Привет, привет!

«Привет, дед Лёха, привет, баба Катя!

Пишет вам внук Сергей. У меня все хорошо. Сейчас сижу на зоне под Валдаем. Место хорошее, сухое, в зоне порядок. Кормят так, что на воле не едал, и вам не снилось, поправился на десять килограм. Работой не донимают, шьем рукавицы, тапочки и всякую ерунду… Времени свободного хватает. По вечерам хожу в спортзал тренироваться, штангу поднимаю, боксом занимаюсь, в общем, качаюсь. Так что как выйду, меня не узнаете.

Пишу потому, что наболело. За что сижу? За вас, дед с бабкой, сволочей! Да за соседку Любу, старую вешалку! Помните, за что внука посадили? А я напомню. В тот вечер мы все вместе пили у вас в доме. Ты, дед, был, бабка, дядька Вадим, братан Виталик и я. Когда все выпили, меня послали к тетке Любе, занять пару бутылок самогона. Я чин-чинарем пришел к ней, стучусь. Она: «Кто там?» Я говорю: «Сергей, открой». Она открывает в рубахе ночной, спать что-ли ложилась, не знаю. «Ты, - говорит, - зачем?» Я отвечаю, что, мол, послали меня за выпивкой, дайте, тетя Люба, пару пузырей. Мы отработаем: огород вскопаем или еще что… Вон, у тебя дрова не колоты…» А она мне и отвечает: «Держи карман шире! Сейчас я вам, алкоголикам, две бутылки отвалю! Да вы мне еще те две не отработали! Так что катись отсюда!..» И хотела меня за дверь выставить. А потом и говорит: «Ладно, проходи в дом, чего в коридоре мерзнуть, поговорим».

Я зашел без всякой задней мысли. А она – раз меня рукой за одно место! Я аж подскочил. Крючок на дверь накинула и тащит меня на кровать… Ну что делать? Пришлось переспать с теткой, хоть и противно было – старая всё же. Дает два пузыря и говорит: «Молчи, а не то худо будет!».

Я как порядочный: не сам выпил, а к вам, всё притарабанил. Выпили. Опять мало. Дед стал у бабки заначку просить, разодрался. Я заступился, навесил тебе «фонарей». За тебя дядька Вадим заступился. Ну и пошла драка. Не помню как, но я к соседке Любе снова бегом. Так как узнала, что я, мигом дверь открыла. А я шасть к стене – там деда Колино ружье всегда висело. Хватаю вместе с патронташем, и к вам в дом. Думал, дядьку Вадима попугать, он мне всю морду расквасил. А дом закрыт! Вот тогда-то я и давай по стенам палить.

Ну ладно соседи, что милицию вызвали… Их понимаю. А вы зачем на меня заявление написали? А еще братан Виталик подписался. Он забыл, как я его от тюрьмы спас, когда он тебя, бабка Катя, в лесу изнасиловал? Помнишь, на клюквянике-то? То-то! Тогда я был хороший, а сейчас все на меня повесили. А тетка Люба, стерва такая, сказала, что я ружье у нее украл, в дом вломился. И еще кражу на даче у соседа-художника на меня повесили.

Теперь вот сижу, семь лет строгого режима. За что, спрашивается?

Но не радуйтесь! Скоро меня за примерное поведение выпустят, или по амнистии, как я еще малолетка, и с первой ходкой. Приеду – с вами посчитаюсь, готовьтесь… А Виталику передайте – первым будет, ну дядька Вадим – само собой. И тебе, дед и бабка, тоже на орехи достанется.

Ждите! С приветом к вам, внук Сережка Кумачёв.

Пишите, получили ли мое письмо?
N-ская область, Валдайский район, поселок Крапивино.
ОЯ-22/4, ЗК Сергею Кумачёву».

Прочитав письмо от внука, Алексей Федорович Овчинников снял очки и долго-долго сидел, не зная, что ответить бабке, которая всё время, пока он читал , надоедала вопросом: «Что пишет-то? Да говори ты, старый дурак!»

- Приветы, приветы всем нам шлёт…

- И больше ничего?

- Ничего.

Дед стал рыться в ящиках стола, разыскивая номер телефона своего соседа по даче – художника.

- Надо звонить, а не то, не дай Бог, завтра к нам явится. Амнистию, вон, вчера по телевизору объявили…