Один день из жизни среднестатистического школьника

Утро врывалось в дом через окно, игнорируя опущенные шторы и могучее желание досмотреть до конца волшебный сон, никак не желавший растворяться в ежедневных заботах, словно боясь, что тогда его вскоре забудут. Поднимающееся в небо солнце проникало в комнату через тающие морозные узоры на стекле, наполняя пространство над кроватью радужным, искрящимся светом. По-весеннему беспечный воробей залетел на балкон и с недоумением глядел на Антона, лежавшего под одеялом в немыслимом положении и сжавшего кулаки в последней отчаянной попытке удержать сновидение, первым осознавшее, что его час прошел и потому стремительно исчезающее в глубинах сознания своего творца. Будильник, до того невозмутимо стоявший на столе, очевидно, тоже решил, что глупо тратить столь чудное утро на бесполезные грезы, и выразил это громким протестом. Антон скривился: казавшийся таким нежным и мелодичным вечером голос сейчас превратился в ужаснейшее, терзающее слух верещание, и эта метаморфоза не очень радовала яркого представителя сонного царства.
« Чтоб у тебя батарейка села », - подумал Антон.
Будильник, поняв всю опасность и зыбкость своего положения, вызванного столь дерзким вторжением в сон Антона, осекся и замолчал.
Нечеловеческим усилием воли Антон заставил себя оторвать голову от подушки и подняться с кровати. Шатающейся походкой, то и дело хватаясь за стену, он направился к умывальнику. Холодная вода прогнала последние воспоминания о ночном полете сознания, наполнила тело бодростью, и вместе с усталостью смыла в раковину осколки сна, вернув жизни яркие краски.
Легкий завтрак и глоток горячего кофе вновь придали жизни смысл.
« Как мало порой нужно для счастья », - усмехнулся Антон.
В результате длительных и упорных стараний ему все же удалось с помощью расчески привести волосы в порядок, придав им более-менее приличный вид. До занятий оставалось еще сорок минут, двадцать из которых можно было потратить на что-нибудь полезное, например на чтение.
Антон подошел к полке с книгами и, не глядя, достал одну из них и взглянул на обложку: «Новый Завет». Антон разочарованно рассматривал тонкий переплет и безукоризненно прямой, в самой середине, крест. Первым порывом было поставить книгу на место, но после длительных душевных терзаний Антон пришел к заключению, что не стоит нарушать уже долгое время строго соблюдающуюся традицию и, тяжело вздохнув, стал перелистывать скучнейшую, как ему казалось, книгу на свете.
Прекратив наконец шелестеть страницами, Антон погрузился в чтение «Святого благовествования», буквально напичканного непонятными терминами и странными оборотами: «1.В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2.Оно было вначале у Бога. 3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.» На этом месте Антон остановился, но почувствовав головокружение после попытки понять прочитанное, отказался от своего намерения и продолжил изучение Святого писания.
«4.В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. 5. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. 6.Был человек, посланный от Бога; имя ему…». Дверной звонок прервал чтение, заставив Антона вздрогнуть. Он подошел к двери и, проведя рукой по волосам, повернул в замке ключ. На пороге стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, одноклассник Саша Божковский.
- Ну что ты там копаешься? Думается, ты должен был зайти ко мне еще десять минут назад.
Сашка укоризненно помахал пальцем перед носом у Антона:
- Подводишь, дружище. Рискуем в школу опоздать…
Антон взглянул на часы и ахнул: до звонка оставалось всего лишь пару минут. Спешно обувая ботинки, то и дело упуская из рук непослушный шнурок, Антон обратился к другу:
- Вот ты, Сашка, стоишь и критикуешь меня, а сам, скорее всего, даже и не догадываешься, что все чрез Слово начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. Ведь так?
У Саши отвисла челюсть.
- Эх, товарищ, стыдно, стыдно, да еще и с твоей-то фамилией, не знать элементарных вещей.
- Чего-о-о-о?
- Ничего! Пошли…
Антон схватил портфель, закрыл за собой дверь и быстро пошел по улице. Саша то и дело отставал и с недоумением глядел на друга. В очередной раз обернувшись, Антон взял его правой рукой за плечо и потащил за собой, ускорив таким образом темп его ходьбы.
- А ведь если как следует задуматься, Шурик, то все станет ясно, ведь именно в Слове была жизнь, и жизнь была свет человеков. Э-э, да что с тобой разговаривать, ты ведь даже этого не знаешь…
Лицо Антона выражало упрек и сожаленье.
- Слушай, ты это, прекрати, а то я уже начинаю за тебя волноваться. А ты точно с утра кофе пил?
Антон усмехнулся:
- Вот темный человек. Я с ним пытаюсь вести умную беседу, а он не находит, что ответить. Грех – не знать простейшего.
- Зато я знаю одно: после второго урока приходит медсестра, и я непременно тебя к ней отведу…
За поворотом показалась школа. Во дворе уже собрались остальные ученики, ожидающие звонка и нерешительно глядящие на входную дверь, словно сомневаясь: «Идти или не идти?». Да, вот в чем вопрос. Но по коридорам уже поплыло пение звонка, и самый актуальный на данный момент вопрос был решен: «Идти!»
Друзья вскоре смешались с толпой других школьников, став неотъемлемой частью бурного потока ребят, своим интенсивным движением близко напоминающих быстрый бег могучего Терека.
Антон вошел в кабинет: все уже были в сборе. Открыв портфель в поисках необходимой тетради, Антон удивленно поднял вверх бровь: вместе с учебниками он совершенно непроизвольно прихватил с собой и чудную книгу.
«Оно и к лучшему, - подумал Антон, - Все лучше, чем зубрить нудные логарифмы».
Но коварный учитель вновь грубо разрушил все планы, дав контрольную на весь урок. В пятый раз перечитав задание, Антон вознес глаза кверху и схватился за голову.
- Вот ты скажи, Саня, а мне точно в будущем понадобятся знания о тригонометрических функциях и прогрессиях, не говоря уже об углах между прямыми?
- Конечно понадобятся, - твердо сказал одноклассник, - Вот ты представь себе такую картину: идешь ты один домой поздним вечером, и вдруг откуда не возьмись выскакивают злобные бандиты, и говорят тебе : «Теорема косинусов, и ты будешь жить!». А какие могут быть косинусы, если тебе даже от синусов дурно становится?
Антон мрачно взглянул на друга, но смутился при виде уверенного и серьезного выражения его лица.
- Ладно, последний из клана Андерсонов, дай списать…
Быстро пролетело время, а вместе с ним и память о немыслимых задачах.
«О, всемогущий школьный звонок, в очередной раз ты спасаешь меня», - подумал Антон, откинувший в изнеможении голову на спинку стула, едва заслышав приятнейшие нотки в жизни каждого ученика.
Положив тетради учителю на стол, друзья вышли из кабинета и самозабвенно погрузились в вихрь событий пятнадцатиминутной перемены, каждая из которых отличалась своей неповторимостью и новаторством от предыдущих.
После недолгих раздумий Антон все же решил не идти на урок физической культуры, сославшись на забытую дома форму, с твердым намерением досконально изучить прихваченную с собой ( причем совершенно непонятно почему ) книгу, и по возможности вникнуть в суть описываемого. Устроившись поудобней на лавочке, купающейся в щедрых лучах набирающего силу солнца и время от времени поглядывая в сторону играющих в футбол одноклассников, Антон нырнул с головой в неведомый, старый и далекий мир Нового Завета.
«6. И, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святый, и они стали говорить иными языками и пророчествовать…».
«Вот бы и на меня нисходил иногда такой Дух, желательно перед уроками английского», - пронеслось в голове у Антона.
Усмехнувшись, он продолжал: «11. Бог же творил немало чудес руками Павла, 12. Так, что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них».
- Так, кое-что уже проясняется. Духи бывают злыми и святыми, - произнес вслух Антон, совершенно не замечая того обстоятельства, что рядом на лавке уже долгое время сидит и наблюдает за ним ученица из параллельного класса Аня Сорока.
- Здрасьте, - сквозь зубы выдавил Антон, глядя на соседку, усиленно переваривающую его недавнюю речь.
- Вы что-то хотели, юная леди, - начал уже было раздражаться Антон, читая недоумение на ее лице.
- Я хочу задать лишь один вопрос, - тихо сказала Аня, - с тобой все в порядке? Нет, я конечно в глубине души верю и надеюсь на лучшее, но хотелось бы услышать это от тебя.
В ответ на что Антон осенил ее крестным знамением и, закатив глаза, выдавил: «Изыди!», после чего Аня вскочила и быстро направилась к стоявшим в сторонке подружкам.
«Да уж, правду говорят, что святой крест на многое способен», - подумал Антон, провожая взглядом нечаянную гостью, о чем-то перешептывающуюся с одноклассницами и бурно жестикулирующую руками с опасной для связок скоростью.
Но ни крики играющих, ни многозначительные взгляды девчонок, ни порывы молодого ветра не смогли помешать Антону прочесть еще тридцать страниц становившейся все более интересной книги, буквально захватывающей в паутину былого, яростно-странного и прекрасного мира, ласково зовущего окунуться в реку давно минувших лет. Поразительно быстро менялось само отношение как к книге, так и к религии в целом, так, что Антон удивлялся, как это его раньше не интересовали и не волновали вопросы о Боге, о промысле Божьем и о сути бытия. Все чаще усмешка сменялась глубокой задумчивостью, и настораживающие мысли роились в голове, полностью меняя представление об окружающем мире, его законах и кажущейся незыблемости. Ощущение постепенной материализации какой-то очень важной мысли, еще до конца не сформированной, но вот-вот обязанной родиться, показаться на белый свет, озарив своим внутренним сиянием все вокруг, внезапно было нахально прервано ударившимся о ноги мячом, направленным в сторону Антона легким движением руки его друга Саши.
- Не грусти! – крикнул он, сложив руки рупором.
Первоначальное негодование, растаявшее от доброй широкой улыбки товарища, эволюционировало в сожалеющее безразличие, да к тому же пора было идти в класс готовиться к уроку. Тяжело вздохнув, Антон захлопнул книгу и поплелся за удаляющимися товарищами.
Школьная жизнь кипела: учителя и ученики сновали туда сюда, словно пчелы в улье, по коридорам, смеясь, удирали от дежурных малыши, найдя себе новую увлекательную игру. Но Антон уже не воспринимал себя как часть школьной системы, он был сейчас далеко: в древних дворцах из белого мрамора, у драгоценных алтарей, у стен старого Назарета. В душе у Антона все клокотало и рвалось наружу, целый поток слившихся воедино эмоций, размышлений, волнений, абсолютно не свойственных, более того – чуждых человеку его возраста: то было возмущение и ликованье, гнев и жалость, озабоченность и противление принимать недавно для себя открытое. Антон сейчас больше всего в жизни нуждался в слушателе, принявшим бы его мучительные раздумья, спорящим и опровергающим, но в то же время он
желал затаить это глубоко в недрах свей личности, спрятав от всего мира. Но, как знал давным-давно Антон, задумчивость обычно воспринимается людьми как грусть или обида, и потому привлекает к себе излишнее внимание, как, в прочем, и в этот раз.
- Чего кручинишься, мил человек? – поинтересовалась Светка Иволгина, частый, причем искусный во многих вопросах собеседник Антона.
- Да вот, размышляю о тщетности всего сущего, - отвечал Антон, пытаясь улыбнуться и скрыть тем самым настоящее свое настроение.
Но Света за то и была уважаема Антоном, а остальными недолюбливаемая, что смотрела в самый корень, пресекая даже намек на попытку ввести в заблуждение маской на лице.
«Она явно в прошлой жизни работала в КГБ», - в очередной раз убедился Антон, не уставая поражаться ее умению разгадывать людей.
- Да ладно, уж мне-то ты можешь сказать, - доверительным тоном сообщила Света.
И это было чистейшей правдой: именно ей Антон мог поведать все, без риска быть осмеянным и непонятым, потому как Иволгина была единственной девчонкой, с которой Антон разговаривал, как с равным, ведь всех остальных представительниц прекрасной половины человечества он считал племенем недалеким.
- Слушай, Светка, а ты человек верующий или нет?
- Ну, скорее да, чем нет. А в чем дело?
- Да я и сам не знаю в чем дело. Просто…
- Что?
- О многом хочется спросить и о многом поведать.
- Это ты о Боге, что ли?
- А еще о Боге-сыне и о Боге-духе святом.
- О, а я уж было испугалась, не случилось ли чего. Эх, Антошка, нам ли быть в печали? А с чего это ты вдруг стал такими вещами интересоваться, признавайся?
- Да просто старость уже не за горами, и пора бы уже подумать о жизни после смерти, - попытался отшутиться Антон, уже пожалевший, что начал этот разговор.
- Артист! – отвечала Светлана, - Ладно, потом поговорим.
Но Антона, находившегося под воздействием прочитанного, не мог удовлетворить такой ответ и он, проведя свое маленькое независимое расследование, опросив одноклассников, выяснил, что половина его соратников в Бога не верует, а некоторые, что еще хуже, даже и не задумывались никогда в прошлом на этот счет, считая нелепым забивать себе голову разными пустяками и потому Антон решил поступить по примеру Павла, Иоанна и других последователей учения Иисуса, в свое время рьяно защищавших честь Христа-Спасителя, назвав себя при этом воином Господним.
Начать Антон решил с Володи Фомина, самого скептически настроенного одноклассника. Подойдя к нему на следующей перемене, он завел такую речь:
- Покайся, отрок, ибо грядет судный день и все предстанем пред ликом Господа Бога нашего, и каждому воздастся по вере его и по деяниям его, яко сказано в священном писании: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие».
Володя икнул. Антон, посчитав это добрым знаком, продолжал свои наставления:
- Истинно, истинно говорю тебе: верующий в Бога не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия.
К Володе наконец вернулся дар речи, чем он и поспешил воспользоваться:
- Антон, Антон, тихо, тихо, держи себя в руках. У каждого из нас случаются трудные времена, но не стоит так переживать это. Давай просто успокоимся. Я уверен, что все нормализуется и настанут лучшие времена, - говорил Фомин, на манер матери, пытающейся успокоить капризного ребенка.
Но твердо было намерение Антона сделать мир лучше, и потому он решил дать несчастному грешнику еще один шанс:
- Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе…
- Анто-о-о-н…
- Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине…
- Антон!
- Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну.
- Антон!!! – в исступлении закричал Володя, обратив на себя взоры одноклассников, пораженно глядящих на потерявшего всякий стыд Фомина.
Это излишнее внимание смутило его и он, потупив глаза, уже спокойней и тише произнес:
- Антон, ты смерти моей хочешь? Прекрати сейчас же, а то мне уже дурно. А если ты так взвился из-за своей кассеты, которую дал мне вчера послушать, так я ее завтра же.. нет, сегодня же принесу тебе, я еще и свои все отдам, только уйди, а?
Антон смягчился при виде мольбы в глазах Володи, и решил до поры до времени оставить последнего в покое, в сравнительном покое.
- Я уйду, но знай, не будет тебе прощения до тех пор, пока не покаешься.
- Хорошо, хорошо, - замахал руками Володя.
Антон, окрыленный успешным завершением дела, направился в столовую, изрядно проголодавшись после своей столь продолжительной проповеди.
Но поесть спокойно ему не удалось по той причине, что за его столиком появились гости, причем совершенно, совершенно не званные: Аня Сорока и ее подруга Татьяна Верещагина. У Антона сразу же пропал аппетит.
- Ну что, падре, отпустите мне грехи? – улыбалась Таня.
Девочки захихикали. Антон мрачно взглянул на Аню и та замолчала. Но на Таню его пронзительный взгляд, видимо, не возымел никакого действия и она, ехидно смеясь, продолжала свои доставания:
- А где же ваша умная книжица, кладезь знаний и средство против тайн, святой отец?
- А вас, девушки, не смущает тот факт, что вы всего лишь чье-то ребро и что по вине вашего предка, госпожи Евы, весь род людской был вынужден страдать несколько тысяч лет?
У девушек округлились глаза.
- Нет, я ее конечно не виню, но ведь были же в саду и другие фрукты, а ее привлекали именно яблоки, - Антон хлопнул себя по колену.
- И причем я просто уверен, что они были еще зеленые. Вы так не думаете? – закончил Антон свою мысль, принимаясь уже за второе по счету пирожное.
Но то ли слова Антона, то ли обилие крошек на его столе заставили Аню с Таней задуматься насчет степени разумности продолжать вести с ним беседу, и по их удаляющимся спинам Антон догадался о результате их вычислений.
«Эх, жаль мне людей, у которых отсутствует чувство юмора» - сокрушался Антон, допивая свой чай.
Едва успев придти в кабинет к звонку, Антон сел за парту и отрешился от всего мира, отдав предпочтение «Деяниям Иисуса» вместо урока биологии.
«21.Иисус же сказал им: мир вам! Как послал меня Отец, так и я посылаю Вас. 22.Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого. 23.Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся.»
- Антон! – раздался совсем рядом голос Веры Игнатьевны.
Антон очнулся, в спешке пряча книгу и глядя в глаза учителю.
- Да, - отвечал он.
- У нас сейчас между прочим урок биологии и тема: «Теория Дарвина», и завтра по ней будет контрольная работа, а ты занимаешься посторонними делами.
- Никак нет, - оправдывался Антон, - совсем не посторонними. Я как раз читал теорию происхождения жизни на Земле.
- Да, и что же это за теория, - заинтересовалась Вера Игнатьевна. - Уж не поделишься ли ты с нами своими соображениями?
- А теория проста, согласно ей, «в начале было слово…»
- Постой-постой! – остановила его Вера Игнатьевна. - Можешь дальше не объяснять. Это вечный спор ученых и церкви, и победителя здесь быть не может. Кстати, даже Эйнштейн, великий ученый, говорил, что чем больше он узнает о вселенной, тем больше он верит в существование Высшего Разума. А мы с вами не ученые и не богословы, и потому будем учить то, что написано в учебниках.
- Но ведь это неправильно, - возразил Антон. – А как же Иисус, как же святые апостолы?
- Исторически известно, что такой человек как Иисус, существовал, - сказала Светка Иволгина, подмигнув Антону.
- Но неизвестно, был ли он действительно Богом, - возразила учительница.
- Да о чем вы тут вообще говорите, - встрепенулся Володя Фомин. – Как можно верить в то, чего даже не видел и не слышал?
- А ты видел когда-нибудь пирамиду Хеопса? – обратился к нему Антон.
- Нет.
- Так разве это значит, что ее не существует?
- Одно дело пирамида, а другое – Бог.
- Иисус говорил: «Блаженны не видевшие и уверовавшие», - обиделся Антон, сам не понимая, почему.
- Ладно, хватит, хватит! – прикрикнула Вера Игнатьевна. – Тоже мне, знатоки мира. Повторяю еще раз: у нас сегодня по программе «Теория Дарвина», и пока что мы будем читать учебник и верить Дарвину на слово, а там разберемся. Татьяна, читай параграф…
По классу струился голос Тани, унося Антона далеко-далеко, в Гефсиманские сады, туда, где явился Иисус пред Марией Магдалиной.
- Основой происхождения видов являлась необходимость расселения популяций на различных климатических участках планеты, в связи с расширением ареала и увеличением численности …
Чтение Татьяны тихим шепотом врывалось в мысли Антона, в его сознании тонкой нитью удерживая связь с окружающим миром, не позволяя глубоко задумавшемуся парню полностью погрузиться в отчаянные размышления о смысле всего происходящего.
Очередная перемена застала Антона сидящим за партой в позе мудреца, закрывшего глаза и поглаживающего подбородок. Но вскоре собравшиеся возле него одноклассники нарушили ровное течение мыслей Антона, чтобы продолжить заинтересовавший их спор. Право первому озвучить свою мысль по молчаливому согласию предоставили Виктору Медведеву, хотя бы потому, что человек он был немногословный, но если по собственному желанию принял участие в дискуссии, то это даже более чем стояло послушать.
- Скажите, кто из вас не носит на груди крестик?
Молчание.
- Хорошо. А почему вы его носите ?
- Крестик оберегает своего владельца от всего плохого, - ответил Фомин.
- Так значит в силу крестика ты веришь, а в Бога нет, - возмутился Витя.
- Простите, ребята, но по-моему вы несете чушь, - вмешался в разговор Саша Божковский. – А если вам с детства будут внушать, что, допустим, кирпич наделен чудодейственной силой, то вы очень даже будете верить в это и пытаться доказать окружающим, что это так. Я к тому клоню, что правда для каждого разная, и не в праве человек пытаться ее изменить под себя.
- Абсолютно с вами, молодой человек, согласна, - раздался голос Светы, стоявшей ранее в стороне от товарищей. – Человек самостоятельно выбирает, чью сторону ему принять.
Антон, до того спокойно слушавший друзей с легким недоумением на лице, наконец заговорил:
- Верить - не верить, сомневаться – не сомневаться… Одно я могу сказать точно: человек может приказывать, или же слушаться кого-то, но каждый человек сам держит ответ за свою душу.
Минутное молчание вдохновило Антона продолжить цепочку своих мыслей:
- Ибо, как сказано было в Первом Соборном Послании святого апостола Петра: «Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение.»
Антон многозначительно покачал головой.
- На тебе, наш падре опять принялся за свое! – засмеялась Сорока Аня, триумфальной походкой направившаяся к собранию учеников.
Одноклассники с недовольной неприязнью встречали Аню, своим присутствием портившую всю картину умной беседы. Антон не выдержал:
- Глядя на вас, мадам, растет во мне любовь и жалость к роду человеческому, и крепнет мое желание после школы поступить на теологический факультет.
- Действительно решил стать священником? – пропела Сорока.
- Нет, вы меня не слушаете. Я же сказал: гладя на вас. Так что скорее инквизитором.
Одноклассники рассмеялись. Аня, в который раз за день обиженная Антоном, поспешила удалиться под общий смех его товарищей.
Разрядив таким образом обстановку, ребята уже более охотно делились друг с другом своими мнениями по поводу скрытого и тайного замысла Бога-Творца, или же его отсутствии.
- Да, все было бы намного проще, если бы не такое огромное количество религий, последователи каждой из которых с пеной на губах доказывают свою правоту и незыблемость своих богов, - задумался Саша.
- Возможно ты и прав, - перехватил эстафету Антон. – Но, как я уже говорил, человек волен сам выбирать, кому верить и в кого верить.
- Это так, - вздохнул Витя. – Но нам еще предстоит…
Бойкий голос школьного звонка возвестил о конце перемены и о начале урока, последнего на сегодня для Антона и его одноклассников, прервал беседу и разогнал учеников по своим местам.
Необычайно тихо и спокойно было в кабинете, и удивлен был учитель, наблюдая за серьезными лицами отрешенных ребят, задумавшихся каждый о своем. По прошествии урока ребята молча собрались и разбрелись по сторонам, и лишь Антон со своим другом Сашей и присоединившейся к ним Светой еще долго сидели на лавочке в школьном дворе, слушая щебетание птиц и наблюдая за колышущимися на ветру листьями.
- Все таки мы живем в прекрасном и удивительном мире, - нарушил молчание Антон. – И, по-моему, живем мы не напрасно.
- А в чем смысл нашей жизни? – спросил Саша.
Первой отозвалась Света:
- Ну, ученые, философы и простые смертные с незапамятных времен ищут ответ на этот вопрос, но еще никто не сказал со стопроцентной точностью, что он его нашел.
- Может быть, - отвечал Антон, - Я же для себя совсем недавно открыл одну вещь: это было как минутное озарение, оставившее после себя лишь дымку воспоминаний, и я понял, что смысл жизни – в поиске смысла жизни.
Саша со Светой задумались.
- А как насчет религии, - забеспокоился Шурик, - Насчет Бога, Иисуса?
- Вполне возможно, что творение четырех евангелистов – дело рук хитроумных фарисеев, действующих из корыстных целей и создавших миф об Иисусе для собственного благополучия, а быть может, все это правда и до наших дней служители церкви донесли доказательство материальности того, во что мы верим, а люди посмели усомниться в правдивости священного писания, - предположил Антон.
- Вообще вопросы, касающиеся Бога и религии, очень трудны и достаточно глубоки, - вставила Иволгина.
На что Антон ответил:
- Многим следует изменить свои взгляды на жизнь, ведь с точки зрения ценности ошибка верующего в том случае, если Бога нет, неизмеримо меньше ошибки атеиста в том случае, если Бог есть…
До самого вечера друзья вели беседу и просто молчали, но время не имеет привычки замедлять свой быстрый бег, и вскорости Саша и Света попрощались и оставили никуда не спешащего Антона наедине со своими мыслями. Еще долго сидел Антон, наблюдая за появляющимися на чистом вечернем небе сверкающими звездами, за гордо плывущими замками из облаков и за печальной луной, смотревшей глаза в глаза каждому, кто обращал на нее внимание, в душе стремясь познать мир.
Придя домой, Антон поужинал и лег спать. Скоро дыхание его стало ровным и во сне счастливая улыбка осветила его лицо.
Ему снились глубокие спокойные воды реки Иордан, луч света Вифлеемской звезды и Иисус, сидящий на самой вершине горы со своими учениками, рассказывая им дивные истории…