Наверно, смешное...

Хожу по чужой комнате 2 на 2, квадратами. Вижу шторы. Они грязные и не скрывают меня от беды. Она смотрит на меня пристально. Странно, беду зовут туманная неопределённость, а я так люблю туман... Записал - встаю и начинаю ходить дальше... Вижу небо. Ах нет - это желтый потолок. На нём балюстрадные барельефы, в центре - свисающая сосулькой люстра. Горит три лампочки из четырёх. Их сплетает паутина. Могу смести её веником - но не хочу. Могу зажечь последнюю лампочку - но жизнь от этого не станет ярче. Так, снова встаю и продолжаю ходить... Хоть бы кто-то подстрелил, что ли... Из соседней комнаты через закрытую дверь доносятся звуки фортепиано. Какая-то лирическая песня, наполненная ностальгией и оптимизмом. Но это лишь подливает масла в огонь. Он горит внутри головы. И чем я сейчас занимаюсь - так это тушу его буквами, словами, фразами... Буквы - это вода, слова - более сильное средство - пена. Фразы - это вообще магия. Продолжаю ходить и чувствую - огонь немножко затихает. Но кто-то подносит новые горящие спички. Не я ли сам? Далее в процессе ходьбы наталкиваюсь на чехол из-под гитары. Он черный - цвет который мне, говорят, к лицу. Я шатен, но вообще непонятно... Так вот чехол. На нём белыми буквами выгравировано слово classic. Да, я увлекаюсь классической гитарой. Любимый композитор - Баден-Пауэлл. Он бразилец. Я - русский. Хотя и украинец, а вообще непонятно. Но, впрочем, - засиделся. Зачехляю неудовлетворённость и продолжаю ходить. На одной из книжных полок, занимающих полностью одну из стен - вижу портрет Сталина. "Большой брат смотрит на тебя" - вспоминаю знаменитое Оруэлловское... Сталин - черно-бел, в военной форме. И почему я его до сих пор не убрал? Ведь он такой плохой... Может, и не подумал об этом, а может - было просто лень. Чтоб кто ничего такого не подумал, еще у меня в чужой комнате на полочке стоит портретик Есенина. Кучерявый он.
Ладно, встаю и... ну, вы знаете что дальше... Дальше вижу металлопластиковое окно с вымершим цветком в горшке на подоконнике - во как закрутил! Но и меня ведь крепко скрутило! Я уже с полчаса наматываю квадраты по комнате - а боль и злость всё во мне... Хочу быть человеком, но слишком для этого слабые нервы. Всё. Уселся и больше ходить не буду. Буду писать сидя, в жанре экспериментальной трагикомедии. Я теперь знаю, что вдруг - плотина терпения может прорваться и смыть все самые светлые чувства в черный океан тоски... Безнадёжная боль. Вдумайтесь в это сочетание... Его даже можно потрогать... Такое бывает, и кажется - уже случилось. Бросаю писать и начинаю играть на гитаре мою любимую "Зимнюю песню". Но музыка сейчас - слишком слабое лекарство. Всё равно, что таблетка анальгина для слона. На втором повторении мелодии с остервенением бросаю гитару, не доиграв темы... Диван - мягкий, и гитара остаётся цела. Продолжаю существовать и я. Пытаюсь приблизиться к жизни - но каждая молекула пустоты заполнена болью. Ничего нельзя сделать. Разве что снотворный укол, но я не врачь. Я - больной, заблудившийся в катакомбах. Выходов - масса. Но ни один из них недостижим в тесном мраке своего безвольного тела. Дописываю рассказ. В конце рассказа - искусал себе руки.

8 АПР 2007