Гранит-Качевнику

Гранит – Кочевнику…

Над Сашкой нависала невесомо лазурная чаша небес, по ней, переливаясь серебром и золотом, бежали искристые солнечные блики, от края до края, сколько хватало глаз, прозрачная синева и весело щекочущие нос переливающиеся лучи. А кругом тишина и покой, птицы не поют, лес не шумит, даже ветерок не дует, так бы и пролежал всю жизнь. Как же хорошо весной в горах, подумал он, морща нос от непереносимого желания чихнуть, трава мягкая и зелёная, какой дома никогда не увидишь, солнце светит весело и щедро, но ещё не жарит, как летом, когда шея на затылке между кепи и воротником обгорает за пол дня, да так, что потом кожу хлопьями снимать можно. А какое небо! Ни облачка, только яркая синева лазури, её и сравнить то не с чем, чтобы можно было словами описать, она одна такая на всем свете, и кто её не видел у себя над головой, тот никогда и не поймёт, какого это… Надо будет обязательно сфотографировать и отправить маме домой, пусть они с Веркой и тёть Галей посмотрят, полюбуются, крошечное фото девять на двенадцать это конечно не бескрайняя чаша прямо над тобой, но хоть кусочек…
Землю под ним ощутимо тряхнуло, тишину беспощадно вспорол гул чужих голосов. Зачем они здесь? Они только мешают, как же здорово было тут без них! Но гул нарастал и нарастал, будто реактивный самолёт несся к нему на полном ходу, к голосам добавился жёсткий металлический грохот и отрывистые раскаты, из-за которых как раз и дрожала земля под ним. Вся это какофония пока ещё оставалась, будто бы, снаружи и не проникала внутрь него, но вот, набрав оглушающую мощность, она вдруг ворвалась в сознание, стремительно обрастая образами.
- Где Тимошкин?! Сержанта Тимошкина мне сюда!!! – надрывался прямо над ним уже охрипший голос капитана Домрина. Он с трудом перекрывал звонкую громогласную трель долбящего где-то рядом ручного пулемёта, а грохот очередного взрыва справа от них, так и вовсе заглушал командира.
- Живой?! Слышишь меня? Живой, говорю?! – хмурое не выбритое лицо капитана заслонило от Сашки лазурную синеву, над левой бровью у офицера тянулась длинная косая ссадина, сочившаяся кровью, - Слышишь, пацан?!
- Я… Да… То есть… Так точно, товарищ капитан! – он наконец сумел вернуться к действительности, хотя это означало, не только услышать окружающую канонаду, но и почувствовать тупую боль в ушибленном при падении затылке.
- Связь мне давай! Гранита вызывай! Шевелись, пацан, шевелись!!! – поняв, что связист не пострадал, только немного контужен, Домрин перешёл на приказной тон, а потом, чуть повернувшись, крикнул поверх его головы, - Где замком первого взвода?! Где Тимошкин?! Сюда его!
- Связь? – непослушными губами пробормотал Сашка, - А… Гранита..?
Понять, что происходит вокруг, оказалось гораздо легче, чем разобраться чего, собственно говоря, от него хотят.
- Твою мать! – командир вырвал у него из рук плоский зелёный ящик радиостанции Р-159, при этом заправленная за спину связисту гибкая антенна, выскользнула и хлестко ударила парня по уху, это немного привело его в чувства. Тем временем офицер крутил рукоятки настройки.
- Вот, держи, - пару секунд спустя он вернул Сашке станцию, - Вызывай Гранита, скажешь, я Кочевник, на перевале столкнулся с превосходящими силами противника, прошу артиллерийской поддержки, квадрат…
Далее пошёл восьмизначный цифровой код топографического обозначения и уточнение сектора по улиточной сетке.
- Запомнил? Повтори квадрат!
Молодой связист чётко и громко, как на учениях, выдал кодировку.
- Хорошо, пацан! – командир коротко кивнул, - Давай, выручай всех нас!
- Есть! – Сашка надвинул душку наушников, левой рукой придавил динамик к уху, накрыв сверху ладонью, а правой поднёс микрофон к губам, утопил гашетку вызова и закричал, что было мочи, перекрывая грохот боя, - Гранит – Кочевнику! Гранит, ответь Кочевнику! Гранит, я Кочевник, приём!
Он отпустил кнопку и прислушался к динамику. Ничего. Тишина. Только трескучий шум помех. Будто ветер волочит сухие ломкие листья по мелкому каменистому гравию, заставляя отдельные камушки катиться вслед за собой. Но связь нужна! Командир без связи и не командир вовсе, а так, атаман залётной шайки бандитской. Витёк Хворостов, который раньше носил эту станция и учил Сашку работать на ней, часто повторял, что внешняя связь для разведроты она, как воздух, когда есть, её и не замечаешь, будто так и должно быть, а когда нету, значит помирать скоро. Нужна связь, иначе смерть всей группе, крепко они попали, самим тут ни за что не отбиться. Вся надежда на артиллерию…
Справа снова раскатисто громыхнуло, это по ним пристреливают миномёты, ещё несколько минут и начнут класть мины аккурат по залёгшим на склоне разведчикам, нужно спешить…
- Гранит – Кочевнику! Ответь Гранит! Пацаны, выручайте! Гранит, я Кочевник!
Рядом с ним на зелёную траву неуклюже боком рухнул запыхавшийся от быстрого бега боец. Телосложения он был богатырского, семдесят четвёртый АКМ с пристёгнутой под ствол трубкой гранатомёта выглядел в его руках детской игрушкой, а просторный жёлто-зелёно-коричневый маскхалат, едва не трещал по швам, обтягивая литые плечи.
- Товарищ капитан, старший разведчик ефрейтор Иванцов… - не отдышавшись, начал докладывать он.
- Какого хрена! Где Тимоха?! – в боевой обстановке Домрин отнюдь не стеснялся неуставной лексики.
- Так это… тля, - растерянно забормотал сбитый с толку богатырь, - Его гранатой посекло, тля. Насмерть, товарищ капитан.
- Твою мать! – офицер отчётливо скрипнул зубами, - Сколько человек сейчас в отделении?!
- Так это… семеро и я, сержанта Тимошкина убило, тля, ещё двое раненных.
- Ясно. Смотри сюда, ефр, - командир перевалился на бок, указывая рукой направление, - Выдвинешься с отделением вон в ту ложбину, видишь?
- Так точно.
- ПК поставишь между тех двух камней, как остальных разложить сам посмотришь. И давай, чтобы мимо тебя ни одна падла не проскочила, иначе они нас на перекрёстный огонь возьмут. Усёк, Иванцов.
- Так точно, - отчеканил ефрейтор.
- Действуй!
- Есть, - тяжело выдохнув, богатырь вскочил с места, сгибая в три погибели могучее тело, он бросился обратно к своему отделению, и тут же где-то совсем рядом засвистели пока ещё запоздалые пули…
- Гранит – Кочевнику! Гранит – Кочевнику! Гранит, ответь Кочевнику! Гранит, приём!
- Ну?!! – окровавленное лицо командира повернулось к нему.
- Нет связи, товарищ капитан!
- Твою мать! Работай, пацан! Нужна связь, прямо сейчас, а то трындец котёнку! – рыкнул на него Домрин, а потом, чуть приподнявшись на локтях, огляделся вокруг, - Прапорщика Искалиева ко мне! Искалиева сюда!!!
Распластавшиеся на зелёной горной траве, бойцы по цепочке от одного к другому передавали команду офицера.
- Искалия к командиру!
- Косого к капитану!
- Прапорщика Искалиева к ротному!
- Гранит, я Кочевник! Ответь Кочевнику, Гранит! Кочевник вызывает! Гранит - Кочевнику! – но старенькая станция отвечала лишь треском холостых разрядов. Не получается, в панике подумал Сашка, вжимая голову в плечи от очередного взрыва, мины ложились всё ближе. Ничего не получается, вот у Витька, наверное, получилось бы. Уж он то умел дать связь в любых условиях, связист, как говорится, от бога был. Одно плохо, что был. Две недели назад рота на марше угодила в засаду, взрывом самодельного фугаса Витьку перебило обе ноги. Он ещё мог отползти с дороги и укрыться на обочине, но вот утащить с собой тяжеленный сундук 159-ой станции у него никак не получалось. Любой бы так поступил на его месте, бросил бы к чёртовой матери десятикилограммовый ранец с рацией и спасал бы собственную жизнь. Но ефрейтор-связист поступил по-своему, он грудью навалился на станцию, прикрыв её собой от лупивших по песку пуль, и до последнего передавал в штаб координаты погибающей колонны. Когда к ним на выручку прилетели два двадцать восьмых МИшки, Витёк уже был мёртв, его прошили из ПК буквально насквозь, даже бронежилет не помог, зато станция оказалась невредима. Только кровь ефрейтора залила панель управления бурыми потёками. Капитан Домрин, вручая рацию Сашке, приказал отмыть её, но новый связист так и не решился этого сделать, ведь это будто закапать память о человеке, словно вычеркнуть его из жизни…
- Гранит – Кочевнику! Гранит, ответь! Где же вы, пацаны?!!!
- Как сам, командир?! – плечом к плечу с офицером упал на траву прапорщик Рустам Искалиев, он же Искалий или просто Косой, как за глаза называли его бойцы роты. Прапорщик росту небольшого, щуплый, кажется такого ни то, что кулаком, мизинцем пополам переломишь, однако ловок Косой и вёрток. Да и воюет уже давно, у него это почитай уже четвёртая командировка, всякого навидался, такие как он, уже ничего не бояться, ни смерти, ни бога, ни дьявола. Чтобы ни случилось, узкие казахские глаза на смуглом лице всегда смотрят на тебя весело и задорно.
- Как на войне, - криво усмехнулся Домрин, - Что с ногой, Рустам?
Он кивнул на левую икру Искалиева, чуть повыше края высокого армейского ботинка, где лёгкая ткань маскхалата стремительно намокла от проступившего изнутри бурого пятна.
- А! – отмахнулся Косой и тут же грубо отшутился, - Месячные.
- Бежать-то сможешь?
- Как? Уже бежать? Может, ещё повоюем, командир? – жизнерадостную ухмылку прапорщика не смутил даже новый разрыв миномётного снаряда где-то рядом.
- Слушай сюда, Рустам. Нужно связиста прикрыть, пусть подымится выше по склону, здесь связь не ловиться.
- Этого что ли? – Косой смерил Сашку взглядом.
- Ну да, справишься?
- А то! Слышь, бойчина? – через голову связиста прапорщик обратился к пулемётчику РПК, что расположился неподалёку, - Давай сюда свой ручник и пару магазинов к нему.
- Есть, - парень сложил сошки ручного пулемета и протянул его Искалиеву, - АЯ 3907, товарищ прапорщик, боевой, заря…
- Знаю, знаю, - опять таки усмехнулся тот, - На вот, держи мой винторез, и учти, башкой мне за него отвечаешь. Ну что, готов, салажёк?
Карие раскосые глаза в упор взглянули на Сашку.
- Так точно, товарищ прапорщик.
- Так точно, - передразнил его Косой, - Запоминай, бежишь не по прямой, а наискосок к склону, пригибаешься, просчитал в уме до трёх, упал, перекатился и лежи. Я дам тебе команду, тогда опять побежишь.
- Я знаю, товарищ прапорщик.
- Знает он, станцию, смотри, не потеряй, салажёк. Ну, раз готов, тогда пошёл!
Сашка сорвался с места, опрометью кинувшись вверх по склоны.
- Пригнись, пацан!!! – будто на обычных тактических занятиях крикнул ему вслед капитан Домрин, вот только голос его потонул в грохоте самого настоящего боя.
Раз… Сашка крепко прижимал к груди плоский ранец с тяжёлой станцией, крепёжные лямки сползли с худых плеч и теперь не столько помогали, сколько мешали ему. Да ещё этот дурацкий автомат, из которого он так не разу и не выстрелил, хотя бой идёт уже несколько минут.
Два… АКМ тоже свалился с плеча и теперь болтался, повиснув за ремень на правом локте, активно путаясь под ногами. Только не споткнуться, только не упасть.
Три… Очередь где-то за спиной. Лишь бы не в меня… В кого угодно, но только не в меня. Он рухнул в мягкую зелёную траву на левое плечо, насколько возможно, оберегая драгоценную рацию. Автомат уткнулся стволом в землю, из-за чего приклад врезался связисту под рёбра, сбив и без того хриплое дыханье. Неуклюже перебирая всеми конечностями, будто жук наколотый булавкой, Сашка кое как отполз за травянистую кочку и перевёл дух.
Он едва успел перевесить АКМ за спину и поправить лямки радиостанции, как справа, шагах в двадцати от него, раздался короткий выкрик прапорщика.
- Пошёл!!!
Опять… Он вскочил на ноги, мельком увидел Косого, тот, укрывшись в какой-то крохотной лощинке на склоне горы, щедро поливал противника прицельными короткими очередями из громоздкого РПК. А внизу бойцы роты по приказу капитана тоже взялись активно подавлять огневые точки врага, Сашка не видел, как это самая активность стоила жизни одному из молодых солдат. Стараясь получше прицелиться из случайно оказавшегося у него в руках винтореза, парень слишком высоко поднял голову над травой… Но связист рвался вверх, у него не было времени, чтобы оглянуться. Раз… Два… Три… На этот раз всё прошло в общем-то удачно, пару раз он поскользнулся на крутом травянистом склоне, однако сумел устоять на ногах.
Плашмя упав на землю, Сашка жадно заглатывал воздух ртом, лёгкие горели, перед глазами мельтешили, не существующие в действительности, чёрные мошки, а пот ручьями стекал по лицу. Оказывается весеннее солнце не такое уж и нежное, особенно когда бегом поднимаешься в гору наперегонки со смертью, да ещё тащишь на себе десятикилограммовую дуру 159-ой радиостанции.
- Пошёл!!! – эта уже ненавистная ему команда звучала как приговор, отнюдь не смертельный, но обрекающий жертву на невыносимые муки.
Сашка сплюнул тягучую липкую слюну, рукавом вытер подбородок, зарычал от бессильной ярости и всё-таки поднялся с земли, заставляя себя снова штурмовать проклятый склон. Раз… Два… Короткая очередь ударила ему прямо под ноги, вырывав из земли травянистые комки. Молодой связист шарахнулся в сторону, споткнулся и кубарем полетел в траву, абсолютно механически он оттолкнул от себя железный ящик радиостанции, за миг до падения. Плоский ранец Р-159 с металлическим грохотом ударился о землю, кувыркнулся через бок, едва не поломав антенну, скатился на пару метров вниз по склону и, наконец, замер. Однако Сашке сейчас было явно не до рации, вторая очередь просвистела буквально над головой, и он на четвереньках отполз за ближайший камень, что торчал из зелёной травы одиноким зубом.
Прижавшись спиной к прохладной скале, связист часто со свистящим шипением гонял воздух сквозь плотно сжатые зубы. Пожалуй, впервые в жизни он прошёл так близко от собственной могилы. Всё-таки кто-то из противников пристрелялся по нему, гад. Ничего, сейчас прапорщик кончит этого меткого стрелка и можно будет спокойно забрать станцию. Сейчас – сейчас, всё будет, пацаны, всё исправим. Секунда сменялась секундой, и ничего не происходило, внизу, не так уж далеко от него, трещал очередями и ухал раскатами бой на перевале, а вот вокруг было совершенно тихо. Где же Косой?!
Сашка подался вперёд и осторожно выглянул из-за камня, Искалиева он увидел почти сразу, тот лежал в траве, неуклюже подмяв под себя собственную ногу. Крови видно не было, но связист сразу понял, что Искалий мёртв, по тому, как пусто и невыразительно уставились его карие глаза в лазурную синеву. Мгновенный ужас ледяной глыбой обвалился куда-то в самый низ живота, горло сдавило судорогой и оно исторгло жалобный хриплый стон, Косой мёртв, и выходит, что Сашка теперь один на один с неизвестным стрелком где-то там внизу, а ему ведь просто необходимо забрать станцию и подняться хотя бы на десяток метров повыше…
Он ещё сильнее вытянул шею, пытаясь разглядеть в густой траве плоский металлический ящик, покрытый облупившейся зелёной краской, но если бы не эластичная антенна, призывно покачивающаяся в воздухе, не за что бы ни заметил его. Метра три-четыре, вниз по склону… Можно рискнуть. Нужно рискнуть…
Сашка три раза глубоко вздохнул, как будто собирался с головой нырнуть в глубокий омут, а потом оттолкнулся от скалы и прыгнул вперёд. Пули звонко ударились о камень, выбивая из него мелкую крошку, но молодой связист, не обращая на это внимания, бросился вперёд, зажмурив от страха глаза. Новая очередь. Что-то больно ударило в левый бок, прямо под рёбра, и опрокинуло его на землю. Сашка пронзительно закричал и зажал рану рукой, чувствуя, как под ладонью струиться горячей влагой его собственная кровь. Вокруг него снова засвистели пули. Жить! Отталкиваясь каблуками от земли, сменная в кашу свежую весеннюю траву, извиваясь всем телом, подобно гигантской гусенице, он полз обратно к своему укрытию. Жить!!! Он добрался до скалы и шипя сквозь зубы, перекатился под её прикрытие.
Я хочу жить! Я не могу, так как Витёк, я хочу вернуться домой! Мама! Мамочка, забери меня домой! Прости меня, Верка, ты, наверное, хотела бы чтоб я вернулся к тебе героем… Но я теперь знаю, герои не возвращаются! Они навсегда остаются здесь, в этих проклятых горах! Я не хочу быть героем, я хочу вернуться! Гранит! Товарищ капитан! Витёк!!! Помогите мне кто-нибудь, я хочу вернуться домой! Хочу жить!!!
Сверху, из своего укрытия он отлично видел, как разрывы миномётов начали накрывать позиции первого отделения. Видел, как, уже не сгибаясь в три погибели, выпрямился во весь свой немалый рост ефрейтор Иванцов, от бедра поливая противника из тяжёлого пулемёта. Видел, как взрыв очередной мины отбросил старшего разведчика в сторону, безвольной куклой ударив могучее тело о камень. Видел, как капитан Домрин, размахивая руками и матерясь, пытался перегруппировать роту и организовать безнадёжное отступление.
Он всё это видел, но вот помочь никому из них не мог. Сашка выл во весь голос, по щекам его катился уже не пот, а слёзы, он бился затылком о скалу, пытаясь заглушить беспомощной ярость к проклятому стрелку и жгучее призрение к самому себе…
И вдруг, под синим куполом неба прокатился оглушительный и стремительно нарастающий гул, а в следующую секунду десятки огненных разрывов с грохотом вздыбили землю, ошмётками разбрасывая её вокруг себя. Горы содрогнулись от слитного артиллеристского залпа…

Бой закончился, натолкнувшись на огонь артиллерии противник потерял большую часть живой силы и отступил в горы. Капитан Домрин, придерживая рукой марлевую повязку на лбу, обходил свою роту. Чуть меньше двух десятков бойцов сидели на травянистом горном склоне, перепаханном воронками и пулевыми попаданиями. Кто-то храбрился и пытался шутить, кто-то помогал санинструктору перевязывать раненных, но большинство просто сидели в траве и отрешённо вглядываясь куда-то в пустоту, передавая друг другу недокуренные сигареты и фляжки с водой, они пытались вновь вернуться к жизни, с которой уже успели проститься во время короткого, но беспощадного боя. Отдельно от остальных, возле укрытых серо-зелёными плащ-палатками тел, сидел мальчишка связист, ему уже перевязали рану на боку, к счастью, это оказалось не пулевое ранение, а всего лишь осколок камня, впившийся в тело. Сашка не снимал с головы наушников и по-прежнему тискал в руке гарнитуру, вслушиваясь в треск радиоэфира.
- Расслабься, пацан, - хлопнул его по плечу командир, - Всё уже закончилось. Ты – молочина, отлично справился.
Парень поднял на Домрина шальные покрасневшие от слёз глаза, чуть приоткрыл рот, казалось, он хочет что-то сказать офицеру, объяснить что-то очень важное, но, так и не сумев подобрать нужных слов, просто кивнул в ответ. Капитан знал, что слова сейчас бесполезны и глупы, поэтому ещё раз хлопнул связиста по плечу и пошёл дальше.
Сашка дождался пока командир удалиться на достаточное расстояние, а потом снова наклонился над радиостанцией.
- Витёк? Витёк, это ты? – в который раз произнёс он в трескучую пустоту эфира, - Ответь, это ведь ты?
Внезапно треск в наушниках прекратился, повисла тяжёлая гулкая тишина. Но такого просто не могло быть, даже если батарея разряжена, шорох помех всё равно остаётся, только становиться смазанным и едва различимым, да и происходит это постепенно, а не вот так вот на раз. Взгляд связиста метнулся к рукоятке включения, всё в порядке, старенькая Р-159 работала исправно.
- Витёк? – хрипло произнёс Сашка в звенящую тишину. В наушниках что-то щёлкнуло и трескучий фон снова заполнил молчание. Точно ветер тащит высохшую осеннюю листву по колючей каменной осыпи.
- Спасибо. Спасибо тебе, братишка. За всех за нас, спасибо, - молодой связист провёл кончиками пальцев по запёкшимся на панели управлении бурым пятнам. Кровавые потёки показались ему тёплыми,