сто 55

Степан Сергеевич идею эту выращивал долго – разглядывал, как на ней появляются новые, необычных форм листья, присматривался к цветкам - окраса ровного, запаха неброского, притрагивался к плодам – осторожно, нежно, успокоено. И, вот, наконец…
Домик на берегу Черного моря Степан Сергеевич выбрал вдали от суеты и тесноты людных пляжей, вне купальных, гостиничных, туристических и развлекательных зон – у самой границы берега, над отвесной скалой. Можно было подумать, что недоступность моря в месте, где на высоте нескольких десятков метров на краю обрыва замер новый дом Степана Сергеевича, могла расстроить влюбленного в море старого моряка. Но нет – как это нередко уже случалось в его жизни, наполненной то штилем, то бурями, задачи и неполадки Степан Сергеевич устранял спокойно и не торопясь, потому как знал – волнение на море – начало шторма.
Встав рано утром, когда солнце только-только отрывалось от полосы горизонта, когда Якорек – добрый и очень ленивый пес – еще подремывал, когда предрассветная свежесть не успела еще исчезнуть с блистающей травы, Степан Сергеевич обходил свой небольшой садик, что-то подрезал, где-то подправлял, выпивал чашку пахучего какао, и, спустившись по нескольким уже вырубленным в скале ступенькам, привязывал к ремню толстый канат – делать новые ступеньки, как оказалось, работа не менее опасная, чем забираться на бизань-мачту.
Каждый день начинался для Степана Сергеевича именно так - он вставал, поправлял, завтракал, смотрел, приступал к работе – потому как знал – свободный ветер хоть и спутник моряка, но порядок на палубе быть обязан. Разглядывая, как появляется еще одна ступень в его приближении к вечному морю, Степан Сергеевич раздумывал о том, что всё сложилось в истории человечества несправедливо – сотни, тысячи поколений не знали о том, что ждет их за гранью жизни и смерти, жили в окутанные незнанием столетия. В те века, что предшествовали веку нынешнему, в который ученые смогли, наконец, вывести закон о передвижении души, сумели подкрепить доказательствами теорию о прошлых и будущих жизнях, тем самым породив в сознании людей совсем иной образ их существования. Как бы пришлось пройти свою жизнь, если б над ней всегда тяготела неизвестность?..
...Ночью в море ушел дождь – трава и скалы поутру были промокшими, словно школьники, не успевшие спрятаться от ливня под деревом, – и нет ничего удивительного, что сначала нога, заскользив, оказалась над морем, а затем рука не смогла ухватиться за выступ на скале, – удивительно другое – как повисший на канате Степан Сергеевич, старый бывалый моряк, попался в такую нелепую западню – из воды, блестящих скал и пропасти.
Надежды на то, что сосед Иваныч заглянет проведать своего нового знакомого, или Настасья зайдет попить чайку, и, увидев открытую дверь, начнет разыскивать «беспокойного старика», у Степана Сергеевича было немного. Нет, раскачиваясь над морской бескрайностью, он был спокоен, потому как знал – на поясе есть нож, и... для моряка смерти нет, если он похоронен в море. Лестницу же он обязательно доделает – потом, пусть и через сотни лет.
А скалы сохранят память...