной руке - тёплой и слегка влажной от волнения. Ожили его глаза, от удивления взлетели вверх светлые брови.
 - Снежанна! Неужели вы приехали? Значит, Дмитрий Сергеич дозвонился до вас. Как я рад за Андрея. Жанна, какая вы …
 - Спасибо вам, Володя. Значит, это вы в таком состоянии догадались сообщить мне через Дмитрия Сергеича. А я терялась в догадках, не знала, что и думать пока он не позвонил. Ирина Львовна, вы слышите? Вот кто, оказывается, позаботился о друге.
 - Владимир у нас - орёл. И друг настоящий, - говорила Рыбина приподнятым тоном, - Андрей, как всегда, ждал подходящего момента, чтобы сообщить помягче, не испугать. О том, что неизвестность, порой, гораздо хуже ему в голову не пришло, - с укоризной говорила она о сыне. Взгляд её в это время был пристальным, испытывающим. От неё не укрылись заблестевшие глаза больного, его неподдельная радость от встречи с Жанной. Она почувствовала, что есть в этом что-то большее, чем просто забота о друге.

 ***