3. Авария - Продолжение

- Мама, мы мячик взяли?
- Взяли.
- А машинку?
- И машинку взяли.
- А компьютер?
- Господи, а компьютер тебе зачем?
- Не мне. Максиму.
- Нет, Рома, компьютер подождет нас дома.

Была пятница, выходной день. Один из сентябрьских выходных, когда на улице еще по-летнему жарко и хочется, оставив душную каменную квартиру, уйти куда-нибудь на природу. Так мы и сделали. И теперь пробирались по склону горы вниз, осторожно двигаясь между камнями и помогая спускаться детям. Внизу, напротив поселения Псагот, на нашем обычном месте уже ждали друзья – мои подруги Оксана и Ольга с семьями.

- О, наконец-то! Что так долго? Коврик принесли? – завидев нас еще на подходе, спросил Ольгин муж Ахмад, собиравший в стороне от остальных сухие оливковые ветки для костра.
- Ну а как же!
- А пиво?
- Само собой.
- Молодцы! А соль, случайно, не захватили?
- Так вы же собирались брать.
- А мы забыли. Значит, придется мне вернуться домой за солью.
Ольга и Ахмад жили неподалеку, в стороне по этой же горе.
- Хочешь, и я с тобой за компанию? – предложил Султан. – Давай только сначала все это до стоянки дотащим.

Оксанин муж тоже присоединился, и наши мужчины, как казаки в мультфильме, втроем ушли за солью. Мы ненадолго остались «на хозяйстве» одни – нанизывать на шампуры мясо, крошить салат и следить за костром и за разгуливавшими вокруг него детьми.
- Все, девчонки, у нас уже побелку закончили, - сообщила Оксана, краснея от удовольствия. – Сегодня мы взяли тайм-аут, а на завтра Надим договорился с грузчиками, будем мебель перевозить. Так что в следующую пятницу приходите на новоселье!
- Собственница! – с наигранной завистью произнесла Ольга. А может, и не с наигранной. Из нас троих собственная квартира была пока только у Оксаны. – А с электриком разобрались?
- Не-а. Ждем, пока освободиться и розетки доделает. Но это уже не самое худшее. Оль, а как твои курсы?
- Как? Да так. Езжу – два часа до Тель-Авива да два обратно, все в объезд, еще и без документов. Только на своей русской физиономии и выезжаю. Одно утешает – два месяца поездить осталось. Получу диплом, ну а потом уже можно будет и о салоне красоты подумать...

В это время у меня в сумке раздался звонок. Звонил оставленный на всякий случай мобильник Султана.
- Ну вот, соль найти не может, – укоризненно произнесла Ольга. – Нужно было мне самой сходить! Мужики…
- Але! – весело произнесла я.
- Лена, у нас беда, - услышала я и сразу же узнала взволнованный голос Саны.
- Что случилось, Сана? – не на шутку испугалась я.
- Лена, нашего Васима сбила машина, - она громко всхлипнула.
- Васима? Сына Халеда?
- Да, Лена, да…
- Он… живой?
- Слава богу, - Сана тяжело вздохнула. – Он в больнице Рамалла, в реанимации. Наши все уже там.

Нажав «отбой», я медленно подняла глаза и посмотрела на стоявших напротив подруг. В их изменившихся взглядах был немой вопрос.
- Девчонки, у нас несчастье – племянника машина сбила, - негромко сообщила я, чтобы не услышал Максим, и стала набирать домашний телефон Ольги. – Кажется, для нас пикник закончился. Нужно ехать в больницу.
- Бедный ребенок! – покачала головой Оксана. – Едьте, а детей лучше с нами оставьте – куда вы с ними в больницу? Потом уже от нас заберете.
- Вот тебе и погуляли, - грустно подытожила Ольга. – Надеюсь, не насмерть?
- Сана говорит – живой, - пожала я плечами. – Подробностей не знаю. Але, Ахмад? Султан там далеко?..

Уже идя по длинному серому коридору больницы навстречу
толпе родственников я подумала, что одета небрежно – старые джинсы, кроссовки, футболка. Да какое это сейчас имело значение? Где-то там, за стенами реанимации, между жизнью и смертью был ребенок, почти ровесник нашего Максимки.

Поздоровавшись со всеми по очереди, я подошла к Сане.
- Лена, какое горе! – всхлипывая, припала она к моему плечу. Васим всегда был ее любимцем.
- Как он? – спросила я, гладя ее по спине.
- Не знаю. В реанимации. Врач говорит, операция прошла успешно, а дальше – дело бога. Они всегда так говорят.
- Что-то я Ханан не вижу, - не то спросила, не то сообщила подошедшая Джамиля. – Мы с мужем к ним заехали – никого. И Халед тут был один… А может, она нам просто дверь не открыла – ей не привыкать, - припомнила свояченица старую обиду.
- Да ладно тебе, ей сейчас не позавидуешь! – отозвалась Нуга. – Да с ее слабыми нервами…
- Как же это случилось? – спросила я у золовки.
- Да как – пошел утром за хлебом, и его на главной улице машина сбила. Шофер и привез его в больницу. А как уж они имя узнали да родителям сообщили – не знаю. Может, опознал кто… Кто-то говорил, водитель уже Халеду звонил, о «Хак Иль Араб» договаривался…
- А где Халед? – спросил, подходя от мужчин, Султан.
- Был здесь, - пожала плечами Нуга, - но после операции ушел. Я не стала спрашивать – куда. На нем, бедном, лица нет.

Тут двойная дверь в конце больничного коридора раскрылась и кого-то втащили. Присмотревшись, я узнала Ханан, которую в буквальном смысле слова волокли две незнакомые женщины.
- Ой, Ханан!
- Посмотрите, им-Анас ведут!
Все бросились им навстречу. Нам предстала жалкая картина: Ханан с красным и распухшим от слез лицом безвольно повисла на плечах тащивших ее женщин. Ноги тянулись по полу, длинная сиреневая юбка была вся в пыли.
- Господи, господи, - монотонно повторяла, как заводная, свояченица. – Господи, боже мой!
Женщины полулежа усадили ее в одно из кресел и сами устало опустились рядом.
- От дома до больницы раз пять сознание теряла, - как будто извиняясь, сообщила одна из них, помоложе.
- Ханан! - позвала ее Ранда, жена Однана. – Ханан, держись, все будет хорошо. Ему уже сделали операцию…
- Господи, - вдруг громко всхлипнула Ханан, перебивая. – Помоги мне, господи!
- Крепись, ребенку сейчас нужна твоя поддержка, - подошла Нуга.
Но Ханан закричала еще громче:
- Мне плохо, мне так плохо! Господи, я не переживу! Нет! Нет!

Сана молча повернулась и пошла к двери реанимации, где сейчас был Васим. Через мгновение она вышла оттуда с усатым медбратом в голубом.
- Что, так плохо? – спросил тот, тревожно глядя на Ханан.
- У нее нервы слабые. Пускай ее врач посмотрит.
- Может, ей какое-нибудь успокоительное уколоть?
- Ну, хорошо, - согласился тот. – Ведите ее сюда!
Ранда с одной стороны и соседка Ханан – с другой (как оказалось, в больницу ее привели соседки) поволокли безвольное тело Ханан в одну из соседних палат. Мы остались в коридоре.

В это время с другой стороны подходил муж Саны Мухаммад. Впереди него резво топала их младшая двухлетняя дочка Самира.
- Мамочка, мамочка, Тарик птичку поймал – большую! – восторженно закричала Самирка, прыгая маме на руки. – У нее ручка поломанная…
– У кого там ручка поломанная? - скрывая улыбку, озабоченно спросила я.
- У птички, - повернула она ко мне свое серьезное личико.
- Навернре, крылышко, а не ручка.
- У нее ручка - крылышко. Она летать не умеет…

- Слышали новость? - подходя следом за ней, спросил Мухаммад. – Где-то час назад в Иерусалиме во время пятничной молитвы Шарон* с конвоем вошел в мечеть Аль-Акса. (*израильский премьер-министр)
- Во время молитвы? – я вспомнила, что меня как иноверку во время молитвы не впустили. - Как вошел?
- Силой. Началась потасовка. Наши забросали их туфлями…
- ?!
- Обувь там у входа снимают, - напомнила мне Нуга, - вот и забросали. - И что потом?
- Те открыли огонь. Говорят, есть убитые. По всем местным каналам сплошные новости. Объявили четыре дня траура.

И Мухаммад пошел к остальным – рассказать неприятные известия.
- Господи, боже мой, что творится! – возмутилась Ранда. – В мечеть во время молитвы его понесло!
- Провокация.
- Ну, теперь начнется!
Все загудели, обсуждая новость.

Две двери в разных концах коридора открылись одновременно. В одну вошел Халед, из другой вынесли и потащили ему навстречу Ханан. Халед устало кивнул нам на ходу и прошел к жене. Вся ожидавшая в коридоре родня пошла за ним.
- Как ребенок? – спросил Халед у вышедшего с Ханан медбрата.
- Спит. Не переживай, все в порядке, он должен отдохнуть, - кивнул усатый медбрат, передавая Ханан с рук на руки Халеду. - А жену можешь забирать домой. Врач велел уколоть ей успокоительное, теперь часов восемь проспит.
- Ой, господи, как мне плохо! Господи, помоги мне! – как бы опровергая его слова, громко запричитала Ханан и стала заваливаться на бок.
Подскочившие Нуга и Ранда подхватили ее под руки. Халед вздохнул.
- А нельзя ей что-нибудь уколоть, чтобы она дней восемь проспала? – устало спросил он медбрата.
Тот внимательно посмотрел на нервного папашу.
– Нет, ничего, это я так, - вымученно улыбнулся Халед. – Спасибо тебе. Скажи врачу, я договорился с детским проктологом. Сейчас он приедет.

Ханан потащили к выходу. Халед пошел следом, чтобы отвезти ее на машине домой. А я в очередной раз поразилась: свояченица так расстроилась, что даже не спросила о сыне. Как принесли, так и унесли. Странная женщина!

На следующий день никто в городе не работал. Только что закончилась полуденная молитва, в Иерусалиме проходили похороны погибших во вчерашнем столкновении. А в Рамалла, как и в других городах Палестины, шла многотысячная демонстрация протеста, и гневное «Душой и кровию своей с тобою мы, шахид*!» гулко разносилось по всему городу. (*праведник, павший, защищая родину и ислам – арабск.) Арафат объявил о начале второй интифады – Интифады Аль-Акса. Кроме волнений в городе, ничего страшного пока что не происходило, но меня пугало само слово «Интифада»*. (*восстание – арабск.) Когда пять лет назад я, новенькая, «зеленая», иностранка, жаловалась кому-нибудь из русских на трудности, в ответ нередко слышала: «Ты вот еще Интифаду 1987-го не застала…» Оказалось, и на мою долю хватило интифад.

Васима перевели уже в одноместную палату. Когда я вошла, мальчишка не спал. Игла капельницы торчала из его худой ручки, да несколько трубок спускалось из-под зеленой больничной простыни. Но выглядел он в общем неплохо, я опасалась худшего.
- Ой, тетя Лена пришла! – обрадовано сказал он, как только меня увидел.

Возле постели сына сидела Ханан. Совсем другая Ханан, не имеющая ничего общего со вчерашней. Эта Ханан была в светло-зеленом брючном костюме, с желтым шарфиком через плечо, аккуратно причесанная и накрашенная.
- Здравствуй, Ханан! Как Васим? – спросила я, подходя ближе.
Ответа не последовало. Держа сына за руку, она неспеша повернулась и молча кивнула мне головой; при этом ее лицо выражало что-то среднее между страданием и досадой.

Кивнув мне, она снова сосредоточенно уставилась на Васима.
- Привет, Васим! – обратилась я к нему. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Доктор Самир сказал, что скоро снова в футбол буду играть, - несмотря на оптимизм, голос звучал слабо. – Да, мама?
- Васимчик, ты лежи, не разговаривай, - обращаясь только к нему, как будто больше в комнате никого не было, преувеличенно заботливо сказала Ханан. – Ты еще слабый.
- Мама, но у меня же ничего не болит!
- Потому что лекарство колят. А ты лучше спи. Поспишь – и быстрее поправишься, - и она погладила его по волосам.

Я почувствовала себя не в своей тарелке: оставаться неприятно – со мной не разговаривают - и уйти так сразу некрасиво.
- Ладно, мне нужно идти, - пошла я на отступную. – Есть ему еще, конечно, нельзя?
- Ты, сынок, что-нибудь хочешь? – по-прежнему не обращая на меня никакого внимания, ласково спросила у ребенка свояченица. – Может быть, супчика тебе на курином бульоне, а? Хочешь курочку?
- Мам, ты же знаешь, я не люблю! – капризно произнес Васим охрипшим от сухости ртом.
- Нужно. Куриный бульон придает сил. Ты же хочешь скорее выздороветь?
- Так что, сварить ему бульон? – уточнила я, еле сдерживаясь. (Ну и повезло же Халеду, а вместе с ним – и всей семье!)
- Мам, ну не хочу я курицы!
- Васим, ты спи! Тебе нельзя волноваться. Закрывай глаза. А проснешься – поешь немного бульону, если врач нам разрешит. Я думаю, уже разрешит…
- Хорошо, я сварю бульон и передам с Султаном, - сама себе пообещала я, торопясь прекратить этот дурацкий разговор. – До свидания, Васим! Поправляйся скорее.
- До свидания, тетя Лена!
Под медовое «Спи, сынок, тебе нельзя напрягаться!» я вышла и осторожно прикрыла за собой дверь, в то время как мне хотелось хорошенько ею хлопнуть.

Когда через неделю Васима выписали домой, все вздохнули с облегчением - за это время вынужденного «интенсивного» общения Ханан успела изрядно попортить нервы всей семье.