Грудью вперед!

Лето обещало быть особенным, ромашковым. Ах, как красивы деревенские зори в средней полосе России! Чуть подсохнет трава от серебристой утренней росы - и можно часами валяться на цветочном покрывале, упираясь ногами в самое небо. Запахи кругом ядреные, дурманящие сознание, плавно переходящие в подсознание - вот-вот зацветет липа. На дворе июнь-месяц, об этом можно догадаться по склоненным женским фигурам, что-то пропалывающим в огородах и на полях. Все-таки какие-то они особенные, не иначе как трехжильные наши простые русские бабы, слава об их недюжинной силище кормит слухами землю русскую, передается из поколения в поколение. Баба в деревне - фигура значимая, вдохновитель, можно сказать, всех земельных зачинаний и их же неусыпный хранитель.

А какие нынче деревенские девки! Вы видели? Ах, загляденье просто! Это раньше они были откормленные на натуральном беспестицидном молоке и сале до невообразимых размеров, раздутых ко всему прочему ранними и многочисленными беременностями. Нет, сейчас все изменилось, все по-другому. Они по-прежнему "кровь с молоком", но разве что румянцем на щечках и налитыми молодыми грудями. Если бы не манеры, ну не отличишь современную юную селянку от жительницы, скажем, областного центра: то же изобилие косметики на лице, те же юбочки до пупка, оголяющие пару узких бедер, те же пошлые капризные губконадувания и картинные заламывания рук, даже дневниковые записи они научились вести таким же аккуратным каллиграфическим почерком, размытым местами каплями слез, что и их городские соплеменницы. А почему бы и нет? Прошли те годы, когда поведение молодежи диктовалось и подпитывалось идеями Макаренко и Руссо. Современные девушки вскормлены сериалом "Секс в Большом городе", благо посмотреть его можно в каждой "дыре".

Вот оно, тлетворное влияние Запада! Не успеет стукнуть такой красавице 17-ть, как она начинает выбирать между карьерой фотомодели или актрисы, на меньшее не согласна. А матери что? Им некогда, дите в 17 лет есть-пить не просит, поросят бы успеть к вечеру накормить, да свежего сенца буренушке скосить. Пока мамаша трудится, не покладая рук, неблагодарная дочь глядишь и укатила с первым встречным ухажером из города покорять Москву.

Киностудии и подиумы, правда, не всем покоряются с первого раза. Белокурой Наталке вот, к примеру, не повезло. Удрала она месяц назад с заезжим дачником дядей Жорой в столицу, а практиковать актерские данные пока приходится на одном из крытых рынков, благо что колоритным гортанным голосом девушку Бог не обделил, горланить свое "непроходиммимопокупаем!" она умеет так сильно, что другие продавцы сразу впечатляются и просто блекнут на фоне таких децибелов, исходящих, кажется, из глубинных недр самой матушки Земли. Ромашками и липовым цветом, правда, на рынке не пахнет, но близость к привычной огородной среде чувствуется полной здоровой девичьей грудью.
Дядя Жора, конечно, подлец! Наобещал юной девушке связей в институтах и заманчивых перспектив в российском (и даже зарубежном!) кинематографе, а на поверку оказалось, что сам работает на "хозяина" на том же небезызвестном рынке и перебивается случайными заработками. Но Наталка не унывает, столичная жизнь и без того затягивает, была бы крыша над головой, да худо-бедно что-нибудь покушать.

Дни летят неделями, известные продюсеры, вдохновленные другой Наталкой, Водяновой, больше не приходят на рынки за капустой. Киснет наша девушка, безрадостно проходят ее юные годы. Дядя Жора совсем оборзел, пригрелся на девичьей груди и требует ежедневного секса, ходит за девушкой буквально по пятам, никуда одну не отпускает, уповая на неспокойный нрав столицы. Мать шлет одно письмо за другим, зовет домой, иногда переписка прерывается посылками с гостинцами. Но что такое "дом" после соблазнов московской жизни? Пусть жизни чужой, неведомой пока еще Наталке, протекающей за окнами дорогих ресторанов, магазинов и автомобилей, но жизни такой реальной, что, казалось бы, протяни руку - и ты ее нащупаешь. А уж как только ты ее нащупал..!!!

Ух! И Наталка, не будь дурой, ее, ту самую руку, и протянула.

Возвращалась она как-то поздно вечером домой на метро, что само по себе было большой редкостью. Обычно ее подвозил дядя Жора на бордовом "Москвиче", но в тот вечер он возьми да и задержись на рынке! Себестоимость огурцов в контейнере подсчитывал. Скрепя сердцем, пришлось ему отпустить Наталку одну, повздыхав о жестоких реалиях современного мира и надавав словесных назиданий. Обещав хранить верность своему "покровителю" в общественном транспорте, Наталка спустилась в подземку. На ней было легкое кремпленовое платьице с глубоким вырезом и сапожки с длинными голенищами. А-ля Наталья Варлей, ей-Богу! Кожаный плащик она бережно несла перед собой на согнутой в нежном локотке руке. Этот черный, местами потертый, плащ был самой дорогой и шикарной вещью в гардеробе у дивчины, поэтому ему всегда уделялось повышенное внимание со стороны хозяйки. Чтобы продлить его жизнь, она носила его не столько на себе, сколько перед собой, вот так, на согнутой руке. Сапожки были на низком каблучке-"рюмочке", но уставшие ноги, простоявшие целый день за прилавком, уже отказывались ее слушаться.

Едва ступила Наталка на движущийся эскалатор, как тут же покачнулась, но успела среагировать и схватиться за поручень. Лента эскалатора была очень длинной, поэтому девушка стала с интересом разглядывать окружающих. Было поздно, поэтому пусто. Разве что чей-то розовый кусочек кожи, зияющий среди волос, привлек внимание Наталки. При ближайшем рассмотрении розовый кусочек оказался лысиной почтенного старца. Что ж, за неимением лучшего, Наталка с интересом уставилась на лысину. Старичок производил впечатление интеллигента.

Видимо, с какой-то момент эта лысина стала магически гипнотезировать дивчину, потому что она, потеряв бдительность, снова покачнулась и на этот раз менее удачно. В общем, в следующий момент она интуитивно подалась грудью вперед, подкосилась на каблуках, натолкнулась на достопочтенного пожилого гражданина так, что застала и себя и его в весьма неловком положении: его дрожащий подбородок самым удачным образом провалился в ее пышный бюст, а ее руки трепетно вцепились в остатки его волос в надежде на спасение от падения. Да, высоты она боялась с детства!

Добропорядочный интеллигент, согнувшись наполовину от тяжести юного здорового тела, навалившегося на него "с неба", все-таки устоял, но хотел было громко возмутиться шамкающим ртом. Хотеть-то он хотел, но передумал, увидев сквозь толстые стекла очков КАКОЕ тело на него навалилось. Между ними даже состоялся следующий диалог:

Дедушка. Барышня, Вы не ушиблись? Вы так натурально падали.
Девушка. Правда? У меня получилось натурально? А я роль свою репетировала.
Дедушка. Ох, Вы так талантливы, юная дама! Вы во ВГИКе учитесь или уже снимаетесь?
Девушка. Нет, что Вы, что Вы! Я только думаю туда поступать. Но это будет в следующем году.

И юное лицо, разогретое похвалой, зарделось румянцем до самого выреза кремпленового платья.

В ходе последующего диалога длинною в эскалаторную ленту случайно выяснилось, что седовласый старец с лысиной никто иной как уважаемый профессор... как раз (опять-таки совершенно случайно) известной театральной академии. Тут Наталка не будь дурой, пустила в ход свои белокурые локоны и заученные реплики из сериала "Секс в Большом городе", полистала перед носом профессора намокшие от девичьих слез странички своего дневника, как нельзя кстати оказавшегося в нужный момент в нужном месте и...

Свершилось! Они встретились! Они нашли друг друга: одинокий профессор и талантливая девушка! Уррряя-а-а, товарищи!

***
Прошли недолгие несколько месяцев. Наталка теперь превратилась в ухоженную студентку-театралку Наталью Борисовну Королькову. Ромашками в Москве по-прежнему не пахнет, липа, правда, цветет в парках, но запах ее смешивается с выхлопными газами автомобилей. Столичное небо все больше облачно-грязного цвета, поэтому ногами в него упираться ну совсем не хочется! Но это ли главное? Искусство нашло свою Музу, а это, скажу я вам, намного важнее ромашек.

P.S. - А говорите, чудес на свете не бывает!