ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
СВЕТЛАНА – женщина 38 лет
ЮРИЙ – муж Светланы
АННА – их дочь, 16 лет
АЛЕКСЕЙ – друг семьи
ГОЛОС ОЛЬГИ
ЛЁД
ОГОНЬ
На сцене – комната, которую вряд ли можно назвать уютной. Слева почти на авансцене – диван. Рядом с ним – журнальный столик. Справа – компьютерный стол с компьютером и принтером. В глубине слева вешалка, рядом – комод на нём лежит гитара. Задник светло серого цвета. Драпировки такого же цвета…
СВЕТЛАНА СИДИТ ЗА КОМПЬЮТЕРНЫМ СТОЛОМ. ЧТО-ТО ПЕЧАТАЕТ. ЗАТЕМ РАБОТАЕТ ПРИНТЕР. СВЕТЛАНА ВЫНИМАЕТ ОТПЕЧАТАННЫЙ ЛИСТ ИЗ ПРИНТЕРА, ВСТАЁТ, ХОДИТ ПО КОМНАТЕ И НАЧИНАЕТ ЧИТАТЬ.
Добрый день или может вечер? В любом случае, здравствуй, милая Оленька.
Тебе, наверное, странно читать послание от совершенно незнакомого человека. Я бы на Твоём месте тоже удивилась, получив такое письмо. Только… как там, у Пушкина… «Я Вам пишу. Чего же боле?» Боле… более… больнее… больнее некуда… Вот и пишу… Как Ты думаешь, Оленька: ради чего нормальная, взрослая, семейная женщина может разрушить свою жизнь? Такую размеренную, спокойную, благополучную и, внешне, дико благопристойную… Жизнь, которую она создавала долго и мучительно. Скрупулёзно и осторожно выбирала из сора сомнений, непонимания, собственных амбиций и желаний бисер уверенности в своей правоте, чтобы сплести незамысловатый узор под простым названием «моя жизнь». Знаешь, если бы несколько лет назад мне сказали, что я способна собственными руками сломать всё, что так долго строила, переступая через себя, я бы просто рассмеялась!
(РОНЯЕТ ЛИСТ)
Если бы Ты только могли прочесть всё то, что я пишу вот уже много-много дней. Прочесть и постараться понять меня. Просто понять… Я так хочу рассказать Тебе о себе…И так хочу, чтобы ты меня поняла…
Прошло уже семнадцать лет, а словно было всё это со мной только вчера… Вот я стою перед выбором, и есть у меня два пути: один – работать в театре и стать актрисой (хорошей, плохой ли, но… стать) и другой – выйти замуж, родить ребёнка и смириться с тем, что имею. Совместить эти два пути казалось для меня невозможным…
Театр… Наверное, он с детства вошёл в мою жизнь. Быть в театре, работать там, служить, как говорили раньше да и теперь говорят. Служить! Мне казалось это – единственное счастье на свете. Даже всё равно кем служить: костюмером, бутафором, уборщицей, наконец. Главное, быть там, дышать этим загадочным воздухом. Вбирать в себя, как благовония запах пыли кулис, краски новых декораций, чуть отдающих нафталином старых костюмов и влажных досок сцены, когда все разойдутся, и уборщица, наконец, приступит к своим обязанностям, ворча что-то типа всем известного: « И ходют и ходют, и топчут и топчут…» Как я мечтала об этом…
На выпускном в детском саду я, в отличие от нормальных детей, которые мечтали стать учителями, космонавтами, врачами, заявила, что хочу стать артисткой. Родители никогда не воспринимали эти мои причуды всерьёз. Маленькая девочка постоянно устраивала в своём дворе концерты для стариков, пела, читала стихи, танцевала. А, в общем-то, была обычной девочкой, возможно не лишённой каких-то артистических способностей, но самой обычной. Девочкой, которой хочется внимания и признания. Только была у меня одна необычная забава, я много фантазировала, рассказывала совершенно невероятные вещи о себе и своей семье. И, что смешно, мне часто верили, видимо истории выглядели убедительно и правдоподобно. Поймать выдумщицу, то есть меня, на лжи со временем стало довольно трудно. У меня была хорошая память, и я помнила всё, о чём рассказывала. Иногда настолько увлекалась своими «придумками», что они как бы становились частью моей жизни. Мне было скучно жить просто так, а никаких волновавших воображение приключений у меня не было. Ещё я много читала и придумывала свои книги… Всё было вымыслом, неправдой, но это помогало мне жить ярко, весело и интересно. Так, как хотелось!
А потом, однажды, я попала в театр (кажется, давали какую-то детскую сказку) и вдруг разом всё поняла: вот же оно! Вот же! Как скучно жить одной жизнью! Как можно жить только одной жизнью, если люди уже давно придумали такой простой способ жить многими жизнями одновременно. ТЕАТР. С этого момента все мои фантазии были связаны исключительно с ним.
(БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ ИЗ ПРИНТЕРА)
Учась в школе, я написала письмо в приёмную комиссию ГИТИСа. «Поступать в театральный – бредовая идея», - сказала моя мама. Отец всегда пропадал на службе, и в мои проблемы не особо вникал. Мама была домохозяйкой. Она постоянно заботилась о том, чтобы мы с сестрой были сыты и одеты. (В ЗАЛ) А что ещё нужно-то? «Нужно, чтобы у ребёнка в руках была хорошая специальность, хлебная, и точка»... А я была послушная, но страшно скрытная. Так что от своей «бредовой идеи» отказываться не собиралась, а просто замолчала о ней на время…
Закончила десятый и по настоянию родителей пыталась поступать в педагогический институт, но, к счастью, не поступила. Посчитав это знаком свыше, я решила: пойду работать, накоплю денег и через год поеду в Днепропетровск, в театральное училище. (В ЗАЛ) Для Москвы у меня вряд ли хватит денег, да и чего греха таить, уверенности в себе тоже. Так и сделала.
(ЧИТАЕТ) Через год, не сказав родителям ни слова, я уехала поступать. Решила, что позже позвоню и всё объясню, иначе они всё равно меня не отпустят…
Я провалилась… Потом, конечно, пыталась найти какие-то оправдания для себя… Помню, что от волнения у меня поднялась температура до 38, сел голос, и я не смогла спеть на втором туре. (В ЗАЛ) Ай, видно приёмная комиссия просто не разглядела во мне никаких артистических способностей, по причине полного отсутствия таковых, в этом-то было всё дело… Я жутко пала духом. Бездарь – вот моё имя… Родители, конечно, ликовали: «Мы же тебе говорили!» Говорили, предупреждали - ненавижу эти слова! Пришлось идти в педучилище, чтобы успокоить маму и папу. Но судьба, оказывается, большая затейница…
Я уже почти отучилась первый семестр, когда встретила свою бывшую одноклассницу. Она очень удивилась: ( ПРЕДСТАВЛЯЕТ В ЛИЦАХ)
-Ты не в театральном учишься?
(Вот язва на больном месте. И откуда только узнала?)
- Да вот не взяли… Провалилась…
- Провалилась? Так иди в кулёк, в культпросвет, в смысле. У нас есть режиссерский курс. Ну, хоть в кулёк-то тебя возьмут. Туда всех берут. Режиссёры наши, правда, малость пришибленные все, как один, но они всякие спектакли ставят, а потом показывают в училище и даже в городе. Интересно! Жуть!
Ну, жуть не жуть, а для меня с того разговора всё «закрутилось, завертелось и помчалось кувырком»… Сдав семестровые экзамены, я понеслась в культпросвет училище. Не буду описывать, с каким скандалом я забирала документы из педа и как уговорила родителей (на этот раз мама почему-то встала на мою сторону). В конце концов, я стою перед целым курсом своих будущих соучеников, которые только что сдали экзамен по режиссуре (этюды) и читаю Горького «Сказки об Италии». «Мать изменника» - самую любимую вещь. Все меня слушают, кажется не дыша, так тихо в аудитории: и ребята, и руководитель курса, и директор, и завуч и ещё кто-то, не помню… Все слушают меня… И меня несёт на всех парусах…
( СТАНОВИТСЯ В ПОЗУ И НАЧИНАЕТ ЧИТАТЬ, СИЛЬНО ЖЕСТИКУЛИРУЯ И ЯВНО ПЕРЕИГРЫВАЯ)
«…И тот же нож, ещё тёплый от крови его – её крови, - она твёрдой рукой вонзила в свою грудь и тоже верно попала в сердце, - если оно болит, в него легко попасть».
(НА ПОСЛЕДНИХ СЛОВАХ ЗАКРЫВАЕТ ГЛАЗА И ЗАМОЛКАЕТ, ПАУЗА),
Я закончила… И тишина… Стою, как дура. Не понимаю: почему все молчат? А потом руководитель курса вдруг громко спрашивает всех: «Ну, как, берём?» И тут они сразу захлопали, стали что-то мне говорить, а я ничего не понимаю, стою и чувствую, что вот-вот утону в собственных слезах. Какое счастье – меня взяли!!!
(БЫСТРО ЧТО-ТО ПЕЧАТАЕТ НА КОМПЬЮТЕРЕ, БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ)
Так я стала студенткой первого курса отделения режиссуры и мастерства актёра. Предел мечтаний!!! Пришлось, правда, многое навёрстывать, ведь я пришла в середине года. Да и ещё…все казались мне такими талантливыми, а я… У меня ничего не получалось… Ну, совсем ничего… Трудности начались почти сразу. Инсценизация отрывков. Ну, где найти тридцать отрывков, в которых были бы заняты исключительно девочки? На курсе-то всего четыре мальчика училось! Просидев в библиотеке безрезультатно несколько дней и получив соответственно несколько двоек, я почти отчаялась. А потом мне пришло в голову: А что если самой написать этот трижды проклятый отрывок? Плюнула и за одну ночь написала рассказ. Говорю же, что всегда была мастерицей выдумывать. Следующая ночь ушла на придумывание «биографии и творческого пути автора». Я не знаю, догадывался ли мой руководитель. Может быть… Писала я о том, что знала, а главное, знала, как мне казалось, что хочу сказать. Вроде, всё ясно и просто, но вот когда начались репетиции, я чуть с ума не сошла… Наш курсовод всё поставил с ног на голову. Переставил все акценты, изменил сверхзадачу, всё перекроил, переделал… В общем, остались от моих «великих замыслов» – рожки да ножки… Каждый день, прямо посреди репетиций у меня начинались форменные истерики, потому что я-то писала совсем о другом, как мне казалось! Ну, не могла же я признаться, что… О том, что это мой рассказ знал только один человек – моя подруга, но она бы никому никогда не рассказала даже под пытками, я думаю. И всё же инсценизация получилась и, как ни странно, даже вошла в концертную программу. Её потом часто играли на всяких концертах к месту и не к месту… А я сидела в зале, смотрела на сцену и думала, что всё это не моя заслуга. Не моя заслуга! Зал напряжённо молчит под изумительную музыку Джеймса Ласта... Вот кто-то горько вздыхает… Наш завуч, Василий Иванович, не стесняясь, плачет… Девочки играли просто замечательно, а режиссура была не моя, она была глубже и сильнее, чем моя, и я это прекрасно понимала. В общем, бездарь я! Ещё раз в этом убедилась. Больно получить указкой по лбу, девочка? Теперь я понимаю, что это просто была учёба, а тогда мне казалось…
(ЧИТАЕТ) И всё же, училище я окончила с красным. Дипломный спектакль приняли хорошо, и моя режиссёрская и актёрская работа была отмечена как «одна из неплохих». Наш режиссёр всегда очень скуп был на похвалы. Зато, мы все искренне восхищались друг другом. Ведь мы себе казались такими талантливыми и были ещё так молоды и так верили в свою исключительность…
Мне грозило распределение (по тогдашним ещё советским временам) в районный Дом культуры - работа методистом по режиссуре, в общем, тоска зелёная… Ах да, чуть не забыла, а как же судьба-затейница? Перед началом последнего семестра, летом, я познакомилась с ребятами из молодёжного театра «Апельсин» при отделе культуры крупного завода в нашем городе. Поработала с ними одно лето и загорелась. Режиссёр - женщина удивительная, как и все люди искусства, была хорошим психологом. Она быстро подобрала ко мне ключ. И вот я уже не представляла себя без этого театра. Но пришлось всё же работать по распределению, правда, только пол года, и я свободна. Свободна!
(ТАНЦУЕТ. МУЗІКА ОБРЫВАЕТСЯ ВНЕЗАПНО. СВЕТЛАНА ПОДХОДИТ К КОМПЬЮТЕРУ, БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ).
Как всё хорошее быстро кончается. Всё было слишком замечательно, чтобы продолжаться слишком долго. Прошёл всего год, и нашего театра не стало, как говорится, в силу ряда объективных причин. А сколько было планов. Всё рухнуло! Мы ещё некоторое время держались друг за друга, встречались, а потом каждый пошёл своей дорогой. Я часто думаю, почему наши дороги так сильно разошлись потом. Кто-то уехал за границу, кто-то оказался в тюрьме, кто-то просто исчез, распустив о себе нелепые слухи, а кто-то умер. И среди мёртвых мой самый близкий друг, который покончил с собой, а меня в самый тяжёлый момент рядом не оказалось, в общем, странно сложились наши судьбы, все наши судьбы…
А моя судьба-затейница? А моя судьба продолжала шутить со мной дальше. (ЧИТАЕТ) Прошёл ещё год, и МЕНЯ ПРИГЛАСИЛИ РАБОТАТЬ В НАШ ОБЛАСТНОЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР!!! Это был большой подарок судьбы... вот только жаль, что я не смогла принять столь шикарный подарок. (В ЗАЛ) Вот говорят же: человеку даётся в жизни шанс, как правило, один единственный, что бы поменять свою жизнь кардинально. Вот это был мой шанс, а я… а я… а я-я-я-я-я… а я выбросила на помойку свой шанс, а я его вышвырнула, я его…
Понимаешь, мне тогда уже исполнилось двадцать два, и я стала задумываться: а не выйти ли мне замуж уж… И вот он, пожалуйста, мужчина моей мечты… Ну, ты понимаешь, как это обычно бывает.
(ЗВУЧАТ ПЕРВЫЕ АККОРДЫ МАРША МЕНДЕЛЬСОНА И СРАЗУ ЖЕ ЗАМОЛКАЮТ)
Ну, может и не совсем принц, и не на белом коне вовсе, но вполне ничего себе. Но главное, я от него беременна… А тут это неожиданное приглашение работать. Ну почему этого не случилось хоть немного раньше?! Я ведь уже рукой на себя махнула. Ну, какая из меня актриса? Играю посредственно, паузы держать не умею, волнуюсь как идиотка перед каждым выходом, ни голоса, ни пластики… Я чувствовала, что ничегошеньки у меня не получается. Да и с режиссурой был тот же фортель…
Я всё время сомневалась в себе, мучалась, ела себя без хлеба. Не знаю, что во мне можно было рассмотреть тогда, как в актрисе. Не знаю. Я в себя, вобщем-то, не очень верила и не видела в себе ничего. Может быть потому ещё, что по знаку зодиака я весы. Вот и шаталась, как маятник, всё взвешивала и взвешивала, и взвешивала…
С другой стороны – мне делали предложение выйти замуж. А что? Может хоть жена и мать из меня выйдет. Я человек не конфликтный, терпеливый, рассудительный, а то, что любви огромной нет… Н-у-у, не знаю, зато ребёнок будет, а детей я очень люблю, и всегда хотела иметь своего ребёнка…
И вот они два пути передо мной. Я хорошо понимала, что вряд ли смогу их свести вместе, как и мои друзья-актёры. В этом больно признаваться, но театр всем им буквально поломал жизнь. Каждый стоял рано или поздно перед выбором, как и я. Театр, ты же знаешь, – он специфический. Он не любит и не принимает чужаков. Семьи здесь должны быть только театральными, иначе ничего не выйдет. В этом особом мире свои законы, они жёсткие, жестокие даже, но их надо принять, если ты хочешь быть здесь. А мой будущий муж был слишком далёким от театра человеком. Добрым, иногда нежным, даже романтичным, но слишком далёким от театра. Не нужно было обладать большим воображением, чтобы представить себе, сколько времени просуществовал бы наш брак, если бы я выбрала театр. Я колебалась, сомневалась, мучалась, кидалась из крайности в крайность, а потом… выбрала семью…
(ЗВУЧИТ МАРШ МЕНДЕЛЬСОНА: НАЧАЛО - В МАЖОРЕ, А КОНЦОВКА - В МИНОРЕ)
И всё! Во мне, внутри меня, постепенно стала образовываться какая-то пустота, такая большая дырка, которую нужно было срочно чем-то заполнить. Я старалась заполнить, чем могла. Муж… он любил меня по-своему, баловал даже, но никогда не понимал. Он говорил: «Твой театр такая фигня, я всегда там засыпаю». И мы, конечно же, никогда не ходили с ним в театр. А пустота… Чем её было заполнять?
(КРИК НОВОРОЖДЕННОГО)
На моё счастье, у нас родилась дочь…
Первый год её жизни забирал всё моё свободное время, все силы, мысли. Потом дочери исполнилось два, и затейница-судьба снова выудила меня из забвения. Создавался новый молодёжный театр из остатков старых, меня ещё помнили и позвали.
Я собрала группу ребят и девчонок от пятнадцати до восемнадцати лет и попыталась сделать театр-студию при молодёжном театре. Снова появились планы, мечты, проекты…которым так и не суждено было осуществиться. У меня на руках - маленький ребёнок, его всё время приходилось брать с собой, а дома - недовольный поздними приходами муж. Пол года честно пыталась совместить любимую работу и дом, пока сильно не заболела моя Нюточка, простудилась, когда ездила со мной на репетиции. Ничего у меня опять не получилось… И всё же, думаю, что лучше сделать что-то и пожалеть, чем не делать ничего жалеть всю жизнь. Предпочитаю сделать.
Вся моя жизнь напоминает странный танец: два шага вперёд, шаг назад.
( ТАНЦУЕТ И ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗЫВАТЬ)
В одно утро я проснулась и подумала: хватит цепляться за прошлое, уже слишком поздно и ничего нельзя вернуть. И решила родить второго ребёнка, сына, о котором всегда мечтала. Но ничего из этого не получилось, в общем, не смогла я его выносить.
(ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ, ПЕЧАТАЕТ НА КОМПЬЮТЕРЕ И БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ)
Но и это как-то пережили… И я «приземлилась» окончательно и уже навсегда. Перестала мечтать и успокоилась, а было мне только двадцать семь лет. Жизнь моя казалась мне невыносимо скучной и невыносимо серой. Да, невыносимо! Я её больше никуда не выносила свою жизнь и не выводила больше никуда! Я всё время теперь сидела дома…
(БРОАСЕТ ЛИСТ ВВЕРХ И ОН МЕДЛЕННО ПАДАЕТ НА СЦЕНУ. СВЕТЛАНА ГОВОРИТ, НАБЛЮДАЯ ЗА ЕГО ПАДЕНИЕМ)
И так теперь будет всегда, думала я. Семейная моя жизнь с годами в общем уже наладилась и даже стала меня радовать. Муж, дочь, книги – весь мой мир. Друзей вот только не стало. Всех моих «театральных» жизнь разбросала, а других близких друзей у меня больше как-то не случилось.
В конце концов, я привыкла к своей жизни.
(НАЧИНАЕТ СОБИРАТЬ РАЗБРОСАННЫЕ ЛИСТЫ, СКЛАДЫВАЕТ ИХ И РАССКАЗЫВАЕТ ДАЛЬШЕ…)
Человек, знаешь, – неприхотливое существо, которое может привыкнуть к чему угодно. Ко всему. Вот и в моей жизни всё как-то утряслось, наладилось, приобрело стабильность и какой-то смысл. И смысл этот выражался одним словом - дочь. Моя семья, моя дочь - это всё, что я сумела сделать в жизни, спектакль, режиссёром которого я стала. Было трудно, но я сумела составить свой узор из бисера. Ты спросишь: зачем же я разорвала это украшение? А может, это был мой ошейник.
(БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ, ЧИТАЕТ)
Не люблю слишком разрекламированных фильмов. (ПОДНИМАЕТ ГЛАЗА) Да, точно, совсем не люблю. Смотрю их только тогда, когда все знакомые уже посмотрели и страсти немного улеглись. Или не смотрю вообще. А этот посмотрела, обе серии. Обожаю мистику. Посмотрела, потому что ещё раньше прочла книги, по которым был снят сериал, и знала, что автор книг – один из авторов сценария. Не люблю фильмов снятых по мотивам произведений, особенно тех, чьи авторы уже не могут защитить своё несчастное детище (по причине смерти последних). А вот когда писатель сам принимает участие в создании фильма по его книге, по-моему, - большая удача. Это был как раз тот случай. И я посмотрела фильм, на свою беду. Посмотрела и впервые увидела… Тебя…
(ДЕМОНСТРИРУЕТСЯ ФИЛЬМ ПРЯМО НА ЛИЦО АКТРИСЫ, НА ЗАДНИК И ДРАПИРОВКИ, ОНА СТОИТ НЕПОДВИЖНО, ЗАТЕМ НАЧИНАЕТ НЕРВНО МЕТАТЬСЯ ПО СЦЕНЕ)
Боже, как Ты играла! Как играла! Жесты, взгляды, движения, паузы… Держать паузу невыносимо долго, но так, чтобы было интересно смотреть и «слушать» такую паузу. Я мечтала этому научиться когда-то… А Ты умела и делала это легко, мастерски… Долгий завораживающий взгляд печальных глаз, спокойное умение женщины держать себя в руках при любых обстоятельства, не суетливость, сила и уверенность в себе, в своих силах…
Я посмотрела этот фильм раз десять, буквально выучила наизусть. Смотрела со звуком и без звука те куски, где были Твои сцены и не могла понять, что же меня так поражает, отталкивает и привлекает одновременно. Ты были красивой, удивительно красивой в этой роли, сильной и уверенной - те качества, которых мне всегда так не хватало. Ты добилась в жизни всего, чего я не смогла добиться. Уж Ты-то не стали бы топтаться на месте, как я. Нет, никогда бы не стали. Я даже не знала, как Тебя зовут: ни имени, ни фамилии. Потом нашла в титрах к фильму: Ольга Тонина. Оля, Оленька.
Я выудила в Интернете всё, что могла об Ольге Тониной.
(СКЛОНЯЕТСЯ НАД КОМПЬЮТЕРОМ, ЧТО-ТО ПЕЧАТАЕТ, ЗАТЕМ ГОВОРИТ, ТО, ГЛЯДЯ НА МОНИТОР, ТО В ЗАЛ.)
Оказывается, это довольно известная актриса, правда театральная, но одна из ведущих в своём театре. Уже снялась в нескольких фильмах и ещё снимается. Её приглашают на телевидение, не обходят вниманием известные телешоумэны. Тонина имеете потрясающее количество театральных премий, да и кинопремий тоже. А я тогда увидела Тебя в первый раз! Как же я могла не заметить Ольгу Тонину раньше?! И знаешь, что интересно, мы родились с Тобой в один год и даже в один месяц: обе весы и козы, забавно. (ДОСТАЁТ ИЗ ПРИНТЕРА ПАЧКУ РАСПЕЧАТАННЫХ ФОТОГРАФИЙ, ПРОСМАТРИВАЕТ ИХ.)
Я скачала из Интернета все фотографии Ольги Тониной, видеоматериалы. Поначалу испытывала к Тебе что-то вроде уважения, которое очень скоро переросло в восхищение, а потом я просто… заболела… и не понимала, что со мной происходит. Чувство, которое я начала испытывать, было каким-то болезненным что ли. Когда я видела Тебя на экране, всё во мне как бы сжималось и начинало ныть, болеть. «А может, это просто зависть?» - думала я тогда. Ты воплотила в жизнь все мои мечты. Я хотела быть такой когда-то, но не смогла: мне не хватило таланта, трудолюбия, терпения, смелости, наконец. Но нет, это была не зависть, а что-то другое… Как будто что-то давно забытое тревожило мою душу, напоминало о себе и пугало почему-то… Что это было: завись, поклонение, восхищение? Я никак не могла в себе разобраться, не могла понять: что это со мной. А потом, неожиданно, я поняла и испугалась по- настоящему, очень испугалась…
ДА Я, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ВЛЮБИЛАСЬ… Я ВЛЮБИЛАСЬ В ТЕБЯ… Ты улыбнулись или побледнела, Оля? Я смеялась и плакала одновременно, когда поняла, что со мной произошло, как умалишённая. (СМЕЁТСЯ СКВОЗЬ СЛЁЗЫ). Мысль о том, что я Тебя люблю - простая и ясная, как кусок хозяйственного мыла, поразила меня, прожгла насквозь и выжгла внутри всё, чем я жила раньше. Нет, я положительно сошла с ума. Мне тридцать восемь лет. Я не сопливая тинэйджерка, которая не может разобраться в своих чувствах. Я взрослая женщина, семнадцать лет живу в браке с мужчиной, имею от него дочь, и вдруг влюбилась в ЖЕНЩИНУ. Как заклинание я повторяла себе: ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, но чем больше я говорила «НЕТ», тем яснее понимала, что это ПРАВДА. Я не просто слушала, что Ты говоришь, смотрела, что делаешь, я… любовалась Тобой. Этим удивительным высоким чистым лбом, роскошными волосами, чуть задумчивыми светлыми глазами, губами, очерченными как-то по-детски, этой длинной гибкой шеей... Нет, я не просто любовалась Тобой, я… хотела Тебя...
(ЗАМОЛКАЕТ. ПАУЗА)
Наверное, после этого признания Ты отбросили бы моё письмо, как ядовитую змею… Я Тебя прекрасно понимаю… Я сама была шокирована этим открытием не меньше… Но может, через некоторое время Ты всё же поднимешь моё письмо и продолжишь читать? Ведь мы, женщины, ужасно любопытны…
(ПАУЗА, БЕРЁТ ОЛИНЫ ФОТОГРАФИИ)
Если Ты всё ёщё читаешь эти строки, значит, моё предположение оказалось верным, и я могу продолжить… Что уж теперь… Неожиданно для себя я поняла, что Ты мне очень близка и дорога: ближе родных и друзей, ближе всех… Да, я хотела Тебя! Хотела так, как никого, казалось, никогда не хотела до этого. Мучительно хотела дотронуться до тонких рук, с красивыми узкими пальцами, гладить гибкую нежную, чуть сутулую спину, целовать маленькую, почти девичью грудь. Но больше всего меня смущали две ямочки на щеках, когда Ты улыбалась. Ах, Оля, Оленька, что же Ты наделала, сама того не зная, что Ты сделала со мной. Как же это могло случиться?
(ПОДБРАСЫВАЕТ ОЛЬГИНЫ ФОТОГРАФИИ ВВЕРХ, И ОНИ ДОЖДЁМ РАССЫПАЮТСЯ ПО СЦЕНЕ)
Эта любовь, как безумие захватила меня, парализовала, подчинила, почти уничтожила…Оля, Оленька. Часами теперь я просиживала у компьютера. На мониторе, на рабочем столе передо мной светилось одно лицо, так неожиданно ставшее родным, больше чем родным, очень близким. Стрелочкой мышки водила я по контурам губ, глаз, бровей. Как художник пишет свои картины, нанося линии и мазки на холст, многократно смешивая цвета, так и я, словно, писала Твой портрет, много-много раз обводя стрелочкой лицо, шею, фигуру… Я записала Твой голос на мобильный и на работе слушала, знала уже наизусть каждую фразу и всё равно слушала в тысячный раз… Звуки этого голоса завораживали и успокаивали меня. В моей сумочке лежала пачка фотографий актрисы Ольги Тониной из Интернета: сцены из спектаклей, на гастролях, с друзьями… Боже мой, как я завидовала Твоим друзьям. Они видели Тебя, может даже, каждый день. Слышали Твой голос, смех, знали о чём Ты думаешь, мечтаешь, что Тебя беспокоит, печалит, заботит, радует, смешит… В жизни Ты, наверное, весёлая, но с такими печальными глазищами… Весёлая и очень общительная, судя по рассказам друзей, которые мне тоже удалось найти в Интернете. И ещё Ты добрая, я это чувствую, очень добрая, ласковая и, наверное, нежная… Или я ошибаюсь?
(БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ, ЧИТАЕТ)
А на дворе в это время буяла весна! Начало апреля. Тысячи оттенков зелёного пробуждались к жизни, росли, тянулись к солнцу каждый день. Весеннее солнце купалось в лазурном небе. Птицы даже в городе кричали, пели, свистели на разные голоса. По утрам, когда ещё не было слышно шума машин, птичье братство просто с ума сходило от приливов любви… (В ЗАЛ) Да, тогда была весна. Точно. Начало апреля. Может, и на меня подействовала весна? Захотелось чего-то светлого, чистого, не обременённого бытовыми проблемами, ежедневными заботами. Захотелось думать ещё о чём-то кроме покупки продуктов, стирки, глажки, уборки. Захотелось мечтать, парить над этой суетой, смеяться без причины и плакать просто от нахлынувших чувств. Захотелось снова почувствовать себя молодой и любящей, пусть даже не любимой, но любить самой, как когда-то. Захотелось чего-то большего, чем я имела. Нормальная женщина сказала бы, что я «просто бешусь от жира», а не было в моей жизни никакого жира. Никогда не было. А теперь мне было ХОРОШО. Что-то со мной происходило такое чудесное, давно и накрепко забытое, но такое…
(ЧИТАЕТ) Никогда не понимала фанатов. По моему, эти люди немного сдвинутые, что ли. Мне, иногда, было их, просто, искренне жаль. Простаивать под подъездом своего кумира ночи напролёт, бегать за автографами, рыдать на концертах. Мне казалось, что так могут вести себя только совсем молодые люди. Нет, я не стала Твоей фанаткой, как может показаться, но теперь поняла этих ребят и девчонок, поверила, что можно влюбиться в человека, даже если никогда с ним не встречался. (В ЗАЛ) Интересно, что это случается иногда не только с подростками, но и с вполне взрослыми, даже пожилыми людьми. Была какая-то передача по телевизору, и там одна старушка рассказывала, как она любит Колю Баскова, ездит на все его концерты, собирает афиши. Я тогда только плечами пожала (старушка просто выжила из ума или у неё нет никого, вот и придумала себе занятие). А что? Тоже выход, бегство от одиночества в какой-то мере. А от чего я бежала? У меня было, кажется, всё: дом, семья, приятели, работа, к которой я привыкла за долгие годы, даже хобби какое-то было… Чего мне не хватало? Я пыталась всё анализировать, как нормальный здравомыслящий человек: что происходит со мной, почему так. И не могла найти ни одного рационального объяснения… Ну, ладно, влюбилась. С кем не бывает? В конце концов – кризис среднего возраста – это вполне нормально и оправдано. Но почему именно такая немыслимая любовь? Такая странная, аномальная? В остальном же – любовь, как любовь. Такая, какой обычно бывает безответная несчастная любовь. Может, это наваждение? Да, это, несомненно, было наваждение. Я пропадала… Едва вскочив утром с кровати, хватала Твою фотографию, как спасательную соломинку, и целовала край этой фотографии, только край. Я боялась, что мой поцелуй сможет осквернить всё, потому что я просто молилась на мою Ольгу.
( СМОТРИТ ВВЕРХ И С ВЫЗОВОМС КРИЧИТ)
Господи! Можно ли желать мадонну? Это грех? А желать земную женщину не грех, если её хочет другая женщина? Господи, ответь мне! Молчишь… Разве тебе нечего сказать? Зачем ты всё это устроил? Всё это! Это ведь твоя работа? Верно?
(СМОТРИТ ВОКРУГ)
Ведь всё это твоя работа. Зачем ты?..
(ПАУЗА.)
Наверное, каждый влюблённый идеализирует своего любимого или любимую. Истома владела мной, желание любить. Истома билась в моём теле горячими волнами и мешала дышать легко и глубоко, как раньше… (КРУЖИТ МЕЖДУ ДРАПИРОВКАМИ, ЗАДЕВАЯ ИХ, ЗВУЧИТ МУЗЫКА.)
ИСТОМА… ИСТОМА… ИСТОМА… ИСТОМА!.
Любовь прекрасна! Прекрасна, как отвлечённое понятие, а как конкретное? Всегда ли она так уж прекрасна? Имею ли я право на такую любовь?
(ОПУСКАЕТСЯ НА ПОЛ, ОБЕССИЛЕННАЯ)
Думать об этом не хотелось, а хотелось, что бы хоть на минуту утихла тупая боль в груди. Оля, Оленька. Почему это случилось именно со мной? Видит Бог, я этого не хотела, я вообще больше не хотела никакой любви в своей жизни. Я даже была уверена, что никакой любви со мной уже не может случиться, я этого просто не допущу. А вот допустила же… Эта странная любовь пришла и не спросила: хочу я этого или нет. Пришла как хозяйка и спутала все мои планы, перечеркнула все убеждения, вытолкала взашей принципы… Да чего они стоят все мои принципы рядом с Твоей улыбкой, с этими ямочками, которые просто сводят меня с ума. Я, наверное, сто раз смотрела видео с участием Ольги Тониной. Мне нравилось: как Ты говоришь о своих убеждениях, как отвечаешь собеседникам, иногда чуть смущаясь, как жестикулируешь, когда волнуешься… Мне всё нравилось до мелочей. Я всё могла бы простить моей Ольге, всё могла понять, потому что я любила. Ой, как я любила…
Иногда просыпалась среди ночи в поту, тело дрожало от напряжения, от жажды желания быть с Тобой. Мучительное чувство бороться с самой собой. Это стыдно, это запретно, поэтому невозможно. Всё чушь! Сами выдумываем себе преграды, а потом гордимся: как мужественно мы их преодолеваем. А я не хотела преодолевать своей страсти, потому что это было, пожалуй, самым лучшим из того, что случилось в моей жизни после рождения дочери.
(БЕРЁТ ГИТАРУ, ГЛАДИТ И ЛАСКАЕТ ЕЁ, КАК ЖИВУЮ, ЗАТЕМ ИГРАЕТ И ПОЁТ)
Приходи, моя Печаль, в сон,
Покрывалом лунный свет сбрось.
Превратилась жизнь моя в стон,
От того, что мы с тобой врозь.
От того, что нас с тобой нет,
Только ты одна да я одна,
У меня всю ночь горит свет,
Проливаясь грустью из окна.
Подари мне в эту ночь ложь,
От истомы и любви выть.
Если нам не суждено – что ж
Хоть во сне позволь всему быть.
Приходи, моя Печаль, в сон,
Поцелуем успокой грудь,
Заглуши мою тоску, стон,
Моей, Радостью, во сне будь.
(ЧИТАЕТ С ЛИСТА)
Я думаю: сколько бы не говорили психологи и сексопатологи о природе человеческой сексуальности, (В ЗАЛ) я как-то передачу смотрела (ПРОДОЛЖАЕТ ЧИТАТЬ) сколько бы не защищали диссертаций на эту тему, никто из них так ничего толком и не знает о ней. (ПОЯСНЯЕТ) Здесь мои размышления по этому вопросу, можно пропустить и не читать, если скучно. А, если нет, то далее по тексту. (ЧИТАЕТ) Объяснять любовь исключительно сексуальным влечением можно, по-моему, только применительно к животному миру. Сексуальное влечение или сексуальное притяжение, конечно же, является составляющей человеческой любви, но, наверное, всё-таки не основополагающей, как принято считать. Если принять, что всё в мире подчиняется физическим законам, то притяжение мужчины к женщине и наоборот, то есть гетеросексуальное влечение, не нарушает эти законы, а скорее подтверждает их (противоположные заряды всегда притягиваются). А что же тогда делать с гомосексуальным влечением (неужели сбой в законах природы)? А может любовь имеет своей основой что-то другое? Скажем какое-то духовное начало. Тогда кому как не женщинам об этом знать. Ведь мужчина ищет в своей женщине в первую очередь телесную привлекательность, а потом уже всё остальное. А вот женщины, в большинстве своём, ищут… А что же мы ищем в своём партнёре? Сначала: понимание, уважение, родство душ, а уже потом сексуальность. Поэтому мужчины - менее избирательны, а женщины более. (В ЗАЛ) Это я так думаю. Не утверждаю, а предполагаю только. (ЧИТАЕТ) Почему вдруг ты влюбляешься в другого человека? Именно влюбляешься, а не просто хочешь его. Почему тебе не дышится, не спится, не естся, если его нет рядом, именно его или её. Почему? Почему я полюбила Ольгу Тонину? А может самые нормальные люди бисексуалы, потому что у них нет чётких рамок, и они могут влюбиться как в женщину, так и в мужчину. В принципе какая разница. Я понимаю, что существуют общепринятые нормы: создание семьи, например. Быть вместе только ради детей? Сколько детей растёт в семьях, где нет любви между родителям. А может, им (детям) было бы лучше в семье, где есть любовь? Может, они выросли бы тогда более счастливыми? (В ЗАЛ) Я часто думала об этом, анализировала всё со мной происходящее. А что Ты думаешь об этом? Принято говорить: «Этого не должно быть». Но никто не решится сказать: «Этого не может быть». Потому что это уже есть и всегда было. И это тоже любовь. Она не менее настоящая, чем любовь традиционная. Чем больше я об этом думаю, тем больше укрепляюсь в мысли, что нас окружает слишком много условностей, а любовь чувство свободное, и оно не хочет подчиняться этим условностям. НЕ ХОЧЕТ!
(ВЗДЫХАЕТ И НАЧИНАЕТ СОБИРАТЬ ФОТОГРАФИИ, КАКИЕ-ТО РАЗБРОСАННЫЕ НА ПОЛУ ВЕЩИ, ПОПРАВЛЯЕТ ДРАПИРОВКИ, НАХОДИТ ДЕТСКУЮ ИГРУШКУ)
Конечно, моя дочь не могла не заметить, что со мной что-то происходит. Мы вообще с ней были очень близки, всегда чувствовала друг друга. Естественно, она бы сразу заметила, но моя маленькая Анютка уже выросла и уехала учиться в другой город на дизайнера интерьеров.
(АККУРАТНО СТАВИТ ИГРУШКУ, БЕРЁТ С ДИВАНА МУЖСКУЮ РУБАШКУ, ВЕШАЕТ ЕЁ НА ПЛЕЧИКИ, КЛАДЁТ РУКАВА РУБАШКИ СЕБЕ НА ПЛЕЧИ).
А муж… он всё время пропадал на работе. Его и раньше-то не особенно волновало моё душевное состояние. Лишь бы всегда было приготовлено, убрано, постирано, наглажено… ну и…
Но я совершенно перестала спать с ним, даже дотрагиваться до него мне сейчас не хотелось.
(СБРАСЫВАЕТ РУКАВ И ОТБРАСЫВАЕТ РУБАШКУ ВГЛУБЬ СЦЕНЫ).
Это он, к сожалению, очень скоро заметил. Муж стал мне не то чтобы противен, нет, а просто чужой человек, сосед по квартире, скажем.
Знаю, что это звучит жестоко, но ничего не могу с собой поделать. Рассказать ему обо всём – это было неизбежно, но как? Если бы я полюбила другого мужчину, муж, может быть, и понял бы, но то, что я полюбила женщину, которую к тому же никогда не видела, – это вряд ли бы понял. Мне было так стыдно, так невыносимо стыдно признаться ему, и я молчала.
Нет, я была ему очень благодарна за всё…
(СНОВА ПОДБИРАЕТ РУБАШКУ)
но существовало одно но, которое я не могу уже изменить. Я всё время думаю об Оле, моей Оле, Оленьке.
(БРОСАЕТ РУБАШКУ В КУЛИСУ).
Я постоянно просматривала видеоролики с Твоим участием: вот Ты в спектаклях, вот – на гастролях, в телепередачах. Меня преследовала Твоя улыбка, эти немыслимые ямочки на щеках, когда Ты улыбаешься. Оля, Оленька, девочка моя, что же ты наделала… Незаметно для себя, я стала называть Тебя своей девочкой, как будто Ты совсем малышка, а не взрослая женщина, моя ровесница. Я чувствую такую нежность к Тебе, такую непередаваемую нежность, что у меня в глазах темнеет, когда я о Тебе думаю. Оленька такая тоненькая, нежная, как веточка жасмина. Наверное, Твоя хрупкость кажущаяся, такой женщине не занимать силы духа, но мне так хочется называть Тебя милой девочкой, моим цветочком. Позволь мне это? Пожалуйста…
(БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ, ЧИТАЕТ)
Так бежали дни, а я находилась как будто вне времени и пространства, в своём собственном мире, который назывался: ОЛЬГА. Я хотела знать о Тебе всё, а Ты не знала о том, что я вообще где-то существую. А зачем Тебе это было знать? Странно как-то у меня всё получалось, всё было как-то не так. Я это понимала, но ничего поделать с этим не могла. Иногда меня охватывала просто невыносимая тоска по Тебе. Такое бессилие я чувствовала только два раза в своей жизни, когда погибли мои друзья. Я ничего не могла изменить! Ничего! Вот так сложилось. Я тут, Ты - там. ТЫ КТО, а я кто? (В ЗАЛ) А кто я? Женщина или недоразумение какое-то? Никогда не жалела о том, что родилась девочкой, никогда до сих пор. Когда-то давно, ещё в той жизни до выбора я написала:
Ветер в волосы вплетается
И зовёт их за собой
В даль, где только начинается
Эта жизнь и эта боль.
В даль, где всё ещё не сказано
И не свита жизни нить,
А на ней узлы не вязаны,
Что придётся разрубить.
Где с улыбкой беззаботною
И счастливою мечтой
Я из звёзд весенних соткана
И из дымки голубой.
Где почти всё получается
Так, как хочется самой.
Ветер в волосы вплетается
И зовёт их за собой.
Это был тот узел, который мне ещё предстояло разрубить. Я представить себе не могла, что когда-то в моей жизни появится такой узел. Я видела, чувствовала, как он затягивается всё туже и туже. Когда вечерами муж приходил домой, мы почти не разговаривали. Мы молча ужинали, смотрели телевизор, как привыкли делать всегда. Телевизор вообще всё время был в нашей семье хозяином: поучал, развлекал, грозил, пугал, веселил…
(ЗВУЧАТ ЗАСТАВКИ ИЗ ПОПУЛЯРНЫХ ТЕЛЕПЕРЕДАЧ: «НОВОСТИ», «В МИРЕ ЖИВОТНЫХ», «КЛУБ КИНОПУТЕШЕСТВЕННИКОВ», «ВЗГЛЯД», «ТЕМА», «ПОЛЕ ЧУДЕС», «СПОКОЙНОЙ НОЧИ МАЛЫШИ», «ОКНА», «ДОМ»...)
Сначала, когда мы только поженились с Юркой, меня это страшно злило, а потом я привыкла. Помню когда-то, ещё в первые годы нашей совместной жизни, я однажды не выдержала и взорвалась. Как можно постоянно так жить: работа и телевизор, телевизор и работа и так каждый день! А общаться когда! Мы же близкие люди, в конце концов!
(ДЕМОНСТРАЦИЯ ЗАСТАВОК ТЕЛЕПЕРЕДАЧ ОБРЫВАЕТСЯ)
Юрка даже испугался немного моего буйства, в тот же день потащил меня в гости к своим друзьям. И они мне целый вечер популярно объясняли, что так все живут, что это нормально, правильно.
(ДЕМОНСТРАЦИЯ ЗАСТАВОК ВОЗОБНОВЛЯЕТСЯ)
Раз уж ты вышла замуж, значит должна с этим мириться. А как же мне не хотелось мириться! Но, знаешь, я человек спокойный, не люблю ругаться, ссориться и «ради спокойствия в семье» пришлось мне связать себя узлом и действительно смириться. Вот так мы и жили много лет.
(ПАУЗА)
Нет, ну мы, конечно, разговаривали, у нас всегда было много проблем, но эти проблемы вечно сводились к одному: нет денег. Вот это мы и обсуждали ежедневно. Когда родилась Анюта, она стала ещё одной темой для обсуждения. Если я пыталась поговорить о какой-нибудь книге или фильме, о любом отвлечённом от бытовой темы предмете, муж, как правило, засыпал после первых десяти минут разговора. Он всегда жаловался, что устаёт, и постоянно хотел спать. Я же не могла позволить себе уставать, у меня на руках был ребёнок. Ночами дочка не хотела спать. Она не капризничала, а просто лежала и гукала, если видела, что я сижу возле неё с открытыми глазами. Стоило мне хотя бы на минуточку смежить веки, как раздавался такой рёв, что пожарная машина сгорела бы со стыда за свой «тихий писк». Мою Анюту называли «первым голосом нашего микрорайона» за силу крика. О, эта девочка умела поорать, мало не покажется. И вот ночами, что бы она не кричала, а я не заснула, брала книгу и читала дочери стихи.
(БЕРЁТ КНИГУ И, ПЫТАЯСЬ ПЕРЕКРИЧАТЬ ТЕЛЕВИЗОР, ЧИТАЕТ.)
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
(ДЕМОНСТРАЦИЯ ТЕЛЕПЕРЕДАЧ ВНЕЗАПНО ПРЕКРАЩАЕТСЯ, И СВЕТЛАНА ДОЧИТЫВАЕТ В ПОЛНОЙ ТИШИНЕ)
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной молю ответа,
Не потому, что от Неё светло,
А потому что с Ней не надо света.
Наверное, мой голос успокаивал её, в конце концов, она засыпала, и я падала рядом. А с мужем нам поговорить было вообще не о чем. Он никогда ничего не читал и считал книги лучшим снотворным, хотя никакого снотворного ему и не надо было. Сон у него и так великолепный. Вот так мы и сидели всю свою совместную жизнь каждый вечер у телевизора: два таких далёких близких человека. Хотя нет, не верно (САДИТСЯ К КОМПЬЮТЕРУ) я теперь сидела у компьютера, а он у телевизора. Мы стали ещё дальше друг от друга, и каждый день продолжали отдаляться неумолимо. Он, конечно, чувствовал, что что-то изменилось между нами, но не хотел напрягаться. В конце концов, куда я от него могу деться. Юрка привык считать меня неотъемлемым атрибутом дома, в который он приходил вечером с работы. А я знала, что узел затягивается и приближается момент, когда его надо будет разрубить. Хвати ли у меня сил на это.
(НА ЗАДНИК ПРОЭЦИРУЮТСЯ НЕЯСЧНЫЕ БЛИКИ, ТЕНИ, СИЛУЭТЫ)
В конце апреля мне приснился сон. Сижу в пустом огромном зале, передо мной огромная сцена, а на сцене – Ты Ольга.
(ЗВУЧИТ МУЗЫКА: «A comme amour» (P. de Senneville – Gilbert) – R. Clayderman.
НА ЗАДНИК ПРОЭЦИРУЕТСЯ РОЛИК: ЖЕНЩИНА В КРАСНОМ ПЛАТЬЕ ТАНЦУЕТ.
Ты танцуешь для меня, для меня одной. На Тебе длинное платье ярко красного цвета. Волосы распущены, и ветер развевает их. Ты танцуешь какой-то немыслимый танец. Язык алого пламени мечется по сцене, тело изгибается, словно лишённое опоры костей, и мне почти невыносимо смотреть на это, но я смотрю и смотрю, как завороженная… Потом, вдруг, всё кругом начинает заполняться водой, и мы обе в этой воде…
(КРУЖИТ ПО СЦЕНЕ, ПРИКРЫВ ГЛАЗВА, ЗАДЕВАЯ ДРАПИРОВКИ)
Становится нечем дышать, охватывает такая паника, что я не могу даже пошевелиться. И тут Ты спускаешься со сцены в зал, подходишь ко мне, обнимаешь, и я чувствую, как Ты говоришь (не слышу, а именно чувствую).
ГОЛОС ОЛЬГИ: Дыши, не бойся дышать. Ну же! Дыши!
(У СВЕТЛАНЫ В РУКАХ ПОЯВЛЯЕТСЯ КУСОК КРАСНОЙ ТКАНИ. ОНА ПРИЖИМАЕТ ЕГО К ГРУДИ, А ЗАТЕМ ТАНЦУЕТ С НИМ)
И я делаю глубокий вдох. Мне очень больно, когда вода заполняет лёгкие, но я дышу. Дышу! Вода вливается в моё тело, и я растворяюсь в ней. Я сама уже вода. Я струюсь вокруг Тебя, обволакиваю, омываю Твоё тело, касаюсь лица, рук, путаюсь в длинных волосах и проникаю в Тебя... И Ты тоже становишься водой. Наши воды смешиваются между собой, становятся единым целым, как два течения, встретившиеся в огромном океане. Эта вода красная, как кровь. Я чувствую такой экстаз, такой огромный прилив счастья, что мне хочется умереть вот сейчас, в эту самую минуту, потому что я знаю - никогда в жизни мне больше не будет так хорошо. Никогда! Но я не могу умереть, потому что я вода, а вода вечна…
(РЕЗКИЙ ЗВОНОК БУДИЛЬНИКА. ОНА ВЗДРАГИВАЕТ, ПРОСЫПАЯСЬ, ТЯЖЕЛО ДЫШИТ ОТ ИСПУГА)
Звонок будильника грубо вырвал меня из объятий этого странного сна. Так мучительно было просыпаться. Я поплелась в ванную, открыла кран и стала смотреть на воду.
(ЗВУК БЕГУЩЕЙ ВОДЫ,)
Вода струилась между пальцами. Она тёплая и нежная. Сон всё ёщё не хотел отпускать меня, или это я не хотела отпускать его…
(КРИК ЗА СЦЕНОЙ)
ЮРИЙ: Свет! Слышь, Свет.
СВЕТЛАНА: (В ЗАЛ) Это проснулся Юрка, мой муж. (ЮРИЮ) Слышу. Чего ты кричишь? (ГОВОРИТ СОВСЕМ ТИХО)
(В ЗАЛ) Вода струилась между пальцами, лаская их…
Я - вода и Ты – вода.
Нам не слиться никогда…
(ВХОДИТ ЮРИЙ, МИМОХОДОМ ЧМОКАЕТ ЕЁ В ЩЁКУ, ОНА НЕПОДВИЖНА.)
ЮРИЙ: Ну и сон мне приснился! (СМОТРИТ В ЗЕРКАЛО) Вот блин придётся бриться. Сегодня у меня встреча с одним крутым кренделем…
СВЕТЛАНА: Какой сон?
ЮРИЙ: А? Ну да, сон… Вроде ты мне изменяешь с одним очень известным, но уже старым актёром. Представляешь?
СВЕТЛАНА: С актёром? С каким актёром?
ЮРИЙ: Ну… не помню фамилию. Это ты их всех знаешь, а мне это ни к чему. Ну, толстый такой… Как его…Ну, в общем, неважно, важно, что изменяешь. Я в шоке. Кстати, купи мне новый гель для бритья… А потом он уходит, и ты за ним плачешь. А я думаю: чем он лучше меня? Не понимаю. Хотя… (ХОХОЧЕТ) ты у меня такая странная. Я тебя очень часто не понимаю.
СВЕТЛАНА: (В ЗАЛ) Вода текла, понемногу заполняя ванну, струилась и звенела…
Ты – вода и я – вода.
Будем вместе навсегда…
(ЮРИЮ) А хочешь понять?
ЮРИЙ: Конечно, хочу. Не забудь купить гель мужу. А почему ты стонала во сне, снилось, что-нибудь страшное? Ты так металась. Я уже хотел тебя будить.
СВЕТЛАНА: Я бы тебя тогда возненавидела.
ЮРИЙ: О-ё-ёй как серьёзно. А-а-а, так это что-то эротическое было? Ну, значит, ты точно изменяла мне, пока я спал. Хорошо, что только во сне изменяла.
(ЮРИЙ СЧМЕЁТСЯ., ПОДХОДИТ К ЖЕНЕ, ПЫТАЕТСЯ ЕЁ ОБНЯТЬ. ОНА ОСВОБОЖДАЕТСЯ ОТ ЕГО ОБЪЯТИЙ, ОТХОДИТ В СТОРОНУ)
Света, может быть, я тебя и не понимаю, как тебе кажется, но по-моему, что-то не так у нас с тобой в последнее время. Что случилось? Мы уже месяц не спим вместе. Я не хотел на тебя давить, но твои отговорки, честно говоря, мне уже надоели…
СВЕТЛАНА: (ЮРИЮ) Я… (В ЗАЛ) если бы не этот мой сон и вода, такая прозрачная и манящая, я еще долго не решилась бы ему сказать.
(ЮРИЮ) Юра, я люблю другого человека.
(ПАУЗА)
ЮРИЙ: Значит, сон в руку.
СВЕТЛАНА: Перестань! Я серьёзно.
(ПАУЗА, ОН МЕДЛЕННО ПОДХОДИТ К НЕЙ)
ЮРИЙ: Серьёзно говоришь? Тогда я тоже серьёзно. Ну, и кто он? Не этот же старый актёришка.
СВЕТЛАНА: Перестань!
ЮРИЙ: Это кто-то с работы? Да? Я его знаю… И давно ты с ним… спишь?
(ПАУЗА)
Отвечай, я жду!
СВЕТЛАНА: Я ни с кем не сплю.
ЮРИЙ: Серьёзно? Ладно, утешила. Кто это, Света? Скажи мне. Я хочу знать.
СВЕТЛАНА: Зачем? И какая разница кто это. Разве это так уж важно? Разве это, вообще, важно? Важно, что я полюбила другого человека! Юра, поверь, я этого не хотела! Я, вообще, не знала, что ЭТО ещё может со мной произойти, но ничего не могу с собой сделать… Я больше не могу с тобой спать! Понимаешь?! Не могу! Я не могу себя заставить больше! Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Я так не могу… не для меня это, не для нас… Я не хочу, понимаешь? Прости меня, если можешь. Я не могу больше с тобой быть…
ЮРИЙ: Бедная моя. Не могу, говоришь. (БЕРЁТ ЕЁ ЗА ПЛЕЧИ). Значит, придётся, через не могу. (ОНА ВЫРЫВАЕТСЯ)
СВЕТЛАНА: Не надо Юра. Я не могу…
(ОН ГОВОРИТ ОЧЕНЬ СПОКОЙНО, ЗЛОВЕЩЕ)
ЮРИЙ: Семнадцать лет могла, а теперь не можешь? А придётся. Иначе я…тебя просто задушу.
СВЕТЛАНА: Юра, что ты говоришь? Перестань.
ЮРИЙ: Перестать? А ты думала, что я вот так отпущу тебя к другому и даже не пикну. Не-е-ет. Я тебя не отпущу.
СВЕТЛАНА: Отпусти, мне очень больно!
ЮРИЙ: Больно, говоришь? А ты знаешь, как мне больно?
СВЕТЛАНА: Знаю.
ЮРИЙ: Нет, ты не знаешь! Ты не знаешь, как это больно, когда тебя не любят! Когда всю жизнь тебя не любят! Ты же никогда и не любила меня, жила со мной и не любила! Никогда! Все семнадцать лет! Признайся! Ты меня никогда… Я чувствовал, что ты уйдёшь. Рано или поздно всё равно уйдёшь. Я знал. Я так хотел когда-то, чтобы ты была со мной. И я этого добился. Я, дурак, думал, что у меня есть чем тебя удержать. Я всё делал, чтобы тебя удержать. Разве нет? Как я обрадовался, когда ты забеременела. Я думал - всё! Ты от меня никуда не денешься. У нас теперь семья, Анька. Ты меня выбрала. Ты нас выбрала. Ты даже театром своим дурацким ради нас пожертвовала. Дурак! Какой я дурак! А ты все эти годы искала в кого бы влюбиться. Ну, как же, творческая натура! Актриса не может жить без любви! Пропади пропадом этот твой театр! Столько лет прошло, а ты всё не даёшь мне покоя. Я же…люблю тебя. Как мальчишка какой-то люблю. Ну, объясни мне, чем он лучше. Он тебя сможет обеспечить лучше, чем я? Или он половой гигант, может быть? Стоит ли из-за него ломать всё? Ты же нормально живёшь. У нас семья! И ты хочешь из-за своей прихоти всё сломать? Ну, зачем тебе эта любовь? Что она тебе даст?
СВЕТЛАНА: Она мне даст… всё…
ЮРИЙ: Что всё? Новую семью? Новую семью в сорок лет? А тебе не страшно всё начинать с нуля? А вдруг опять не получится? Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь? Зачем ты всё рушишь? Одумайся. Ради чего? Ради кого? Светочка, думаешь, что он будет любить тебя сильнее, чем я? Да никто тебя не будет любить сильнее, невозможно это!
СВЕТЛАНА: Юра, ну, прости меня, пожалуйста. Ну, прости. Не надо так. Это ведь не коней жизни…
(ПРИЖИМАЕТ ЕЁ К СЕБЕ, ГЛАДИТ ПО ГОЛОВЕ. ОНА УЖЕ НЕ ВЫРЫВАЕТСЯ, СТОИТ БЕЗУЧАСТНО)
ЮРИЙ: Не конец жизни, говоришь? Чьей жизни, Света? Твоей или моей? Чьей?
СВЕТА: Ни чьей. Ни твоей, ни моей.
ЮРИЙ: Что ты предлагаешь мне? Тоже по бабам пойти? Зачем? Сколько можно спать с другими и всё время представлять тебя рядом. Потому что я хочу только тебя? Зачем? Я уже прошёл всё это. Света, чего тебе не хватало, скажи мне. Скажи! А может, это всё блажь, ерунда. Может тебе просто нужно время? Ты подумаешь, всё взвесишь, успокоишься. И всё само собой пройдёт, утрясётся как-то. А? Ведь мы же хорошо жили, правда? Нам даже друзья завидовали. У нас семья дружная. Вот Анька скоро замуж выйдет, нам внуков нарожает. Нет, выучится, конечно, сначала, а потом мы ей сами жениха подыщем, хорошего из нормальной семьи. Хотя Анька ведь не послушается нас. Верно? Она у нас такая, с характером. Зато, какая красивая получилась. Правда?.. Как ты…
(НАЧИНАЕТ ЦЕЛОВАТЬ ЕЁ, ЛАСКАТЬ)
СВЕТЛАНА: Отпусти меня, Юра, пожалуйста. Отпусти. Я тебя не люблю… не люблю… И не было у нас никакой семьи. Никогда…Ты знаешь сам…
ЮРИЙ: Нет! Нет! Нет! Я тебя люблю. Я тебя люблю за нас двоих.
СВЕТЛАНА: Разве тебе не противно, вот так силой, если я не хочу тебя.
ЮРИЙ: Мне всё равно, лишь бы ты …
СВЕТЛАНА: А мне противно! Мне противно! У меня голова кружится от отвращения! Ты хочешь меня - так бери! Бери силой! Ты всегда добиваешься своего! Пользуйся, раз ты сильнее! Я тебя ненавижу! Ненавижу тебя…
ЮРИЙ: Замолчи. Замолчи. Света… Замолчи! Замолчи! Замолчи-и-и-и…
(ЮРИЙ ХВАТАЕТ ЕЁ ЗА ГОРЛО. СВЕТ ГАСНЕТ, ЗАТЕМ ЗАГОРАЕТСЯ СНОВА ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ, СВЕТЛАНА СИДИТ НА СЦЕНЕ, ОБХВАТИВ КОЛЕНИ РУКАМИ)
СВЕТЛАНА: Я смутно помню, что было дальше. Он прижал меня вплотную к раковине и стал… С полочки над зеркалом посыпались бутылочки с шампунем и гелями. Я кричала, а потом … нащупала какую-то бутылку и ударила его по голове. Какая глупость – бутылочка же была пластиковая. Но он страшно рассвирепел и вдруг стал валить меня прямо в ванну с водой. Доли секунды я видела только его ставшие совершенно чёрными глаза, а потом моё лицо погрузилось в воду. Странно, но я почти не испугалась, словно уже готова была к чему-то подобному. Только подумала: значит, и мой «сон в руку», как сказал Юрка… И тут я услышала Твой голос, Оля:
ГОЛОС ОЛЬГИ: Дыши, не бойся дышать! Ну же, дыши!
Я подумала: «Оля, Оленька, девочка моя, вот всё и закончилось. Хорошо, что Ты никогда не узнаешь. А всё же, как жаль, что Ты не узнаешь…» И я сделала глубокий вдох…
(ЗВУЧИТ МУЗЫКА «A comme amour»)
Очнулась в комнате на полу, не знаю, сколько времени прошло, от страшного кашля меня рвало водой. Юрка был рядом, он стоял на коленях надо мной. Руки и губы его дрожали. Лицо исказила гримаса то ли боли, то ли страха. Никогда его таким не видела. Он что-то говорил странным сдавленным голосом. Всё время что-то говорил. Что-то… А, да, что он меня чуть не убил, а я даже не сопротивлялась… Прощения просил…
Почему-то мне казалось, что в комнате очень громко тикают часы. Больше ничего, только Юркин голос и эти часы. Мне хотелось сказать мужу: останови же их, наконец, но я не могла говорить, зато могла дышать, и это было очень больно. Он стал гладить меня, целовал лицо, шею, грудь, а я словно уже была по ту сторону. Все мои чувства остались там, в ванне полной воды. Он всё говорил… Я его почти не слышала. Что теперь можно было сказать? Ничего. Всё уже было сказано. Его поцелуи были мне уже не противны, стало всё равно. С таким же успехом он мог бы целовать мой труп. Всё равно. В голове стоял шум. Весь ковёр подо мной промок. Мне не было холодно, но тело бил сильный озноб. Потом Юрка, перенёс меня на кровать, стянул мокрую одежду, укрыл и снова что-то говорил, не помню, что…просто я отключилась.
Проснулась только на следующее утро. В голове ещё немного шумело. В груди болело так, словно по мне КамАЗ проехал. На полу лежала записка.
(ИЩЕТ ЗАПИСКУ)
Где же она у меня? А, вот она. (ЧИТАЕТ)
«Прости меня. Я очень тебя люблю. Даю тебе время подумать. Твой муж Юра».
«Даю тебе время подумать». Юрка, Юрка, в этом ты весь. Ты думаешь, что ты что-то решаешь, или я что-то решаю. Нет, ты ошибаешься. Ничего мы не решаем. Жизнь – штука непредсказуемая. Захотела - осчастливила, захотела - обездолила. Захотела - свела двух людей, захотела - разлучила. И шутит она иногда очень зло, туго у неё с чувством юмора. Вот и со мной пошутила.
(БЕРЁТ НОВЫЙ ЛИСТ)
Как ни странно, с уходом Юрки в моей жизни почти ничего не изменилось. На работе я передвигалась, как сомнамбула, что-то делала автоматически, что-то говорила, как во сне. Меня с успехом можно было заменить роботом-автоматом – тот же эффект. Коллеги лезли с вопросами, но я отмалчивалась, и они, в конце концов, отстали. Потом, даже вечно всем недовольный шеф заметил моё состояние и предложил взять отпуск, (В ЗАЛ) за свой счёт, естественно, (ЧИТАЕТ) пока не оклемаюсь. Я взяла. Зачем мне отпуск я не знала. От себя ведь убежать невозможно, нельзя же отдохнуть от собственных мыслей, уехать, скажем, на море от душевной боли, но отпуск я всё же взяла…
(БЕРЁТ ОЛЬГИНЫ ФОТОГРАФИИ И НАЧИНАЕТ ИХ ПРИКРЕПЛЯТЬ К ДРАПИРОВКАМ, РАСКЛАДЫВАТЬ КРУГОМ.)
Вся моя квартира теперь напоминала фотосалон. Твои фотографии были везде, вокруг меня: на кухне, в ванной, над моей кроватью, на зеркале, даже в шкафу на дверце снаружи и внутри, если открыть. Я просматривала в Интернете все новости, связанные с Твоим театром, наизусть знала репертуар на ближайший месяц, знала, в каких спектаклях Ты задействована. Я хотела знать о Тебе всё, чтобы понять… Чтобы понять за что я полюбила именно Тебя, а не кого-то другого. И никак не могла ответить на этот вопрос, я просто любила и всё. Просто любила. Любила не за что, а почему. Наверное, потому, что мне очень хотелось любить. Мне этого всю жизнь не хватало. И только теперь я узнала об этом, когда мне почти сорок лет. А вот почему именно Ты? На этот вопрос у меня до сих пор нет ответа…
Я осталась одна и теперь могла говорить с Тобой. Я и раньше говорила только мысленно. А теперь могла вслух. Это, наверное, выглядело смешно: хожу по пустой квартире и разговариваю с фотографиями. Мы на разные темы говорили… Я говорила: «Мне нравится Анненский, а Тебе?
Нависнет ли пламенный зной
Иль, пенясь, расходятся волны,
Два паруса лодки одной,
Одним и дыханьем мы полны.
Нам буря желанья слила,
Мы свиты безумными снами,
Но молча судьба между нами
Черту навсегда провела.
И в ночи беззвёздного юга,
Когда так привольно-темно,
Сгорая, коснуться друг друга
Одним парусам не дано…
Ты молчала… Я не знаю, кто Тебе нравится из поэтов. Ты вообще любишь стихи?
Я говорила: «Я люблю сладкое: всякие тортики, пирожные. А ты, наверное, нет? Потому я такая толстая, а ты вон какая хорошенькая, худенькая».
Ты молчала… А может у Тебя особенность организма такая – не толстеть? Ведь бывают же такие люди. Мне почему-то очень хотелось, чтобы оказалось, что Ты тоже любишь сладкое, как я. Словно это могло бы нас хоть немного сблизить.
Я говорила: «Я люблю море, хотя видела его только два раза в своей жизни, но ведь не обязательно видеть каждый день, чтобы понять, что любишь. А Ты любишь море?» Ты молчала… Наверное, тоже любишь море. Как его можно не любить…
Мы о многом с Тобой говорили. Я говорила, Ты молчала. Ты молчала, а я говорила… Иногда я задумываюсь: если бы Ты не была актрисой, влюбилась бы я или нет? И сама себе отвечаю: если бы Ты не была актрисой, я бы Тебя никогда и не увидела. Какое счастье, что Ты - актриса. Знаю, если бы мы встретились при других обстоятельствах, всё равно бы влюбилась. Оленька, Ты такой светлый человек, которого просто нельзя не любить. Ты - фонарик, светлячок, солнышко. Мне страшно представить, что Ты вообще могла не случиться в моей жизни.
(НА ЗАДНИК ПРЭЦИРУЮТСЯ НЕЯСНЫЕ ТЕНИ, СИЛУЭТЫ, ВСЁ РАЗМЫТО. ЗВУЧИТ МУЗЫКА)
И снова мне приснился сон. Тот же огромный пустой зал, та же сцена. Ты сидишь за роялем в своём красном платье на сцене, а я стою рядом.
- Какую музыку ты любишь? - спрашиваю я.
Ты улыбаешься загадочной улыбкой Джоконды и говоришь:
ГОЛОС ОЛЬГИ: Вот эту.
(ИГРАЕТ.)
Никогда я ещё не слышала такой музыки, но вместе с тем она мне кажется очень знакомой. Музыка, как волны накатывает и увлекает с собой. То поднимает в небо к самым облакам, то бросает с высоты на землю, но над самой землёй снова подхватывает и несёт вверх. И мне больно и сладко одновременно. Словно сердце моё кто-то сильно сжимает невидимой властной рукой, и оно трепещет, как птица. Будто стремится вырваться. Но я знаю: разожмись сейчас эта рука и никуда сердце моё не полетит. Просто не захочет и всё. Какая странная музыка, Оля. Не надо играть - мне страшно!
(ОЛЬГА СМЕЁТСЯ)
ГОЛОС ОЛЬГИ: Ты опять боишься? Трусиха, ты всего на свете боишься, даже музыки! А знаешь, я тоже трусиха, боюсь темноты, боюсь ходить одна, боюсь людей из-за угла, боюсь собак, поэтому я всё время существую на преодолении страха. Это трудно, но ты попробуй всё же!
СВЕТЛАНА: Твои пальцы порхают по клавишам, гладят их, ласкают. Как называется эта музыка?
ГОЛОС ОЛЬГИ: Разве ты не знаешь? Это «Ноктюрн печали».
СВЕТЛАНА: Я бы назвала его «Ноктюрном тоски».
ГОЛОС ОЛЬГИ: Всё в жизни относительно. То, что для одного – смертельная тоска, для другого – просто печаль, а суть одна. Не грусти, Света, не делай из всего трагедию, живи радостно! Светло! Света!
СВЕТЛАНА: А мне трудно радостно жить, когда тебя нет рядом!
ГОЛОС ОЛЬГИ: Люди, которых мы любим, всегда рядом, как бы далеко они не находились. И я всегда рядом, пока ты этого будешь хотеть. А хочешь, я научу тебя читать ноты с листа? Это очень интересно.
СВЕТЛАНА: Я совсем не знаю нот, поэтому у меня вряд ли получится.
ГОЛОС ОЛЬГИ: Ну, ладно, мне пора - завтра у меня спектакль, ты же знаешь.
СВЕТЛАНА: Подожди минуту! Скажи мне: кто написал эту музыку, которую ты только что играла?
(ОЛЬГА СМЕЁТСЯ)
ГОЛДОС ОЛЬГИ: Ты…
(ОЛЬГА СМЕЁТСЯ)
(ПРОЭКЦИИ НА ЗАДНИКЕ ИСЧЕЗАЮТ)
( БЕРЁТ НА РОЯЛЕ ЛИСТ И ЧИТАЕТ)
СВЕТЛАНА: Я проснулась и написала в то же утро:
И Ты играла в огромном зале,
И были руки Твои легки.
Ты мне сказала: «Ноктюрн печали».
А мне казалось: «Ноктюрн тоски».
Порхали руки, рояль ласкали.
Мне было жарко от этих рук.
Ты прошептала: «Ноктюрн печали».
Я возразила: «Ноктюрн разлук».
Смеялись губы, глаза сияли
Был вечер ласков, как голос твой.
Я написала «Ноктюрн печали»,
А Ты сыграла, Моя любовь.
Ласточка, говорила я Тебе мысленно каждое утро. Милая, как тебе сегодня спалось, что снилось? У тебя ничего не болит? Сердце моё сжималось, когда на улице была плохая погода, и я думала: как-то она там добирается на работу по дождливой, холодной Москве. Ты училась водить машину, а я ужасно переживала. Я знала – Ты очень дисциплинированная, ничего сама нарушать не будешь, но на дорогах так много совершенно безбашенных водил. Я постоянно боялась за Тебя, как за свою дочь, Анюту. А Ты, Оленька, даже не подозревала о моём существовании. Да и зачем это Тебе?
Вот так. Я всю свою жизнь боялась одиночества, а когда осталась одна, поняла, что это не так уж и страшно. Нет, я не чувствовала себя одинокой тогда, скорее наоборот. Я всё время была со своей Олей и без неё, конечно же. Ты была моей пищей, моим воздухом, водой. Ты текла кровью в моих жилах. Эта кровь давала возможность жить и, казалось, медленно убивала меня. Вся моя жизнь, моё время, пространство вокруг заполнилось Ольгой Тониной: её глазами, улыбкой, смехом, её дыханием. Во всём я видела её отражение. Оля, ты, как большая вода, как горная река смыла все мои плотины и унесла дамбы, размыла берега, разрушила мосты. Ты сумела уничтожить во мне все внутренние табу, обнажить тайные желания, открыла для меня такие омуты во мне, что я испугалась сама себя. Там на дне своих омутов я увидела себя настоящую, такую которой боялась и не смела быть никогда, такую страстную, такую неприлично оголённую и бесстыдную даже. Ты показала мне мою суть, природу, мою душу, если угодно. А может, это я сама открыла в себе бездны, о которых не подозревала раньше. Как я хотела Тебя, как тосковала по Тебе. Окажись Ты тогда рядом, я бы, наверное, зацеловала Тебя до смерти. Никогда не думала, что кто-то может у меня вызывать такие чувства, такие эмоции, такое желание! Знать каждый изгиб Твоего желанного тела, помнить все тайные места, угадывать, понимать чего Ты хочешь, о чём мечтаешь. Открыть Тебя для Тебя самой, как любовь открыла меня для меня самой. Об этом я мечтала. Мучительно мечтала… Оказывается, я никогда раньше не знала, что значит по настоящему любить кого-то, хотеть кого-то. Прожила почти сорок лет и не знала. Мне страшно было подумать, что я могла вообще никогда не узнать этого. Никогда! Нет на свете ничего страшнее этого слова! Как сильно ревновала я мою девочку к тем, кто может дотрагиваться до неё, прикасаться, просто видеть каждый день, слышать её голос, ощущать дыхание, запах её любимых духов. Мне казалось, что она должна пахнуть как-то особенно, так пахнет рок, судьба…
(СТАНОВИТСЯ НА КОЛЕНИ, ПРОИЗНОСИТ С ЖАРОМ, КАК МОЛИТВУ)
Я молилась по ночам, долго, иногда до самого утра. Я молилась, что бы у Тебя, Оленька, всё было хорошо, чтобы Ты не болела и чтобы была счастлива. Счастлива! Господи, просто, счастлива! Господи! Господи, накажи меня за мои грехи, а её сделай счастливой. Всё, что ты хотел дать мне хорошего в этой жизни, дай ей. Господи пусть она будет счастлива, очень счастлива. Господи! Прошу, Тебя: держи над ней руку свою… Не покидай её в трудные минуты, не обходи милостью своей, будь милосерден к ней, Господи. Спаси и сохрани её.
(ПАУЗА, В ТЕЧЕНИЕ КОТОРОЙ СВЕТЛАНА СТОИТ НА КОЛЕНЯХ С ОПУЩЕННОЙ ГОЛОВОЙ)
Я не могла пойти в церковь, потому что знала, что моя любовь в глазах Бога - грех, тяжкий грех. И, если существует ад, то мне там уже местечко приготовлено. Я буду гореть в аду, несомненно. Ну и пусть!
(ВСТАЁТ С КОЛЕН, ПОДНИМАЕТ С ПОЛА КРАСНУЮ ТКАНЬ.)
А кому была нужна моя праведная, добродетельная жизнь? Богу? Бог - великий экспериментатор - решил посмотреть, как я справлюсь со своей ношей, и взвалил её на меня в полном объёме. А я справлюсь, потому что никому не даётся ноша не по силам. (БЕРЁТ ЛИСТ И ЧИТАЕТ)
Бывало, у меня случались приступы малодушия, тогда я трусливо надеялась, что всё ЭТО пройдёт со временем. Что ЭТО просто испытание, которое заставило меня по-другому посмотреть на свою жизнь, под другим углом. Ведь ничего в нашей жизни не происходит просто так, без причины. Вот и Юрку я, оказывается, совсем не знала. Но ЭТО никак не проходит, может, нужно больше времени, и я терпеливо жду.
Наверное, все влюблённые сентиментальны, и я снова начала писать стихи, как в юности. Они прямо пёрли из меня, и я просто вынуждена была их выплёскивать на бумагу.
Кто меня поймёт, как не Луна,
Ведь она сегодня - женщина,
А пройдёт каких-то два-три дня –
Месяц глянет с неба на меня.
Видно это шутит Сатана:
Я Луна и Месяц, как она.
Так ответь мне, странница Луна:
- Ты мужчина или женщина?
Улыбается Луна в ответ:
- Я – светило, в этом весь секрет.
И ещё писала:
Я хочу рас твориться в тебе до рассвета,
Заслонить твоїй нежной улыбкой печаль,
Чтобы не было жаль уходящего лета,
А позднее, чтоб осени стало не жаль.
Я хочу насладиться движением каждым,
Я хочу надышаться, напиться тобой,
Заглушить свою боль, что сильнее, чем жажда,
Утолить эту жажду сильнее, чем боль.
Я хочу всё запомнить до крика, до стона,
До мерцанья взволнованных глаз в темноте,
До сияния звёзд в чёрных стёклах оконных,
До строки торопливой на мятом листе.
Всё запомнить, а дни, проходящие мимо
Разделить до и после незримой стеной.
И когда-то согреть одинокую зиму
Светлой памятью ночи счастливой одной.
Глупо, наверное, неумело. Да? Ну, же улыбнись, Оля. Это ведь всего-навсего моя жизнь. А Ты меня не знаешь. Что Тебе до моей жизни по большому счёту. И всё же… пишу дальше…
(ПЕЧАТАЕТ НА КОМПЬЮТЕРЕ, ЧИТАЕТ)
Я отключила все телефоны, отрезав себя от остального мира. Я не хотела никого видеть и слышать, только Ольга была со мной. А ночью у меня была бессонница или снились кошмары Я каждый вечер молила Бога, чтобы Ты, Оля, ещё хоть раз мне приснилась. Бог был глух ночами.
(БЕРЁТ ГИТАРУ И ПОЁТ)
Приходи, моя Печаль, в сон,
Покрывалом лунный свет сбрось.
Превратилась жизнь моя в стон,
От того, что мы с тобой врозь.
(ЗВУК ОТКРЫВАЕМОГО КЛЮЧОМ ЗАМКА. ВХОДИТ АННА)
Моя дочь, Анюта приехала неожиданно.
АННА: Мама, что случилось? Я звоню-звоню, ты к телефону не подходишь, мобильник отключён. Ты не заболела? У тебя такой измученный вид.
(ОБНИМАЮТСЯ, ЦЕЛУЮТСЯ)
СВЕТЛАНА: Не волнуйся, птичка моя, у меня всё хорошо.
АННА: (ПРИСТАЛЬНО ГЛЯДЯ НА МАТЬ) Серьёзно? Что-то не верится.
СВЕТЛАНА: Серьёзно, даже и не сомневайся. Пошли на кухню. Я сейчас что-нибудь приготовлю. Кушать хочешь?
(СВЕТЛАНА УБЕГАЕТ НА КУХНЮ)
АННА: Да нет. Я недавно ела.
СВЕТЛАНА: Так да или нет?
АННА: Ну, чаю я бы выпила. У нас чай есть?
СВЕТЛАНА: ( ИЗ КУХНИ) Чай у нас пить, а вот есть у нас, по-моему, ничего нет.
(РАССМАТРИВАЯ ФОТОГРАФИИ)
АННА: Мам, а это что у нас такое? Картинная галерея?
(СВЕТЛАНА, ПОЯВЛЯЯСЬ С ПОДНОСОМ В РУКАХ)
Светлана: (СКОНФУЖЕННО) Скорее фотогалерея.
АННА: Ты, что фотографией занялась?
СВЕТЛАНА: Да, нет… Так, чая как раз хватило на одну заварку, а пожевать совсем нечего. Извини, я не знала, что ты приедешь. Давно не была в супермаркете.
АННА: Мам, а ты сама, что ничего не ешь?
СВЕТЛАНА: Ну, почему. Ем… иногда…
АННА: А-а-а, ты на диете, пока папы дома нет.
( МОЛЧИТ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ)
Папы ведь нет дома? Он, наверное, в командировку укатил, как всегда? (ОПУСКАЕТ ГЛАЗА)
СВЕТЛАНА: Откуда ты знаешь, что папы нет дома?
АННА: Нет, я не знаю, я просто подумала, раз дома есть нечего, значит…
СВЕТЛАНА: Он к тебе приезжал? Это он тебя послал ко мне на переговоры?
АННА: Мама, не заводись. Никто меня не посылал, просто папа очень волнуется, он…
СВЕТЛАНА: Передай ему, что у меня всё хорошо, и что я не передумала!
АННА: (УПАВШИМ ГОЛОСОМ) Мама, всё, действительно, настолько серьёзно?
СВЕТЛАНА: Серьёзнее не бывает. И давай закроем эту тему.
АННА: Ты что влюбилась, мама? Да? В кого?
СВЕТЛАНА: (ПАУЗА, СВЕТЛАНА ОБНИМАЕТ АННУ) Да, птичка моя. Я влюбилась.
АННА: В кого? Мне ты можешь сказать.
СВЕТЛАНА: Да какая разница. Ну, зачем это тебе, хорошая моя?
АННА: Большая разница, мама. Большая. Я хочу понять, чем этот мужчина лучше моего папы. Кто он такой этот…
СВЕТЛАНА: Это не мужчина.
АННА: Что? Я не поняла. Что значит не мужчина? Это какой-то пацан, в смысле парень? Мама, ты что забыла, что тебе уже не восемнадцать лет? Тебе сорок лет скоро!
СВЕТЛАНА: Это женщина.
АННА: Что? Что ты сказала, мама?
СВЕТЛАНА: Ты не ослышалась. Это женщина.
( К ЗАЛУ) Сама не знаю, как я смогла это сказать Анюте. Вдруг всё стало так безразлично, словно я лишилась чувств, всех сразу: оглохла, ослепла, потеряла способность двигаться. Не надо себе врать никогда. Даже если это очень больно. Себе никогда не ври, даже если невыносимо больно Я всегда этому её учила.
АННА: Что?
СВЕТЛАНА: Ты не ослышалась. Это женщина.
АННА: Мама, ты что шутишь?
СВЕТЛАНА: Разве такими вещами шутят?
АННА: Мама, ты с ума сошла. Ты что в женщину влюбилась?.. Ты же нормальная, ты нор-маль-на-я…Мама, слышишь меня?
(ТРЯСЁТ СВЕТЛАНУ ЗА ПЛЕЧИ)
Ты меня слышишь?
СВЕТЛАНА: (БЕЗУЧАСТНО) Слышу.
АННА: Ты понимаешь, что ты мне сейчас сказала? Ты влюбилась в женщину? И кто эта женщина? Кто? Отвечай! Стой, я, кажется, знаю.
(ПОДХОДИТ К ФОТОГРАФИЯМ, СРЫВАЕТ ОДНУ ИЗ НИХ)
Вот эта, которая у нас по всей квартире на фотках? (ПОДХОДИТ С ФОТОГРАФИЕЙ К СВЕТЛАНЕ) Это она? Но это же… актриса, я уверена. Вот недавно фильм был «Часовые», кажется. Или… я ошибаюсь? Ну же отвечай! Что ты молчишь? Удиви меня ещё больше!
СВЕТЛАНА: Нет, ты не ошибаешься.
АННА: Ни фига себе! Ты влюбилась в актрису? (СМЕЁТСЯ ИСТЕРИЧНО) Мама, я думала… Я тебя всегда считала здравомыслящим человеком, а ты… И из-за этого ты выгнала папу?
СВЕТЛАНА: Он сам ушёл.
АННА: Мама, это просто не может быть правдой! Да ты посмотри на неё - она старая уже!
СВЕТЛАНА: Я тоже старая. Она моя ровесница.
АННА: Но как в неё вообще можно влюбиться? Она же просто уродка! Нос крючком, лоб, как майдан, руки – грабли, а фигура! Она на швабру похожа! Мама! Скажи, что ты пошутила! Просто развела меня, да? Хорошая шутка получилась. Но по-моему слишком жестокая. Тебе не кажется?
СВЕТЛАНА: Перестань, Нюта!
АННА: Ты из-за какой-то ерунды хочешь развестись с папой, а я должна молчать!
СВЕТЛАНА: (КРИЧИТ) Я её люблю, и это не ерунда!
АННА: Кого ты любишь?! Эту актрисулю! Боже, не дай мне сойти с ума! Да ты знаешь, что эти актрисы спят со всеми подряд, с режиссёрами, с продюсерами, чтобы им хорошие роли давали, денежные. Да она, наверное, чтобы в «Часовых» сняться со всеми переспала!
СВЕТЛАНА: Прекрати! Она не такая!
АННА: А какая? Какая она? Ты знаешь?
СВЕТЛАНА: Она не такая.
АННА: Значит так, мама, ты сейчас же выбросишь из головы эту ерунду! Или я…ты же меня знаешь. Ты меня слышишь, мама? Ты возьмёшь себя в руки, и всё будет, как раньше. Иначе я больше никогда не приеду к тебе, только к папе!
СВЕТЛАНА: …Ты большая девочка, Анна и… можешь поступать, как хочешь.
АННА: Что? Не может быть.
СВЕТЛАНА: Я люблю эту женщину, нравится тебе это или нет. Я никогда от этого не откажусь.
АННА: (ШОПОТОМ) Не может быть… Не может быть! Я – твоя дочь, а ты хочешь променять меня на эту…
СВЕТЛАНА: Не смей, Аня.
АННА: Я… я сейчас…
( СРЫВАЕТ ОЛЬГИНЫ ФОТОГРАФИИ)
Вот! Вот! И нет твоей красавицы! Уродина! Ну, что ты в ней нашла? Что? Ты что, с ума тут сошла! Ты совсем помешалась! Как ты могла такое? Я подозревала, что ты сумасшедшая, но не до такой же степени! Как ты могла такое!
СВЕТЛАНА: Перестань, Аня. Перестань, успокойся, а то…
АННА: А то что? Ты меня ударишь, или может, из дома выгонишь, как папу? Да я сама уйду. Не хочу иметь мать – лесбиянку! Что ты из себя представляешь? Ты ничто! Ты всегда летаешь в облаках! Тебе всегда было скучно жить как все. Ты не можешь как все другие мелкие людишки вокруг тебя. Ну конечно, ты такая утончённая, такая возвышенная! А мы с папой обыкновенные! Нам тебя не понять. Ты столько стихов знаешь, столько книжек прочитала! А что в них, в твоих этих книжках? Они научили тебя жить? Они чем-то помогли тебе в жизни? Папа зарабатывает деньги! А ты только числишься на работе. Ты получаешь копейки, лишь бы дома не сидеть. А он вечно пашет, как раб. А может, ты всё нарочно придумала, что бы поиздеваться над нами, да? Какая любовь, да ты вообще не знаешь что это такое. «Я влюбилась. Да ни в кого-нибудь, а в женщину, да ещё и в актрису! Только она сможет понять мою тонкую, ранимую, нежную душу. Ах, как романтично! Пожалейте меня. Я так несчастна». А тебе не приходило в голову, что ей твоя душа, может, на фиг не нужна. Что ты всегда комедию ломаешь! Что ты не как все! Ну, влюбилась и ладно, зачем отцу-то сказала! Как благородно! Не надо никогда себе врать! Ну и не врала бы себе, а другим твоя правда не нужна! Жили же мы как-то раньше и ничего! Нет, любви ей захотелось! Ну, завела бы себе втихую кого-то. А это что?! Это же извращение, ты хоть понимаешь о чём я? Ты её просто себе придумала от скуки своей. Она же почти миф для тебя, она как бы и не существует вообще. Где она, а где мы? Она живёт себе, кривляется каждый день на сцене, чувства изображает, а ты поверила. Она актриса, у них всё ненастоящее. Они и в жизни играют, как на сцене. А ты всю свою жизнь из-за неё хочешь поломать! Ненавижу тебя! Ненавижу и презираю. Я тебя презираю! Оставайся с ней, если ты её уж так любишь. А мы как-нибудь и сами проживём! Без тебя!
(АННА ВЫБЕГАЕТ ИЗ КОМНАТЫ, СВЕТЛАНА С КРИКОМ КИДАЕТСЯ ЗА НЕЙ ,ЗАТЕМ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ОБЕССИЛЕННАЯ, ОПУСКАЕТСЯ НА ПОЛ)
Так мы встали по разные стороны барьера. Это было так больно и страшно для меня. Аня даже не пыталась понять. Она теперь только презирала и ненавидела. Презирала и ненавидела свою мать! Почему она решила, что я её ударю или выгоню. Как я могла? Я даже в детстве её никогда не шлёпала за непослушание. Аня ушла… Оля, Оленька, как же так? Анна не права, не могла я Тебя придумать. Нельзя такое придумать. Или можно? Аня, она хорошая девочка, добрая, только вспыльчивая очень. Она простит потом позже, я знаю, она простит меня, но вот поймёт ли?
А на следующий день приехал Лёшка Гамов. Друг нашей семьи, как говорится.
(ЗВОНОК В ДВЕРЬ, СВЕТЛАНА ИДЁТ ОТКРЫВАТЬ)
АЛЕКСЕЙ: (НЕ ПРОХОДЯ) Привет. Ты извини, что я без приглашения, но ты телефон, похоже, отключила. Трубку не берёшь. Я тут Анну твою вчера встретил. Она на вокзал ехала. На ней лица не было и глаза красные. Я подумал: случилось что-то. Она мне рассказывать не захотела. Вот решил заехать.
СВЕТЛАНА: А, Анну встретил. Она вчера дома была, потом уехала. Проходи, Лёша.
АЛЕКСЕЙ: Что-то ты подруга, выглядишь не очень.
(АЛЕКСЕЙ ПРОХОДИТ, ОГЛЯДЫВАЕТ КОМНАТУ)
Ух-ты! У вас, что тайфун в гостях побывал?
СВЕТЛАНА: Это не тайфун. Я ещё убрать не успела. Это… Аня, погорячилась немного.
АЛЕКСЕЙ: Ну, ничего себе погорячилась немного! Вот это темперамент! Смерч, цунами рядом не стояли. Во, девчонка кому-то достанется. Огонь, порох, ракета! Стихийное бедствие по имени Анна (СМЕЁТСЯ)
СВЕТЛАНА: Да, уж… Я и сама не предполагала, что она так разбушуется.
АЛЕКСЕЙ: Чем это вы так достали ребёнка?
СВЕТЛАНА: Да, так, один разговор был…
АЛЕКСЕЙ: Ну, и как? Поговорили?
СВЕТЛАНА: Поговорили…
АЛЕКСЕЙ: Кстати, Юрка мне тоже давно не звонил. Как у него дела?
СВЕТЛАНА: Я не знаю.
АЛЕКСЕЙ: Хм… Ты, что с ним тоже поговорила?
СВЕТЛАНА: Я его уже давно не видела. Он дома не живёт…
АЛЕКСЕЙ: То есть, как это не живёт? То есть, стоп-стоп… Давай всё по порядку. Нет, подожди…
(ПОСПЕШНО ИДЁТ К ДВЕРИ, БЕРЁТ ПАКЕТ, ДОСТАЁТ БУТЫЛКИ)
Я тут винца взял тебе, а нам с Юркой водочки, ты же водки не пьёшь. Но если тут такие дела, буду пить водку один. Давай спокойно сядем, посидим, и ты мне всё расскажешь…если хочешь, конечно. Где у тебя бокалы? На кухне?
СВЕТЛАНА: У меня закусить нечем.
АЛЕКСЕЙ: Да это ерунда. У меня шоколадка есть. Вот тебе принёс. Хватит нам закусить. Ну, давай бокалы.
(СВЕТЛАНА УХОДИТ, АЛЕКСЕЙ КРИЧИТ ВДОГОНКУ) Света, и штопор не забудь.
(СВЕТЛАНА ПРИНОСИТ ИЗ КУХНИ БОКАЛЫ. АЛЕКСЕЙ ОТКРЫВАЕТ ВИНО И ВОДКУ, НАЛИВАЕТ В БОКАЛЫ.).
СВЕТЛАНА: Хорошо было бы и мою печаль шоколадом вылечить… А потом смеяться в лицо прохожим…. как полоумная идиотка! Да, Цветаева действительно была гениальной женщиной. Печаль нужно лечить…а бог её знает, можно ли её вообще вылечить, особенно…если этого совсем не хочется делать. Ты, Лешка, чем обычно печаль лечишь? Пивом? Футболом или чем-то ещё?
АЛЕКСЕЙ: Чем-то ещё. Клин клином, как говорится. (СПОХВАТИВШИСЬ) Слушай, а что мы как на похоронах? Кого хороним, Светик?
СВЕТЛАНА: (УСМЕХНУВШИСЬ) Мою семейную жизнь.
АЛЕКСЕЙ: Так, не пори горячку, рассказывай всё по порядку. Что тут у вас произошло?
СВЕТЛАНА: Тогда налей мне ещё. Такие вещи на трезвую голову не расскажешь. Давай выпьем, а то не смогу… говорить
(ОНИ ПЬЮТ, СНОВА НЕ ЧОКАЯСЬ)
СВЕТЛАНА: (СОБРАВШИСЬ С ДУХОМ) Я, Лёш, влюбилась. Я влюбилась, Лёшка. Веришь, очень влюбилась.
АЛЕКСЕЙ: В кого?
СВЕТЛАНА: Ну, вот и ты туда же. Давай договоримся: ты меня слушаешь, не перебивая, что бы я тебе не сказала. Все вопросы потом. Хорошо? Знаешь, и так очень не просто это сказать. Но надо же, наконец, всё выплеснуть из себя… (СОБРАВШИСЬ С СИЛАМИ) Я влюбилась в одного человека… И этот человек – женщина… И не просто женщина, а известная актриса… Я её увидела в первый раз в «Часовых», в этом нашумевшем российском фильме, который недавно шёл. Ну, не знаю, что на меня нашло? Затмение, наверное, какое-то. Вот, увидела один раз и всё. Увидела и пропала. Совсем пропала. Как будто в ледяную воду нырнула: не вдохнуть, не выдохнуть. Никогда со мной такого ещё не было. Не могу, не хочу никого видеть, никого слышать – только она кругом. Куда ни гляну, куда ни пойду – кругом только она. И голос её в голове постоянно. Я, действительно, сошла с ума, Аня права. Я помешалась на Ольге. Я думала сначала, что это пройдёт. Но не проходит пока. Только хуже и хуже…Юрка не знает этих подробностей… Но ты можешь ему теперь рассказать. Мне уже всё равно. Пусть он делает со мной, что хочет. Чем такая жизнь, лучше никакой.
АЛЕКСЕЙ: Ты, что с ума сошла? Юрка никогда руку на тебя не поднимет, что бы не случилось. Он же любит тебя, как ненормальный.
СВЕТЛАНА: Да, любит, конечно, любит. Конечно, никогда не поднимет… (ПЛАЧЕТ)
АЛЕКСЕЙ: Ну, что ты, не плачь…- Да… Вот чего не ожидал, так вот такого поворота… Света, да я же всегда вам завидовал, вашей семье. Вы так дружно всё…вместе постоянно. Анюта у вас такая замечательная, умная девчонка. У меня же, ты сама знаешь, не очень-то в семье ладится. Я только из-за дочки, а то бы давно от Наташки ушёл.
СВЕТЛАНА: Если бы ты влюбился по-настоящему, то обязательно бы ушёл. Знаешь, я где-то фразу слышала: «Мимо всего в жизни человек может пройти, только не мимо любви», вот и я не смогла. Лёш, ты давно влюблялся?
АЛЕКСЕЙ: Ну, можно сказать, что и давно, как посмотреть.
СВЕТЛАНА: А посмотри, как есть. Ну и кто она, эта женщина? Какая она?
АЛЕКСЕЙ: Какая она? Ну как тебе объяснить какая… Она женщина… замечательная просто, вот только у неё есть один недостаток: она жена моего друга… А сейчас сидит, пьёт со мной и рассказывает, как она любит какую-то бабу.
СВЕТЛАНА: Лёш, я серьёзно.
АЛЕКСЕЙ: Я тоже вполне.
СВЕТЛАНА: Так всё, договорились уже до ерунды, алкаши несчастные. Надо расходиться по домам.
АЛЕКСЕЙ: Нет, это не ерунда. Я тоже вот так мучился сначала. А потом… привык что ли. Просто ходил к вам, чтобы увидеть тебя… я, наверное, мазохист. Но, чтобы совсем не видеть… я не мог… так. Света…
СВЕТЛАНА: Всё, замолчи! Не хватало мне только пьяных объяснений в любви.
АЛЕКСЕЙ: Хорошо, можешь считать, что я тебе ничего не говорил. В конце концов, ты сама меня спросила… Ну, давай опять вернёмся к нашим баранам. Светка, ну, это же ненормально, неправильно как-то, что женщина и… ещё одна женщина.
СВЕТЛАНА: Я знаю, что неправильно… Много чего в жизни неправильно делается…
АЛЕКСЕЙ: Можно я закурю?
(АЛЕКСЕЙ ВСТАЁТ, ЗАКУРИВАЕТ, ХОДИТ ПО КОМНАТЕ, ПОДБИРАЕТ ОДНУ ИЗ ФОТОГРАФИЙ.)
Это она? - Ну, не Мадонна, конечно, но очень даже ничего, симпатичная и фигура хорошая, одобряю. Блин, что я говорю! (ПОДХОДИТ К ОКНУ) Хорошо тут у вас. Тихо, спокойно. Лес совсем рядом. (ВЫБРАСЫВАЕТ ОКУРОК В ОКНО, ПОДХОДИТ К ДИВАНУ, НА КОТОРОМ СИДИТ СВЕТЛАНА, САДИТСЯ РЯДОМ)
Света, а, может, тебе просто показалось? Свет, хочешь, я останусь у тебя на ночь? (ОБНИМАЕТ ЕЁ) Тебе надо, чтобы кто-то был рядом.
СВЕТЛАНА: Мне ЭТО не надо.
(ВСТАЁТ, ОСВОБОЖДАЯСЬ)
Хочешь вернуть меня на праведный путь, показать, как хорошо может быть с мужчиной? Ничего не выйдет. Во-первых: ты сам сказал, что Юрка твой друг. Во-вторых: Юрка замечательный любовник и в этом плане ты, вряд ли, сможешь меня чем-то удивить, а в-третьих: я люблю другого человека.
АЛЕКСЕЙ: (ВСКАКИВАЯ) Другую!
СВЕТЛАНА: Другую. А что женщина не человек?
АЛЕКСЕЙ: (БЕРЁТ ЕЁ ЗА ПЛЕЧИ) Света, опомнись. Этого не может быть. Ты ошиблась. Тебе просто нужен был человек, которого можно любить. Но она не может быть этим человеком.
СВАТЛАНА: (ОЧЕНЬ СПОКОЙНО И МЕДЛЕННО) Я не ошиблась. Я…не ошиблась. Я её люблю.
АЛЕКСЕЙ: Да ты даже не видела её ни разу! Может она совсем не такая, как ты думаешь. Вот встретишься с ней, а у неё один глаз косит, к примеру, и она истеричка или психопатка, как моя Наташка.
СВЕТЛАНА: Вот ты и дай мне денег, я поеду и посмотрю сама. Действительно, почему мне это раньше в голову не приходило? Я должна её увидеть. Я поеду к ней! Дай мне денег, Лёша. Лёша, дай мне денег! (ХВАТАЕТ ЕГО ЗА РУБАШКУ, НАЧИНАЕТ ТРЯСТИ)
АЛЕКСЕЙ: Света! Ну, куда, куда ты поедешь?
СВЕТЛАНА: В Москву!
АЛЕКСЕЙ: Куда? В Москву? Ну и что ты ей скажешь? Здрасти, я ваша тётя, приехала из Киева, буду у вас жить.
Светлана: (НЕ СЛУШАЯ ЕГО, НАЧИНАЕТ СОБИРАТЬСЯ) Мне надо взять с собой… Так, у неё послезавтра спектакль вечером. Точно… послезавтра, вечером… Я завтра вечером выеду и как раз успею.
АЛЕКСЕЙ: (ПЫТАЯСЬ ЕЁ УДЕРЖАТЬ) Света, Света, не надо тебе никуда ехать. Слышишь меня. Не надо!
СВЕТЛАНА: Отпусти меня! Я должна к ней поехать! Я хочу её увидеть!
АЛЕКСЕЙ: Светка, ты там пропадёшь, в этой Москве! Это очень большой город! Где ты будешь её искать?
СВЕТЛАНА: Как где? В театре!
АЛЕКСЕЙ: Но у тебя там нет знакомых. Даже остановиться не у кого. Хочешь, я поеду с тобой?
СВЕТЛАНА: Нет! Я не хочу! Лёш, ты меня не держи. Всё равно не удержишь! Денег дашь?
АЛЕКСЕЙ: (СДАВШИСЬ) Ты сумасшедшая. У тебя глаза горят нехорошо, совершенно безумно горят! (СМОТРЯТ ДРУГ ДРУГУ В ГЛАЗА, ПАУЗА) Дам, конечно, завтра, когда ты успокоишься. Поняла? (МАХНУЛ РУКОЙ,) Тебе попробуй откажи, ещё начнёшь чего доброго старым женским способом зарабатывать, ты же упрямая, как ишак. Если надумала поехать, то… даже если я на рельсы лягу перед поездом. Свет, только пообещай мне, что ты вернёшься и, что с тобой ничего там не случиться.
СВЕТЛАНА: Торжественно клянусь! Ты доволен? Тогда всё, аудиенция окончена. Хватит меня лечить, доктор, будем считать, что я неизлечима. Иди домой, а то вечерняя лошадь без тебя уедет. И не забудь, что денег обещал дать. Уходи!
(АЛЕКСЕЙ ИДЁТ, У САМОЙ ДВЕРИ ОБОРАЧИВАЕТСЯ)
АЛЕКСЕЙ: Света, ты не подумай, что это я по-пьяни тебе тут наговорил всего. Ты знай: ты мне очень… нравишься. Можно… я тебя поцелую на прощание? Всего один раз, можно?
СВЕТЛАНА: Уходи, я сказала! Всё Алексей, моему терпению пришёл конец! Уходи немедленно!
(АЛЕКСЕЙ УХОДИТ)
Мне страшно захотелось тогда его ударить. Ну почему мужики думают, что всё о нас, женщинах, знают. Мы – люди разных планет. Между нами пропасть. Ничего он не понял, да и не мог он ничего понять. И надо ли мне это? Спасибо, что выслушал хотя бы. ( НАПЕВАЕТ)
Пьяный мачо лечит меня и плачет от того, что знает, как хорошо бывает… как хорошо бывает… как хорошо…
Эта песенка Земфиры завертелась в моей голове, как заевшая пластинка. «Как хорошо бывает». Оля, Оленька… Иногда мне кажется, что я больше не выдержу, так мне тяжело, так мне Тебя не хватает, а иной раз я порхаю, как птица, мне хочется петь и танцевать, только потому, что Ты живёшь на свете: дышишь, смеёшься, работаешь в своём театре. Ты есть там где-то далеко от меня, и это такое счастье, что Ты просто где-то есть. Мне не раз приходила в голову мысль: поехать в Москву, но я гнала её от себя. Потому что сначала в глубине души я надеялась, что эта болезненная любовь пройдёт со временем: перегорит сама по себе. Я боялась её усугублять. Но моя «болезнь» всё больше затягивается и грозит перейти уже в хроническую форму. Так что уж теперь. Хотя, пока Ты была где-то далеко, то казалась нереальным миражом, просто мечтой, если же я Тебя увижу, то… Ты станешь реальностью. Моя Галатея оживёт. А может, я действительно боялась, что разочаруюсь. «А может у неё с внешностью что-то не так», - глупый Лёшка. Лёшка, Лёшка, да, причём тут внешность. Ольга для меня…самая-самая: самая красивая, самая умная, самая талантливая на свете… Но, может, я действительно её себе придумала, слишком идеализировала что ли. А Оля - просто женщина. Нет, Оля не может быть просто женщина, она… сложно женщина, я это чувствую, и мне до смерти хочется её увидеть. Я до смерти хочу этого и до смерти боюсь. До смерти!.. Кроме того, я слишком засиделась дома, оторвалась от жизни. Хватит киснуть! Мне нужно хотя бы просто выйти на люди, ведь не написано же на мне большими буквами, что там творится в душе. Послезавтра у Ольги Тониной спектакль, я знаю точно. Пойду на спектакль и, наконец, увижу…женщину, которую люблю.
(ШУМ ЗА СЦЕНОЙ)
СВЕТЛАНА: Что там такое? Люди, что все сегодня договорились с ума сойти? Ну, это радует, во всяком случае, я не одна такая…
(ИЗ-ЗА КУЛИС БУКВАЛЬНО КУБАРЕМ ВЫЛЕТАЕТАЛЕКСЕЙ, ЗА НИМ ВРЫВАЕТСЯ ЮРИЙ, ТЯЖЕЛО ДЫША)
ЮРА: Ну…вот теперь объясните мне… оба: чем вы тут… занимались? Ты… друг называется. И ты…бывшая моя жена.
ЛЁША: ( НЕ ПОДНИМАЯСЬ С ПОЛА, ВЫТИРАЯ КРОВЬ НА ГУБЕ) Юрка, ты, что с ума сошёл?
ЮРА: Я? Да… я сошёл с ума. Мой лучший друг спит с моей любимой женой. Как тут с ума не сойти? А? Что молчите?
СВЕТЛАНА: О чём ты, ЮРА?
(МЕДЛЕННО ПОДХОДИТ К СВЕТЛАНЕ).
ЮРА: Я о чём? Я подозревал. Давно…подозревал. Я видел, как вы смотрите друг на друга. Как вы… Но я думал, что мужская дружба… она существует… А это… оказывается тоже… фикция, обман?
ЛЁША: Клянусь тебе! Между нами ничего не было!
ЮРА: (РЕЗКО ОБОРАЧИВАЯСЬ К АЛЕКСЕЮ) А ты не клянись мне! Бывший друг…Я три часа простоял на улице, под подъездом. Вы даже свет не выключали! (МЕДЛЕННО ПОДХОДИТ К АЛЕКСЕЮ, НАКЛОНЯЕТСЯ К НЕМУ). Что нравится при свете с моей женой? А? Ах, вы баловники! Шалили!
(РЕЗКО БЬЁТ АЛЕКСЕЯ В ЛИЦО, АЛЕКСЕЙ ПАДАЕТ, СВЕТЛАНА БРОСАЕТСЯ К ЮРИЮ)
СВЕТЛАНА: ЮРА! ЮРА, перестань! Что ты делаешь? Что ты себе напридумывал. Лёша просто приходил в гости, он думал, что ты дома, а…
ЮРА: (ПЕРЕБИВАЕТ ЕЁ) А меня нет! Вот удача-то! Он к тебе в гости как раз когда меня нет! Нет, ну я в шоке, ребята. Конспирация у вас. Столько выжыдать, терпеть и так проколоться! Не ожидали, что я такой упрямый? (СМЕЁТСЯ) А я такой! Я караулю под подъездом каждый вечер. Интересно, в кого же это моя жена влюбилась? А никто не приходит. Но я же упрямый. Я дождался, наконец. И кто же это? Батюшки! Да, это же Лёшка – мой лучший друг! Вот так друг!
СВЕТЛАНА: Юра! Выслушай же меня, наконец! Лёша здесь ни при чём.
ЮРА: Ни при чём? А что это… за бутылки на столе? Ты что с ним пила? Ты же не пьёшь? Отказывалась всегда. (БЕРЁТ СО СТОЛА БУТЫЛКИ) Бутылка водки и бутылка вина? Ну, нормально! Как раз для лёгкого кайфа! (С РАЗМАХУ БРОСАЕТ БУТЫЛКИ В ЗАДНИК, СЛЫШЕН ЗВОН РАЗБИВАЮЩЕГОСЯ СТЕКЛА)
СВЕТЛАНА: Юра! Прекрати! Сейчас же прекрати! Соседи вызовут милицию.
ЮРА: А ты кричи громче! Они быстрее приедут.
СВЕТЛАНА: Юра, я всё тебе расскажу. Если ты меня сможешь спокойно выслушать. Хорошо?
Юра: Хорошо? Превосходно! (ДЕМОНСТРАТИВНО САДИТЬСЯ НА ДИВАН) Рассказывай! Только без интимных подробностей, пожалуйста, я не мазохист. Начинай.
СВЕТЛАНА: (СОБИРАЯСЬ С ДУХОМ) Юра, я сказала, тебе, что люблю другого человека.
ЮРА: Это я помню. Отлично помню…
СВЕТЛАНА: Юра! Прошу тебя, не перебивай меня!
ЮРА: О, не вопрос! Я больше рта не открою! Люблю интересные истории. Продолжай, пожалуйста.
СВЕТЛАНА: Я сказала тебе, что… люблю другого человека…но это… не Лёша.
ЮРА: Как интересно – не Леша! А кто?
СВЕТЛАНА: Это другой человек.
ЮРА: Ну! Ну! Ну! И кто это? Как его зовут?
СВЕТЛАНА: Да какая разница как его зовут? Ты, всё равно его не знаешь!
Юра: Не знаю. Отлично! Так скажи мне его имя. Почему же ты боишься сказать мне его имя? Ну! Ну! Скажи мужу имя любимого человека. Я пойду в церковь и поставлю свечку за упокой его души.
СВЕТЛАНА: Юра, Перестань! Это большой грех!
ЮРА: Это грех? Это грех! А не грех семнадцать лет прожить с мужиком, которого ты не любишь!
СВЕТЛАНА: (ОЧЕНЬ ТИХО) Это тоже грех.
ЮРА: Это грех. Замечательно. А помнишь основную заповедь: не прелюбодействуй? Не пре-лю-бо-дей-ствуй! Помнишь?
СВЕТЛАНА: Я помню эту заповедь, Юра. Я семнадцать лет жила с тобой и не любила, но я выполняла свой долг, как могла. Да! Я тебя не любила, и ты это знал! Ты добровольно, сам пошёл на это! Ты знал, что я тебя не любила! Я семнадцать лет грешила против себя самой. Но в душе моей было пусто. Понимаешь? А теперь…там поселилась любовь. И я больше не могу с тобой жить. Как ты не понимаешь?
ЮРА: В твоей душе было семнадцать лет пусто? А в моей? Тебе никогда не было интересно, что творилось в моей душе? Она ведь у меня тоже есть. Не только у тебя душа, у меня тоже… А что в ней сейчас творится? Ты знаешь? Это очень благородно, что ты выгораживаешь Лёшку. Очень благородно! Но не надо. Ладно?
СВЕТЛАНА: Да, сколько тебе раз говорить: это не он!
ЮРА: (ПОДЛЕТАЕТ К СВЕТЛАНЕ, ХВАТАЕТ ЕЁ ЗА ПЛЕЧИ) А кто? Кто?
СВЕТЛАНА: (КРИЧИТ) Это Ольга! Ольга!
ЮРА: Какая…Ольга? Что ты…
СВЕТЛАНА: Актриса Ольга Тонина! Ольга!
ЮРА: (ОТПУСКАЕТ СВЕТЛАНУ, ГОВОРИТ ОШАРАШЕННО) Ты что издеваешься надо мной? Какая…актриса? Что за херня?
СВЕТЛАНА: Да, это женщина. Её зовут Ольга. А Лёша здесь совсем не при чём…
ЮРА: Это женщина… - жестокая шутка… Ты что вообще с ума сошла… Ты в женщину влюбилась? Да? Я с тобой жил семнадцать лет, а ты влюбилась в женщину? (ОБРАЩАЕТСЯ К ЛЁШЕ) Это правда? (ЛЁША КИВАЕТ) Это правда. (НАСТУПАЕТ НА СВЕТЛАНУ) Ты, змея…Так меня унизить…Так меня…опустить. (БЕРЁТ ЕЁ ЗА ГОРЛО ОДНОЙ РУКОЙ, ГОВОРИТ ОЧЕНЬ ТИХО И СТРАШНО СПОКОЙНО) Ты знаешь, о чём я жалею? Что тогда не утопил тебя в ванной. Одной минутой под водой больше, и тебя нет… Хотя, и теперь ещё не поздно. Я тебя задушу и дело с концом. (УЛЫБАЕТСЯ) Руки у меня сильные, ты сама знаешь…любимая. (БЕРЁТ СВЕТЛАНУ ЗА ГОРЛО ДВУМЯ РУКАМИ ПОЧТИ НЕЖНО ИНАЧИНАЕТ ДУШИТЬ, СВЕТЛАНА ХРИПИТ, АЛЕКСЕЙ ПЫТАЕТСЯ РАЗНЯТЬ РУКИ ЮРЫ)
ЛЁША: Юрка, ты что? Что ты делаешь! Перестань! Отпусти её! Отпусти! (БЬЁТ ЮРИЯ В ЧЕЛЮСТЬ, ТОТ РАЗЖИМАЕТ РУКИ, ХВАТАЕТСЯ ЗА ЛИЦО, СВЕТЛАНА ОПУСКАЕТСЯ НА ПОЛ, ТЯЖЕЛО ДЫША, ДЕРЖИТСЯ ЗА ГОРЛО. ЮРИЙ СТОИТ СО СТЕКЛЯННЫМИ ГЛАЗАМИ. ПАУЗА)
ЮРА: От-пу-стить?
ЛЁША: Отпусти её Юра. Не надо её…держать… Отпусти…
(ПАУЗА)
ЮРА: А пропади ты пропадом… Пропадите вы все пропадом с вашей любовью. Как она меня достала…ваша любовь… Жизни от неё…никакой…мне нет… (В ЗАЛ) Пропадите вы все пропадом с вашей любовью! Что вы в неё вцепились все? Любовь! Любовь! Что вам от неё за радость?! Что вам за счастье от неё?! Вам всем?! Пропадите вы… (УХОДИТ, ПОШАТЫВАЯСЬ, МЕДЛЕННО. ЛЁША ПОДХОДИТ К СВЕТЛАНЕ, ПОМОГАЕТ ЕЙ ПОДНЯТЬСЯ.)
ЛЁША: Как ты?
СВЕТЛАНА: Со мной всё хорошо. Пожалуйста, иди за ним. Не оставляй его одного. Пожалуйста, Лёша!
(АЛЕКСЕЙ ИДЁТ К ДВЕРИ, ПОТОМ ВОЗВРАЩАЕТСЯ, ДОСТАЁТ ПОРТМАНЕ, ВЫТАСКИВАЕТ ИЗ НЕГО ВСЕ ДЕНЬГИ, ЛОЖИТ НА СТОЛ)
ЛЁША: Вот всё, что у меня сейчас есть. Этого должно хватить. Едь в Москву…к ней…если ты так её любишь…как говоришь…и…береги себя…Света. А за Юрку не волнуйся, я не дам ему наделать глупостей. Обещаю тебе. (УХОДИТ)
(НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СИДИТ НЕПОДВИЖНО, ПОТОМ ПОДНИМАЕТСЯ И НАЧИНАЕТ СОБИРАТЬ ВЕЩИ).
СВЕТЛАНА: Да, я должна поехать в Москву! (ПОВЯЗЫВАЕТ НА ШЕЮ ТОНКУЮ КОСЫНКУ) Должна!
(ЗАТЕМНЕНИЕ)
(ШУМ БОЛЬШОГО ГОРОДА)
Поезд в Москву прибыл ровно в девять пятнадцать утра. А утро было солнечным, совершенно безоблачным. В такое утро хорошо жить и умирать, как сказал кто-то из известных. Конец мая: ещё не лето, но уже и не весна. Вокзал оглушил меня шумом и грохотом. Спешащие люди, гудящие поезда, кричащие проводники, суетящиеся носильщики. Среди всего этого бедлама я чувствовала себя человеком с другой планеты. Москва мне всегда казалась городом страшно суетливым и вечно куда-то спешащим, словно все его жители постоянно боятся не успеть, опоздать. Я не люблю больших городов, да и никогда не любила. Но так уж получилось, что сама живу в мегаполисе. Правда, сам Бог знает, как я не хотела туда переезжать из родного сравнительно небольшого областного городка. За несколько лет, конечно, привыкла немного, но стать настоящей киевлянкой, наверное, так никогда и не смогу. Только в деревне, в тишине могу отдыхать по настоящему, успокоиться, собраться с мыслями. Единственное, чему я научилась, живя в большом городе, отключаться в транспорте, не отключая совсем внимание. Обычно, в метро я читаю, а если нет такой возможности, то просто думаю о чём-то отвлечённом. Закрываюсь, как рыбка в своём аквариуме, и мне почти ничего не мешает, если конечно кто-то на голову не норовит наступить. А иногда, я представляю, что это все вокруг меня в аквариуме, а я свободна. Становится очень смешно, потому что из аквариума, как из подводной лодки, никуда не денешься, а все-то думают, что это возможно. А вообще, дело обстоит так, что все мы в одной большой подводной лодке и никуда нам из неё не деться, как ни обманывай себя. Все это чувствуют и нам страшно, поэтому и ищем поддержки друг у друга: любви, дружбы, потому что только чувства дают ощущение свободы, быть может, и эфемерной, призрачной, но всё же свободы… (В ЗАЛ) О, куда меня занесло. Это я по привычке отключилась в метро, только уже не в киевском, а в московском. А в московском метро отключаться не стоит. Главное было попасть на Кутузовский и найти театр. Почти всю ночь я не спала, обдумывая, что буду делать в Москве и мне пришло в голову, что билета-то на спектакль у меня нет. До вечера была ещё куча времени, но я решила сразу ехать в театр. Я запаниковала. А что если не смогу достать билет?
(БЕРЁТ ЛИСТ, ЧИТАЕТ)
Естественно, прилично поплутав по городу, я, наконец, поняла, что Кутузовский находится совсем рядом с Киевским вокзалом, а я к нему добиралась, чуть ли не через Париж. Москвичи имеют одну странность: если спросить у нескольких разных людей, где находится нужная тебе улица, все они стопроцентно покажу в противоположные стороны. Совсем другое дело – ленинградцы. В Ленинграде тебя могут даже проводить на нужную улицу, особенно, если спрашиваешь у пожилых людей. Не знаю, почему уж так сложилось, но вот такой парадокс наблюдается. Может в Москве просто очень много приезжих, которые сами-то город не знают, но им стыдно в этом признаться приезжей провинциалке. Хочется выглядеть столичным жителем на все сто. Это престижно, наверное. Но, слава богу, театр я всё же нашла.
О, Боже, ну, как я могла забыть, что касса работает только с двух часов дня! И про билет забыла, и про кассу забыла! Раньше никогда не замечала за собой такого тотального выпадения из памяти. Иногда и надо бы что-то забыть, а я, бывало, никак не могу… Что было делать? Бродить по Москве до посинения, то есть до двух часов дня? Но я очень плохо ориентируюсь в чужом незнакомом городе. Кроме того, меня меньше всего тогда интересовали столичные достопримечательности. Но делать-то нечего… Я вспомнила свою первую поездку в Москву. Тогда ещё училась в педе. Это было зимой. Нас человек двадцать и с нами преподаватель по литературе и языку – Светлана Павловна. Какая это была удивительная женщина! Всё-таки мне в жизни много очень хороших, интересных людей встречалось. Все они, так или иначе, повлияли на мою судьбу. Одна из них – Светлана Павловна. Я всегда поражалась, как она здорово умела говорить, никогда не запинаясь, не подбирая слова, вроде даже не задумываясь, но мысль её при этом была простой и ясной, как майское небо в день моего приезда в Москву. У Светланы Павловны не было даже прозвища между студентами, так её уважали. Как-то на родительском собрании одна из мам попыталась защищать свою нерадивую дочку, но у неё, видимо, не получалось говорить так же складно и убедительно, как у преподавателя. Вконец растерявшаяся и рассердившаяся мамочка обиженно сказала: «Конечно, я не умею говорить так же хорошо, как Вы!» На что Светлана Павловна ответила, не задумываясь ни на долю секунды: «Вы кто по образованию? Торговый работник? А я – филолог. Меня пять лет учили говорить. И грош бы мне была цена, если бы какой-то торговый работник меня переговорил». Потом эти слова стали крылатыми среди студентов. Она была очень деятельной наша Светлана Павловна задорной, молодой. Некоторые её студенты, по сравнению с ней, казались просто занудными стариками и старухами. Сколько ей было лет тогда? Думаю, немногим больше, чем мне сейчас. Но столько энергии было в этом человеке, словно она сама ещё студентка. Да, о таких людях стоит вспоминать через двадцать лет.
Я бесцельно бродила по городу, впрочем, не слишком отдаляясь от здания театра, боялась заблудиться… Наконец, без пяти два я была на месте. Наверное, это были самые длинные и томительные пять минут в моей жизни. Как и следовало ожидать, билетов на сегодняшний спектакль в кассе уже не было. Дура, ну как я могла забыть о самом главном! Я проклинала себя за это. Что теперь делать? А Ты, Оля? Ты, может быть, была тогда где-то совсем рядом со мной, в том же здании. Меня захлестнуло такое отчаяние, что слёзы прямо брызнули из глаз.
Но меня кассирша окликнула:
«Девушка, - говорит, - ну, что же вы так расстраиваетесь. Это ведь не конец света. Этот спектакль ещё будет. Извините, но зал у нас очень маленький, поэтому билеты нужно заранее заказывать. Не плачьте так, ради бога».
« А мне сегодня надо, понимаете», - говорю я.
«Ну, подойдите перед спектаклем ко входу, может у кого-то лишний билетик будет, так иногда бывает, билеты-то заранее покупают», - посоветовала она.
Не знаю почему, но её слова и улыбка успокоили меня, даже сил придали. Так чувствуешь себя, когда где-то далеко от дома встречаешь земляка. Я, почему-то, поверила и этой женщине, и этой улыбке...
Остаток дня снова слонялась по Москве, столице нашей родины, как говорили раньше, при Союзе. Сидела на лавочках в каких-то дворах, жевала какие-то пирожки с чем-то непонятным, чем-то запивала эти пирожки, и всё время думала о Тебе. Думала и волновалась перед встречей. Увижу Тебя сегодня. Увижу, а потом… я не знала, что буду делать потом. Как-то даже страшно было об этом думать. Главное, что я сегодня наконец-то увижу свою любимую девочку, свою Олю, Оленьку. Хотя какое, в сущности, право я имею называть Тебя своей…
Цветы. Я не знала, какие купить цветы. Я просто не знаю: любишь ли Ты розы, лилии или может ромашки и сирень. Купила нежно розовые розы. Не была уверена, смогу ли подарить Тебе эти цветы, хватит ли у меня духу подойти настолько близко, но купила…
Нет, это просто фантастика! Ты не поверишь, как мне повезло! Как у Коэльо: « Когда ты чего-нибудь желаешь очень сильно, вся Вселенная помогает тебе достигнуть этого». Не знаю: кто мне помогал: Бог, Судьба, Вселенная… Видно, у них у всех было очень хорошее настроение, и они решила мне помочь. Лишний билет я купила у невзрачного мужичка в парадновыходном костюмчике и белой рубашечке. Он долго маялся у входа и продал мне билет почти в самый последний момент. Уважаемая незнакомка, я так благодарна Вам за то, что Вы не пришли в тот вечер на свидание к своему мужчине! По этой самой причине я смогла пойти на свидание к своей женщине! Я никогда не забуду вашей доброты! Хотя, признаюсь, мне очень жаль было этого несчастного мужика, но я почти сразу же забыла о его существовании, как только вошла в здание театра. Вернее, я в него вбежала, влетела. Опоздать было просто немыслимо!
(ОГЛЯДЫВАЕТСЯ ПО СТОРОНАМ)
Вот я и опять в театре. Кажется, триста лет не была здесь. Все театры роднит что-то общее, неуловимое и необъяснимое. Входишь и сразу понимаешь, что ты именно в театре, а не в филармонии скажем или кинотеатре. Театр, он какой-то обжитой, что ли, уютный, как дом. В нём как будто есть постоянные хозяева, а ты приходишь в гости и должен принимать все правила и обычаи этого дома. Вот на стенах портреты хозяев, вот вход в гостиную, кресла для гостей – всё как в лучших домах…
Я очень волновалась, глядя на сцену, как будто мне самой сейчас предстояло на неё выйти. Труднопередаваемое, почти забытое чувство… Помню, сложнее всего мне было выходить, когда сцена пуста. Казалось, всё у меня не так, совершенно ничего не получается, и зрители это видят. Проще, когда кто-то из партнёров уже на сцене, и я почти физически ощущала его поддержку. Тогда мной овладевало состояние эйфории, полёта, и я могла всё. Так сложилось, что в нашем молодёжном театре «Апельсин» мы очень бережно относились друг к другу, дружили и всегда переживали неудачи других как свои собственные. Может быть, молодость всегда пытается идеализировать отношения, так хочется верить, что все люди братья, но я думаю, что дружба в нашем театре была действительно настоящей. После, когда мы расстались, у меня уже никогда не было таких замечательно близких друзей. Мы любили друг друга и даже мечтали, что когда-нибудь на заработанные театром деньги сможем построить свой дом, в котором будем жить все вместе со своими семьями: родителями, жёнами, мужьями, детьми. Наивные идеалисты. Как скоро нам пришлось понять, что театр не любит посторонних. Многим из нас тога ещё только предстояло сделать выбор между своим любимым делом и близкими людьми, и мне тоже. Не всегда этот выбор был в пользу театра. Но сам театр оставил на нас свою печать, клеймо, чтобы мы никогда не смогли забыть, что принадлежали к актёрской братии. Пусть и не долго, но это было в нашей жизни. Именно поэтому в стенах Твоего театра у меня было такое чувство, что я вернулась в свой старый дом, таким родным всё казалось. И какая разница, что этот дом был не в моём городе, а в совершенно другом, находящемся за сотни километров. Какая разница. Театр – дом без конкретного места прописки. У него нет адреса. Он всегда существует в душах тех, кто его любит. Театр – это вовсе не здание, не определённое место – это образ жизни, способ мыслить, принимая условность происходящего как должное. Вот я беру в руки цветок и представляю себе, что это вовсе не цветок, а зеркало и, если я в это поверю, то смогу увидеть в зеркале своё отражение. И самое интересное, что смогу своей верой заразить других людей - зрителей в зале. Вот и они уже видят у меня в руках зеркало. Чудо! Я согласна с Тобой, Оля, что театр магичен. Да это действительно волшебное место, как детство, в которое мне уже никогда не вернуться. А настоящие актёры - вечные дети, наивные, непосредственные, ранимые никогда не уходят из своего детства. Не хочется верить, что в театре бывают склоки, зависть, интриги, но к сожалению… Сейчас, глядя на сцену, мне не хотелось об этом думать. Моя Оля не смогла бы так долго работать в одном театре, если бы он не был самым лучшим, самым волшебным, самым, самым…
Сегодня давали классику, по роману Толстого. Боже, как я давно не была в театре! Кстати, мужичок, который продал мне билет так и не пришёл. Глупый человек, он очень много потерял. Наверное, хотел удивить подругу своей интеллигентностью, а она не пришла. Кого же тогда, скажите на милость, удивлять?
Наконец, погас свет, и началось… Небольшая сцена – окно в другой мир, как будто стала шире и глубже, словно выросла. Я даже не заметила, как это произошло. Но видела я на этой сцене только Тебя и выходов Твоих ждала и реплик, особенно монологов. Наверное, я не могу быть объективна, но мне казалось, что всё у Тебя получается безукоризненно, великолепно, превосходно, а главное как-то по-своему, не как у других. В общем, я была просто в восторге от Твоей игры и от Тебя самой, Оля. Вот мы и встретились, девочка моя любимая… Я думаю, ради этого стоило всё пережить. Вот Ты какая, я в тебе ничуть не ошиблась, моя хорошая. Ты настоящая волшебница в своём магическом мире. В жизни Ольга Тонина казалась мне ещё тоньше, изящнее, трепетнее, чем на экране. И голос нежный глубокий, не искажённый записью волновал безумно. Я не могу описать словами, что чувствовала, находясь так близко от Тебя. Внутри меня бушевала буря, а снаружи я застыла, как каменное изваяние. Не знаю: был ли антракт, кажется, был, потому что какое-то время я смотрела на пустую сцену, даже, по-моему, два раза. За всё время спектакля, кажется, даже не пошевелилась. Когда всё закончилось, я почувствовала, что не могу встать, даже аплодировать не могу. Потом оцепенение прошло, и я на деревянных ногах стала пробираться к выходу. Нет, я не решилась подойти к Тебе. Проклинала себя за малодушие, но не смогла. Чувствовала, что потеряю сознание, если коснусь этой тонкой, кажущейся совсем невесомой руки. Даже цветы не смогла Тебе отдать. Розы были для Тебя, моя девочка, только я боялась спугнуть ангела, стоящего на сцене передо мной. Спасибо за всё, что ты мне дала в тот вечер, за кусочек себя, который подарила, за счастье быть хоть недолго рядом с тобой. Спасибо тебе, моя любимая Оля, Оленька…
А когда вышла на улицу, и лёгкая весенняя прохлада немного освежила меня, я страшно разозлилась. Как можно было даже цветы не подарить, и я кинулась к служебному входу. Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем актёры стали выходить небольшими группами. Они переговаривались, шутили, прощались. Ты тоже вышла не одна. Ты выглядела измученной, но какой-то удовлетворённой что ли. Устало улыбалась, кивала, что-то отвечала своим спутницам. Потом Ты подняла глаза, улыбнулась и помахала кому-то. На обочине стояла машина, а рядом с ней мужчина… Я не могла его рассмотреть, как следует: высокий, худощавый, но вот лица совершенно не видно. Уже зажглись фонари, и было достаточно светло, но он стоял так неудачно, что на лицо падала тень. Мужчина тоже помахал в ответ. Было понятно, что он приехал именно за Тобой…
Поверишь ли, Оленька, в тот момент, когда я смотрела на вас, внутри меня, боролись, спорили два разных существа, совершенно непохожих: разум и сердце. Как два разных человека. Один – спокойный, рассудительный, практичный и совершенно холодный, почти ледяной. Другой – порывистый, страстный, горячий, как огонь свечи. И мой Лёд, разум, говорил моему Огню, сердцу:
ЛЁД: Что же ты застыла, глядя на них? Ты удивлена? И что в этом необычного? В конце концов, Ольга нормальная женщина, и кто же ещё может её встречать. Ну, мужчина, конечно мужчина! А кого ты ожидала увидеть?
ОГОНЬ: Я думала…я только хотела подойти к ней, подарить цветы, сказать что-то…А вдруг ей плохо и ей нужна моя помощь. Я бы тогда осталась рядом с ней до тех пор, пока буду нужна, я бы… Я… думала, что она будет одна, я так надеялась, что она будет одна.
ЛЁД: А что бы ты ей сказала? Рассказала, как ты её любишь? Как ты мечтаешь о ней? Как медленно теряешь рассудок? Думаешь, она бы заплакала от умиления, обняла тебя, и вы бы остались навсегда вместе?
ОГОНЬ: Я хотела только…
ЛЁД: Только чего? Поцеловать её или может руку ей поцеловать? Ты в своём уме, вообще? Как бы она реагировала, ты думаешь? Она женщина горячая, мигом бы тебя в дурку спровадила.
СВЕТЛАНА: А Ты в это время попрощалась со своими и подошла к мужчине. Вы стояли у машины. Я не могла слышать, о чём вы говорили. Лицо мужчины скрывала тень, а Твоё лицо я видела хорошо. Ты улыбалась… Сколько лет своей жизни я отдала бы за эту улыбку. Ты улыбалась ему своей немыслимой улыбкой с совершенно умопомрачительными ямочками на щеках, кивала, что-то тихо говорила… А потом Ты, как бы невзначай, повернула голову и посмотрела в мою сторону. Так, мельком всего лишь. На секунду какую-то взгляд задержала. А меня, словно жаром обдало, даже мои Лёд и Огонь ссориться внутри перестали. Но за эту коротенькую, как удар хлыста секунду я с ужасом поняла: какую страшную, безграничную власть имеет надо мной любовь к тебе… Как у Лермонтова:
………………………………………………
Отдать ей волю, жизнь, и рай, и всё,
Чтоб получить один, один лишь взгляд…
А Ты уже снова смотрела только на него. Прядь непослушных волос упала Тебе на лоб. Мужчина поднял руку и осторожно убрал локон, чуть коснувшись Твоего лица. И столько было в этом жесте сдержанной нежности, что не надо было больше никаких доказательств, чтобы понять, насколько вы близки друг другу. Нет, я не могла на это смотреть! Цветы выпали из рук, и я, безразлично наступив на нежно розовые бутоны, пошла прочь от того места. Не было сил обернуться и ещё хотя бы раз посмотреть на Тебя. Душа моя кричала и плакала как заблудившийся ребёнок. Оля, Оленька, девочка…
Мой Огонь завыл от тоски, а Лёд, как ни странно, стал утешать его:
ОГОНЬ: Зачем я приехала сюда, зачем?
ЛЁД: Ты хотела её увидеть, вот и увидела.
ОГОНЬ: Мне так больно, сердце болит, всё болит.
ЛЁД: Болит – значит – живое, значит, оно просто есть. Не надо себя больше обманывать. Ничего из этого не может получиться. Всё неправильно! Всё это ошибка, затмение.
ОГОНЬ: Но я же люблю её. Какая мне разница с кем она!
ЛЁД: Да зачем ей твоя любовь? Ну, как ты не поймёшь! Ты только смутишь её своей этой любовью. Она актриса, человек тонкий, ранимый. Она станет страдать, мучатся чувством вины, чего доброго. Ты этого хочешь?
СВЕТЛАНА: Нет! Я этого совсем не хотела! Я не хотела смутить Тебя, Оленька, не хотела нарушить Твой душевный покой. Я слишком люблю Тебя. Хорошо, что он приехал, этот мужчина, и я не имела возможности подойти. Хорошо, что всё так случилось. Так правильно, так верно. Так должно быть…
Я медленно брела по ночной Москве, а на встречу мне шли, обнявшись, молодые пары, некоторые целовались прямо на ходу. Они смеялись, громко переговаривались. Они были счастливы. Ночной город переливался огнями, жил своей суетливой, непостижимой жизнью, в которой для меня не было и не могло быть места. В этом непонятном огромном городе жила женщина, которая стала для меня всем на свете, моей мечтой... И только минуту назад она была совсем рядом, так близко, что я могла бы до неё дотронуться, дотронуться до своей мечты, но я…
Помнишь у Коэльо: на пути к своей мечте нас ожидают четыре преграды. Ну, три первые – здесь всё ясно. А вот четвёртая? Я никак не могла понять, что это за преграда такая. Разве пройдя через всё, можно буквально в двух шагах остановиться и отступить? Нет, думала я, Коэльо ошибся. Не может быть такой преграды! Он ошибся! А, оказалось, что эта-то преграда и есть самая непреодолимая. Теперь я поняла это…
Весна в Москве уже уступала дорогу лету, зною, духоте. А в Италии в это время выпал снег, обледенели дороги, Польшу и Словакию заливало чудовищными дождями. Это была странная весна. Весна, в которой я полюбила, весна, в которой всё изменилось в моей жизни. Я возвращалась теперь издалека. Нет, не из Москвы домой. Я возвращалась из своей мечты в реальность.
Сердце и разум, мой Огонь и Лёд больше не спорили во мне. Мой Огонь, моё сердце в этой войне потерпело поражение по всем фронтам. Глупое бедное моё сердце. Нет, у меня не случился инфаркт, как можно было ожидать, и сердце моё не разорвалось, оно сгорело, рассыпалось пеплом, его просто не стало. А я всё равно продолжала жить и дышать. И это было странное чувство – продолжать жить без сердца. Иногда что-то болит у меня в груди, с левой стороны, вот здесь, но я знаю: это всего лишь фантомные боли, там ничего уже нет. Там, с левой стороны - пусто. И ещё я знаю, что рано или поздно пустота может выесть меня из середины, и тогда не останется сил ни на что, но об этом не хочется думать. Знаешь ли ты, моя хорошая, как трудно жить с пустотой в груди, надеюсь, что нет.
Пустоту надо чем-то заполнять. Всегда надо чем-то заполнять. Я стараюсь…
(БЕРЁТ ЛИСТ ЧИТАЕТ)
Как ты там живёшь с другим за чертой моей печали,
Нежным голосом своим звёзды сонные качая?
Он ли нежен, он ли груб, ласков, словно майский ветер
И, твоих, касаясь губ, что он шепчет на рассвете?
Он ли станет воду пить из ручья твоих сомнений?
Он ли будет ворожить на чаинках откровений?
Ты ли будешь ворожить, воздух ревности вдыхая,
Птицей белою кружить над границей ада рая?
Так ли будет он любить, чтобы тело истомилось
И любви твоей молить, как убогий просит милость?
Так ли будет он любим, что бы ты его встречая,
Сильным голосом своим солнце в небе раскачала?
Этот выбор только твой: эти губы, эти руки
Оставляю за чертой, за чертой моей разлуки.
(УХОДИТ В ГЛУБЬ СЦЕНЫ, ПОТОМ, СЛОВНО ВСПОМНИВ ЧТО-ТО ВОЗВРАЩАЕТСЯ, ГОВОРИТ ТОРОПЛИВО)
Оленька, милая моя девочка, я только хочу, чтобы Ты знала, что где-то на свете живёт человек совсем тебе незнакомый, но он очень тебя любит, любит так, как никого никогда не любил в своей жизни. И какая разница мужчина это или женщина, ведь человек это - во-первых, душа, а уже, во-вторых, тело. Может быть, Тебе было бы хоть немного легче жить в этом таком трудном мире, если бы Ты знала, что кто-то молится за Тебя каждый день и засыпает с Твоим именем. Мне ведь, в общем-то, ничего и не надо, только знать, что ты есть, и у тебя всё хорошо. Вот и всё чего я хочу, на большее просто не смею надеяться, потому что понимаю, что даже встретиться с Тобой никогда не смогу. Даже изредка слышать по телефону ничего не значащее: «Как дела?» Даже письмо получить раз в пол года и зачитать его до дыр. Даже, даже… я знаю, что всё это невозможно для меня. Знаю, что никогда больше не окажусь настолько близко, чтобы прикоснуться к Тебе, никогда не узнаю запаха Твоих духов. Никогда Ты не улыбнёшься только мне одной. Никогда! Если бы ты знала: как тяжело запретить себе думать о Тебе, мечтать, и только видеть во сне иногда, очень редко. Как же справиться с этой мукой, как её пережить? Как?
Я уверена, ничего в жизни не происходит просто так, случайно, бессмысленно. Душа каждого должна расти и развиваться, поэтому судьба посылает нам всякие испытания: испытание одиночеством, испытание верой и испытание любовью тоже посылает. Никогда не знаешь, каким будет твоё испытание. Зачем мне было послано такое испытание, когда лучшая часть моей жизни, казалось, уже прожита, я не знаю. Я не ждала от судьбы этого подарка, именно подарка, не наказания. Я не просила ничего, а может, я просто не знала о чём надо просить. Не знала… Теперь-то знаю, но что мне делать с этим знанием?
Знаешь, Оленька, действительно, ко всему в жизни можно привыкнуть, даже к постоянной душевной боли, вот и я уже привыкаю понемногу жить окружённая только твоими фотографиями. Оленька, а ещё я каждый день пишу Тебе письма. Они помогают мне заполнить пустоту внутри и жить без Тебя дальше:
(ИЩЕТ ПЕРВІЙ ЛИСТ) Где же это он у меня. А, вот он. (БЕРЁТ ЛИСТ И ЧИТАЕТ)
Добрый день. Или может вечер? В любом случае, здравствуй, милая Оленька.
(В ЗАЛ)
Может, мне станет легче потом… Когда-нибудь… Я очень на это надеюсь…
(ЗАНАВЕС)
Весна. Киев. 2006 г.
Письма без конвертов
© Copyright: Алла Гуриненко, 2007
Свидетельство о публикации №207040400383
Свидетельство о публикации №207040400383
Рецензии
Аля, ты знаешь, как сценарий это вообще потрясающая вещь. Если поставить- успех будет по-любому. Может, в театр какой отнести?..
Юратэ 04.08.2007 12:42 • Заявить о нарушении
Юратэ 04.08.2007 12:42 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.