Покажите мне колхозников

 Тёплый лучик утреннего солнца назойливо щекотал мне лицо. Со двора доносилось ворчливое «га-га-га» гусей и нетерпеливое блеянье овец. Можно, конечно, отвернуться к стенке и ещё поспать. Каникулы! Но нет! Сегодня меня ожидает столько интересного, нового, что нежиться в постели нельзя.
 Я впервые на хуторе у дедушки Лёни Курдюкова, двоюродного брата моего деда Ивана. Он взял меня, худую и болезненную внучку, после окончания первого класса на поправку. Бабушка Лена, когда меня увидела, даже заплакала:
 --Шо ж они с дитями роблють у том городе?
 Дедушка успокаивал её:
 --Не плачь, откормим дивчину, отпоим козьим молоком, набегается по улице, и будэ як нова.
 Я скатилась с высоких перин железной, с никелированными шишечками кровати на пол и загордилась, представляя себя в роли «принцессы на горошине». Это было несложно — с непривычки от лежания на мягких перинах затекла спина. Босыми пятками я пробежала по гладкому некрашеному полу и выскочила на крыльцо. Ярко, солнечно, празднично! А сколько разной живности бегает по двору — глаза разбегаются! Когда я думаю о счастливом детстве, то почему-то в памяти рисуется то первое утро на хуторе.
 --Людочка, умывайся, сейчас будем пить молоко! Коза Зинка не довольна. Я говорит, старалась, молочко давала, а девочка не хочет его даже попробовать.
 --Ой, бабушка, оно противное. Травой пахнет.
 --Зато для тебя — это самое лучшее лекарство. Да пирожки, пирожки ешь свеженькие!
 Я, с полным ртом, набитым пирогами, интересуюсь:
 --А настоящих колхозников Вы мне покажите?
 --А то, как же, — смеётся она, — сегодня и покажу.
 Бабушка шепчет что-то на ухо старшей дочери Тасе, и та убегает. Младшая, Нюся, собирается на поле с одноклассниками. Дедушка ушёл чуть свет на работу. Остались мы с бабушкой. Она надевает чистый фартук, повязывает на голову белый платок и мне тоже протягивает белую с кружевами косыночку:
 --Надевай, Люда, чтобы головку тебе солнышко не напекло. Мы сейчас пойдём на ток, место для нового урожая готовить.
 Бабушка взяла меня за руку и повела по улице хутора. Улица широкая-широкая. Я никогда таких не видела. Людей нет, зато у дворов гуляют свиньи, козы, овцы, гуси, индейки, куры, телята — как в зоопарке. И дома такие разные: саманные, деревянные, каменные… Бабушка объяснила мне, что люди приезжали сюда из других мест и строили дома так, как было принято строить у них на родине, отсюда и такое разнообразие построек.
 На току нас встретили… рогатые тётки с хвостами. Увидев меня, они громко засмеялись и закричали:
 --Мы колхозники! Му-у-у! Забодаем, забодаем!
 Я вцепилась в бабушкину руку и от страха зажмурила глаза:
 --Я боюсь.
 --Не бойся, детка. Ты же хотела посмотреть на настоящих колхозников? Это они и есть.
 Я осторожно приоткрыла глаза. Вокруг меня толпились обыкновенные женщины, которые добродушно и весело смеялись, правда, некоторые – до слёз. На их головах были накручены рога из талуши (одежды кукурузных початков), а сзади к юбкам привязаны кочаны кукурузы.
 --Девочка, — обратилась ко мне толстенькая краснощёкая тётечка, — ты таких хотела увидеть колхозников? Рогатых? С хвостами?
 --Нет,— промямлила я.
 --А каких?
 От её напора я растерялась и заплакала. А потом все меня успокаивали, тормошили, угощали семечками, пока не развеселили. И на протяжении многих десятилетий жила семейная шутка о том, как Людочке настоящих колхозников показывали.