Гениальность - штука тонкая

В 9-м классе со мной за парту посадили новенького. Это у нас мода такая была - чтобы сильные ученики подтягивали по учебе отстающих. И для удобства процесса сажали их за одну парту.

Новенький (звали его Марик) был весьма колоритной личностью. Рост под два метра, громадный нос в пол-лица, ноздри как дупла, гноящиеся угри всех цветов и калибров на физиономии, и вечно посыпанные перхотью плечи. А еще у него был хронический насморк, но об этом позже.

Марик перешел к нам из соседней школы, потому что учителя не знали, что с ним делать. С 1-го по 8-й класс он просто молчал. Да-да, никто не слышал от него ни одного слова. Вызывать Марика к доске было бесполезно. Он, конечно, выходил и… замирал у доски как статуя, с беспомощно опущенными вдоль тела руками, тупо глядя в пол. Про тетради и контрольные и говорить нечего... мрак. В конце концов, учителя махнули на него рукой и просто ставили ему тройки, как это часто бывает в маленьких провинциальных городках, где все друг друга знают. И, вручив ему аттестат об окончании восьми классов, с облегчением выпихнули его из стен школы.

Почему он решился идти в девятый класс, да еще в нашу, самую сильную в городе школу, - тогда мне это казалось полным абсурдом. Но Марик зачем-то пошел, и мало того, - оказался моим соседом по парте.

Всё, что мы на тот момент знали про Марика - это то, что он старший сын в семье, где растут пятеро ребятишек. И то, что Фира Моисеевна, его мать, кондукторша в городском автобусе, являлась счастливой обладательницей эксклюзивного для 70-х годов прошлого столетия белого кашемирового пальто, полученного (по слухам) из израильской посылки. В этом дизайнерском пальто, изрядно замызганом за годы эксплуатации, с кондукторской сумкой на боку, она гордо восседала на переднем сидении автобуса, как на троне. Как будто под ее началом было целое королевство, а не дребезжащий старенький автобус, пятеро сопливых ребятишек и муж, работающий сапожником в железной будке возле базара. Но вернемся к Марику...

Во время уроков мы все активно участвовали в учебном процессе, тянули руки, спорили, списывали. Наши незрелые умы поочердно занимали законы электромагнитной индукции, повороты в отношениях Наташи Ростовой с Болконским, двойные интегралы и предстоящие экзамены.

Марика все это, казалось, не интересовало. Из недр своего громадного носа, постоянно хлюпающего и гудящего из-за хронического насморка, он доставал тягучие зеленые козявки и скатывал из них шарики. Шарики эти он раскладывал на парте стройными рядами, как игрушечных солдатиков на поле боя. Если шарики получались неодинаковыми по размеру - он их подгонял, опять-таки вручную, добиваясь идеального соответствия по размеру. Но это еще не все. Потом он брал циркуль... вы помните циркули 80-х годов прошлого века? Ножка с острием и колечко, куда продевается карандаш. Марик брал циркуль и устраивал "игру в дартс". Прицелившись как следует, он метал циркуль в зеленые шарики, и если вдруг попадал... классная комната оглашалась победным рыком первобытного человека, убившего мамонта. В рык этот Марик вкладывал всю мощь своих здоровых легких.

Такие развлечения моего соседа по парте доводили меня - отличницу, умницу и чистюлю - до самых противоречивых состояний. Мучительные попытки подавить рвотный рефлекс чередовались у меня с приступами явной агрессии прямо на уроке. Со слезами на глазах, в полном отчаяньи я лупила Марика книгой по голове, хотя очень хотелось придушить – раз и навсегда. Над нами дружно хохотал весь класс. Но классный руководитель был непреклонен – и Марик оставался моим соседом по парте и моим подопечным. За ним прочно закрепился статус идиота, дебила, недоумка. Понятное дело, что я никак не могла помочь ему овладеть хоть какими-то азами знаний. Казалось, проще было обучить кошку...

Однако на фоне всего этого беспредела у Марика порой случались проблески разума, которые не поддавались никакому научному объяснению. Как-то раз на уроке химии мы пытались уравнять сложную химическую реакцию. Учитель написал ее на доске и стал по очереди нас вызывать, но все безрезультатно. Уравнение было сложным и быстро всем надоело, в том числе и самому химику. За окном ярко светило солнце, цвела сирень, - был конец мая. Через несколько минут должен был прозвенеть звонок на перемену. Преподаватель было уже взялся сам за мел, но вдруг Марик стал издавать какие-то нечленораздельные звуки. Затем он резко вскочил, тремя большими шагами преодолел расстояние от предпоследней парты до доски, вырвал мел из рук преподавателя, быстро и правильно уравнял реакцию, продолжая при этом блеять, как взбудораженный ишак. Потом густо покраснел, опустил голову и застыл, нелепо свесив руки вдоль туловища...

Класс восхищенно притих...никто не ожидал от Марика ни такой прыти, ни таких способностей. Но тут зазвенел звонок и прервал эту немую сцену.
Другой случай был связан с алгеброй. Наше светило математики, отличник Эдик, участвовал в городской олимпиаде и не справился с одной из задач. Черновик своей работы он принес на урок показать преподавателю. После обсуждения этот листок с нерешенной задачей так и остался лежать на учительском столе и на перемене попал в поле зрения моего соседа по парте. Марик двухметровым вопросительным знаком завис над столом ровно на одну минуту. Не глядя протянул руку, наощупь взял карандаш и нацарапал правильное решение. Именно «нацарапал», потому что уж очень его почерк смахивал на наскальные рисунки первобытных людей.

Оба эти случаи вскоре были забыты. Уж больно они напоминали исключение, которое только подтверждает правило. Ведь Марик так и не смог вразумительно ответить на вопрос «А что это было?...» и вообще, предпочел больше не высовываться.

Так прошел 9-й класс, наступило лето, учебники и тетради были забыты и заброшены до сентября.

Как-то раз в воскресенье меня занесло в скверик, где у нас по воскресеньям в хорошую погоду сражались городские шахматисты. Публика собиралась самая разношерстная - председатель горисполкома, пара-тройка врачей, приехавшие на каникулы студенты, несколько инженеров местного завода и группа поддержки из числа пенсионеров. Из праздного любопытства я подошла поближе и вдруг увидела Марика. За одной доской с главой городской администрации Марик блестяще заканчивал свою партию. Его противнику оставалось 2-3 хода до позорного мата, и тот сидел красный, растерянный, удрученно вытирая платком свою потную лысину. Я ошарашенно замерла, отказываясь верить своим глазам. Марик ГОВОРИЛ! Нет, он не просто говорил - он уверенно сыпал шахматными терминами, логично объяснял ход партии, попутно комментируя ошибки соперника. Марик приковал к себе все внимание, держал аудиторию - и она вторила ему одобрительным гулом - чувствовалось, что его здесь знают и уважают.
И вдруг Марик увидел меня...
Он моментально покраснел, смешался, перевернул шахматную доску и превратился опять в идиота, недоумка...

Вам интересно, что было дальше?...

Закончилось лето, наступило первое сентября, и Марик вдруг взялся за учебу. К громадному удивлению учителей и одноклассников, он стремительно навёрстывал все, что так бездарно упустил за предыдущие девять лет. Правда, устные ответы ему долго не давались, казалось, Марик никак не мог заставить свой язык поворачиваться в нужную сторону. Зато письменные работы вдруг стал писать на «хорошо» и «отлично». Он окончил среднюю школу довольно неплохо, легко (сам) поступил в Одесский госуниверситет, затем в аспирантуру (поговаривали, что его диссертация в свое время наделала немало шума в ученых кругах). Затем очередная волна эмиграции унесла Марика за границу.

На этой оптимистичной ноте можно было бы закончить повествование. Но мне не давали покоя внезапно проклюнувшиеся способности моего одноклассника, и я решила узнать подробнее, как сложилась его жизнь в дальнейшем. И вот что мне удалось выяснить.

Марик уже 15 лет живет в Израиле. Ковырять в носу ему, похоже, просто некогда. Теперь это довольно известный ученый. У него куча научных работ, он член-корреспондент местной и нескольких зарубежных Академий наук, богат и уважаем. По его учебникам теперь учатся студенты. Интернет кишит ссылками на его труды.

Если я правильно понимаю, сфера деятельности Марика находится на стыке нескольких наук. Это математика, физика и химия и временами даже микробиология. Он интенсивно работает и достиг значительных успехов в области нанотехнологий. Чтобы было понятно, что это такое –поясню. Это разработка и внедрение новейших материалов с уникальными, качественно новыми свойствами, для использования в электронике, медицине, космонавтике, оборонной промышленности. Серьезная деятельность на ниве науки отнюдь не превратила моего бывшего соседа по парте в этакого заумного сухаря-технаря. Как выяснилось, Марик не на шутку озабочен проблемами преодоления экологического кризиса, охватившего нашу маленькую зеленую планету. Ни для кого не секрет, что человечество уже сегодня пожинает плоды своей бездумной деятельности на земле, в результате которой резко ухудшилось состояние атмосферы, вод, почвы и качество жизни всех живущих. Участились наводнения, ураганы, и другие климатические катастрофы. И это еще не предел – кто знает, что будет завтра? А через двести-триста лет? Мы просто редко об этом задумываемся, а Марик, как оказалось, давно беспокоится по этому поводу. Кто бы мог подумать – наш Марик?! Тот самый, который не мог связать двух слов и решить простейший пример, теперь выступает на международных симпозиумах и ратует за то, чтобы правительства государств выделяли больше средств на охрану окружающей среды уже сегодня. Потому что завтра может быть поздно, когда мы хором начнем вымирать от спида, атипичной пневмонии, птичьего гриппа и других болячек, столь «модных» в 21 веке.

Окончательно я поняла, что безмерно горжусь своим одноклассником, когда узнала, что наш Марик одним из первых в сентябре 2004г. откликнулся на трагедию в Беслане, перечислив в фонд помощи пострадавших 5000 $, доказав тем самым, что чужих детей не бывает. А ведь у него самого их пятеро. Я не виделась с Мариком с выпускного вечера, и вряд ли мы уже когда-нибудь встретимся. Так дай же ему Бог всего-всего в этой жизни.

Недавно Марик приезжал в городок нашего детства. Мои одноклассники его видели - говорят, выглядит на миллион долларов. С ним был сын - вылитый Марик в детстве, - громадный нос в пол-лица, ноздри как дупла, гноящиеся угри всех цветов и калибров на физиономии, посыпанные перхотью плечи и хронический насморк.

Похоже, гениальность – штука тонкая, заранее не знаешь, когда и как выстрелит. И вообще, победителей не судят.