Последний штурм

Горизонт на восточной стороне разрушенного города начал медленно светлеть. Первые, ещё рассеянные и мягкие, солнечные лучи высвечивали на фоне серого предрассветного неба чёрные закопченные остовы изувеченных артобстрелами домов. Тени от развалин неумолимо удлинялись, шли через гряду грязно жёлтых холмов, выползая на растрескавшуюся дорогу, и жадно тянулись всё дальше. Заиграли тусклыми неверными бликами лужи талой воды на обочине, стал виден, уткнувшийся лицом в грязь, труп боевика, которого ныне уже покойный Лосев уложил почти в упор короткой очередью. Чуть в стороне валялось изорванное осколками тело ещё одного отморозка, этого завалил Мартын из подствольника.
Предутренний сумрак скользнул сквозь щерящийся осколками рамы оконные проёмы, перевалился через разорванные в клочья мешки с песком, которыми были завалены подоконники и, наконец, проник внутрь помещения блокпоста, сменяя царившую там чернильную темноту. Заблестели стрелянные латунные гильзы густым ковром покрывающие бетонный пол, красно-коричневыми пятнами и потёками проступила в семерках пролитая за ночь кровь, белили обрывки бинтов и перевязочных пакетов, кроме того, в общем хаосе можно было разглядеть с десяток разбросанных по комнате предохранительных колец от ручных гранат, да наспех вскрытый цинковый ящик в углу в окружении вороха обрывков промасленной бумаги – заводская упаковка для патронов 5.45.
- А-а-а!!! Падлы! Чего ждёте, ублюдки! Идите сюда, тля! Идите!!!
- Заткнись, Мартын! – оборвал дикий надсадный крик старшина Вараксин.
Младший сержант Алексей Мартынюк, или просто Мартын, смерил его страшным, абсолютно невменяемым взглядом, тяжело дыша от ярости, но всё-таки послушался, замолчал. Его позиция была под самым окном, слишком близко к месту взрыва последней гранаты от РПГ, поэтому бедняге и досталось больше других. Сейчас младшой полулежал в куче песка, что ссыпалась с подоконника из прострелянных мешков, безумно вращал выпученными глазами, стискивая в руках автомат с подствольником да так, что костяшки на кулаках побелели, и иногда начинал орать не своим голосом, срывающимся на фальцет. Каску у Алексея сорвало взрывом и сейчас стало хорошо видно, как ярко красными ручейками стекает по его шее кровь из ушных раковин.
- Заткнись, - повторил Вараксин, хотя знал, что Мартын его вряд ли услышит.
Крик сержанта заставил встрепенуться двух других бойцов, что находились в комнате. Оба зелёные первогодки, ещё не получившие ни одной нашивки на погоны. Ильин, который лежал у второго окна, поднялся на одно колено, приложив приклад СВД к плечу, и осторожно выглянул в окно, несколько секунд всматривался в желто-серый склон, покрытый засохшей травой и съёжившимся снегом, а потом снова лёг. На вопросительный взгляд старшины, он только покачал головой.
- Светает, - хрипло произнёс и без того очевидную истину Смирнов, которого все называли не иначе, как Малой или Мелкий из-за щуплого телосложения и невысокого роста. Он сидел у стены, подтянув колени к подбородку и зажав автомат между ног.
- Вижу, - буркнул Вараксин, полулежавший рядом со Смирновым. Он тяжело вздохнул, вытащил из наплечного кармана сигарету, чиркнул зажигалкой, прикурил.
- Покурим, тащ старшина? – заглянул ему в лицо Малой.
Вараксин хотел было осадить зарвавшегося салагу. Но тут же, усмехнулся сам себе и мысленно махнул рукой, в самом деле, какой уж он теперь салага, после такого-то боя?…
- Держи, покурите с Ильиным на пару, - он протянул Мелкому целую сигарету.
- Колян, ты курить будешь? – тут же окликнул своего одногодку Смирнов.
- Оставишь, - коротко ответил тот, капашась под своим окном, что он там делал, было не разглядеть, поскольку боец повернулся спиной к остальным.
В сером предутреннем сумраке по бетонной коробке пустой комнаты, между серых же стен, выщербленных пулевыми дырами, вился сизый сигаретный дым…
- А может, уйдём пока тихо, а? Может нас никто и не заметит? – подал голос Малой, делая ещё одну затяжку.
- Ты чё, Мелкий? Штаны намочил или мозги со страху растерял? – устало и совершенно беззлобно ответил ему старшина, - У нас с тобой есть приказ. Держать блокпост, до подхода помощи. Или ты его позабыл?
- Нет, помню. Только где она эта помощь, а тащ старшина? Может про нас тут и забыли вовсе?
- Сказано же, к утру должны быть здесь. А тебе, вообще, не всё ли равно, салага? Есть приказ, выполняй. Твоё дело телячье, обгадился, так стой и жди, пока подотрут.
- Да не обгадился я, - хмуро начал оправдываться Смирнов, - Просто мне вернуться домой надо. Понимаете, тащ старшина, обязательно надо. У меня ведь мамка совсем одна осталась, нету у неё никого, кроме меня. Я вот щас задремал и отца во сне увидел, нет чтобы мать, живую и здоровую, а то отца, который три года назад как помер. Лежит в гробу, белый такой, а глаза открыты и на меня смотрит, рукой машет, типа зовёт.
- Слышь, Мелкий, заткнись и без тебя тошно! – грубо оборвал его Ильин, продолжавший что-то ковырять в стене под окном.
- В натуре, Малой, не трави душу, тля - поморщился Вараксин, - Здесь дураков нет, всем жить охота и все вернуться хотят. Каждого из нас кто-то ждёт. Эх, Мелочь, если бы ты знал, с какой цацой я закрутил перед самой командировкой. Тоже, между прочим, ждать обещала.
- Эй, Мелкий, ты мне курить оставляешь? – обернулся через плечо снайпер.
- Тля, забыл! На, бери, - Малой протянул одногодке окурок длинной в треть целой сигареты.
Ильин устало поднялся со своего места, пригнувшись, подошёл к ним и сел рядом, опёршись спиной на стену, длинное весло СВД он положил себе на колени.
- Может, пожрём? У меня где-то тушняк заначен, - предложил он, делая первую глубокую затяжку.
- Не охота, - поморщился старшина, - Вы ешьте, если хотите.
- Да я, в общем-то, тоже не особо… так просто предложил.
- И я, - подал голос Мелкий.
- На, отнеси Мартыну, пусть тоже перетянется, - Вараксин сунул Малому свой окурок. Тот на карачках пересёк комнату, толкнул младшего сержанта в плечо и протянул ему призент. Мартынюк пару раз моргнул, взял дымящийся чинарик, потом благодарно кивнул старшине. На этот раз взгляд у него вышел вполне осмысленным, поэтому Вараксин решился спросить.
- Ты как, младшой?!
- Но-орма-ально, - неуверенно, растягивая гласные звуки, откликнулся он, - К-кровь уже не-е идёт… п-почти… А что т-т-твоя нога? Бо-болит?
- Не-а, - усмехнулся старшина, поглядев на перетянутое жгутом бедро правой ноги, куда он в самом начале боя схлопотал осколок от Ф-1, - Я её вообще теперь не чувствую, веришь-нет!
- Бы… Быва-ает, - беспощадно заикаясь, произнёс сержант.
- Слышь, старшина, а вдруг они все слиняли отсюда? – Ильин кивнул головой в сторону серо-жёлтых холмов за дорогой.
- Ну да, как же! – снова оскалился Вараксин, - Четыре раза за ночь нас штурмовали, весь наш взвод, считай, положили, а под утро решили, да ну его на хрен, пальнули напоследок из РПГ и слиняли. Вряд ли…
- Мало ли, может, спугнул кто, - пожал плечами снайпер.
- Нет. Они знают, что нас тут хрен да ни хрена осталось, знают, что грант у нас уже нет, и патроны кончаются, так что никуда не уйдут, не надейся. Скорее всего, обходят или ещё какую дрянь придумали. Вот-вот пойдут на последний штурм.
- Так уж и последний?
- У тебя сколько магазинов осталось, Ильин?
- Полтора.
- А у меня всего половинка. И у остальных где-то также. Ещё вопросы есть?
Снайпер промолчал. Какие уж тут вопросы…
- Колян, а чё ты там на стене нацарапал? – спросил вернувшийся на своё место Мелкий.
- Да так, - отмахнулся Ильин, - Просто на память. А то ведь обидно, подохнем тут, и никто, кроме родных о нас и не вспомнит.
- А тебе чего, национальный траур нужен, что ли? – глянул на снайпера старшина.
- Да при чём здесь траур. Хочу, чтобы пацаны, которые после нас сюда заступят, нашли, прочитали и поняли, что до них тут тоже не лохи ушастые службу несли.
- Так что ты там написал-то?
- Т-т-тихо! – вдруг встрепенулся у своего окна Мартын, перехватывая поудобней автомат, - Ка-ажется, маши-ина п-подъехала! Слышите?
- Твою мать! – Ильин одним стремительным рывком оказался у своего окна, приподнялся над горой песочных мешков, осматривая округу.
- Ни хрена, - шёпотом отозвался он, наконец, - Нет там никого.
- К-как же не-ет, две-ерца т-только что хлопну-ула, - не унимался младший сержант, - Я же с-слышу.
- Глючит его, старшина, - возразил снайпер, - Не вижу я никого во дворе.
Вараксин колебался лишь долю секунды.
- Мелкий, давай на своё место.
Смирнов снова пересёк комнату и замер в углу, справа от входа в комнату. Сам старшина тяжело перевалился на грудь, прижал приклад автомата к плечу, беря на мушку входной проём, щёлкнул предохранителем.
«Эх, жаль только пол рожка осталось, ну да ничего, мне повоевать хватит». Он вопросительно глянул на Мартына.
- Иду-ут по… по коридору. Т-т-трое или че-етверо.
- Ильин, держи двор, - отдал приказ Вараксин, прижимаясь щекой к холодному оружейному металлу.
- К… к самой две-ери п-подошли.
Было видно, как мелко подрагивает ствол автомата в руках у Смирнова. По виску у старшины стекла тоненькая струйка мерзкого холодного пота. Ильин продолжал судорожно выглядывать во двор, едва приподнимая голову над краем рваных мешков с песком. Ничего…
Секунды складывались с секундами, неумолимо медленно, но время всё-таки шло. Вараксин считал удары сердца, чувствуя, как с каждым новым толчком в груди напряжение становиться всё более невыносимым, оно уже сверлило висок тупой болью.
- Что за чёрт! – прорычал старшина, после тридцатого удара.
- Извини, Вара, - Мартын опустил автомат, на этот раз он почти не заикался, - К… кажись, и правда, глючит, тля. Сильно всё-таки меня глуха-ануло.
- Бывает, - выдохнул старшина, снова перекатываясь на спину и доставая из кармана ещё одну сигарету…

Полковник Ушкалов, щурясь от яркого весеннего солнца, выбрался из командирского УАЗика, одёрнул короткую меховую куртку, обшитую водонепроницаемой шелестящей тканью, поправил кепи-таблетку из того же материала и двинулся вперёд.
На встречу ему уже спешил начальник штаба полка, худощавый, поджарый, форменный бушлат сидел на нём ловко и красиво.
- Товарищ полковник… - он вскинул руку к козырьку фуражки, переходя на строевой шаг.
- Отставить! - отрезал Ушкалов, инстинктивно оглядевшись по сторонам. Понятно, что город уже несколько часов, как занят войсками, но всё-таки, как говориться, бережёного бог бережёт. На войне отвращение ко всякого рода строевым приёмам быстро уходит в подкорку. Зачем лишний раз провоцировать вражеского снайпера, строя из себя командира?
- Что тут, Семёныч? – чтобы скрыть собственный испуг полковник перешёл на неофициальное обращение.
- Сам глянь, Пётр Андрееч, - откликнулся подполковник Самохин, он повернулся и зашагал внутрь полуразрушенного здания блок поста.
- Живые-то хоть есть? – спросил ему в спину командир полка.
Начальник штаба промолчал. «Дурной знак», - подумал Ушкалов, протискиваясь в двери, слишком узкие для его раздобревшей от кабинетной работы фигуры.
Следом за Самохиным он прошёл по коридору и свернул в одну из комнат. Латунные гильзы на полу заиграли сотнями бликов под полуденным солнцем, полковник снова прищурил глаза. Окинув комнату взглядом, он отметил потёки крови на полу и на стенах, белые обрывки перевязочных пакетов, да цинковый ящик из-под патронов 5-45 в углу.
- Н-н-да-а, - тяжело вздохнул командир полка.
- Здесь у них было что-то вроде последнего рубежа, - доложил нач. штаба, церемонно закладывая руки за спину, - Здесь собрались все выжившие, для отражения последнего штурма. Здесь их и накрыло.
Ушкалов скользнул глазами по четырём изувеченным страшным взрывом телам. Один полулежал у стены, широко раскинув в стороны руки и ноги, другой, рядом с ним, низенький щупленький, точно мальчишка-подросток, напротив скорчился, как эмбрион в утробе. Ещё двое лежали под оконными проёмами, которые были наполовину завалены рваными мешками с песком.
- РПГ? – коротко спросил полковник, заметив почерневшую воронку в стене напротив входа.
- Так точно, - подтвердил его догадку Самохин, а потом подошёл к одному из тел, лежавших у окна, - Вот этот умер буквально у нас на глазах. Его контузило взрывом, и он потерял сознание. Слишком большая кровопотеря.
- Реанимировать пробовали?
- Какой там, - горько усмехнулся нач. штаба, - Ни оборудования, ни лекарств нет, только бинты да зелёнка.
- Н-н-да-а, - снова протянул полковник, ещё раз охватывая взглядом серую бетонную коробку комнаты, - Ладно, распорядись, чтобы упаковали тела, Семёныч. Я дальше поехал.
- Есть.
Командир сорок третьего полка поспешил покинуть комнату, подполковник Самохин последовал за ним, но у самых дверей вдруг остановился и резко обернулся назад. Да нет, показалось, наверное… Впрочем, ещё секунду назад начальник штаба мог поклясться, что чувствует свежий запах табачного дыма. На какое-то мгновение ему даже почудилось, будто он видит, как сизые струи извиваются между выщербленных пулевыми пробоинами серых стен. «Нет, нужно нервы подлечить, а то ведь так и сорваться недолго. Сегодня же надо будет сходить к связистам, у этих всегда хоть пол литра да припрятано…»
Он зашагал по коридору и уже не мог увидеть, как на сером цементе, под одним из оконных проёмов вдруг сами собой проступили, аккуратно нацарапанные штык-ножом слова: «43 полк, 2 рота, 2 взвод. Не отступать! Не сдаваться!»

- Долго мы тут ещё будем сидеть, тащ старшина?
- Сказано же, пока помощь не придёт. Наше дело - солдатское, приказы выполнять.
- Оставь покурить, старшина.